Глава I. Развитие отношений несостоятельности (банкротства)
_ 1. Несостоятельность (банкротство) в римском праве
История конкурсного права вызывает интерес не только тем, что мы можем проследить порядок формирования тех или иных институтов, но и (главным образом) тем, что многие вопросы, являющиеся нерешенными современным правом, успешно решались ранее.
Первый возникающий вопрос - с какого времени существует конкурсное право? Ответ на этот вопрос зависит от различного понимания учеными сути конкурсного процесса, то есть от того, можно ли определенные отношения, связанные с неоплатой долга, назвать конкурсными, или нет. Можно полностью согласиться с А.Х. Гольмстеном: "Для того чтобы анализ мог ограничиться исключительно конкурсным процессом, надо указать на характернейшие черты того, что мы называем конкурсным процессом".*(16) Определяя конкурс как способ разрешения конкуренции прав нескольких кредиторов, вызванной недостаточностью имущества должника, А.Х. Гольмстен выделял основные и дополнительные признаки конкурсных отношений; при этом к основным относились:
- недостаточность имущества должника для удовлетворения всех требований;
- наличие нескольких кредиторов;
- особый порядок удовлетворения требований.
Второстепенными (выводными) признаками, по мнению А.Х. Гольмстена, являлись:
- образование конкурсной массы;
- особое управление имуществом должника, и т.д.
Тем не менее А.Х. Гольмстен называл конкурсными отношения, в которых проявлялись основные признаки и не находили своего отражения второстепенные. Именно поэтому А.Х. Гольмстен делал вывод о наличии конкурса уже в древнейшем праве, когда объектом взыскания было не столько имущество, сколько личность должника.
Так, например, в соответствии с нормами Русской Правды, должник мог быть продан на торгах с тем, чтобы вырученные средства распределить между кредиторами.
К признакам конкурса, названным А.Х. Гольмстеном, Г.Ф. Шершеневич добавлял некоторые другие, вследствие чего отношение к сути конкурса несколько менялось. Г.Ф. Шершеневич считал, что "только развитое кредитное хозяйство может вызвать потребность в создании тех норм материального и процессуального права, которые в своей совокупности образуют конкурсное право, т.е. совокупность юридических норм, разрешающих стечение требований на имущество, недостаточное для полного их удовлетворения",*(17) поэтому конкурсными отношения будут при наличии еще некоторых (по сравнению с названными А.Х. Гольмстеном) признаков:
- обращение исполнения на имущество, а не на личность должника;
- выведение исполнения из области частного самоуправства и надзор за ним правительственных органов.
Исходя из этих признаков, Г.Ф. Шершеневич делает вывод, что в те времена, когда обеспечением служило не имущество должника, а он сам, конкурса не было: "В праве древних народов мы тщетно искали бы следов того сложного института, каким представляется институт несостоятельности".*(18) Подобного мнения придерживался Д.В. Туткевич: "В законодательствах древнейших народов не существовало настоящего конкурса".*(19)
В.Г. Струкгов считал, что "в истории римского права начало конкурсного законодательства можно искать лишь в период расцвета классической юриспруденции".*(20)
Древнейшему римскому праву была известна ситуация, когда несколько кредиторов предъявляли требования одному должнику.
Так, Закон XII таблиц в качестве последствий для должника предусматривал partes secanto - кредиторы могли убить его и тело разрубить на части.
Не вызывает сомнений мысль Г.Ф. Шершеневича о том, что данная норма Закона была "не средством имущественного удовлетворения, а способом удовлетворения чувства мести, которое питал неразвитой человек к неисправному должнику".*(21) Впрочем, мысль о том, что законодательство о несостоятельности должно прежде всего содержать самое суровое наказание для должников, называют общей для всех "первобытных культур".*(22) Кроме того, как отмечает Ч. Санфилиппо, распространена была ситуация, когда неплатежеспособного должника магистрат объявлял addictus, т.е. присужденным кредитору.*(23)
На наш взгляд, описанные отношения не являются конкурсными; о зачатках конкурса мы можем говорить как минимум тогда, когда обращению взыскания на личность должника предшествует реализация его имущества и распределение вырученных средств между кредиторами.
Правда, в отношении partes secanto Г.Ф. Шершеневич приводит мнение римских писателей (Авл Геллий, Квинтилиан, Тертулиан), в соответствии с которым нормы о partes secanto хоть и присутствовали в Законе, но реального применения не имели. Кроме того, К.И. Малышев приводит взгляды некоторых ученых, толкующих указанное положение как дележ имущества должника, либо выдачу его в отработку головою в искуп долга, либо продажу его с дележом вырученной суммы.*(24) С этими мнениями сложно согласиться, зная, что римские юристы, как правило, следовали за жизнью, записывая то, что уже было на практике. Кроме того, логичным представляется мнение К.И. Малышева: "В первоначальных обществах имущественная почта народного хозяйства и права еще слишком мелка, кредит обеспечивается лицом своего должника с его семьей и из этого же источника производится взыскание в случае неисправности, взыскание обращалось на лицо, потому что лицо было почти единственной ценностью в этом первобытном хозяйстве".*(25)
Безусловно, римское право развивалось в направлении от личных форм взыскания к имущественным. Как верно отмечает С.Э. Жилинский, "законодательство качественно меняло свои установления, перенося акценты на имущественное обеспечение долга и его реальный возврат в натуре".*(26)
Уже Закону XII таблиц были известны две категории должников: обычные и nexum - согласившиеся обеспечить долг своей личностью. Для должников первой категории необходим был судебный приговор либо собственное признание, после чего по прошествии 30 дней кредитор мог, захватив должника, требовать от магистрата его выдачи. Всего этого не требовалось для nexum. Далее для должников обеих категорий последствия были одинаковыми: применялся процесс manus injectio, после чего кредитор мог увести должника и держать его в цепях в течение 60 дней, периодически выводя в базарные дни на площадь и предлагая оплатить долг в полном объеме. При отсутствии желающих это сделать должник терял свою правоспособность, становясь рабом, которого можно было продать, убить и т.д.
Данная ситуация предполагает, как видим, имущественное удовлетворение как альтернативу личному взысканию; более того, с некоторой долей условности можно провести аналогию между manus injectio и современным конкурсным институтом исполнения обязательств должника третьими лицами. Кроме того, применительно к римскому праву мы вполне можем предположить, что взыскание на личность обращалось уже после обращения взыскания на имущество должника. По мнению исследователей, введенная претором имущественная расправа возобладала в классическую эпоху.*(27)
Большое значение для конкурсного права имеет Закон Петелия (lex Poetelia), изданный в 326 г. Этот Закон запретил, во-первых, обеспечение долга личностью (т.е. nexum перестали существовать); во-вторых, физическое воздействие на должника (истязания). Кроме того, Закон говорил о некой клятве, мнения о содержании которой расходятся. Так, Г.Ф. Шершеневич считает, что lex Poetelia устранял необходимость для должника поклясться, что все принадлежащее ему имущество в полном объеме он отдал кредиторам. На наш взгляд, более обоснованной является позиция К.И. Малышева, который считал, что должник клялся в том, что имеет либо найдет в течение определенного времени средства для покрытия всех долгов.*(28) Это мнение более соответствует общей тенденции развития римского права, когда "личное исполнение перестало уже удовлетворять требованиям времени, перестало соответствовать степени развития гражданского оборота".*(29)
Имущественное взыскание представляет интерес особенно в сравнении с современными способами удовлетворения кредиторов.
Как отмечалось выше, на наш взгляд, изначально имущественное взыскание либо предшествовало личному, либо применялось в случае невозможности личного (например, когда должник скрывался, бросив имущество).
Первая стадия имущественного взыскания - институт missio in possessionem. Суть его состояла в том, что кредитор (или кредиторы), с разрешения претора, в интересах всех кредиторов осуществлял bonorum servandorum causa (держание, надзор за имуществом, его охрану от неуправомоченных лиц). Право собственности на имущество должника в процессе осуществления missio in possessionem не переходило. Кредиторы специально не уведомлялись (К.И. Малышев отмечал, что "кредитор, исходатайствовавший себе missio in possessionem, не обязан был вызывать других кредиторов к участию в производстве. Это противоречило бы основному началу римского права, по которому каждый свободный человек должен заботиться только о своих собственных интересах, а не служить орудием для чужих выгод"),*(30) но гласность процесса позволяла узнать о неплатежеспособности должника всем кредиторам, которым давалось определенное время для заявления требований.
Вторая стадия процесса обращения взыскания на имущество представляла собой его реализацию, для осуществления которой кредиторы выбирали одного из них - magister bonorum vendendorum, в обязанности которого входила аукционная продажа имущества должника. Для определения статуса покупателя (который назывался emptor bonorum) важнейшими представляются следующие моменты.
Во-первых, magister bonorum vendendorum мог осуществить только оптовую продажу имущества должника - venditio bonorum (далеко не сразу стала допускаться розничная продажа - distractio bonorum). О причинах того, что продажа производилась именно оптом, ученые не пришли к единому мнению. Так, К.И. Малышев считал, что причина - в сложностях розничной продажи, так как "легче было отыскать человека, который решился бы приобрести себе целое имущество оптом".*(31) Не соглашаясь с ним, Г.Ф. Шершеневич проводил аналогию между оптовой продажей имущества и выдачей должника кредитору: "продажа оптом объясняется скорее всего переходом от прежнего личного исполнения, - только все имущество, во всей своей целости, могло заменить личность должника".*(32)
Во-вторых, купив имущество, emptor bonorum был обязан заплатить кредиторам определенный процент от их требований, который устанавливал magister bonorum vendendorum, - таким образом, обязанности emptor bonorum ограничивались уплатой этого процента, хотя, безусловно, впоследствии от продажи имущества emptor bonorum мог получить гораздо большие суммы.
В-третьих, возникает вопрос о характере связи между должником и покупателем его имущества, которого и Г.Ф. Шершеневич, и К.И. Малышев называют общим правопреемником должника. Эта мысль вызывает сомнения, во-первых, потому, что emptor bonorum был должен кредиторам только определенный заранее процент; во-вторых, так как и после продажи должник оставался обязанным в оставшейся части долга, т.е. все его обязанности не переходили к emptor bonorum, следовательно, говорить об общем правопреемстве едва ли можно.
Должник, реализация имущества которого не приводила к погашению всех требований, должен был в течение неограниченного времени из вновь появляющегося имущества удовлетворять существовавшие требования. Это правило не зависело от того, оптовой либо розничной была продажа, хотя, безусловно, переход к distractio bonorum можно рассматривать как отправную точку в процессе формирования института конкурсной массы. Именно тогда появился особый субъект - curator bonorum - осуществлявший продажу имущества и реализацию всех вырученных средств между кредиторами.
Тем не менее и после того, как римское право сделало в своем развитии такой важный шаг, личные последствия для должника не исключались. Ситуация несколько изменилась введением cessio bonorum. Суть этого института состояла в том, что должнику предоставлялась возможность заключить договор уступки прав в отношении всего своего имущества в пользу кредиторов. В результате должник полностью освобождался от личных последствий (исключалась infamia), а со временем стало допускаться освобождение и от последствий имущественных. "Идея имущественного обеспечения кредита проникала в сознание римского народа медленно. Мало-помалу развивалось закладное и ипотечное право и образовалось понятие, что долг может лежать и не на лице, а на вещи".*(33) Поскольку применение cessio bonorum вело к значительным льготам для должника, применяться оно могло только при отсутствии какой-либо его недобросовестности.
Устранение личных (а позже и имущественных) последствий банкротства говорит о том, что римское право постепенно вырабатывало еще один важнейший признак конкурса - погашение всех оставшихся неудовлетворенными требований кредиторов в момент окончания всех процедур, применяемых к должнику.
Инициатива в открытии конкурсного процесса практически на протяжении всей истории римского права принадлежала кредиторам; инициатива суда и должника не допускалась. Основанием для обращения кредитора с соответствующим требованием было отсутствие уплаты долга, причем это требование могло основываться как на неисполнении договора, так и на признании долга должником, и на нарушении вещных прав; при этом подтверждение требования судебным решением допускалось, но не было обязательным.
Интересно, что римские юристы пытались решить проблему кредиторов, имеющих досрочные и условные требования. Четких ответов на возникающие вопросы не существовало; из противоречивых высказываний на это римских юристов*(34) К.И. Малышев делает следующий вывод: "Требовать наложения общего ареста на имущество должника кредитор не может до тех пор, пока не исполнились условия или сроки платежа по его претензии. Но он имеет право принять участие во временном владении, испрошенном другими кредиторами".*(35) Таким образом, в конкурсных процедурах могли участвовать и те кредиторы, чьи требования еще не стали действительными.
К числу достижений римского конкурсного права следует отнести создание правовых норм, регулирующих признание недействительными некоторых сделок должника. Такие механизмы возникли в связи с Actio Pauliana. Суть его состояла в том, что сделки, совершенные должником до введения missio in possessionem, признавались ничтожными, во-первых, если в результате у кредиторов возникали убытки, во-вторых, при наличии злого умысла как со стороны должника, так и со стороны контрагента, приобретшего вещь. На наш взгляд, этот момент представляется очень важным - сделка с добросовестным кредитором не могла быть признана недействительной, даже если должник действовал во вред кредиторам. Следует отметить, что злой умысел должника презюмировался, если он, имея долги, отчуждал свое имущество. Указанное положение римского права послужило началом субъективной теории опровержения сделок должника (когда основное значение имеет субъективный момент - намерение нанести ущерб кредиторам).
По мнению К.И. Малышева, с которым трудно не согласиться, регулирование иным, объективным, быть не могло, так как в те времена в торговом мире несостоятельность становилась гласной, еще не будучи объявленной, т.е. лица, приобретавшие имущество у должника, предполагались осведомленными о его несостоятельности, т.е. "все отчуждения, совершенные должником, убежавшим от кредиторов, считались недобросовестными со стороны приобретателей и подлежали повороту в пользу конкурсной массы".*(36)
Законодательство Юстиниана внесло значительные изменения в нормы о конкурсе, правда, по мнению Г.Ф. Шершеневича, эти изменения "отразились вредно на самом основном начале процесса - на быстроте производства".*(37) В течение рассматриваемого периода были установлены двух- и четырехлетние сроки для заявления кредиторами своих требований к должнику (для местных и иногородних кредиторов соответственно). Кроме того, возникла практика, в соответствии с которой император мог по просьбе должника предоставить отсрочку (не более чем 5 лет) в уплате долга. К.И. Малышев отмечает, что пятилетние отсрочки платежей вошли в обычай вследствие того, что по сравнению с общей продолжительностью конкурса пятилетний период был незначительным; вообще же конкурсное производство в тот период было очень длительным: "От местных чиновников, заведовавших судебными делами, тянулся длинный ряд инстанций до двора самого императора. Были примеры, что самые простые и бесспорные дела производились лет по 18 только в одной инстанции".*(38)
Возможность предоставления отсрочки в платеже долгов сама по себе еще не говорит о зачатках мирового соглашения, но позже "Юстиниан установил, что если большинство кредиторов находит просьбу об отсрочке достойной удовлетворения, то меньшинство считается связанным этим решением".*(39) В данном случае мы уже наблюдаем не что иное, как зарождение института мирового соглашения. И хотя отсрочка утверждалась императором, налицо многосторонняя сделка кредиторов (при этом голосование производилось большинством голосов, а не большинством требований), в которой меньшинство могло быть принуждено исполнять чужую волю.
Продажа имущества проводилась в этот период в розницу, однако требования публичности при проведении торгов не было. Очень важным представляется тот факт, что curator bonorum обязан был доказать отсутствие каких-либо соглашений с покупателями, т.е. фактически, выражаясь современным языком, можно сказать, что создавались механизмы проверки добросовестности управляющего.
Кроме того, попечителей (кураторов) могло быть несколько, в этом случае они несли солидарную ответственность, "если каждый из них в отдельности не был ограничен определенным, местным, кругом действия".*(40) По мнению К.И. Малышева, каждый куратор являлся законным представителем конкурсной массы, вследствие чего "имел право предъявлять иски в интересах массы, обязан был являться к ответу по претензиям других лиц к массе, или же уполномочивать на то особых поверенных".*(41)
Подводя итоги краткой характеристике римского конкурсного права, выделим основные его особенности и тенденции развития:
- постепенный переход от личных форм взыскания долга к имущественным;
- постепенный переход к публичным торгам как форме реализации имущества должника; при этом следует отметить, что кредиторы никогда не приобретали право собственности на имущество должника;
- тенденция к завершению конкурсного процесса прекращением как личных, так и имущественных претензий кредиторов;
- переход к розничной продаже имущества от оптовой и, как следствие, к формированию конкурсной массы и определению статуса субъекта, занимающегося формированием, реализацией конкурсной массы, распределением средств;
- применение конкурсных норм как к находящемуся в живых должнику, так и к умершему;
- возникновение зачатков мирового соглашения должника с кредиторами.
Как отмечалось, не все ученые называли описанные выше отношения конкурсными, но все признавали значение норм римского права. Так, Д.В. Туткевич писал: "...тем не менее venditio bonorum, distractio bonorum и в особенности cessio bonorum и Actio Pauliana римского права были, несомненно, тем краеугольным камнем, на котором построено впоследствии все сложное здание конкурсного права и процесса".*(42)
_ 2. Несостоятельность (банкротство) в праве Италии, Франции, Германии, Англии
Положения римского конкурсного права частично были восприняты средневековым итальянским правом, которое, по мнению многих ученых, удержалось от слепого подражания римскому праву. Основным стимулом развития конкурсного права является развитие торговли, кредитных отношений - и это в полной мере проявилось в средневековой Италии. "Уже к концу первой половины средних веков Италия, особенно северная, покрывается сетью самостоятельных торговых республик, захвативших в свои руки торговлю Европы с доступным тогда Востоком".*(43) Уже в IX-X вв. торговые отношения в итальянских городах были весьма развиты, что побуждало право к созданию механизмов, направленных на удовлетворение требований кредиторов неплатежеспособного должника. Кроме того, в Италии существовала важная политическая предпосылка развития конкурсного права - поскольку итальянские города были самостоятельны, то должник легко мог скрыться от кредиторов в другом городе-государстве. Следствием такой ситуации явилась, во-первых, необходимость выработки четких единообразных положений конкурсного права. Г.Ф. Шершеневич отмечает, что "в каждом более значительном городе конкурсное право развивалось самостоятельно, составляя предмет заимствования для меньших городов".*(44) Во-вторых, следствием политической разобщенности явилась такая особенность конкурсного права, как быстрота осуществления мероприятий, применяемых к должнику. Естественно, и очень сжатые сроки производства не всегда могли достигнуть результата и остановить бежавшего должника, поэтому для итальянского конкурсного права характерно важнейшее направление развития - от личных форм взыскания к имущественным.
Информацию о праве средневековых итальянских городов (в том числе и конкурсном) мы черпаем из статутов, представлявших собой сборники судебных решений, более или менее систематизированных. Изначально конкурсные нормы были по статутам рассеяны; "в позднейших статутах мы встречаем особые отделы, посвященные конкурсному праву, помещаемые иногда особо, в самом конце, как в статутах Пиаченцы, Брешии, Болоньи, иногда среди других постановлений, как в статутах Милана, Генуи, Флоренции".*(45) Отмечается, что первый конкурсный статут появился в Венеции в 1244 г.*(46) Наиболее разработанным называют статут г. Генуи 1488 г.*(47)
Итальянское конкурсное право было направлено на регулирование торговой несостоятельности, поскольку фактически именно купцы впадали в неоплатность. Однако, поскольку запрета на применение конкурсных норм к лицам, не являвшимся торговцами, не существовало, можно сделать вывод о том, что те же нормы применялись и в случаях неторговой несостоятельности.
В качестве еще одной особенности итальянского конкурсного права можно отметить значительную роль суда при том, что "вмешательство суда не устраняло самодеятельности кредиторов, которые сами заведовали имуществом несостоятельного, проверяли претензии, распродавали ценности".*(48) Суд контролировал осуществление конкурсных мероприятий и выносил решение о признании должника банкротом, однако, "на взгляд итальянских юристов, несостоятельность наступала не в тот момент, когда постановлено решение суда, а когда он скрылся либо бежал от кредиторов".*(49) То есть значение имело не столько судебное решение, сколько обнаружение признаков банкротства - в качестве таковых могло рассматриваться не только исчезновение должника - например, в статутах Болоньи было установлено, что признаками банкротства являются: безвыходное пребывание должника в собственном доме в течение 3 дней; закрытие торгового заведения в течение 3 будничных дней без объявления причин.*(50)
Для должника существовали личные последствия, которые постепенно смягчались и сменялись имущественными, хотя в течение очень длительного времени должник предполагался недобросовестным: decoctor ergo fraudator. Очень долго итальянское право не дифференцировало последствия банкротства для добросовестных и недобросовестных должников. Постепенно для случайных банкротов было допущено применение cessio bonorum (т.е. в обмен на передачу кредиторам всего имущества и клятву в отсутствии другого имущества должник освобождался от личных последствий).
Инициатива в возбуждении конкурсного процесса могла исходить от следующих субъектов: кредиторы; должник; суд.
Что касается возбуждения производства по инициативе кредиторов, то оно допускалось везде и без всяких проблем. Возможность инициативы должника рассматривалась как льгота, поскольку вела к смягчению личных последствий, в частности, к освобождению от ареста либо к аресту в собственном доме. Вследствие этого "инициатива должника в открытии конкурсного процесса была или совсем запрещена, или значительно ограничена. Например, в Генуе и Пистойе она вовсе не допускалась. А там, где она была дозволена для несостоятельных и несчастных, она совершалась через посредство суда, и должник освобождался ею от ареста только против тех кредиторов, которые были своевременно вызваны к участию в конкурсном производстве".*(51)
Инициатива суда в возбуждении конкурса допускалась, но применялась очень редко.
Интересно отношение итальянского конкурсного права к кредиторам, которые наделялись значительными правами. Предусматривалось создание комитета кредиторов - capi di creditori.
Полномочия capi di creditori были следующими:
- владение имуществом должника;
- управление имуществом;
- розыск имущества, создание конкурсной массы;
- проверка требований, предъявляемых к должнику;
- представление должника в суде;
- заключение мирового соглашения с должником.
Для кредиторов устанавливались достаточно короткие сроки для заявления своих требований: "Кредиторы обязаны были явиться и предъявить требования к должнику под страхом совершенной потери своих прав. Кроме обычных доказательств своих требований, по некоторым статутам кредиторы должны были подкрепить их присягою".*(52) Таким образом, пропущенный срок для предъявления требований восстановлению не подлежал.
Одним из достижений итальянского конкурсного права можно считать развитие положений римского права об опровержении сделок должника. Развитие это заключалось в том, что наряду с субъективной теорией опровержения, известной римскому праву, была создана новая теория, основанная на объективных факторах. Таким образом, продолжалось применение Actio Pauliana, но, наряду с этим, в статутах появились нормы, позволяющие арестовывать имущество, отчужденное должником в течение определенного времени перед обнаружением несостоятельности. Как отмечает К.И. Малышев, в Генуе этот срок равнялся 15 дням, в других городах - 3 или 4 месяцам.*(53) Такие сделки признавались недействительными на основании одного лишь объективного критерия времени.
Еще одним важнейшим положением итальянского конкурсного права, касающимся кредиторов, является то, что "к участию в конкурсе допускались все кредиторы, хотя бы требования их были поставлены в зависимость от условия или срока, еще не наступивших".*(54) Таким образом, не дифференцировалось положение кредиторов с наступившими сроками исполнения требований и с еще не наступившими. В современном российском конкурсном праве решение этого вопроса связано с множеством проблем, на которых мы остановимся в соответствующих параграфах.
В некоторых итальянских городах устанавливалось различное правовое положение местных и иностранных кредиторов, причем местные пользовались преимуществами при удовлетворении требований.
Как упоминалось выше, итальянское конкурсное право допускало заключение мирового соглашения должника с кредиторами. Положения о мировом соглашении были разработаны в очень высокой степени.
Мировое соглашение было сделкой, прекращающей конкурс, однако только в том случае, если совершалось добросовестно - иначе оно признавалось недействительным. Кроме того, существовало правило, в соответствии с которым "ложные кредиторы, подписавшиеся под мировой сделкой или иначе выдавшие себя за кредиторов, становились должниками конкурсной массы на ту же самую сумму, на которую они выдавали себя кредиторами, а принадлежащие им действительные права на участие в массе уничтожались".*(55)
Для заключения мировой сделки присутствие должника было необходимо; о том, что законодательства большинства городов поощряли заключения мировых соглашений, говорит тот факт, что сбежавшему должнику выдавалась особая охранительная грамота - salvo condotto, освобождавшая его от ареста при возвращении к месту заключения мирового соглашения.
Как отмечает Г.Ф. Шершеневич, некоторые статуты устанавливали срок, только в течение которого мировое соглашение могло быть заключено; например, в Генуе этот срок равнялся 8 месяцам,*(56) в Милане должнику давалось 3 месяца.*(57)
Отличались и правила голосования при заключении мирового соглашения. По общему правилу, для заключения мировой сделки было необходимо большинство 2/3 от общего числа долговых претензий; по генуэзским статутам требовалось большинство 7/8 по сумме претензий.*(58) В некоторых статутах устанавливалось, что мировое соглашение утверждается судом.
Таким образом, из вышесказанного можно сделать вывод о высокой степени разработанности конкурсного права положениями статутов итальянских городов. Но "италианское право на этом остановилось. Оно так и осталось правом отдельных городов и не возвысилось до общего италианского торгового права. Этому мешали политические условия. Знамя прогресса было перехвачено у италианцев другими народами Западной Европы и прежде всего французами".*(59)
Французское конкурсное право интересно прежде всего тем, что оно зародилось под влиянием итальянских купцов, торговавших на французских ярмарках.*(60) Толчком к развитию конкурсного права послужило недовольство итальянских купцов отсутствием во французском праве норм, регулирующих конкурсные отношения. Поскольку в итальянском праве такие законы были и к должникам применялись суровые последствия, итальянцы желали, чтобы подобные последствия применялись и к их французским контрагентам. Этим объясняется тот факт, что первые французские законы в области конкурсного права носили ярко выраженный уголовный характер. Таким был Указ Франциска I 1536 г., таким был и Указ Карла IX 1560 г., правда, последний предусматривал наказание не только для самих должников, но и для лиц, принявших участие в подложном переукреплении имущества, устанавливая таким образом и определенные гражданско-правовые последствия. "Законы Франции тех лет повелевали применять к банкротам телесные наказания, одевать на них ошейники и привязывать к позорному столбу".*(61) По названным выше причинам, как считает В.Г. Струкгов*(62) (и с этим мнением нельзя не согласиться), французское право основное внимание уделяло разработке понятия о торговой несостоятельности - faillite, а не о несостоятельности вообще - deconfiture. Целиком на регулирование гражданских последствий, как отмечает Г.Ф. Шершеневич, был направлен Указ 1609 г., изданный Генрихом IV. Этот Указ дифференцировал банкротство на несчастное и злостное; признавал и развивал положения Actio Pauliana; определял статус действительных кредиторов, которым запрещалось вступать с должником в какие-либо сделки и предоставлять ему какие-либо отсрочки. Французскому праву был известен институт cessio bonorum, правда, применение его было связано с применением к должнику позорящих процедур: "Чаще всего должник допускался к cessio bonorum только с условием носить потом целую жизнь зеленый колпак. Лишь только он снимал его, кредиторы могли арестовать его и посадить в долговую тюрьму".*(63) В 1629 г. подобные последствия были отменены для несчастных банкротов, но, как замечает К.И. Малышев, "колпаки встречаются еще в XVII столетии, и даже после того, как этот обычай вышел из употребления, судебные решения о допущении cessio bonorum писались по старинке с этим условием - носить колпак".*(64)
Большое значение для истории французского конкурсного права имеет торговый Ордонанс 1673 г. (Ордонанс Кольбера), содержащий XI раздел (13 статей), посвященный несостоятельности. Ордонанс закреплял как торговую, так и неторговую несостоятельность; устанавливал, что моментом открытия несостоятельности является день бегства должника; признавал недействительными все сделки должника, совершенные во вред кредиторам; определял, что голосование на собрании кредиторов осуществляется не количеством кредиторов, а количеством требований. В качестве серьезного недостатка Ордонанса Кольбера отмечается то, что он не предусматривал обязательную публикацию о несостоятельности, предоставляя должнику извещать кредиторов.*(65)
Позже, в начале XVIII в., положения об опровержении сделок должника были дополнены нормами, в соответствии с которыми "все передачи, распоряжения и сделки, а также судебные решения против должника, совершенные в течение последних 10 дней перед открытием несостоятельности, должны быть признаны недействительными".*(66) Требования, предъявляемые к должнику, подлежали проверке на предмет их действительности; дела о банкротстве стали рассматриваться не общими, а специальными судами; в конкурсный процесс вводились нормы, призванные заменить cessio bonorum. Эти нормы применялись только в случаях торговой несостоятельности и состояли в том, что на должника возлагалась обязанность заявлять в суд о своей несостоятельности с указанием ее причин, "а суду предоставлялось разрешать вопрос о свойстве несостоятельности, а именно об извинительности или неизвинительности ее".*(67) В первом случае устанавливались такие же последствия, как и при cessio bonorum.
Примерно тогда же, в начале-середине XVIII в., появилось положение о том, что при заключении мирового соглашения проголосовать за его заключение должно большинство в 2/3 по сумме претензий кредиторов, однако "лица, имевшие привилегию или ипотеку на каком-либо имуществе несостоятельного, не обязаны были подчиняться мировым сделкам, принятым другими кредиторами".*(68) Это означает, что указанные кредиторы могли изъять определенное имущество должника и самостоятельно, вне рамок конкурсного процесса, получить удовлетворение из его стоимости.
Важным этапом в развитии французского конкурсного права стало Торговое уложение, принятое 12 сентября 1807 г. и вступившее в силу с 1 января 1808 г. Уложение усилило уголовную направленность норм. Как отмечает К.И. Малышев, "сам Наполеон I, возвратившись после Тильзитского мира во Францию, лично присутствовал в заседаниях и настаивал на принятии крутых мер против банкротов".*(69) Наполеон настаивал на презюмировании злостного банкротства; на введении ответственности жены по долгам мужа: "Желательно, чтобы жена во всех случаях разделяла несчастие мужа..., так как она призвана к тому самой природою вещей, как и к участию в его удачах".*(70) Тем не менее ученые отмечали высокие достоинства Уложения, которое имело "решительное влияние на торговое право почти целого мира".*(71)
Уложение закрепило три вида несостоятельности - несчастную, неосторожную, злостную, но в силу того, что презюмировалась злостность, любой должник в случае неоплаты долгов подлежал аресту.
Интересным представляется тот факт, что в период действия Уложения 1808 г. четко дифференцировались понятия faillite (несостоятельность) и banqueroute (банкротство), при этом несостоятельность ipso facto наступала с момента прекращения платежей; признание банкротства происходило, если должник оказывался виновным в злоупотреблениях либо обмане. Таким образом, банкротством считалась несостоятельность, соединенная с незаконными (уголовно наказуемыми) действиями должника.
Уложение вводило обязанность заявления должником о своей несостоятельности в течение 3 дней с момента прекращения платежей. При несостоятельности полного товарищества необходимо было указать в заявлении сведения о каждом из товарищей, несущих солидарную обязанность.
Следствием чрезмерной суровости норм Уложения стало то, что многие должники либо скрывались, либо договаривались с кредиторами о ведении дел вне судебных органов. Оба последствия являлись весьма отрицательными; результатом реформирования конкурсного права стало принятие Закона 1838 г., значительно смягчившего меры, применяемые к должникам.
Закон 1838 г., как и Уложение 1808 г., касался только торговой несостоятельности (устанавливалось, что только купцы могут быть несостоятельными; лица, не ведущие торговлю, могут впадать в неоплатность, которая влечет иные последствия и рассматривается общими судами). Именно с этим законом В.В. Степанов связывает значительные изменения французского законодательства о несостоятельности, в результате чего "стали применяться в основном гражданско-правовые средства".*(72)
В литературе того времени развернулась дискуссия о том, кого именно следует считать торгующим лицом и, соответственно, что считать торговыми действиями. По общему правилу, "торгующим лицом считается тот, кто в виде обыкновенного своего промысла совершает торговые действия, хотя бы он и не имел патента и посвящал себя главным образом другому занятию".*(73)
Возможность признания должника несостоятельным и применения последствий несостоятельности не зависела от количества кредиторов - и при одном кредиторе возникали конкурсные отношения.
Инициировать возбуждение дела о банкротстве могли кредиторы, должник, суд; при этом в течение года после смерти должника допускалось его признание несостоятельным по заявлению кредиторов либо судом ex officio.
Последствием вынесения судом решения о банкротстве было наступление сроков исполнения всех обязательств должника и прекращение начисления процентов. Конкурсное производство было значительно упрощено; проводил производство попечитель, назначавшийся судом, причем кредиторы имели в этом вопросе только право совещательного голоса (решение о назначении попечителя, как и некоторые другие постановления суда, не обжаловались).*(74) Попечителем могло быть любое лицо за исключением родственников должника (вплоть до 4-й степени родства); допускалось назначение нескольких попечителей с солидарной ответственностью каждого. В отличие от Уложения 1808 г., Закон 1838 г. допускал обжалование действий попечителя, а также ходатайство о его увольнении. Интересен тот факт, что Закон (как и Уложение) "дозволяет попечителям пользоваться услугами несостоятельного по управлению его делами, если он не подвергнут личному задержанию".*(75)
Мировые сделки заключались большинством 3/4 от общей суммы доказанных требований; кредиторы обеспеченные могли участвовать в голосовании только при условии отказа от обеспечения. Заключать мировое соглашение мог только несостоятельный; банкроту такое право не предоставлялось. Мировое соглашение подлежало утверждению судом; при этом суду были предоставлены значительные полномочия по отказу в утверждении сделки - суд мог это сделать только на основании того, что сделка представляется ему нецелесообразной (например, предусматривает значительный срок отсрочки платежей). После заключения мирового соглашения должник восстанавливался в праве управления имуществом.
Еще одно очень интересное правило, введенное Законом 1838 г., состояло в том, что конкурсное производство могло быть приостановлено при обнаружении недостаточности средств должника на покрытие судебных издержек (открытие производства осуществлялось за счет казны). При этом ограничения прав для должника продолжали существовать, но кредиторы могли требовать удовлетворения только в индивидуальном порядке. Поскольку производство не прекращалось, а приостанавливалось, то любое заинтересованное лицо (включая должника) в любой момент могло требовать его возобновления, если удавалось доказать достаточность средств на удовлетворение издержек.
Подводя итог изложению особенностей исторического развития французского конкурсного права, следует согласиться с мнением К.И. Малышева: "В основе французского процесса о несостоятельности и банкротстве лежит мысль об охранении торгового кредита как общественной потребности. Понятие о торговом кредите ограничено только торговым классом и торговыми обязательствами и резко отличается от понятия о личном кредите".*(76)
Следует отметить, что французское конкурсное право оказало очень сильное влияние на конкурсные законы Италии, в том числе и после ее объединения.
Так, при создании итальянского торгового законодательства за основу было взято Торговое уложение Сардинского королевства, третья книга которого, посвященная регулированию конкурсных отношений, почти дословно повторяла Закон 1838 г.*(77) С 1 января 1883 г. вступило в силу новое торговое уложение Италии, в котором наряду с французским просматривается германское и бельгийское влияние. Книга 3-я этого уложения, содержащая нормы о несостоятельности, устанавливала следующие основные положения: торговая несостоятельность не отделялась от неторговой (порядок в обоих случаях был одинаковым); конкурсное право от конкурсного процесса не отделялось; для купца, оказавшегося неплатежеспособным вследствие несчастного (случайного) стечения обстоятельств, был введен особый порядок отсрочки платежей - moratoria (должник мог просить суд отсрочить не более чем на 9 месяцев открытие конкурса, если его активы превышали пассивы, неоплата требований была вызвана чрезвычайными обстоятельствами, с чем согласилось большинство кредиторов).
Некоторое влияние итальянского и французского права испытало на себе конкурсное право Германии. Влияние это определялось главным образом торговлей, в первую очередь, с итальянскими купцами.*(78) Однако в отличие от Франции, "где инициатива введения конкурсного права принадлежала королевской власти, в Германии города сами принуждены были вырабатывать начала конкурсного процесса".*(79) Вмешательство королевской власти состояло в издании немногочисленных законов, имеющих уголовную направленность (так, эдикты Карла V от 1531 и 1540 гг. "приравнивали несостоятельных должников к ворам и предписывали подвергать их немедленной казни").*(80)
В древнейшем праве германских народов существовало личное взыскание - должника отдавали кредитору, первым предъявившему требование. Еще одной характерной чертой древнего германского конкурсного права является отсутствие пропорционального распределения средств, вырученных от продажи имущества должника, между кредиторами. Средства распределялись в последовательности, определяемой датой предъявления требований; требования удовлетворялись в полном объеме до тех пор, пока хватало имущества. Частично такой порядок начал отменяться в XIII в., когда пропорциональность была введена для случаев смерти либо бегства должника; гораздо позже пропорциональное распределение стало допускаться во всех случаях банкротства.
Германские юристы обосновывали положения об универсальности конкурсного процесса и о необходимости господства суда над разделом имущества должника. Универсальность состояла в том, что с момента признания банкротства должника все его имущество поступало в конкурсную массу, все требования рассматривались одним судом. Это касалось, в том числе, требований собственника, чье имущество оказывалось у должника; требований обеспеченных кредиторов. Таким образом, конкурс носил всеобъемлющий характер. Однако со временем из правил универсальности стали делаться исключения, т.к. их соблюдение влекло серьезные и часто необоснованные затраты кредиторов, особенно тех, чьи требования были бесспорными (ибо все они должны были посещать судебные мероприятия; в случае непосещения требование могло быть аннулировано).
Господство суда над мероприятиями конкурса состояло в том, что в германском праве распоряжаться имуществом должника после возбуждения конкурсного процесса кредиторы не могли; не было такой возможности, естественно, и у должника. Все полномочия по владению и распоряжению имуществом должника концентрировались у суда, который реализовывал эти полномочия посредством назначения управляющего. Как отмечает К.И. Малышев, указанный управляющий "не считается ни представителем должника, ни поверенным кредиторов, а действует в качестве органа суда".*(81) При необходимости любого распоряжения имущества управляющий обязан был запрашивать согласие суда.
Положение о господстве суда были неудобны кредиторам, поэтому со временем были серьезно подкорректированы.
Для германского конкурсного права XVIII в. становится характерным выработка конкретными государствами собственных конкурсных законов.
Так, в Пруссии в 1722 г. появился общий ипотечный и конкурсный Устав; последний действовал до издания в 1781 г. нового конкурсного Устава; в 1793 г. конкурсные нормы были переработаны и вошли в качестве раздела в общий судебный Устав; последний конкурсный Устав появился в 1855 г.
В Австрии в 1781 г. появился конкурсный Устав, на подготовку которого было затрачено почти 30 лет; в 1796 г. появился общий судебный Устав, одним из разделов которого был значительно дополненный и переработанный Устав 1781 г.
В Баварии еще в 1616 г. появился собственный конкурсный Устав, действовавший до принятия нового в 1753 г. Судебное Уложение 1753 г., включившее в себя конкурсные нормы, примечательно тем, что положило начало характерному для германского права разделению конкурсного права и конкурсного процесса: "В этом уложении значительно прежде всего отдельное изложение конкурсного процесса и материальных отношений в конкурсе".*(82)
В Саксонии конкурсные законы появились в 1724 и 1766 гг.; в Ганновере - в 1850; в Гамбурге - в 1753; в Любеке - в 1862; в Бремене - в 1842 г. В герцогстве Баденском с 1810 г. применялись французские гражданские и торговые законы; затем правила о банкротстве вошли в Уставы гражданского судопроизводства 1832, 1851, 1864 гг. Наиболее разработанными называют законы Любека и Нюренберга; по мнению В.Г. Струкгова, в этих актах можно увидеть "первую попытку систематического объединения начал конкурсного права".*(83)
Указанные законодательные акты по-разному регулировали многие вопросы конкурсного права.
Например, в ганноверском законодательстве не дифференцировалась торговая и неторговая несостоятельность, а при заключении мировых соглашений требовалось единогласие всех кредиторов, т.е. отсутствовало принуждение большинством меньшинства к заключению и исполнению сделки. Такая же ситуация в отношении мировых сделок существовала в Любеке. В Бремене неудовлетворенные требования кредиторов не погашались ни окончанием конкурса, ни заключением мирового соглашения, но не могли предъявляться должнику в течение 3 лет (для мировых соглашений существовали другие сроки). В Саксонии мировое соглашение могло быть заключено, только если должник немедленно удовлетворял 50% требований кредиторов. В Баварии допускалось возбуждение производства ex officio при торговой несостоятельности по общему правилу; при неторговой - в порядке исключения в определенных законом случаях. Австрийское конкурсное право значительное внимание уделяло проверке требований кредиторов, исходя из их действительности и обоснованности преимущественного удовлетворения. Кроме того, интересными представляются нормы Устава 1868 г. об определении статуса кредиторов массы, реальных и конкурсных кредиторов. Кредиторами массы признавались кредиторы с требованиями об оплате издержек конкурса, кредиторы, имеющие обязательственные требования к должнику, составляли общую массу кредиторов. Если же речь шла о требованиях собственника, вещь которого оказалась у должника, то такие вопросы решались не в порядке конкурса, а в соответствии с общими нормами гражданского права. Кредиторы дифференцировались на реальных и конкурсных. Реальными признавались кредиторы обеспеченные, причем Устав 1868 г. изменил ситуацию, существовавшую ранее, когда обеспеченные кредиторы являлись конкурсными второго разряда, т.е. получали удовлетворение не ранее окончания всех мероприятий конкурса. "При пересмотре старых уставов это смешение реального и личного кредита признано было одним из самых существенных пороков конкурсного законодательства...; по Уставу 1868 г. кредиторы, требующие предпочтительного из определенных имуществ несостоятельного на основании вещного права на это имущество (вещные кредиторы) устраняют собою личных (конкурсных) кредиторов от участия в разделе этих имуществ как особой конкурсной массы вплоть до полного их удовлетворения".*(84)
Прусский Устав 1855 г. по общему правилу допускал банкротство должника только при наличии нескольких кредиторов; исключения из этого правила устанавливались для торговой несостоятельности при наличии иностранных кредиторов. Управление активом и пассивом конкурсной массы осуществляли разные субъекты: для распоряжения активом назначался попечитель массы (куратор), для осуществления мероприятий, связанных с пассивом, назначался особый контрадиктор. Конкурсные кредиторы рассматривались как представители должника, вследствие чего им были предоставлены все права, которые имел должник в отношении любых лиц.
В отношении недействительности сделок Устав принял как субъективную, так и объективную теории, причем установлены были разные сроки в зависимости от характера сделки, в течение которых эта сделка могла признаваться недействительной (например, сделка по установлению залога могла быть опровергнута, если заключалась в течение 10 дней до прекращения платежей; установление пожизненной ренты либо безвозмездное отчуждение в пользу супруга - в течение 2 лет). Кредиторы обеспеченные не являлись конкурсными. Интересным представляется тот факт, что прусский Устав 1855 г. сохранил ранее существовавшее правило о том, что конкурс открывается, только если всех средств должника недостаточно для оплаты всех требований, только для случаев неторговой несостоятельности. "В отношении же торгового сословия при редакции устава принято было в соображение, что имущество торгового человека подлежит беспрестанным изменениям в своем составе и колебаниям в ценности, которые исключают всякую возможность его оценки и верного заключения о достаточности или недостаточности его. С другой стороны, в торговом мире решительное значение имеет кредит, необходимым условием которого служит точность и пунктуальность платежей по долговым обязательствам. Пока купец не приостановил своих платежей, до тех пор не может идти речь о неоплатности его долгов, хотя бы в данный момент времени имущество его было недостаточно на покрытие его пассива".*(85) Таким образом, для открытия конкурса в случаях торговой несостоятельности достаточным признаком являлось приостановление платежей.
Вопрос о заключении мирового соглашения решался большинством голосов по сумме требований кредиторов; к участию в голосовании не допускались кредиторы обеспеченные, за исключением тех ситуаций, когда они отказывались от своих прав на предмет обеспечения. Такой отказ мог быть как полным, так и частичным; в последнем случае кредитор получал соответствующую сумму требований для определения количества голосов при голосовании. Мировое соглашение после утверждения его судом становилось обязательным и для кредиторов, не заявлявших свои претензии к должнику. Как отмечалось выше, неторговая несостоятельность допускалась наряду с торговой, причем "торговая несостоятельность имела место в отношении тех только купцов, фирма которых занесена в торговый регистр".*(86)
Выше мы остановились на наиболее интересных, на наш взгляд, особенностях конкурсных Уставов отдельных германских государств. Более подробное рассмотрение в цели настоящей работы не входит.*(87)
Таким образом, "ко времени объединения Германии на пространстве, занимаемом ею, действовали самые разнообразные источники конкурсного права".*(88) 21 февраля 1870 г. Союзный Совет Северо-Германского Союза предложил канцлеру разработать проект конкурсного устава. Исполнение этой обязанности было возложено на прусское министерство юстиции, которое разработало проект к концу 1873 г. В основу проекта был положен прусский Закон 1855 г. - Г.Ф. Шершеневич объясняет это чувством патриотизма разработчиков проекта. Процесс принятия проекта длился почти 6 лет; конкурсный Устав был принят в 1876 г., обнародован в 1877 г., вступил в силу с 1 октября 1879 г. Этот Устав состоял из 3 частей, первая из которых называлась "Материальное конкурсное право", вторая - "Формальное конкурсное право", третья содержала уголовные нормы. Таким образом, конкурсное право и процесс были достаточно четко дифференцированы, так же как и в прусском Законе. Вообще относительно содержания Устава Г.Ф. Шершеневич приходит к интересному выводу: "Так как в основание германского конкурсного положено прусское законодательство, а последнее заимствовало свои главные начала от французского права, то необходимо признать, что современное германское конкурсное право основывается на французском праве".*(89)
Общегерманский конкурсный Устав действовал более 100 лет. Этот Устав значительно усилил роль кредиторов в конкурсном процессе; установил правило о внеконкурсном удовлетворении определенных требований (например, это касалось требований собственников об изъятии имущества из конкурсной массы); дифференцировал конкурсных кредиторов и кредиторов массы; конкурсные кредиторы, в свою очередь, делились на тех, кто должен участвовать в процедурах конкурса, и тех, кто делает (либо не делает) это по своему усмотрению. К последним относились, в частности, обеспеченные кредиторы, которые могли либо требовать удовлетворения из стоимости вещи во внеконкурсном порядке, либо отказаться от обеспечения и участвовать в процессе по общим правилам.
Конкурсное право Англии, как отмечал Г.Ф. Шершеневич, развивалось "независимо от судьбы вопроса о несостоятельности на континенте и, в свою очередь, не оказало никакого давления на развитие континентального конкурсного права".*(90) Тем не менее направленность первого конкурсного Закона (1543 г., Генрих VIII) была уголовной: "Главными последствиями банкротства для должника были меры уголовной ответственности".*(91) Гражданско-правовые нормы этого Закона определяли порядок ареста имущества должника и раздела его между кредиторами. Принятый в 1572 г. (при Елизавете) Закон исключил его применение к субъектам, не ведущим предпринимательскую деятельность. С этого времени в Англии допускалась только торговая несостоятельность (bankruptcy). Должник не освобождался от обязательств, в течение конкурса оставшихся неисполненными. "Законодательство, охраняя личность должника от покушений на его свободу, не изменило своего взгляда на кредит: долги лежат на лице должника; обеспечение кредиторов не ограничивается настоящим имуществом обязанного лица, а простирается и на произведения его труда и промысла. Если должник не имеет средств к платежу, он должен их заработать".*(92) Таким образом, объектом взыскания становились любые будущие имущественные поступления должника; более того, при применении норм, аналогичных cessio bonorum, специально указывалось, что должник передает кредиторам права как на наличное, так и на будущее имущество.
Некоторые нормы, направленные на освобождение от долгов по окончании конкурсных процедур, содержались в Законе королевы Анны 1706 г. Этот Закон предусматривал для некоторых категорий купцов право получить certificate of conformity - документ, удостоверяющий добросовестность должника и освобождающий его от дальнейшего предъявления требований. Сertificate of conformity мог быть выдан только с согласия большинства кредиторов при отсутствии недобросовестности со стороны должника (растрата имущества игрой на бирже; уничтожение либо любая утрата торговых книг; сокрытие имущества и т.п.).
Нормы о неторговой несостоятельности (insolvency) появились в начале XIX в., но в первое время их применение ставило должников-неторговцев в более невыгодное положение, чем торговцев, так как к insolvency не применялись никакие льготы, существовавшие для bankruptcy.
Первый Банкротский устав появился в Англии в 1825 г. при Георге IV. Этот акт расширил число субъектов, имеющих право заявлять о банкротстве, отнеся к ним должника; допустил заключение мирового соглашения большинством 9/10 кредиторов по сумме требований (эта цифра впоследствии неоднократно менялась). В качестве серьезного недостатка этого акта отмечается отсутствие контроля за действиями кредиторов, что вело к многочисленным злоупотреблениям. Этот недостаток был частично исправлен образованием в 1831 г. специального суда - Court of Bankruptcy, имевшего определенные полномочия по управлению имуществом должника и контролю за действиями кредиторов (впрочем, контроль суда был фактически исключен Законом 1869 г.).
Конкурсный Устав 1849 г. предоставлял право должнику заявить о своем банкротстве только одновременно с обещанием немедленной уплаты 25% долга; значительно усиливался контроль суда над конкурсными процедурами - при судах действовали официальные попечители, обладавшие большими полномочиями, чем частные попечители, выбранные кредиторами.*(93) Интересен тот факт, что в соответствии с Уставом 1849 г. при заключении мирового соглашения требовалось "согласие 3/5 как числа кредиторов, так и предъявленных требований".*(94) Кроме того, нормы этого Устава предусматривали, что при выдаче certificate of conformity требования, оставшиеся неудовлетворенными по окончании конкурсных процедур, погашались, что исключало дальнейшие претензии к должнику.
В 1861 г. появился закон, который изменил некоторые положения Устава 1849 г., не исключая действия последнего полностью. Этот закон ввел возможность суда возбуждать конкурсный процесс, а также установил одинаковые правила для торговой и неторговой несостоятельности.
В 1883 г. вступил в силу конкурсный Устав, устранивший некоторые недостатки предыдущих актов, но не лишенный недостатков собственных. Основными идеями этого Устава были предоставление льгот несчастному должнику; предоставление права управления имуществом должника не кредиторам и суду, а административным органам. Поскольку значительно увеличились издержки конкурсного процесса, резко сократилось количество судебных дел (с 8555 в 1882 г. до 4161 в 1884),*(95) т.к. кредиторы и должник заключали внесудебные мировые соглашения, что было невыгодно кредиторам, не участвующим в таких соглашениях. Устав 1883 г. снял все ограничения для должника, желающего объявить о своем банкротстве, и запретил возбуждать конкурс суду.
Как видно, английское конкурсное право примечательно тем, что законы часто менялись, устанавливая нередко противоположные нормы. Е.А. Васильев отмечает, характеризуя законодательство Великобритании XIX в., что начиная с 1825 г. "примерно через каждые 5-7 лет издавались законы, непосредственно регулирующие конкурсный процесс или вопросы, так или иначе связанные с конкурсным производством".*(96) Г.Ф. Шершеневич дает следующую характеристику английского конкурсного права конца XIX в.: Устав 1883 г. "представляется в высшей степени неудовлетворительным. Прежде всего бросается в глаза значительный объем его, 170 громадных статей, составленных казуистично. Этим неумением англичан обобщать юридические положения объясняется необходимость постоянного изменения в законодательстве. В этом отношении Англия представляет замечательное явление: со времени Устава 1825 г. издано было 43 закона, касающихся конкурсного права, сменилось 4 цельных конкурсных устава. Недавно изданному закону уже начинает угрожать опасность уступить место новым постановлениям, которые будут также недолговечны, если английский законодатель не воспользуется примером континента".*(97) К подобному выводу приходит и Д.В. Туткевич: "Если в истории конкурсного права и законодательства Франции и Германии наблюдается правильное развитие, то Англия поражает своей бессистемностью, отменяя следующим актом то, что признавалось необходимым в предыдущем, и вновь затем восстанавливая отмененное, давая назидательную картину борьбы двух начал: voluntarism,a и officialism,a".*(98)
Кроме того, ученые в качестве отличительной черты английского конкурсного права называют отсутствие надлежащего правительственного контроля за делопроизводством в конкурсах.*(99) Как отмечается, английское право оказало огромное влияние на многие правовые системы, в первую очередь США, Канады, Австралии.*(100)
_ 3. Российское конкурсное право
Первые законы, регулирующие конкурсные отношения, появились в России гораздо позже, чем в других странах, в XVIII в. "Наиболее интенсивно институты конкурсного процесса начинают развиваться с XVIII века, что было связано с бурным ростом капиталистических отношений после реформ Петра I".*(101)
Некоторые элементы, зачатки конкурсных отношений можно наблюдать в Русской Правде, Судебниках XV-XVI вв., Соборном уложении 1649 г.
Так, в Русской Правде было установлено, что должника, который не в состоянии заплатить нескольким кредиторам, необходимо продать, а полученные средства разделить определенным образом: сначала долг князю; затем иногородним и иностранным кредиторам; затем - всем остальным, за исключением тех, кто "выговорил в свою пользу чрезмерные проценты".*(102) Следует отметить, что в тот период существовали разные правила для должников, имеющих одного и нескольких кредиторов. В первом случае должник был обязан отработать долг - т.е. передавался единственному кредитору, во втором - подлежал продаже. По мнению Г.Ф. Шершеневича, о несостоятельности можно говорить именно в этом случае, когда "имеется в виду стечение кредиторов".*(103) С.Э. Жилинский справедливо отмечает, что Русская Правда закрепила дифференцированный подход к оценке несостоятельности.*(104) Г.Ф. Шершеневич выделяет 3 статьи (по Карамзинскому списку) Русской правды, в которых речь идет о банкротстве - 68, 69, 133. Из норм этих статей следует, что несостоятельность могла быть безвинной (потери не зависели от воли должника); злостной (например, купец потерял товары вследствие пьянства, пари, и т.п.); особо злостной (должник бежал от уплаты долгов в другое государство). В первом случае должнику предоставлялась рассрочка в выплате долгов; по мнению некоторых исследователей, возможно было и полное освобождение таких должников от выплат.*(105) Во втором случае должник мог рассчитывать на рассрочку платежей, только если с этим соглашались кредиторы, которые могли поступить с ним и как с особо злостным должником. И в третьем случае должник, возвращенный на родину, не мог ссылаться ни на какие оправдывающие его обстоятельства, а подлежал либо передаче в рабство кредитору либо продаже на торгах. Как отмечает Г.Ф. Шершеневич, "мы встречаем порядок, весьма близкий к римскому праву, недостает только in partes secare".*(106)
В Судебнике Ивана III (1497 г.) указывалось, что должник мог быть выдан кредитору головою на продажу.*(107) "Выдача головою есть древнейший способ удовлетворения требований на известном лице; кто не вознаграждал за убытки, не платил долга, того самого отдавали истцу".*(108) "Под выдачей головою на продажу надо разуметь предоставление должника в волю кредитора. Кредитор мог или взять его к себе во двор в качестве раба, или продать его. В случае наличности многих кредиторов, если ни один из них не брал к себе неоплатного должника на условиях удовлетворения остальных, должник продавался на торгу, а кредиторы удовлетворялись из вырученной суммы".*(109)
Выдача головою применялась не всегда (например, от нее освобождались служилые люди в соответствии с Указом 1558 г.).*(110) В этих случаях, а также в случаях недобросовестности должника (обещавшего заплатить и не платившего) выдаче головою предшествовало осуществление особой процедуры, которая называлась правеж: "...когда обвиненный, не сознаваясь в невозможности уплаты, тем не менее не платил немедленно, тогда уже средством взыскания мог быть правеж, ибо в это время всякое взыскание падало на лицо, в воле которого было расплатиться или не расплатиться, даже в том случае, когда оно владело имуществом".*(111) Суть правежа состояла в следующем: "Обвиненных к платежу выводили перед приказ разутых перед тем, как судьям надлежит в приказ приезжать, а спускали с правежа, как судья выедет. У каждого обвиненного стоял по сторону пристав с прутом, и бил вдоль по ноге так крепко, как ему от истца или ответчика за труд заплачено; следственно, одни, на правежу стоя, бою не чувствовали, другие были изувечены".*(112) Ф.М. Дмитриев отмечает, что пределы правежа были ограничены Указом 1555 г., в соответствии с которым правеж осуществлялся "месяц за 100 рублей, после чего денежное удовлетворение почиталось невозможным, и ответчика выдавали головою до искупа".*(113) Подобные нормы о выдаче головою содержались в Судебниках 1550, 1589 гг. Практически повторяют нормы Русской Правды и положения Соборного Уложения 1649 г.*(114) Уложение уточняло, что освобождение от правежа допускается для высших сословий: "из лиц духовных не ставились на правеж выше архимандрита, а из лиц светских выше стольника",*(115) а также что "после правежа взыскание падало на имущество".*(116) Кроме того, определялся срок отработки долга и порядок ответственности детей должника. Стоимость работ определялась для мужчин по 5 рублей, для женщин - по 2,5 рубля в год. Работа детей, начиная с 10 лет, оплачивалась двумя рублями в год.*(117) Из норм Уложения следовало, что жена должника не подлежала выдаче в отработку (равно как и наоборот - муж не отвечал по долгам жены). К.Д. Кавелин ставит вопрос: "какие дети отдавались головою, до искупа, с одним супругом и какие оставались при другом?" - и отвечает на него следующим образом: "Судя по аналогии с древнейшими началами наследования (так у нас до сих пор в крестьянском быту: дочь наследует матери, сыновья отцу), с матерью должны были оставаться дочери, с отцом сыновья, разумеется, неотделенные".*(118) Эта проблема существовала до 1688 г., когда было установлено, что в заработки отдаются оба супруга одновременно. "По смерти должника, если он не успевал заработать своего долга, дети его обязаны были дожить урочные года в неволе. Для лиц, которых не выдавали головою, правеж мог окончиться только мировой сделкой с кредиторами. Отсюда выражение: "править без всякой пощады"*(119)
Таким образом, можно сделать вывод о том, что уровень экономических отношений, существовавших в те времена, не достиг той отметки, когда возникает необходимость в детальном регулировании конкурсных отношений. Мысль о почти полном отсутствии конкурсных норм в российском праве в течение нескольких веков недоверчиво воспринималась некоторыми учеными.
Так, А. М-н, рецензируя книгу А.Х. Гольмстена "Исторический очерк русского конкурсного процесса" и в целом весьма положительно ее оценивая, писал: "Едва ли мыслимо, что русская государственная власть совершенно не касалась конкурсного производства до XVIII века, помимо законодательства, судебным, или, может, административным порядком..."*(120). Тем не менее работа А.Х. Гольмстена является столь глубокой и детальной, что сложно предположить невнимание его к каким-то актам. Их не было, поскольку не было особой необходимости в их возникновении.
По мере развития экономики вопросы конкурсного права становились все более актуальными. "Как ни неблагоприятны были условия для развития и процветания торговли, все же она существовала, хотя не смела и мечтать о достижении той высоты, на какой находилась современная ей западноевропейская торговля".*(121)
Связь экономики и конкурсного права бесспорна. "Почти всякое торговое предприятие для своих оборотов - и особенно для расширения дела - пользуется кредитом. Кредит этот может быть оправдан только при правильном расчете на прибыль, которая и составляет главную цель торгового предприятия".*(122)
К XVII в. предприятия, особенно торговые, получили достаточно широкое распространение; при этом существовал только общий порядок взыскания, не учитывающий специфику положения самого несостоятельного и его кредиторов. Действительность опережала законы. Таким образом, нередко складывались ситуации, когда торговцы отказывались оплачивать требования, и было очевидно, что применение к ним общего порядка взыскания не всегда целесообразно. К концу XVII - началу XVIII в. отсутствие конкурсного законодательства стало заметным вследствие серьезности возникающих проблем.
Так, Г.Ф. Шершеневич приводит пример случившегося в 1736 г. банкротства купцов Опича и Фохта, которые в основном осуществляли комиссионную торговлю товаров, присланных купцами из-за границы. При этом в имуществе должника были обнаружены товары как в целой упаковке (кипах, бочках, ящиках), так и частично проданные. Сенат решил вернуть иностранным купцам (т.е. изъять из конкурсной массы) товары нераспакованные, причем в основе такого решения лежали политические мотивы: "Опасение того, что иностранцы товаров своих к здешним купцам в комиссию присылать уже не будут".*(123) Подобные сложные ситуации складывались очень часто, порождая множество неразрешимых вопросов. По словам А.Х. Гольмстена, "нужно было искать выхода, надо было найти новые пути. Искали и нашли их и сама жизнь и сам закон, но искали и нашли они их не всегда вместе, а чаще порознь".*(124)
А.Х. Гольмстен выделяет три направления, три струи в развитии российского конкурсного права - иностранное, национально-самобытное, канцелярско-кодификационное.*(125)
Иностранное направление состояло в применении и приспособлении к российским особенностям норм иностранных конкурсных законов. Это было возможно, так как во многих крупных делах о несостоятельности того времени участвовали иностранные кредиторы, в государствах которых, в отличие от России, законы о банкротстве давно существовали. Применение иностранных законов было возможно, во-первых, по соглашению всех участников, во-вторых, по решению правительственных органов, куда обращались кредиторы, не согласные с применением иностранных законов, с просьбой прояснить ситуацию и защитить их права. Сенат нередко принимал решение о необходимости использовать конкретный иностранный закон для решения определенного вопроса (например, вопроса о порядке определения большинства голосов на собрании кредиторов). Конечно, споры возникали и тогда, когда иностранных кредиторов было несколько и каждый из них настаивал на применении своего конкурсного закона.
Таким образом, иностранное направление привело к тому, что в России при отсутствии конкурсных Уставов сложились основные институты банкротства: споры решали особые суды (Коммерц-коллегии, городовые магистраты, Главный магистрат, Сенат); действовали кураторы, в обязанности которых входило создание конкурсной массы, реализация имущества должника, распределение вырученных средств между кредиторами; проводились общие собрания кредиторов; окончание конкурса погашало претензии кредиторов, оставшихся неудовлетворенными.
По словам А.Х. Гольмстена, в тот период "сама жизнь взывала к закону о помощи, и закон отрывочно, случайно откликался на ее зов"*(126) - при этом речь шла не о создании специального законодательного акта, а об отдельных нормах в отдельных законах либо о постановлениях по конкретным делам.
Так, например, 27 января 1780 г. по частному делу Сенатом было установлено общее правило о назначении срока для заявления кредиторами своих требований к должнику, которое состояло в том, что для местных, живущих в Санкт-Петербурге кредиторов этот срок составлял 1 месяц, для остальных - 6 месяцев, причем истечение срока погашало право на заявление претензий.*(127)
Положительным последствием развития иностранного направления являлось то, что российская практика таким образом избежала множества сложностей и ошибок, существовавших в практиках иностранных государств, так как при отсутствии закона применения той или иной нормы легко подкорректировать (нет необходимости ее применять, пока не внесены соответствующие изменения в закон).
Безусловно, иностранное направление могло развиваться только там, где для этого существовали предпосылки в виде наличия иностранных кредиторов, т.е. в более или менее крупных городах либо торговых местностях. Если же ситуация неплатежа долгов возникала в глубинке, применить какой-либо иностранный закон было невозможно. Таким образом, развивалось второе направление развития российского конкурсного права - национально-самобытное. Состояло оно в развитии закупничества. Должника передавали кредитору, у которого он должен был отработать долг до полного его погашения. "Кто не вознаграждал за убытки, не платил долгов, того самого отдавали истцу".*(128) К.Д. Кавелин считает, что к XVI-XVII вв. характер выдачи головою изменился, т.е. должник уже далеко не всегда передавался в закупничество, а только тогда, когда несостоятельность была вызвана его виновными действиями либо иные формы взыскания оказывались безуспешными.
При наличии у должника нескольких кредиторов он либо переходил от одного к другому по мере отработки долга, либо поступал к одному из них, который оплачивал все долги. Законодательно эти вопросы были урегулированы в Купеческом уставе 1727 г., разработанном учрежденной Петром I Комиссией по коммерции. Несчастному должнику, не оплачивающему требования кредиторов, давался определенный срок для поиска так называемого оплатчика (если несостоятельность была виновной, то должника сажали под караул на 6 недель, в течение которых он тоже должен был как-то искать оплатчика). Оплатчиком был субъект, бравший должника в отработку и выплачивающий кредиторам долги должника - характер и размер выплат специально Уставом не определялся, из чего следует, что данные вопросы решались по договоренности между кредиторами и оплатчиком (при этом последний, конечно, мог требовать предоставления различных отсрочек и скидок). Если же должник не мог найти оплатчика, то его отдавали в солдаты или ссылали в Сибирь. При этом определенную часть долгов (в размере 100 рублей) обязан был платить тот, за кого должник пошел в солдаты.*(129)
Еще один документ, из которого можно сделать вывод о развитии национально-самобытного направления, это Указ 1736 г., в котором уточнялась процедура передачи в отработку, причем уточнения были такими, которые привели к возникновению на практике злоупотреблений. Устанавливалось, что оплатчик обязан ежегодно выплачивать кредиторам 24 рубля независимо от суммы долга (при этом по воле оплатчика должник, уже сосланный в Сибирь, возвращался). Естественно, довольно скоро начали возникать ситуации, когда "лица, не имеющие капитала, брали великие суммы под векселя, затем объявляли себя банкротами и поступали в заработки к таким же плутам, как и сами, которые уплачивали за них 24 рубля в год; утаив свои деньги, эти банкроты производили торговлю от имени лица, взявшего их в заработки".*(130)
Очевидно, описанные отношения не вполне подпадают под понятие конкурсных, поскольку не производилось никаких судебных действий, не играли какой-то значимой роли собрания кредиторов, не создавалась конкурсная масса, не применялись (или практически не применялись) правила о соразмерности и пропорциональности удовлетворения требований кредиторов. Поэтому можно вполне согласиться с А.Х. Гольмстеном, называвшим описанные отношения "суррогатами конкурсного процесса".*(131) Для нормального регулирования ситуаций, связанных с несостоятельностью, необходимо было создание специальных законов.
Третье направление развития российского конкурсного права, канцелярско-кодификационное, состояло в разработке конкурсных Уставов. Следует отметить, что упоминания о банкротстве и некоторых его последствиях в определенных российских законах были (например, в Вексельном уставе 1729 г.; в Уставе благочиния 1782 г.; в городовом Положении 1785 г. и др.), но правил, по которым субъект мог быть признан банкротом, не существовало. В связи с этим, говоря о неплатеже долгов как о явлении, ученые отмечали, что "распространение этого зла, которое столь явно подрывает общественное и частное доверие, ослабляет и останавливает, ко вреду государственного благосостояния, движение коммерческих оборотов, и, к несчастью, более всего своею тяжестью упадает, по большей части, на людей добросовестных и трудолюбивых, относят не к одному корыстолюбию, основывающему на банкротстве преступные расчеты, но и к слабости и недостаточности законов в преследовании и наказании подобных действий".*(132) О необходимости их создания впервые говорится в Указе Анны Иоанновны от 6 февраля 1735 г. (Указ касался частного дела о несостоятельности): "...каким образом в таких случаях поступать, Российских особливых уставов не имеется: а впредь как с банкротами поступать, о том, собрав из разных государств права купеческие, учинить устав Коммерц-коллегии и подать для рассмотрения в Сенат, а из Сената подать для апробации Ея Императорскому Величеству".*(133)
К 1740 г. было составлено несколько проектов Устава о банкротах, один из которых - Проект Президента Коммерц-коллегии барона Менгдена был принят, после чего его утвердил Кабинет 15 декабря 1740 г. Таким образом Проект стал Законом. Но Закон этот постигла странная судьба. Он не был обнародован, причем сам Сенат неоднократно говорит о нем как о Проекте. Г.Ф. Шершеневич объясняет эту ситуацию недоразумением;*(134) А.Х. Гольмстен - напряженными отношениями, сложившимися в то время между Сенатом и Кабинетом: "Кабинет совсем подавил Сенат своей широкою властью; формально, с внешней стороны, он ему, конечно, подчинялся, но, оскорбляемый выходками Кабинета, действовал в противовес велениям последнего".*(135) Подтверждения этой мысли мы находим в работах специалистов в области государственного устройства.
Так, А. Градовский отмечает, что в начале 20-х гг. XVIII в. Сенат имел значительные полномочия, но "два учреждения, следовавшие одно за другим, лишили Сенат его прежнего значения; это были Верховный тайный совет и Кабинет".*(136) Верховный тайный совет был установлен "в противовес Сенату" Указом Екатерины I "Об устройстве и правах Совета". Кабинет был образован в ноябре 1731 г. и представлял собой "особый совет, состоящий из немногих лиц. Не имея политических претензий Верховного тайного совета, Кабинет получил большое значение в администрации и сделался самостоятельным учреждением; Кабинету вверен надзор за всеми государственными установлениями. Сенату, Синоду, коллегиям, приказам и канцеляриям велено подавать в Кабинет ежемесячные работы о челобитчиковых делах для усмотрения безволоки - то ли оными решения бывают".*(137) Неудивительно, что в тот период никакого порядка в делах Сената не было. "Значение Кабинета увеличивалось вследствие того, что указ, подписанный тремя кабинет-министрами, имел силу именного повеления. Сенат теряет значение даже в глазах собственных своих членов. Старые сенаторы вовсе не ходили в Сенат...".*(138)
На основании сказанного объяснение судьбы Устава 1740 г., предложенное А.Х. Гольмстеном, представляется вполне возможным. Следует отметить, что таким положение Сената было недолгим. Указ Елизаветы I от 25 ноября 1741 г. восстановил Сенат в прежней власти, осудив Верховный тайный совет и Кабинет "как учреждения, несогласные с законным порядком, установленным преобразователем (имеется в виду Петр I. - М.Т.)".*(139) Таким образом, Проект 1740 г. не имел широкого применения на практике, хотя его текст (как Проекта) был известен, что, естественно, влияло на позицию судов (особенно если учесть отсутствие каких-либо правовых норм в области регулирования данных вопросов). Дадим общую характеристику положений Устава о банкротах 1740 г.*(140) Можно выделить следующие моменты, присущие этому документу:
- обратная сила действия;
- применение только к субъектам, ведущим торговую деятельность (неторговой несостоятельности не существовало);
- использование критерия неоплатности;
- принятие двух видов несостоятельности - несчастной и злостной (неосторожное банкротство отождествлялось со злостным; в качестве последствия могла применяться смертная казнь).
Основаниями злостного банкротства считались "обманство", "продерзость", "неосторожность"; несчастное банкротство наступало при обстоятельствах, которые "через человеческую осторожность и мудрость отвращать было невозможно". Интересно различие между последствиями несчастного и злостного банкротства по окончании конкурса (т.е. по окончании реализации имущества и распределения средств между кредиторами): несчастный освобождался от личных последствий, но обязан был платить долги кредиторам из любого имущества, в том числе из имущества жены и детей, т.е. окончание конкурса не только не погашало неудовлетворенные требования, но и расширяло круг обязанных субъектов; злостный мог быть повешен - в этом случае все неудовлетворенные требования погашались, т.е. на жену и детей обязанность по долгам банкрота не распространялась, ибо он "все долги животом своим заплатил".*(141) Данная мысль, высказанная А.Х. Гольмстеном, была подвергнута критике: "Едва ли верно, чтобы по уставу 1740 года жена и дети отвечали более строго по долгам несчастного, чем по долгам злостного банкрота... Известно, что по современному праву существует отчасти обратное явление, а именно - претензии к несчастному должнику прекращаются с окончанием конкурса, а к неосторожному и злостному остаются в своей силе".*(142) В ответ на это А.Х. Гольмстен приводит полный текст нормы, из которого явно следует сделанный им вывод...*(143)
- необходимость нескольких кредиторов для возникновения конкурсных отношений;
- образование особых органов конкурсного процесса, каковыми являлись конкурсный суд (Коммерц-коллегия с подчиненными органами в городах - ратушами); кураторы (должностные лица, орган государства, действующие по поручению суда, представляющие интересы и кредиторов и должника; кураторов должно было быть четверо, они либо выбирались кредиторами, либо назначались Коммерц-коллегией; кураторы должны были отвечать следующим условиям: быть "добрыми, надежными, неподозрительными", относиться к кредиторам пятого (последнего) класса ("они мало теряют вследствие несостоятельности должника, а потому питают к нему меньшую злобу"), иметь русское подданство (за исключением ситуаций, когда должник был иностранцем и среди кредиторов находились иностранцы - тогда кураторами были двое русских и двое иностранцев); отказаться от исполнения своих обязанностей кураторы не могли; собрание кредиторов (выделялись категории решений, которые могли быть приняты только собранием);
- формирование конкурсной массы (в нее входило: 1) имущество как имеющееся на момент признания банкротства, так и поступившее в течение конкурса; 2) имущество не только самого должника, но и его жены и детей (ответственность жен в ст. 28 Устава мотивировалась тем, что "они повинны несчастие мужей своих с ними снести, а впрочем всякий подлог тем остерегается"); 3) имущество наличное и долговое (к последнему относились права требования, которые должник имел к третьим лицам; вещи должника, отданные им на хранение или иным образом находящиеся у третьих лиц; вещи, переданные in fraudem creditorum третьим лицам - по сути речь при этом идет о недействительности сделок должника; др.); собранное имущество после троекратной публикации реализовывалось с аукционных торгов, в которых могли участвовать и кредиторы, однако у кредиторов не было права купить имущество в счет долга, т.е. оплатить его зачетом своих долгов - они в любом случае должны были уплатить деньги, а затем дожидаться удовлетворения кураторами своих требований);
- очередность удовлетворения требований кредиторов, в соответствии с которой существовало 5 классов: 1) долги казне, церкви, школе; 2) расходы, "употребленные на конкурс и плата служителям несостоятельного на текущий год"; 3) долги по векселям, сохранившим силу вексельного права; 4) долги сиротам и кредиторам, права которых обеспечены залогом, не находящимся в их владении; 5) остальные требования, включая долги по векселям, потерявшим силу вексельного права; комиссионным сделкам, когда самих вещей, отданных в комиссию, не сохранилось; и др.;
- порядок распределения конкурсной массы (применялись правила о соразмерности и пропорциональности; начисление процентов (как по закону, так и договору) прекращалось с момента объявления несостоятельности; удовлетворение производилось путем выплаты наличных денег, но для кредиторов пятой очереди ст. 21 Устава устанавливала исключение - им в случае нехватки денег могли быть переданы долги - как "надежные", так и "ненадежные" (права требования к третьим лицам));
- выделение особых категорий кредиторов - наряду с конкурсными существовали сепаратисты (ex jure crediti и ex jure domini) и кредиторы массы (к конкурсным относились очередные кредиторы; для них существовал срок для заявления претензий (2 недели для российских, 6 месяцев для иностранных), пропуск которого влек потерю права требования; к сепаратистам ex jure crediti относились кредиторы, получающие удовлетворение не из конкурсной массы, а из не входящего в ее состав имущества, в частности, залогодержатели, владеющие предметом залога; к сепаратистам ex jure domini относились субъекты, имущество которых оказывалось у должника - это было имущество: 1) переданное должнику на хранение (если не было сомнений в наличии договора поклажи); 2) переданное должнику на комиссию (если они "не троганы и за хозяйским клеймом"); 3) купленное в кредит; кредиторами массы назвались кредиторы второго класса, чьи требования были связаны с расходами на производство конкурса);
- особое положение кредиторов-залогодержателей (оно состояло в том, что, как упоминалось выше, статус такого кредитора в конкурсном процессе зависел от того, у кого находился предмет залога. Если предмет остался у должника-залогодателя, кредитор становился конкурсным по общим правилам - его долг относился к четвертому классу. Если же предмет передавался кредитору, то последний становился сепаратистом ex jure crediti; при этом кураторы имели право выкупить предмет залога (путем уплаты за него суммы долга, обеспеченного залогом) - как правило, это было выгодно, когда стоимость предмета залога превышала размер долга (после выкупа предмет поступал в конкурсную массу). Если кураторы не считали необходимым выкупать заложенную вещь, то она оставалась у кредитора, который реализовывал ее по правилам, установленным для залога).
В 1753 г. Сенатом был разработан проект Банкротского устава, который по сути представлял собой переработанный Устав 1740 г. Устав 1753 г. предполагалось вводить в действие без обратной силы; в соответствии с этим проектом смягчались последствия для злостных банкротов; изменялся состав и количество классов кредиторов: 1) вексельные кредиторы; 2) казна (в том числе и требования по векселям, выданным казенному купеческому банку); 3) кредиторы массы; работники; 4) церковь; школа; сироты; кредиторы-залогодержатели, не являющиеся сепаратистами; все остальные кредиторы.*(144)
С разработкой следующего проекта Устава о банкротах 1763 г. (который являлся весьма объемным актом) связана очень интересная история. В 1760 г. Сенат велел Коммерц-коллегии разработать проект Устава, после чего, исходя из документов Коммерц-коллегии, она развернула бурную деятельность: проводились многочисленные заседания; изучение рапортов и документов; обсуждение различных частей проекта. Однако А.Х. Гольмстен, изучивший все эти отчеты и документы и сопоставивший объем и сроки работ, пришел к выводу о том, что если бы действительно "все резоны были дебатированы в заседаниях, то члены заседали бы от зари до зари".*(145) А если учесть, что даже автор проекта нигде не назван, то можно предположить, что "совершен был подлог грандиозных размеров",*(146) т.е. на момент обсуждений никакого проекта еще не было. Проект был подготовлен только к концу 1763 г. Состоял он из 4 глав, включавших 55 статей; многие положения были детально разработаны. Не характеризуя нормы этого проекта детально, остановимся на наиболее интересных вопросах:*(147)
- банкротами помимо купцов могли быть признаны заводчики и фабриканты;
- несостоятельность наступала не просто когда имущества должника не хватало для удовлетворения всех требований, а когда на уплату долгов недоставало 25% (т.е. можно сказать, что принималась квалифицированная неоплатность);
- несостоятельность делилась на три вида - непорочную, неосторожную и злостную (имущественные последствия были для всех одинаковыми в течение конкурса; по его окончании несчастный банкрот освобождался от уплаты оставшейся неудовлетворенной части требования (правда, ему, как "совестливому человеку", рекомендовалось удовлетворять требования из вновь получаемого имущества); неосторожные и злостные банкроты от дальнейших выплат не освобождались, но на имущество жены и детей взыскание уже не обращалось);
- конкурс учреждался, если сумма требований всех кредиторов (которых должно было быть несколько) превышала 3000 рублей (ибо "конкурс в малых делах более расходу, чем прибыли принести может"); заявить об открытии конкурса могли только кредиторы;
- количество кураторов зависело от общей суммы задолженности - если сумма была менее 10 000 рублей, то кураторов должно было быть не меньше двух; если более 10 000 - не меньше четырех (при этом устанавливалось, что оплачивается труд кураторов кредиторами, в том числе и тогда, когда кураторы назначались судом);
- кредиторы, пропустившие срок для заявления требований (двухнедельный для местных и четырехмесячный для иностранных), могли просить о восстановлении срока до окончания раздела конкурсной массы;
- для сепаратистов ex jure crediti, у которых предмет залога не был выкуплен кураторами, устанавливалось, что если при продаже имущества было выручено меньше средств, чем сумма долга, то в недостающей части залогодержатель становился конкурсным кредитором;
- в ситуации, когда залогодержателем был банкрот и срок уплаты долга еще не наступил, вещь должна была быть возвращена залогодателю по уплате суммы долга; если же срок наступил, а долг не был уплачен, то должник получал право продать вещь (вырученные средства поступали в конкурсную массу);
- интересно решался вопрос об исполнении договоров должника, заключенных на длительный срок либо рассчитанных на перспективу (в Уставе говорилось о договорах товарищества, "компаниях и откупах"). Кураторы могли дождаться срока и исполнить договор, при этом конкурс мог уже прекратиться, а доход поступать куратору. Кроме того, допускалось поступление дохода кредитору, т.е. в уплату долга кредитор мог получить право на доход, возникающий через определенное время. Возможна была и продажа долей банкрота кураторами.
Устав 1763 г. в январе поступил на утверждение Императрице, но утвержден не был. Через год, 20 февраля 1764 г., Екатерина Великая возложила на Комиссию по коммерции составление нового Устава. Проект был подготовлен в январе 1768 г.; он представлял собой переработанный текст Устава 1763 г. Мы остановимся на наиболее интересных вопросах, решавшихся данным Уставом иначе, чем в 1763 г.:*(148)
- значительно сузилось число деяний, наказуемых в уголовном порядке - Устав 1768 г. весьма снисходительно относился как к самому банкроту, так и к лицам, причастным к укрывательству его имущества либо к другим нарушениям;
- снизилась минимальная сумма задолженности, необходимая для открытия конкурса во всех городах, кроме Москвы и Петербурга, до 1000 рублей (для Москвы и Петербурга сумма осталась прежней - 3000 рублей);
- устанавливалось специальное основание прекращения конкурса - получение должником по двустороннему договору либо в виде доходов от имения суммы, достаточной для погашения всех долгов;
- вводилась возможность зачета встречных однородных требований кредитора и должника: "Когда банкротчик такому должен, кто сам ему должен, то сумму суммою заменять сполна". Это правило, установленное в _ 118 Устава, позволяет сделать вывод о допустимости зачета, при этом зачитывалось требование кредитора полностью, а не в том размере, в каком ему причиталось по пропорции.
Подробности судьбы этого проекта не очень ясны. "Читала ли его Императрица или нет - не знаем, но утвержден он ею не был".*(149)
Таким образом, по мнению А.Х. Гольмстена, "XVIII веку, 28 лет пожертвовавшему разработке Банкротского устава, так и не суждено было видеть плоды своих трудов. Труды его не пропали даром - он работал для своего преемника. В первый же год XIX века, наконец, издается Устав, являющийся не чем иным, как несколько переработанным Уставом 1768 года".*(150)
Мы можем несколько подкорректировать эту мысль уважаемого профессора, сказав, что XVIII век все-таки успел увидеть (краешком глаза) плоды своих трудов, ибо первый безусловно действующий Устав о банкротах появился в России 18 декабря 1800 г., т.е. в самом конце последнего года XVIII в.
Устав 1800 г. состоял из 2 частей, первая из которых называлась "Для купцов и другого звания торговых людей, имеющих право обязываться векселями" (т.е. охватывала случаи торговой несостоятельности; при этом она представляла собой дополненный и переработанный Проект Устава 1768 г.). Вторая часть - "Для дворян и чиновников" - устанавливала правила несостоятельности неторговой, однако проблемам банкротства посвящено из 111 статей второй части всего 12, остальные направлены на то, чтобы "уменьшить и воздержать самое впадение дворян и чиновников в неоплатные долги"*(151) и представляют собой изложение правил участия дворян и чиновников в обязательственных правоотношениях (и исключений из этих правил). В частности, дворянам и чиновникам запрещалось выдавать векселя, но разрешалось закладывать как недвижимое, так и движимое имущество. Из текста Устава четко не следовало, можно ли субсидиарно применять нормы первой части к случаям несостоятельности дворян и чиновников. А.Х. Гольмстен полагал, что это возможно, т.к. "правила первой части - правила общие, а второй части - специальные, следовательно, к случаям, не предусмотренным в последней, применяются правила первой части".*(152) Противоположного мнения придерживался Г.Ф. Шершеневич, считавший, что субсидиарное применение указанных норм возможно только при наличии соответствующего указания во второй части.*(153)
Остановимся на наиболее важных и интересных положениях Устава о банкротах 1800 г.:*(154)
- Устав вводился в действие с обратной силой, однако правила об уголовных наказаниях не могли применяться к деяниям, совершенным до вступления в силу Устава;
- определялись различия между торговой и неторговой несостоятельностью;
- критерием несостоятельности (как торговой, так и неторговой) была неоплатность, однако из этого правила устанавливались (для торговой несостоятельности) исключения, состоящие в презюмировании неоплатности при наличии определенных обстоятельств. Обстоятельства были следующими: 1) признание должником своего банкротства; 2) бегство должника; 3) неосуществление платежа по требованию кредитора в течение месяца. В этих случаях не выяснялась стоимость имущества при открытии конкурса, но если позднее оказывалось, что имущества должника достаточно для удовлетворения всех требований либо "при наличности долга казны, покрывающего все долги должника", конкурс прекращался;
- определялось три вида несостоятельности - несчастная, неосторожная, злостная. Последствием несчастного банкротства было полное освобождение как от личного преследования, так и от имущественного взыскания (т.е. неудовлетворенные после реализации имущества должника требования погашались). Неосторожные и злостные банкроты не освобождались от уплаты долга и по окончании конкурса; злостные банкроты подлежали наказанию, даже если расплачивались со всеми долгами;
- устанавливалась обязанность должника заявить о своем банкротстве, если "не доставало у него до 30% на рубль кредиторской суммы";
- для возникновения конкурсных отношений необходимо было наличие нескольких кредиторов и соответствующего их желания - в противном случае кредиторам разрешалось предоставить должнику отсрочку. Г.Ф. Шершеневич квалифицирует это правило как способ предупредить открытие несостоятельности;*(155)
- вводились определенные сроки для заявления кредиторами претензий (в течение этих же сроков лица, имеющие какое-либо имущество должника, обязаны были заявить об этом): 3 месяца для тех, кто проживал в одном с банкротом городе; 9 - для иногородних; 18 - для всех остальных. При этом не запрещалось начало удовлетворения кредиторов до окончания максимальных (9- и 18-месячных) сроков на предъявление претензий. Как отмечает А.Х. Гольмстен, "соблюдение 9-месячного и полуторагодового сроков обязательно лишь для кредиторов, но не для конкурса - конкурс сам или по требованию кредиторов мог и не выжидать истечения их, но кредиторы от этого ничего не теряют, так как убытки, причиненные такой поспешностью, должны быть им возмещены".*(156) Пропущенный срок восстановлению не подлежал. Заявленные требования проверялись кредиторами;
- для кураторов, избираемых из среды кредиторов, устанавливалось, что они должны быть люди "добрые и неподозрительные" и не относиться к лицам духовного звания, мещанам, крестьянам, крепостным. В ст. 120 Устава четко определялся размер вознаграждения кураторам: "два процента со всей вырученной из имения банкротова суммы, причем они должны делить те проценты между собою на равные части";
- голосование на собраниях кредиторов осуществлялось большинством суммы требований, но порядок определения этого большинства очень интересен: 3/4 общего числа кредиторов с суммой требования 2/3 от общей суммы долгов либо 2/3 общего числа кредиторов с суммой требований 3/4 общей суммы долга, либо (при отсутствии на собрании указанного количества кредиторов) - более 1/2 кредиторов с суммой требований больше половины суммы долга;
- для требований, обеспеченных залогом, существовали особые правила. Кураторы могли выкупить залог, заплатив полную сумму долга - в этом случае предмет залога поступал в конкурсную массу. Если заложенная вещь стоила меньше, чем обеспеченная ею сумма долга, то эта вещь оставалась у залогодержателя, который терял право истребовать разницу от конкурса, т.к. при заключении договора кредитор "почитал заклад достаточным в обеспечение данных им денег". Однако в некоторых случаях залогодержатель мог отдать предмет залога в конкурсную массу и требовать удовлетворения как обычный кредитор. Как видим, все эти правила касались ситуаций, когда предмет залога находился у залогодержателя; если же он оставался у должника, то обеспеченный кредитор никаких особых прав не имел;
- в состав конкурсной массы имущество жены банкрота не включалось, за исключением ситуаций, установленных в ст. 43 (когда она "в торгах мужниных участвовала") и 111 (когда банкрот "перевел на нее подложно капитал либо имение") Устава. При этом в первом случае жена также могла быть признана банкротом; во втором для нее наступали как гражданские (имущественные), так и уголовные последствия;
- мировое соглашение могло заключаться в любое время, что влекло освобождение банкрота от всех последствий. Для заключения мировой сделки было необходимо решение большинства кредиторов с большей суммой требований.
Таковы основные особенности Устава о банкротах 1800 г. Дальнейшее изменение конкурсного законодательства было не слишком обширным. В 1807 г. был издан Указ, в соответствии с которым кураторы могли избираться только из числа кредиторов (ранее при определенных обстоятельствах можно было избрать других лиц). Через несколько лет (28 ноября 1808 или 1809 г. - по разным данным) появился Указ, касающийся ситуации, когда у должника был только один кредитор. С одной стороны, этот Указ подтверждал мысль Устава о том, что "когда у оказавшегося банкротом состоит один кредитор, то не может существовать и кураторства, ибо конкурса быть не может", с другой стороны, устанавливал последствия наличия одного кредитора, которые состояли в необходимости применения к нему норм Устава о банкротах за исключением положений о кураторах (при этом единственный кредитор мог "извинить должника", а также определять проведение различных мероприятий конкурса). В 1823 г. увеличился срок для заявления претензий для кредиторов, находящихся вне пределов Российской империи, если конкурс открыт в Сибири (с 9 до 18 месяцев); а в 1827 г. был изменен характер указанного срока - кредиторы, пропустившие его, не лишались права заявить претензию, но могли что-то получить только из имущества должника, оставшегося после удовлетворения всех требований. Интересное правило было введено 9 января 1830 г. - из конкурсной массы исключались рукописи (за исключением ситуаций, когда сам автор, наследники его или "собственник-книгопродавец" согласились с включением рукописей в конкурсную массу). В соответствии с Законом от 13 октября 1831 г. заключение мирового соглашения не влияло на права кредиторов, не заявленные в конкурс, т.е. тех, кто не участвовал по указанным причинам в собрании, обсуждавшем мировую сделку. Законом от 14 мая 1832 г. были учреждены коммерческие суды, к ведению которых относилось рассмотрение дел о несостоятельности.*(157)
Устав 1800 г. имел широкое применение, в ходе которого выявились определенные его недостатки. "В течение времени открылись в сих правилах разные неудобства, в отвращение коих было принято решение издать новый Устав", - говорилось в Указе, предшествующем Уставу 1832 г. Он получил название "Устав о торговой несостоятельности" (подчеркнуто мною. - М.Т.) и появился 25 июня 1832 г. По сути этот Устав заменил первую часть Устава о банкротах 1800 г., которая регулировала случаи несостоятельности "купцов и иного звания торговых людей". Устав 1832 г. в рамках Устава судопроизводства торгового вошел во вторую часть X тома Свода Законов Российской империи. Это положение критиковалось учеными. Так, Н.А. Тур считал, что, поскольку Устав содержит далеко не только процессуальные, но и материальные нормы в области конкурса, то его не следует располагать в Уставе судопроизводства торгового, а надо включить в состав первой части XVI тома в виде отдельного законоположения.*(158) Вторая часть Устава 1800 г. с небольшими дополнениями вошла в состав законов о судопроизводстве гражданском, содержащихся во второй части X тома Свода Законов.
Ученые по-разному оценивают Устав о торговой несостоятельности 1832 г. Так, А.Х. Гольмстен писал, что этот Устав "внес много нового в наш конкурсный процесс, но, в свою очередь, многое из этого нового есть лишь дальнейшее развитие того, что было выработано ранее. В кодификационном отношении он представляется гораздо более совершенным, чем все его предшественники: нет примерных перечислений, нет мотивов, нет правил, имеющих косвенное отношение к конкурсному процессу; в процесс введена большая стройность и определенность, внесены правила, имеющие существенное значение, и т.п. В общем, он продукт всей предшествующей вековой кодификационной работы - многие статьи буквально воспроизведены из Устава 1800 г., куда они вошли целиком из Устава 1763 г., заимствовавшего их из Уставов 1740 и 1753 гг.".*(159) Г.Ф. Шершеневич был не такого высокого мнения об Уставе 1832 г. - "по полноте постановлений, по ясности положений Устав 1800 г. несомненно стоит выше Устава о несостоятельности 1832 г. Его преимущества перед действующим законодательством состоят в более точном определении признаков несостоятельности и в устранении личных последствий для несчастного несостоятельного".*(160) Г.Ф. Шершеневич оценивает работу законодателя как неудовлетворительную и приходит к выводу о том, что "ввиду обновления всех иностранных конкурсных законодательств, русский Устав о несостоятельности торговой представляет остаток старины, не соответствующей уже современным экономическим условиям".*(161) А.Х. Гольмстен, напротив, "далеко не удовлетворительным в кодификационном отношении", "уже по самому времени издания дурно кодифицированным" считал Устав 1800 г.*(162)
Устав 1832 г. состоял из 9 глав, включающих 138 статей; вводился в действие он без обратной силы. Особое внимание Устав уделял статусу торгового предприятия, принадлежащего должнику. Е.А. Нефедьев говорит об этом следующим образом: "Торговец побуждается к ведению торгового предприятия расчетом на прибыль, которую он от него получает. Ввиду этого он должен расширять свои обороты, беря взаймы деньги или товары в кредит, верят ему как торговцу, а потому он должен употреблять занятые деньги: по возможности на расширение торгового предприятия, а не для удовлетворения своих личных потребностей: удовлетворять последние он должен из доходов, получаемых от предприятия: Но обязанности торговца по отношению к кредиторам идут еще далее: он должен вести свое торговое предприятие осмотрительно, так чтобы капиталы, вложенные в него, не приносили убытка, так как в противном случае ведение торгового предприятия окажется невозможным, что повлечет за собой прекращение последнего".*(163)
Данный Устав применяется только к случаям несостоятельности лиц, осуществляющих торговлю. При этом практика уточнила, что, во-первых, "несостоятельность лица, не производившего торговлю, не может быть признана торговой; свидетельство на мелочный торг, коим лицо не воспользовалось, не может иметь значения"; во-вторых, "при неимении в деле доказательств, чтобы лицо вело торговлю или занималось промыслами, несостоятельность не может быть признана торговой и подсудной коммерческому суду".*(164)
Выделим основные моменты, содержащиеся в Уставе 1832 г.:*(165)
- сохранение критерия неоплатности;
- некоторые терминологические изменения: сохранив три вида несостоятельности - несчастную, неосторожную и злонамеренную, - Устав назвал неосторожную несостоятельность простым банкротством, злонамеренную - подложным. Для всех несостоятельных применяется арест (ранее несчастный от ареста освобождался, теперь освободить его мог не сам факт отсутствия вины, а желание кредиторов, либо собственное заявление о банкротстве, либо представление надежного поручительства). Решение вопроса о свойстве несостоятельности зависело от кредиторов; никаких определенных критериев Устав не содержал. Указанный пробел использовался недобросовестными должниками, которые "путем вымышленных долгов и данных задним числом документов" допускали к участию в конкурсе своих приятелей, которые на собрании принимали решение о несчастном характере несостоятельности: "В результате банкрот признается невинно упадшим и восстанавливается в правах, получая возможность возобновить бизнес".*(166) Приводятся данные, в соответствии с которыми таким образом невинными (несчастными) признавались 49 из 50 должников, в то время как реально из 50 был только один невиновный.*(167) Созвучно этому другое мнение: "В большинстве случаев дело о несостоятельности или оканчивается негласной сделкой должника с кредиторами, так что кредиторы прекращают свои претензии, или же гласною мировою сделкой, или, наконец, признанием должника неосторожным".*(168) В результате с 1877 по 1881 г. было возбуждено лишь 41 обвинение в злостном банкротстве, и только по 8 делам должники признаны виновными;*(169)
- сумма долга, при наличии которой возникали конкурсные отношения, составляла 5000 рублей;
- введение института присяжных попечителей, которые действовали наряду с кураторами, но назначались судом не из числа кредиторов (этот институт значительного развития не получил); кураторов должно было быть не менее двух, им полагалось вознаграждение в размере 2 процентов от суммы, вырученной в результате продажи имущества должника;
- порядок принятия решений собраниями кредиторов четко Уставом не определялся; в ст. 114 говорилось только, что вопросы решаются большинством голосов. Это правило стало толковаться практикой в пользу принятия решений большинством присутствующих кредиторов.*(170) И только Закон от 25 мая 1842 г. четко установил, что большинство должно исчисляться не по числу лиц, а по количеству долговой суммы;
- наличие в Уставе положения о недействительности сделок должника, совершенных in fraudem creditorium: если конкурс сочтет, что сделка совершена "в отягощение массы безденежными долгами", то соответствующий документ в соответствии со ст. 91 Устава возвращался к кредитору. При этом кредитор мог обратиться в суд с иском к конкурсу о признании требования, а конкурс приводил основания, по которым сделка должна быть признана недействительной;
- изменились сроки для заявления кредиторами своих требований; они стали равняться 2 неделям - для кредиторов, находящихся в одном с должником городе (Закон от 31 августа 1840 г. уточнил, что к таковым относятся как лица, постоянно проживающие в данном городе, так и находящиеся в нем временно не менее 2 недель с момента последней публикации); 4 месяцам - для иногородних кредиторов; 12 месяцам - для иностранцев. Пропущенные сроки могли быть восстановлены "по чрезвычайным обстоятельствам"; если срок не восстанавливался, кредитор мог получить удовлетворение из оставшегося имущества. Кроме того, был введен особый срок для представления документов, на которых требование основывалось. Этот срок устанавливался конкурсом и не подлежал восстановлению в случае пропуска;
- определились рода и разряды требований кредиторов. Родов было три, причем последние два не признавались конкурсом, документы, их подтверждающие, возвращались кредиторам. Первый род - долги, "основанные на документах, очевидных и неопровержимых"; второй род - долги, основанные на документах, являющиеся спорными (векселя, не имеющие силу вексельного права; обязательства, относительно которых есть подозрения, что они "составлены в отягощение массы безденежными долгами", и т.п.); третий род - долги, основанные на недействительных документах (с истекшими давностными сроками; составленных с нарушением установленных правил, и т.п.). Долги первого рода делились на 4 разряда. Первый разряд - церковные долги, растраченные должником; долги казенные, по податям, пошлинам и сборам; долги "на залогах и на закладах утвержденные"; долги малолетним гражданам и опекаемым должника; долги работникам за полгода (остальное жалование можно было получить в непривилегированном порядке); долги поставщикам съестных припасов за последние 4 месяца; долги содержателям гостиниц за квартиру или столовые потребности за полгода; долги каменщикам и рабочим за строительные работы; фрахтовые деньги; долги биржевым маклерам и работникам за год; издержки на содержание конкурса. Второй разряд - бесспорные долги первого разряда, своевременно не заявленные по уважительным причинам; долги ремесленников (кроме случаев, когда они взяли обратно поставленные ими вещи); все остальные казенные и частные долги. Третий разряд - долги, обращенные к судебному разбирательству (эти требования удовлетворялись только после окончательного решения дела в суде). Четвертый разряд - долги, своевременно не заявленные по уважительной причине; долги по заемным письмам, которые в установленный срок не были совершены явочным порядком (детальные правила установлены ст. 105 Устава); долги по договорам, в течение года по просрочке не представленные ко взысканию. Вообще многие ученые отмечали излишнюю усложненность и запутанность норм о родах и разрядах кредиторов, что являлось недостатком Устава;
- более четко, чем раньше, решен вопрос о сепаратистах, особенно о сепаратистах ex jure crediti. К ним причислялись такие залого- и закладоприниматели, которые не удовлетворены конкурсом посредством выкупа заложенной вещи. Вопрос о выкупе вещи решался конкурсом. Если было решено вещь выкупить, то кредитор становился привилегированным кредитором, а вещь поступала в конкурсную массу. Если решения о выкупе не принималось, то вещь отдавалась кредитору, который обязан был продать ее по правилам, установленным для залога; при этом средства, превышающие сумму долга, должны были быть возвращены в конкурсную массу. По общему правилу и выкуп, и продажа предмета залога могли осуществляться независимо от наступления срока исполнения обеспеченного обязательства. В отношении сепаратистов ex jure domini устанавливались правила об изъятии определенных товаров, переданных на комиссию из конкурсной массы. Нечеткость формулировки ст. 576 Устава судопроизводства торгового привела к тому, что вопрос о комиссионной торговле и влиянии на нее несостоятельности должника стал одним из самых сложных и дискуссионных в науке;*(171)
- в конкурсную массу входило как наличное, так и долговое имущество, принадлежащее должнику на момент открытия несостоятельности и полученное им в течение конкурса; имущество жены и детей в конкурсную массу не входило.
Дела о банкротстве рассматривались только коммерческими судами, причем по месту жительства должника. Практика уточнила - это правило применяется и в тех случаях, когда должник скрылся из города, где постоянно проживал - производство, открытое по месту его временного жительства, подлежало прекращению.*(172)
Мы сейчас не будем подробно останавливаться на всех положениях Устава о несостоятельности 1832 г.; на некоторые из них обратим внимание в качестве примеров при рассмотрении современных проблем конкурсного права.
Устав 1832 г. действовал до 1917 г., хотя конкурсное законодательство в течение этого периода претерпело некоторые изменения. Кроме того, в конце века готовилась серьезная реформа конкурсного законодательства, в связи с чем были разработаны проекты нового Устава, один из которых, составленный Н.А. Туром, является весьма обширным и интересным.
Что изменилось в конкурсном праве после 1832 г.? Н.А. Тур отмечает, что эти изменения не были значительными.*(173) Можно отметить следующие значительные акты:
- 1836 г. - Положение об учреждении администрации по делам о торговой несостоятельности;
- 1839 г. - Постановление о наблюдении за делопроизводством в конкурсах и о перемещении конкурсов из внутренних городов Империи в столицы и портовые города;
- 1846 г. - Правила о взаимной ответственности супругов при несостоятельности одного из них к платежу долгов; Постановление о применении Устава о торговой несостоятельности ко всем лицам, производящим торговлю (до этого момента к дворянам независимо от рода их деятельности применялись положения о неторговой несостоятельности);
- 1857 г. - Постановление о составе конкурса и о субсидиарном применении норм о торговой несостоятельности к неторговой;
- 1858 г. - Закон, в соответствии с которым к требованиям четвертого разряда отнесены долги по документам, писанным вопреки правилам о гербовом сборе;
- 1859 г. - Закон, который определил срок предъявления кредиторами третьего разряда требований в суд - 3 месяца со дня объявления определения о признании должника несостоятельным;
- 1868 г. - Правила о порядке производства дел о несостоятельности как торговой, так и неторговой в новых судебных установлениях (окружные суды рассматривали дела о неторговой несостоятельности, а также дела о несостоятельности торговой, если в данной местности не было коммерческого суда. По общему правилу, дела о торговой несостоятельности рассматривали суды коммерческие. Г.Ф. Шершеневич считал недостатком Правил установление такой сложной и пестрой системы, когда "правила различаются, смотря не только по тому, какого рода несостоятельность - торговая или неторговая, - но также и по тому, в округе каких судов имеет место несостоятельность".*(174) С этим мнением соглашался А.А. Маттель, называя Правила производства дел о несостоятельности "в сущности не правилами, а набором различных изменений, дополнений, особенностей и исключений из правил";*(175)
- 1884 г. - Закон о порядке ликвидации дел частных и общественных установлений краткосрочного кредита.
Вносились и другие, менее существенные, изменения в Правила о порядке производства дел о несостоятельности, причем эти изменения касались норм как процессуального, так и материального права.
Кроме того, в иных законах, касающихся различных сфер общественной жизни, содержались положения об ограничениях общественных прав несостоятельного.
Так, несостоятельный лишался права быть опекуном; выступать в качестве оценщика; торговаться на публичных торгах; быть принятым в поручители по судебному поручительству; приобретать почетные преимущества, предоставляемые купечеству; назначаться в должности по судебному ведомству; он должен был быть уволен с государственной службы и т.п.*(176)
Еженедельно в журнале "Нотариус" публиковались списки лиц, ограниченных в правоспособности, с указанием причин ограничения. Такими причинами были сумасшествие; нетрезвая и расточительная жизнь; расточительство; несостоятельность; например, в январе 1907 г. из 91 человека, ограниченного в правоспособности, 42 были ограничены по причине несостоятельности.*(177) Примерно такое же соотношение наблюдается и в другие периоды.
Все ограничения прекращались в случае признания несостоятельности несчастной или при заключении мирового соглашения.
Одновременно шла работа по составлению нового Устава о несостоятельности, который должен был распространить свое действие на всю территорию Империи, кроме Великого Княжества Финляндского, в котором предполагалось сохранить действие самостоятельного конкурсного Устава 1868 г., а также привислянских и прибалтийских губерний, имевших свои конкурсные законы (в связи с этим нормы проектов содержали положения о том, как должен применяться Устав в случаях, если имущество должника находится и в Империи, и на территории одного из указанных мест). Как отмечалось выше, автором наиболее серьезного и интересного Проекта был Н.А. Тур, бывший председатель Санкт-Петербургского коммерческого суда, а на момент составления проекта - член Консультации при Министерстве юстиции и член Совета министра финансов, который хорошо знал иностранное конкурсное право. В связи с этим Г.Ф. Шершеневич заметил, что, "вводя многие положения, ставшие уже достоянием западного права, Проект страдает, однако, чрезмерным стремлением к буквальной подражательности уставам Западной Европы".*(178) Тем не менее Проект является весьма обширным и глубоким, четким с точки зрения систематизации; охватывает многие проблемы и предлагает вполне адекватные способы их решения. При изучении положений Проекта невольно возникает мысль, высказанная одним из критиков в конце прошлого века: "Работа, выполненная Н.А. Туром, по составлению проекта устава о несостоятельности, поистине колоссальная для сил одного человека".*(179)
Разработка Проекта была закончена Н.А. Туром в конце 80-х гг. XIX в. (по некоторым данным, он был написан с 1882 по 1888 г.). К сожалению, Проект так и не был принят. Тем не менее представляется необходимым и интересным вкратце остановиться на наиболее важных его положениях.
Проект содержал две части, касающиеся соответственно неторговой и торговой несостоятельности, таким образом, с одной стороны, различия между этими видами несостоятельности стали более четкими и ярко выраженными, с другой - нормы о торговой и неторговой несостоятельности, содержавшиеся в различных томах и главах, объединялись в один акт, чего раньше не было. Отдельная глава, посвященная процессуальным нормам, не выделялась, что послужило причиной критики: "Смешение материальных и процессуальных норм встречается в обеих частях проекта, вследствие чего он много теряет в отношении удобства понимания и пользования".*(180) Кроме того, первая часть, называвшаяся "О неторговой несостоятельности", состояла из 20 глав, а часть вторая - "О торговой несостоятельности" - из 2 глав; при этом некоторые общие положения первой части применялись и к случаям торговой несостоятельности.*(181)
Проект вводил так называемого конкурсного попечителя, который совмещал функции присяжного попечителя и конкурсного управления и "действовал самостоятельно и лишь в более важных случаях был связан согласием кредиторов в составе комитета или общего их собрания";*(182) таким образом, для контроля за деятельностью конкурсного попечителя предполагалось создавать комитет кредиторов. Интересен порядок назначения присяжного попечителя - он назначался судом при открытии несостоятельности, но кредиторы на первом же собрании могли избрать иного попечителя, который утверждался (или не утверждался) судом.
Принципиально иное по сравнению с существовавшим отношение высказывал Проект к критерию несостоятельности. Н.А. Тур задолго до разработки Проекта критически высказывался о принятом Уставом 1832 г. критерии неоплатности. По его мнению, "казалось бы полезным, без всякого различия между торговой и неторговой несостоятельностью, обусловить открытие над должником конкурса неспособностью должника к платежу долгов, и, в видах устранения по возможности затруднений, сопряженных с приведением в известность самой неспособности должника к платежу долгов, указать те наглядные признаки, с которыми закон связывает несомненное предположение о несостоятельности должника к платежу долгов, а именно прекращение должником платежей; собственное признание должника; недостаточность имущества на удовлетворение производимого с должника взыскания и скрытия должника".*(183) Статья 275 Проекта в качестве основания признания несостоятельности вводит неплатежеспособность, которая проявляется в прекращении торговцем платежей.
Нормы Проекта о возбуждении производства по делу о несостоятельности допускали инициативу должника, кредиторов и суда, но при торговой несостоятельности в определенных случаях вводилась обязанность должника заявить о своем банкротстве (ст. 276, 304). По поводу инициативы в этом деле суда Н.А. Тур, в принципе, высказывался отрицательно,*(184) однако считал необходимым сохранить его в исключительных случаях в целях защиты отсутствующих кредиторов.*(185)
Проверка заявляемых кредиторами претензий возлагалась Проектом на собрание кредиторов, в связи с чем С. предлагал передать это правомочие судье - комиссару в целях устранения возможных недобросовестных действий со стороны собрания.*(186) Должность судьи - комиссара вводилась Проектом в целях усиления судебного контроля над конкурсами.
Проект решал вопросы о недействительности сделок должника, заключенных до открытия несостоятельности (ст. 92-101); об исполнении (и возможности отказа от исполнения) договоров должника (ст. 86-91); о зачете долгов (ст. 140-143); о порядке истребования из конкурсной массы имущества, не принадлежащего должнику (ст. 102-110); о долгах, подлежащих отдельно от конкурса удовлетворению (ст. 111-123) и др.
Проект сохранял положение о том, что в некоторых случаях окончание конкурса не означает погашения оставшихся требований - в соответствии со ст. 204 Проекта кредиторы, не получившие полного удовлетворения, могут все без ограничения довзыскать по окончании конкурсного процесса. С. считал необходимым уточнить в Проекте, что такие же права имеют и те из кредиторов, кто не заявлял претензий в конкурс.*(187)
Следует отметить, что некоторые из положений Проекта и в настоящее время представляют определенный интерес; на них мы будем останавливаться по мере рассмотрения отдельных проблем конкурсного права.*(188) Более того, следует упомянуть о существовании другого Проекта Н.А. Тура, составленного с учетом доработки описанного выше; этот Проект состоял из двух глав, в первой из которых были собраны материальные нормы (она называлась "Материальные постановления о несостоятельности"); во второй - процессуальные нормы (она называлась "Порядок производства дел о несостоятельности").*(189) Этот Проект был разработан с учетом замечаний, "поступивших на означенный проект (имеется в виду Проект 1889 г. - М.Т.) от судебных установлений, совещательных по части торговли и промышленности учреждений, университетов и состоящих при них юридических обществ и от некоторых других учреждений и лиц".*(190)
Итак, первый этап развития российского конкурсного права - этап дореволюционный - продолжался до 1917 г., когда прекратили действие все дореволюционные правовые акты; кроме того, перестали подлежать правовой защите в советских судах все отношения, возникшие до 25 октября 1917 г. - споры по таким отношениям не принимались и не рассматривались судами.*(191)
Следующий - весьма непродолжительный по времени этап - можно назвать советским. Конкурсные отношения, безусловно, не могли существовать в первые годы советской власти; это стало возможным после введения в 1921 г. новой экономической политики, когда возник свободный товарный оборот и, следовательно, случаи неплатежа долгов стали распространенным явлением. Возникла необходимость в правовом регулировании указанных явлений. ГК РСФСР, в составлении которого принимали участие дореволюционные профессора, включал в себя положения о несостоятельности, но только упоминая о них. Эти упоминания содержались в статьях о юридических лицах, об отношениях залога, займа, поручения, др. Таким образом, упоминание о возможности банкротства было, а самого понятия и механизма признания должников банкротами не существовало. В таких условиях вполне естественной выглядит ситуация, когда судебные органы, сталкивались со случаями несостоятельности, применяли Устав 1832 г. и другие дореволюционные законодательные акты. Это вызвало возмущение советских ученых: "Практика вступила на путь рецепции дореволюционных правил о несостоятельности и чуть не воскрешения сданного в архив истории конкурсного права".*(192)
Поскольку вопрос о порядке рассмотрения дел о банкротстве был весьма актуальным, 28 ноября 1927 г. декретом ВЦИК и СНК РСФСР Гражданский процессуальный кодекс был дополнен 37-й главой "О несостоятельности частных лиц, физических и юридических".*(193) (Интересно, что Совнарком рассматривал и проект самостоятельного акта, регулирующего конкурсные отношения, - этот акт содержал 8 разделов и касался всех аспектов несостоятельности*(194)). В соответствии с нормами гл. 37 ГПК дела о несостоятельности рассматривались в исковом порядке; критерием банкротства была неоплатность; срок для рассмотрения судами дел этой категории не должен был превышать 1 год. Данный срок мог быть продлен только в исключительных случаях. Однако следует заметить, что все нормы содержали более или менее ярко выраженную тенденцию к уменьшению срока конкурсного производства, иногда и за счет его качества (так, в случаях нехватки времени разрешалось не проводить анализ баланса должника). Недостатки качества положений о несостоятельности советского периода отмечаются учеными.*(195)
Нормы советского конкурсного права и процесса предоставляли определенные преимущества государственным предприятиям и учреждениям по сравнению с частными; это положение обосновывалось учеными. Так, председатель Высшей Арбитражной Комиссии П. Лебедев писал, что подход к государственным предприятиям ни в какой мере не может быть аналогичен подходу к частным предприятиям; ликвидировать государственное предприятие на том основании, что неоплатная задолженность достигла какой-то суммы, нецелесообразно.*(196)
Наиболее ярко выраженной особенностью советского конкурса был отказ от начал диспозитивности при назначении должностных лиц конкурсного процесса. Кредиторы были совершенно устранены от участия в процессе, в том числе и от выбора управляющих. Все подобные вопросы решались государственными учреждениями, т.е. конкретными чиновниками. Советские ученые считали такую ситуацию вполне естественной: "Этот путь более соответствует основным началам советского гражданского права, так как разрешение дел о несостоятельности не может быть подчинено интересам кредиторов и потому невозможно построение ликвидации на принципах равенства, заинтересованности и самодеятельности кредиторов".*(197) Такая направленность в целом соответствовала общей идее: "Советский закон не может руководствоваться исключительно стремлением к удовлетворению законных интересов отдельных кредиторов, а должен иметь в виду прежде всего тот общий экономический результат, который является последствием того или иного способа ведения и разрешения производства по делу о несостоятельности. С этой задачей декрет вполне справился".*(198) Следует отметить, что при обсуждении проекта декрета положение об устранении кредиторов не было принято безусловно. Так, В.И. Вольфсон говорил, о том, что "ведомственный порядок ликвидации кроет в себе серьезные опасности бюрократизации"; А.Э. Вормс, С.И. Раевич, И.Г. Кобленц предлагали вместо полного устранения кредиторов установить компромисс, отведя им некоторую роль как наиболее активным и заинтересованным лицам.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что конкурсное законодательство советского периода представляло собой аномалию конкурсных отношений, поскольку защищало не законные интересы кредиторов и должника, а общий хозяйственный результат, что совершенно не свойственно нормальному конкурсному праву. Подробный анализ конкурсного права периода нэпа выходит за рамки настоящего исследования; отметим, что рассмотрению различных аспектов правового регулирования отношений несостоятельности (банкротства) в течение указанного периода времени уделили внимание многие ученые.*(199)
Как справедливо отметил С.Э. Жилинский, правовые акты того периода "в условиях безраздельной государственной монополии в основных отраслях народного хозяйства эти нормативные механизмы лишались смысла".*(200) Несовместимость плановой экономики и института банкротства отмечает и В.Ф. Попондопуло.*(201)
Естественно, по мере свертывания нэпа прекращали применяться и те конкурсные нормы, которые существовали. Постепенно они были изъяты из законов и из учебников с формулировкой "за ненадобностью".
В советское время, в период плановой экономики и государственной собственности, конкурсные отношения не могли существовать в принципе (этот институт, в отличие от некоторых других, совершенно несовместим с плановой экономикой и не может к ней приспособиться).
Конкурсное право можно назвать институтом исключительно рыночным. Поэтому возрождение конкурсного права стало возможным только с переходом российской экономики к рыночным отношениям. Ученые отмечают, что "развитие рыночных отношений в России поставило на повестку дня вопрос о возрождении институтов права, регулирующих предпринимательскую деятельность. Одним из таких институтов является процедура банкротства,"*(202) которую справедливо называют обязательным элементом рыночных отношений.*(203)
Третий этап развития российского конкурсного права - современный - ведет свое начало с июня 1992 г. Именно тогда (14 июня 1992 г.) появился Указ Президента РФ N 623 "О мерах по поддержке и оздоровлению несостоятельных государственных предприятий (банкротов) и применении к ним специальных процедур". Этот Указ имел весьма ограниченное применение на практике, т.к., во-первых, содержал множество недостатков с точки зрения юридической техники, во-вторых, срок его действия оканчивался принятием Закона о банкротстве (это устанавливалось ст. 30 Указа). Следует оговориться, что упоминание о несостоятельности содержалось в более раннем акте, законе РСФСР "О предприятиях и предпринимательской деятельности" от 25 декабря 1990 г.*(204) (вступил в силу 1 января 1991 г.), п. 3 ст. 24 которого гласил: "Предприятие, не выполняющее свои обязательства по расчетам, может быть в судебном порядке объявлено неплатежеспособным (банкротом) в соответствии с законодательством РСФСР". Однако механизма применения этой нормы не существовало, поэтому практического значения она не имела, что неоднократно отмечалось учеными.*(205)
Закон "О несостоятельности (банкротстве) предприятий" был принят 19 ноября 1992 г. Этот Закон был очень актуален, т.к. позволил реально осуществлять банкротство определенных субъектов, и вызвал серьезный интерес у ученых.*(206) Безусловно, Закон имел множество недостатков, которые выявились в ходе его пятилетнего применения. Сейчас мы не будем подробно останавливаться на анализе положений этого Закона - наиболее важные его аспекты будем использовать далее при рассмотрении конкретных проблем конкурсного права.
Практически сразу после принятия Закона 1992 г. началась законодательная работа по созданию нового закона. Эта работа завершилась 10 декабря 1997 г. принятием Государственной Думой РФ Закона "О несостоятельности (банкротстве)" (далее - Закон 1998 г.), который был подписан Президентом РФ 8 января 1998 г. и вступил в силу с 1 марта 1998 г. Этот Закон был, в основном, позитивно встречен учеными. Отмечалось, что новый Закон означал для самого банкрота возможность возобновления бизнеса, а для кредиторов - максимальное удовлетворение требований;*(207) что Закон обеспечит баланс дел и интересов участников конкурсного процесса,*(208) что он "принят с расчетом на десятилетия и призван способствовать стимулированию платежеспособности и оздоровлению нашей экономики".*(209)
«все книги «к разделу «содержание Глав: 11 Главы: < 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11.