Глава 2 ЦЕЛИ И МОТИВЫ КАК ЭЛЕМЕНТЫ СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЫ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

2.1. Некоторые общие вопросы структуры субъективной стороны

Итак, из всего изложенного выше следует, что субъективная сторона преступления представляет собой обычные способности человека оценивать собственное поведение и руководить им, «приправленные» его отрицательным отношением к тем или иным сторонам жизни существующего общества, пониманием того, что он действует вопреки общепризнанным интересам общества. Именно последняя «добавка» превращает обычное психическое отношение человека к своему поступку в субъективную сторону преступления.

Отсюда определение субъективной стороны преступления, предлагаемое теорией уголовного права, у различных авторов особых различий не имеет Под с\ бъсктивной стороной преступления п°нимают «психическое отношение лица к совершаемому им пре-

а КУРС уголовного права Т. 1 С 286

5 ^оловное право Общая часть М.1998 С 179

ч оалов А П Механизм построения уголовно-правовых санкций Красноярск, 1998

'■ 257-258

 

512      Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

ступлению, которое характеризуется конкретной формой вины, мотивом и целью преступления»1; «психическая деятельность лица непосредственно связанная с совершением преступления»2, «эле. мент состава преступления, дающий представление о внутренних психических процессах, происходящих в сознании и воле лица, совершающего преступление, характеризующийся конкретной формой вины, мотивом, целью и эмоциями» ; «психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию» . «психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному деянию, характеризующееся виной, мотивом, целью и эмоциями»". Можно привести и позиции других авторов, однако в целом они говорят об одном и том же.

Этим общим является то, что субъективной стороной преступления признаются психическое отношение к совершаемому преступлению, психическая деятельность или психические процессы, связанные с преступлением, т. е. всегда юристы определяют анализируемую категорию через психику человека.

Различаются определения по нескольким признакам. Во-первых. Н. К Семернева пишет о том, что субъективная сторона — это психические процессы, происходящие в сознании и воле лица. На наш взгляд, подобный подход просто не оправдан, поскольку даже психологи не имеют однозначного решения по поводу наличия воли как психического феномена; вашему покорному слуге также не удалось ее вычленить. Кроме того, автор совершенно не верно противопоставляет сознание и волю, словно последняя (если даже мы ее признаем как действенность, степень активности мышления) существует помимо первого, существует как бессознательное. Во-вторых, некоторые авторы вносят в определение элементы субъективной стороны, другие же не делают этого. На наш взгляд, правы первые, поскольку в любом определении крайне важно установить объем явления во избежание судебного произвола, и жесткий перечень элементов явления именно этому способствует. В-третьих, разные авторы по-разному представляют объем элементов, составляющих

1              Курс советского уголовного права Т 1 Л , 1968 С. 404

2            Российское уголовное право М, 1997. С 132

3             Уголовное право. Общая часть М , 1998 С 181

4             Российское уголовное право Курс лекций. Т 1. Владивосток, 1999 С 384

5           Курс уголовного права Т 1 М,1999 С 291

 

^еЛ у. Преступление и его структура

513

убъективную сторону одни указывают на вину, мотив и цель; дру-яе же добавляют к ним эмоции; более широко элементы субъек-явноЙ стороны в теории уголовного права не представлены. Возникает не простая проблема установления объема субъективной стороны, круга элементов, входящих в ее структуру.

Поскольку субъективная сторона преступления — это прежде всего психическое отношение, необходимо понять суть последнего. Само понятие «психическое отношение» показывает, что кроме психического существует еще какое-то отношение. И действительно, официальная философия свидетельствует, что еще со времен Аристотеля «свойства и состояния принадлежат... к числу отношений. Следовательно, понятие отношения имеет вполне объективное содержание, ибо отражает реально существующие, соотносящиеся друг с другом вещи»1. «Категория отношения у Гегеля объемлет все многообразие реальных (природных) и их логических образов (отношения между понятиями и т. п.). Гегель, по сути дела, показал, откуда следует категориальный статус этого понятия. В самом деле, уже при рассмотрении вещи как меры (качественно определенного количества) (курсив мой. —А. К.) выясняется не только противоречивая природа вещи, но и то, что в этом своем качестве (меры) она суть отношение...»" Таким образом, мы имеем отношения двух уровней: мера и вещь как отношение и логическое представление о ней как отношение. На наш взгляд, это слишком. Я специально наблюдал через замочную скважину за стулом в кабинете; и ни днем, ни ночью, ни вчера, ни сегодня ничего особенного не заметил: стоит деревянный стул и никакого отношения. Разумеется, каждая вещь обладает своими свойствами, признаками (стул деревянный, имеет свой вес, объем, форму), однако это само по себе вовсе не означает того, что признак, свойство суть отношение. Готов согласиться, что они выступают в качестве основания для отношения, но не собственно отношения. Ведь не случайно сам же А. Я. Райбекас пишет: «Свои различия вещи обнаруживают лишь в сравнении с чем-нибудь, в отношении к чему-нибудь». Действительно, лишь в сравнении возникает соотношение, но сама по себе вещь не находится в сравнении, она находится либо в покое, либо в динамике, но никако-

РаОбекасА Я Категории вещь, свойство, отношение Красноярск, 2000 С 23 Там же С 89

17 Зак 1261

 

514       Часть вторая Преспппчение, его понятие, структура, npujnQi(

го сравнения, а, соответственно, отношения нет и в помине CpaBt, ние — прерогатива человеческого разума, это мы сравниваем веш соотносим их по признакам и свойствам, занимаемся их соотнот ' нием Без анализа вещей и их сравнения нет и не может быть шения И не случайно опять-таки в выделенной нами части

зывания автора речь идет о рассмотрении вещи как меры, посколыа, сама вещь не является мерой, только мы при анализе придаем ей значение той или иной меры (вещь может быть длиною в 25.4 \iM или в 1 дюйм — одна вещь, одна длина, но разные меры длины) Це думаю, что философы всего этого не понимают Просто мне не понятно, ради чего явлению придают то, чего в нем нет, зачем свойство, признак явления именовать еще и отношением, тогда как они являются лишь основанием отношения. Если это касается динамики явления (вещи), то и в этом сл^ае «отношение» не играет никакой роли до появления другой вещи (явления) Отсюда более понятно несколько иное представление о данной категории: «Отношение — взаиморасположение объектов и их свойств»1, «отношение — категория, характеризующая взаимозависимость элементов определенной системы»2, .т е отношение — суть связь вещей, а не сами вещи Собственно, именно об этом всегда писал А. Я. Райбекас. в том числе и в качестве автора статьи в Философской энциклопедии мало того, он убеждает в том. что отношение не имеет самостоятельного бытия3 Подобное лишь увеличивает сомнения по поводу необходимости признания свойства вещи отношением и придания вещи характера отношения Ведь совершенно очевидно, что если нечто не имеет самостоятельного бытия, то оно не может быть просто признано вещью или ее мерой, поскольку последняя всегда материализована

Похоже на то, что отношение как взаимозависимость элементов какой-либо системы является объективной категорией. Сознание лишь сравнивает явления по их свойствам и признакам и констатирует наличие отношения, углубляя познание его

Что же в таком случае представляет собой психическое отношение лица к им содеянному7 Прежде всего, это постановка цели, вы-

1               Психология Словарь М , 1990 С 258

2           Философский энциклопедический словарь М , 1983 С 470

3          Райбекас А Я Указ соч С 122

 

I Пр^стУги1ение и ег0 структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      515

ка требования достижения ее, сравнение путей и способов дос-t иЯ цели, выбор одного и них. и все это на фоне способности **    оценивать собственное поведение и руководить им, это всегда

 й (

 определенной массы возможных вещей (поступков, спо-^goB действия, собственно вещей) и выбор одного будущего действительного. Отсюда психическое отношение при совершении пре-^^пления мало чем отличается от психического анализа любого novroro объективного отношения' оно заключается в том, что вес происходит в самом человеке, в его сознании, когда реально еще е существует отношения вещей, мало того, это отношение вещей в полном объеме никогда не возникнет, оно имеет место только в сознании, там «перемалывается», и в действительность «выбрасывается» одно выбранное Тем не менее отличие есть, поскольку в уголовном праве речь идет об асоциальном психическом отношении лица к его асоциальному поведению, т. е. вроде бы о чем-то чисто субъективном, когда объективное (поведение) и отношение к нему су&ьекта выступают в качестве самостоятельных категорий. Не противоречит ли подобное общефилософскому представлению об отношении как объективной категории, как взаимозависимости вещей?

Вроде бы противоречит, поскольку здесь нет ни нескольких вещей, ни отношения их как взаиморасположения вещей, взаимозависимости элементов системы Тем не менее психология разработала концепцию отношений личности как «совокупность теоретических представлений, согласно которым психологическим ядром личности является индивидуально-целостная система ее субъективно-оценочных, сознательно-избирательных отношений (курсив мой — А- К) к действительности, представляющая собой интериоризован-чый опыт отношения с другими людьми в условиях социального "кружения»1 Отсюда «в психологическом плане отношение человека представляет собой субъективную, внутреннюю индивидуально-"збирательную сторону его многогранных связей с различными сто-Ронами действительности и со всей действительностью в целом»2. *"*енно на этой основе психология и не использует понятие «вещь» применительно к отношению, а говорит о взаиморасположении объ-

!м°ИХОЛОГИЯ Словарь М , 1990 С 258 Мясощв Н Личность и неврозы Л , 1960 С 82

 

516       Часть вторая Ilpecmvn пение, его понятие, структура, прил1ак

ектов, в качестве которых могут выступать и категории сознани Но и в философском определении отношения понятие «вещь». Ка мы видим, не используется, данная категория возникает лишь пп расширенном толковании отношения И поскольку философия опре деляет отношение как взаимозависимость элементов определенной системы, а личность в свою очередь признана системой, постольку философское определение отношения представляется и для психологии более предпочтительным

Основой психического отношения личности, в том числе и к своим поступкам является вменяемость Способности лица оценивать собственное поведение и руководить им. как выше \же было сказано, представляют собой познание действительного и познание будущего (предвидение своих действий и предвидение их рез\ льта-тов) на фоне той или иной степени самоконтроля Однако основным при этом, по крайней мере для установления субъективной стороны преступления, остается то, как возникает психическое отношение лица к своему поступку Вне всякого сомнения, по общему правилу, оно появляется до начала поведения, действия, достаточно вспомнить слова К. Маркса об отличии архитектора от пчелы, которое заключается в построении последним модели здания сначала в сознании, чего пчела не делает1: это положение можно распространить на основную массу человеческих поступков Разумеется, не всегда человек моделирует будущее поведение, довольно часто подобному мешает отсутствие объективной информации для предвидения, неготовность самого лица к восприятию имеющейся информации в силу тех или иных обстоятельств, отсутствие желания лица «заглянуть» в будущее и т п В таких ситуациях довольно часто мы и говорим об ущербной вменяемости и ее последствиях

По существу, способности лица включают в себя социально-детерминационтто и потребностно-мотивационные сферы со всеми их составляющими и взаимосвязями отражением и восприятием, ценностными ориентациями и \ становками. потребностями, целями, мотивами и т д Все элементы психики в той или иной степени задействованы в познании и, соответственно, в способностях лица оценивать свое поведение и руководить им.

1 Цит по Дурманов И Д Понятие преступления М , Л , 1948 С 38

 

i ] Престутение и его струкппра

517

Зависимость вменяемости, а вместе с ней и психического отно- от социально-детерминационной сферы носит не простой ха-. Дело в том, что отражение, восприятие окр\жающего мира 1«вгДа индивидуально-избирательны, они возникают лишь тогда и в Ом объеме, когда и насколько субъект заинтересован в этом от- и особенно в восприятии, и если отражаться в психике мо- всякая всячина (сознание «скользит» по «картинке» реального  без актуализации чего-либо), то восприятие сознанием того -ди иного фрагмента действительности возможно только в рез\ль-1Яге актуализации этого фрагмента, определенной заинтересованности лица в нем с дальнейшим закреплением его в сознании Такая индивидуальная избирательность влечет за собой естественною ошибку неполного отражения окр\жающего мира и, соответственно, его познания

, Другая особенность психического отношения лица при совершении преступления заключается в выборе лицом специфического (асоциального) пути и способа поведения Социально-негативная суть субъективной стороны преступления заключается в асоциальной направленности возможного поведения, в асоциальности ценностных ориентации, установок и потребностно-мотивационной сферы. Отсюда становится понятной и структура с> бъективной стороны преступления, которая отличается от психики законопоелчшного Человека только асоциальностью психических процессов и отношений. Однако асоциальные ценностные ориентации и остановки самостоятельного значения в праве не имеют, поскольку в конечном счете находят отражение в асоциальной потребностно-мотива-Чионной сфере (как было выше сказано, и интересы, и потребности, и цели, и мотивы создают ценностные ориентации в их развитии, которые в итоге могут становиться установками) Учитывая такое первичное значение потребностно-мотивационных сфер, мы и исходим из их основной значимости и для уголовного права в качестве составляющих субъективную сторону Понимая дискуссионность ч^кого подхода, мы тем не менее убеждены, что первоосновой ценностных ориентации и установок как психических категорий более высокого уровня сложили именно примитивные потребности и мотивы; разумеется, в последующем потребностно-мотивационные и социально-детерминационные сферы носили все более и более взаимообусловливающий характер (первые все более и более обо-

 

518       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призна ■

гащали вторые, в то же время вторые становились все более и бел значимыми в формировании первых).

Итак, при установлении структуры субъективной стороны гт ступления как чего-то вырванного из всеобщей причинной связ необходимо исходить из степени отражения в сознании и воспри ятия им окружающего мира, связанного с поведением лица, степени асоциальности ценностных ориентации и установок и зависимых от них потребностно-мотивационных сфер. В результате мы должны ввести в субъективную сторону цели и мотивы, а возможно, и потребности. Сюда же следует включать и вину, что традиционно делает уголовное право, придавая вине основополагающее значение в субъективной стороне.

И последнее, что необходимо решить применительно к структуре субъективной стороны преступления. — включать ли в нее эмоции. Из приведенных выше определений субъективной стороны преступления видно, что не все авторы включают в ее структур} эмоции. Вместе с тем некоторые из тех, кто включает эмоции в субъективную сторону, ограничивают их связью с мотивами . Кто же из них прав? Попробуем разобраться.

Во-первых, вменяемость как элемент субъекта преступления является носителем субъективной стороны, ее основой в определенной части. Отсюда вменяемость выступает фундаментом вины, мотива и цели как структурных элементов субъективной стороны, именно на ней они базируются.

Во-вторых, в философии выделены разумная и чувственная сферы сознания (мышления); они являются самостоятельными параллельно существующими категориями. Вместе с тем это не параллельные прямые, а параллельные волокна, которые переплетены Мало того, переплетены как взаимоисключающие категории — чем больше эмоций, тем меньше разума и наоборот, они как бы взаимно поглощают друг друга либо в той или иной части, либо полностью в психике конкретного человека. Эмоции (чувства) в сознании человека лишь один из способов восприятия и в целом детерминации. второй способ — через разум. Ничего другого, похоже, в мышлений нет. Сознание человека при совершении преступления характериз>-

1 Российское уголовное право Общая часть М,1997 С 133

 

w

еЛ I- Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     519

 тем же самым. В нем ничего нет. кроме раз\ма и чувств (эмо-

ЦЦЙ).

В-третьих, разум и чувства своим переплетением «просекают»

няемость как СпоСобность оценивать характер собственных дей--твиЙ и руководить ими Вменяемость, по с>ти. — это определенная, каждом конкретном случае существования конкретной психики ецИфическая совокупность разума и чувств Переплетенные разум „ чувства, создавая вменяемость, одновременно как бы деформиру-(0Г ее в зависимости от интенсивности того и другого, — чем больше разума, тем выше вменяемость, чем больше чувств, тем она ни-же: в каждом конкретном случае она будет такой, какими выступают переплетенные разум и чувства (больше чувств — меньше разума, и

наоборот)

В-четвертых, тем самым разум и чувства своим переплетением «просекают» субъективную сторону, превращая ее в совокупность разумного и чувственного.

В-пятых, эмоции наряду с разумом — основополагающие категории любой психической деятельности, родовые категории в отличие от вины, мотива и цели, которые выступают в качестве видовых.

В-шестых, поскольку субъективная сторона преступления и вменяемость — взаимосвязанные родовидовые категории, постольку разум и чувства в своем переплетении «просекают» и то. и другое, создавая некое единое чувственно-разумное поле.

В-седьмых, в субъективной стороне нет самостоятельного элемента — эмоций, который бы входил в субъективную сторону наравне с виной, мотивами и целями. Такое было бы возможно лишь при одном условии — если мы признаем вину, мотивы, цели чисто разумными категориями Подобные выводы в психологии присутствуют: «Функция контролирования осуществляется мотивом не непосредственно, а через механизм "эмоциональной коррекции" поведения: эмоции оценивают личностный смысл происходящих событий и в случае несоответствия этого смысла мотиву изменяют общую направленность деятельности личности» . В результате эмоции выводятся за пределы мотива На наш взгляд, это не соответствует истине. 1) Трудно представить себе интересы и потребности без эмоциональной базы; «потребностное состояние связано: с возбужде-

Психология Словарь С 219

 

520       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npiunQKu

нием определенных чувствительных центров .; с возбуждение*! центров эмоций . »: скорее всего, и интересы, и потребности носят раз\ мно-чувственные начала. 2) Потребностно-мотивационная сфе. ра представляет собой единое целое, связанное возможным результатом и его достижением. 3) Даже если согласиться с мнением, выраженным в психологии, и признать мотив чисто рациональной категорией, то и в этом случае нельзя не отметить сохранение ч\ вст-венного начала, заложенного в интересах и потребностях, во всей потребностно-мотивационной сфере в ее динамике. Чувства никуда не могут деваться вплоть до достижения результата. 4) Однако такого допускать нельзя, поскольку мотив должен быть субъективно привлекательным, в противном случае он перестанет быть мотивом поведения данного лица. 5) Именно поэтому и цель, и мотив базируются на тех же самых разумно-чувственных началах, что и интерес, и потребность. Отсюда признание мотива только рациональной категорией неприемлемо, поскольку указанные психические категории образуются всегда на переплетении разума и чувств; если бы потребностно-мотивационная сфера всегда базировалась только на разуме, человечество избежало бы множества ошибок. Разум и ч\в-ства в своей конкретной совокупности создают исключительно индивидуальные вину, мотив, цель, как бы деформируя их применительно к конкретному случаю.

Сказанное позволяет, на наш взгляд, заявить о том, что эмоции как одна из категорий, создающих потребностно-мотивационт ю сферу в целом, не могут входить самостоятельным элементом наряду с мотивом и целью в структуру субъективной стороны преступления. Точнее, здесь мы сталкиваемся с различными классификациями субъективной стороны преступления: по характеру познания она состоит из двух элементов — разума и чувства, по динамике развития по направлению к желаемому результату — потребностно-мотивационных сфер и вины.

2.2. Потребностно-мотивационные сферы в уголовном праве

Потребностно-мотивационные сферы при совершении преступления не столь и очевидная тема В первом приближении главной проблемой является их понимание в уголовном праве. Дело в том.

 

1. Преступление и его структхра                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    521

^0 рассматривая данный вопрос, следует акцентировать внимание лаличии двух уровней потребностно-мотивационных сфер — дотирующей, главной и дополнительной, вспомогательной, о чем ще уже было сказано. Но этого мало. Нужно признать еще и то, „-о потребностно-мотивационная сфера совершения преступления всегда вспомогательная, дополнительная; она является лишь про-яол*ением доминирующей сферы или включается в ее структуру СлиЧУ нужно наследство, оно может дождаться легального его получения или достигнуть результата преступным путем).

Правда, при этом возникает дополнительный вопрос: не противоречит ли подобное сути причинной связи в уголовном праве, когда мы вынужденно вырываем из всеобщей, бесконечной и безначальной связи какое-то звено, признаем его преступлением и рассматриваем только его, поскольку мы как бы продлеваем исследование за пределы преступления, выводим доминирующую сферу за рамки преступления. В определенной степени противоречит, но беда в том, что, во-первых, доминирующая сфера выступает в качестве причины действия лица вне зависимости от того, социально оно или асоциально и как таковая может быть выброшена за пределы преступления и уголовного права с передачей ее криминологии и соответствующим обеднением понимания преступления, и, во-вторых, наука уголовного права оперирует целями и мотивами, которые входят именно в доминирующие потребностно-мотивационные сферы, именно они исследуются в уголовном праве, именно на них обращено пристальное внимание юристов, именно здесь ищут криминально значимые цели и мотивы, т е. не те, которыми она должна оперировать. Только на основе данных положений мы и обращаемся к выделению доминирующих и дополнительных потребностно-мотивационных сфер. Другое дело, является ли доминирующая мо-тивационная сфера составляющей субъективной стороны преступления. Ответ на этот вопрос мы и попытаемся дать

Что касается данной сферы, то нужно признать, что в существующей теории уголовного права признается значимой не вся потребностно-мотивационная сфера, а лишь цели и мотивы, но иногда законодатель указывает на интересы как объект посягательства, что выще нами признано необоснованным. Такой традиционный подход Связан с некоторыми факторами Во-первых, государство и общест-Во не придают существенного значения интересам и потребностям,

 

522       Часть вторая Преиттчение, его понятие, структура признаКи

дескать, цели и мотивы — это факторы, создающие преступления потребность всегда избирательна, у лица есть свобода выбора Во, вторых, на наш взгляд, государству просто неприятно обращение к такой категории, как «нужда». — суть «потребность» Разумеется нужда носит различные оттенки однако в России во все времена для основной массы населения нужда была тем. что «хватает за гор то и держит» В такой ситуации признавать нужду чем-то основополагающим в преступлении (право всегда было и всегда будет политическим феноменом) означает вымазать собственные ворота черной краской В-третьих, по указанной и другим причинам теория \ головного права, похоже, никогда жестко не связывала потребности с целями и мотивами, последние существовали как нечто самостоятельное, не имеющее никакого отношения к потребностям

Поскольку это не так, поскольку цели и мотивы являются непосредственным продолжением и наращиванием на потребности, постольку потребности становятся таким же необходимым в совершении преступления, как и цели с мотивами Именно поэтом\ потребности также входят в субъективную сторону преступления и должны быть соответству ющим образом изучены Но какие потребности1?

Потребности в обществе носят различный характер в качестве таковой понимают «нужду» миллионера в сотом коллекционном автомобиле или «нужду» дочери Генерального Секретаря ЦК КПСС в очередном бриллиантовом колье, и нужду в предмете, без которого можно обойтись, но который в хозяйстве может пригодиться, и нужду исключительную, «хватающую за горло» в силу отсутствия предметов первой необходимости (острый недостаток пищи, одежды, обуви) Думается, уголовное право должно уметь достаточно жестко вычленять потребности как причину возможного преступления, дифференцировать их социальную значимость и придавать им то или иное правовое значение

Нельзя сказать, что уголовное право безразлично к потребностям Так. согласно п «в» ст 25 УК РСФСР 1922 г при определении меры наказания следовало учитывать, «совершено ли преступление в состоянии голода или нужды или нет» В п «ж» ст 48 УК РСФСР 1926 г речь шла об учете состояния голода, нужды или влияния стечения тяжелых личных или семейных условий в качестве смягчающих обстоятельств Вп 2ч 1 ст 38 УК РСФСР 1960 г смягчающи^

 

Ji 1 Преат'пчение и его cmpwrnvpa                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    523

 признано «совершение преступления вследствие  тяжелых личных или семейных обстоятельств», по-ддимому, законодатель посчитал, что состояние нужды, в том чис-. г0лода. напрочь ушли из жизни советского общества, что не соответствовало действительности В п «д» ч 1 ст 61 УК РФ 1996 г от-даясено в качестве смягчающего обстоятельства «совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств»

Как видим, законодатель знает о потребностях и дифференцирует их на две группы криминально не значимые (основная масса потребностей) и криминально значимая (голод, нужда, тяжелые жизненные обстоятельства), при этом последняя признается смягчающим обстоятельством, чего, на наш взгляд, явно недостаточно Если государство превращает основную массу населения в неимущих, в неспособных прокормить, одеть и обуть себя, то, признавая социальную детерминированность преступности, оно должно нести и ответственность за поведение данных лиц, поскольку о свободе выбора в такой ситуации говорить не приходится Отсюда учет потребностей в уголовном праве должен выступать, как минимум, на двух уровнях — смягчать ответственность и исключать ее. по крайней мере до тех пор, пока государство реально не предоставит всем своим гражданам равные возможности достижения социальных благ в их минимизированном объеме насущного значении Такой вывод напрашивается при традиционном рассмотрении потребност-но-мотивационной сферы

Однако представители уголовного права и криминологии единодушны и в том, что у человека есть свобода выбора (даже при голоде, острой нужде один выполняет любую, в том числе и самую непрестижную работу, другой ждет государственной опеки, третий Кормится с помоек, высказывая тем самым полное неприятие морали общества и демонстрируя максимум возможной в условиях государства свободы, четвертый совершает преступление) Можно с этим согласиться, однако нельзя забывать о стихийном возникновении Преступления, при котором довольно часто свобода выбора отсутст-вУет и потребностно-мотивационная сфера выражена чрезвычайно скудно Ярким примером подобного выступает необходимая оборону при которой все (по крайней мере, так представляется вашему Покорному слуге) авторы считают, что в обязанности защищающе-г°ся не входит выбор оптимальных средств защиты, он может обо-

 

524       Часть вторая llpecmvmemie, его понятие, структура,

роняться всем тем, что есть под руками, и превышение пределов е возникает лишь при явном несоответствии защиты посягательства И поскольку потребностно-мотивационные сферы наиболее выпук, ло представлены именно в заранее подготовленных, а не стихийно возникших преступлениях, в основном о первых мы и б>дем говорить

Выделяя доминирующую потребностно-мотивационн} ю сферу вынуждены отметить, что доминирующая потребность (например нужда в каком-то материальном благе) пока никоим образом с преступлением не связана, поскольку преступления еще нет, поскольк\ лицо только определяется по поводу того, что же ему нужно

На основе потребности лицо моделирует будущий результат своей будущей деятельности, формирует в сознании цечь поведения Однако и она как продолжение криминально незначимой потребности не несет в себе какого-либо уголовно-правового значения, она просто цель социального поведения.

Определившись с целью, сознание вырабатывает побуждение к действию, создавая мотив, благодаря ему человек становится готовым реализовать свое стремление к цели, пока он еще не знает характера своих действий, не имеет представления о способах достижения цели, но себя он уже подтолкнул к необходимости действовать в определенном направлении Отсюда и побуждение к действию также не носит пока криминального характера в связи с отсутствием чего-либо преступного В этом плане вполне можно согласиться с В В Лунеевым, который пишет: «Перечень мотивов преступлений в уголовном законодательстве ограничен' корысть, месть, хулиганские, низменные побуждения и т д. (уж если ограничен, то следовало весь перечень и привести. — А. К) С точки зрения психологии они мотивами не являются. Мотив правомерного или противоправного поведения — это опредмеченная человеческая потребность Он всегда конкретен, уникален, предметен и сам по себе социально нейтрален»1. Несмотря на некоторые недостатки (отсутствие ясности в вопросе, почему корысть и месть не являются мотивами преступления, отождествление мотива с потребностью, отсутствием аргументации по признанию мотива нейтральной кате-

1 Лунеев В В Предпосылки объективного вменения и принцип виновной ответственности//Государство и право 1992 №9 С 57

 

w

ел 1- Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     525

рйей), отметим два основных достоинства — вслед за другими ми признание мотива нейтральной категорией и то, что ко и другие категории не являются мотивами преступления. Ра-у^я, ни один из сторонников традиционного подхода к определению мотива с подобным не согласится Не станем приводить позиции отдельных авторов, потом) что им нет числа. Тем не менее яоПР°бУем разобраться в этой позиции и возьмем в качестве приме-оз наиболее примелькавшийся мотив — корысть. Одной из послед-лих работ, посвященных данному предмету, является монография j^_ Г. Миненка и Д М Миненка. в которой авторы анализируют генезис и иные аспекты данного «мотива»1 Они рассматривают филологическое толкование корысти как страсти к приобретению, к наживе, стремление к личной выгоде, жадность, стремление к наживе, выгоде, пользе . Хочется спросить авторов, ну и что? Где здесь нечто предосудительное'? Любой производитель, любой торговец, в принципе основная масса населения живет ради той или иной выгоды, ради пользы себе или близким, т. е корысть мы можем вменить почти любому человеку за почти любую его деятельность Может быть, мы признаем их корыстными и запретим соответствующую деятельность? Авторы понимают, что это сделать невозможно, что подобное приведет к стагнации общества, и пишут1 «Важно выявить сущностное содержание корысти, ее детерминанты, установить границы и критерии порицаемости с позиций интересов всего общества и с учетом этого давать рекомендации о характере урегулирования тех общественных отношений, которые связаны с неприемлемыми для общества формами проявления корысти»3 В результате авторы получили корысть просоциальную и асоциальную, хотя критерии последней и не обозначили Так все-таки корысть — мотив преступления или нет? Ответ на данный вопрос отсутствует и вполне оправданно, поскольку «корысть» (не хочется стремление жить лучше обзывать корыстью) как доминирующий мотив, медленно, но верно подталкивающий население Земли к благосостоянию, не может быть «физнан ни просоциальным, ни асоциальным; он просто есть как психическая данность

Миненок М Г, Миненок Д М Корысть Уголовно-правовые и криминологические проблемы СПб , 2001 3 Там же С 5

Там же С 6

 

526       Часть вторая Преступление, его понятие, структура,

Традиционный подход к пониманию корыстного мотива в огт деленной степени уже подвергался критике «Однако при таком подходе остаются неясными субъективные причины выбора и.иенц корыстных преступлений (курсив мой — А. К) как способа рсще. ния жизненно важных проблем»1, т. е. авторы стараются уйти от поверхностного представления о корыстном мотиве и выйти на глубинное рассмотрение причин преступного поведения. Вот этц субъективные причины выбора преступного поведения авторы и называют подчинными мотивами , под чехМ мы безоговорочно готовы подписаться. Таким образом, доминирующий мотив не является ни негативным, ни деформированным, ни асоциальным, ни преступным.

Осознав необходимость действовать в направлении желаемого результата, человек вступает в неизвестное, он пока не знает, какие действия необходимо осуществить, чтобы достичь желаемого. Перед ним достаточно широкое поле возможных действий, из которых он должен выбрать одно. Возникает проблема принятия решения. Правда, необходимо отметить, что некоторые авторы выделяют не отдельный этап мотивационный сферы — принятие решения, а планирование преступления" Представляется, что это не совсем точный подход, поскольку планировать преступление можно только после принятия решения о его совершении, которое автор по странной случайности отнес в конец раздела «Планирование преступления», предварив его выбором цели, выбором объекта, выбором способов, надо полагать, преступных, поскольку речь идет о планировании преступления. У него получилось, что до принятия решения действовать преступным путем лицо \же планирует преступление, что абсолютно невозможно.

Именно при принятии решения, подчас мучительном выборе характера поведения, появляются дополнительные мотивационные сферы по поводу выбора характера поведения и способа действия в направлении желаемого результата, которые как бы наращиваются вокруг доминирующей. При этом, во-первых, похоже, что каждая из

' Антонян Ю М, Голубев В П, Кудряков Ю Н Личность корыстного преступника

Томск, 1989 С 57

z Там же С 57

3 Кудрявцев В Н Генезис преступления Опыт криминологического моделирования

М,1998 С 93-121

 

1. Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    527

дополнительных сфер, связанных либо с характером поведения, со способом действия, носит самостоятельный характер, зави-й только от доминирующей сферы; во-вторых, дополнительные ,i характера поведения и способа действия естественно связаны собой, поскольку последние зависят от первых, в-третьих, или несколько дополнительных сфер носят антиобщественный Гярактер, поскольку мы ведем речь о субъективной стороне престу-в-четвертых, доминирующая сфера продолжает оставаться вплоть до наступления желаемого результата. Все это можно проиллюстрировать условным примером. Внучке д. нравилась брошь с бриллиантами, принадлежащая ее бабушке В . интерес к броши перерос в потребность, получение броши внучка поставила своей целью и побудила себя к действию. Однако вариан-toB возможного получения вещи было несколько: 1) наследование вещи; 2) через дарение ее; 3) купить ее у бабушки; 4) купить нечто подобное в магазине; 5) украсть вещь у бабушки; 6) убить бабушку и украсть у нее вещь.

Прежде всего, мы видим доминирующую сферу, которая заключается в интересе к вещи, потребности в ее завладении, моделировании ее в качестве желаемого результата и необходимости действовать или бездействовать в данном направлении. И должны отметить. что пока ничего асоциального нет, вся потребностно-мотивационная сфера носит обычный просоциальный характер, т. е она является социальной нормой. Но характер поведения еще должен быть избран.

Вот здесь и возникают дополнительные потребностно-мотивационные сферы по выбору характера поведения, поскольку каждое бездействие или действие представляет собой совокупность Самостоятельных интересов, потребностей, целей, мотивов. Разберем это на примере наследования вещи. Мы должны помнить, что результатом здесь выступает уже не получение вещи, а характер поведения, и вся потребностно-мотивационная сфера направлена Именно на него: интерес в наследовании заключается в том, что имейся возможность получить и иное имущество, кроме злополучной броши, отсюда и нужда в наследовании, и постановка наследования ^к цели возможного поведения, и побуждение выбрать именно Данное поведение. Таким образом, каждый из возможных характер доведения имеет свою потребиостно-мотивационную сферу. Приня-

 

528       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

тис одних из них (наследование, завещание, дарение, купля) оста ляет потребностно-мотивационныс сферы в разряде просоциальньп-тогда как выбор других переносит их в разряд асоциальных. Внучк анализирует их в совокупности, взвешивая все за или против того или иного варианта поведения (наследование не связано с прест\п. лением. несет возможность более высоких дивидендов, но уж боль-но долго ждать, получение наследства; на покупку нет денег да и баб>шка возражает и т. д.) и выбирает наконец один из них — \бить и украсть.

Но она еще стоит перед дилеммой выбора способа убийства 1) задушить бабушку, 2) ударить чем-то тяжелым, инсценировав падение; 3) зарезать кухонным ножом, 4) передозировать снотворное и т. д.; и А. избирает четвертый вариант. Здесь наглядно представлены все три группы потребностно-мотивационных сфер.

При этом возникает следующий уровень потребностно-мотивационных сфер, основанный на способе действия, — интересы, потребности, цели, мотивы и принятие решения направлены на выбор того или иного способа действия. Внучка выбирает наиболее безопасный для себя, по ее мнению, способ — передозировка снотворного, даваемого бабушке.

Принятие решения

 

 

 

 

 

ВМС-1

ДМС

ВМС-2

 

1) наследоп 2) покупка 1) дарение 2)кража 3)убийство 4) иное

 

1)задупшть 2) зарезать 3) передоз снотворн 4) дать яд 5)иной

 

 

 

 

 

 

В схеме условно обозначены ДМС — доминирующая мотива-ционная сфера; ВМС-1 — вспомогательная мотивационная сфера первая, связанная с выбором действия-исполнения; ВМС-2 — вспомогательная мотивационная сфера вторая, связанная с выбором способа действия. Указанные вторичные мотивационные сферы бази-

 

\Л 1- Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    529

-угся на доминирующей мотивационной сфере, которая является

2*озной».

Возникает вопрос: становится ли при этом доминирующая сфе-_» асоциальной или она продолжает оставаться просоциальной. На J^ взгляд, выбор преступного поведения не может изменить про-уального характера доминирующей сферы; ведь даже сам возможный результат (получение броши) остается неизменным и при социальном, и при асоциальном поведении. Он становится прсступ- лишь потому, что лицо выбрало асоциальный вариант поведе-д Именно вторичная потребностно-мотивационная сфера превращает обычное социальное поведение человека в преступление, по крайней мере, создает субъективные предпосылки для преступного доведения. Отсюда деформированными, асоциальными следует признавать только элементы дополнительной потребностно-могивационной сферы, связанной с выбором будущего преступного поведения.

Мы хотим сказать, что существующая ныне практика прямолинейного признания доминирующего, например, мотива преступным (предположим, попытка считать таковым побуждение к получению броши), на наш взгляд, является необоснованной, поскольку само по себе стремление к таковому как доминирующая потребностно-мотивационная сфера асоциальным не становится. Именно поэтому правы те авторы, которые считают цели и мотивы криминально незначимыми1. Преступные, асоциальные, деформированные потребности, цели, мотивы возникают на уровне вторичных мотивацион-ных сфер; именно поэтому правы все авторы, считающие их таковыми. Но это совершенно другие потребности, цели и мотивы; это потребности, цели и мотивы по выбору преступного варианта поведения, а не те. которые составляют доминирующую сферу.

По существу, мы сталкиваемся с несколькими уровнями мотивации, которые носят характер причин опять-таки различного уровня: доминирующая потребностно-мотивационная сфера выступает в Ячестве причин действия вообще, вторичные потребностно-мотивационная сферы — причины выбора характера действия и способа действия. Мы имеем здесь несколько уровней ответа на во-

Таганцев Н С Курс русского уголовного права Часть Общая Кн 1 Вып 2 СПб , '878. с 39, Кудрявцев В Н Причинность в криминологии М , 1968 С 136, и др

 

530       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призна

прос «почему?»: почему совершаются действия — почему выбп именно преступный путь поведения — почему выбран этот Ко кретный способ преступного поведения. «Мы узнаем гораздо бол * ше, если попытаемся установить, почему некоторые индивидуум обдуманно и предумышленно лишают жизни других людей, почем одни завладевают чужим имуществом путем насилия, а другие -1 путем обмана.. »' Так почему?

Во вторичных сферах и заключена главная проблема элементов составляющих субъективную сторону преступления, поскольку именно они должны быть признаны преступными, асоциальными деформированными потребностями, целями, мотивами. Это чрезвычайно сложно, так как традиционный путь выделения значимых для уголовного права мотивов здесь не годится. Не случайно Н. Ф. Кузнецова в резюме на выступление вашего покорного слуги на конференции в МГУ (май-июнь 2001 г.) по данному вопросу воскликнула: «Ну, теперь конец мотивам». Думается, не все так пессимистично и юмористично. Не исключено, что приходит конец традиционному, фиктивному представлению о мотивах преступления Ведь сама же Н. Ф. Кузнецова сетовала на неразработанность проблематики мотивации2. Тем не менее, на наш взгляд, решение вопроса о мотивах преступления только начинается. Признаюсь, никогда не жаловал криминологию по одной простой причине: вся она направлена на изучение социальной детерминации поведения; главными детерминантами выступает государство и послушное ему общество; они же всегда привносили, привносят и будут привносить основу социальной несправедливости в большей или меньшей степени. Но даже отражая данную детерминанту преступного поведения, криминология не способна и едва ли когда-либо будет способна влиять на эту причину преступности; беззубость криминологии в этом направлении всегда от нее отталкивала. Буду рад, если данный прогноз окажется несостоятельным, поскольку постепенно появляются работы, в которых сделаны серьезные попытки разобраться в социальной детерминанте преступности3. Тем не менее именно в криминологии у некоторых авторов я обнаружил зачатки поиска

1                Таппен П У Кто такой преступник"? // Социология преступности М , 1966 С 63

2          Кузнецова Н Ф Проблемы криминологической детерминации М.1984 С 61-62

3               Политический режим и преступность СПб , 2001, Кудрявцев В И, Трусов А И Политическая юстиция в СССР СПб , 2002

 

[ J. Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     531

«ежащих мотивационных сфер и соответствующих мотивов пре-эго поведения. О некоторых из них выше уже было написано же можно привести еще один пример. Так. по мнению лГв Дубовика, «принятие решения о совершении преступления оз--„йвт конкретизацию мотивации и формирование второго звена — яаййрования преступления»', т. е. автор указывает на второй и тре--j уровни мотивации, хотя прямо о них и не говорит. Таким обра-,w уже в существующей криминологии сделана попытка найти ис-«ярное  место  принятия  решения  в  структуре  преступления, истинный мотив преступления. Насколько она >дачна — судить чи-тЖГелю.

Беда традиционного представления о мотивации преступного поведения заключается прежде всего в том, что в науке идет некоторое противопоставление уголовного права с его пониманием мотивации и криминологии с ее толкованием указанного предмета исследования. По мнению В. Н. Кудрявцева, «характерной особенностью криминологии является рассмотрение преступного поведения как процесса, развивающегося в пространстве и времени и включающего не только внешние (физические) преступные действия, но и предшествующие им социально-психологические явления, определяющие генезис преступления В этом одно из существенных отличий криминологического исследования от исследования уголовно-правового, при котором в юридическом аспекте изучается лишь небольшая часть этого процесса...»" На наш взгляд, в основе своей это надуманное отличие, поскольку мотивация и мотивы отдельно совершенного преступления носят единый характер и не мо-fym быть различными предметами изучения в уголовном праве или криминологии. Готов предположить, что возможно рассмотрение их в различных сторон, что криминология более широко занимается их Изучением, но только по одной простой причине — необходимо как-■*№ обосновать выделение криминологии в качестве отдельной науки, •Сгорая занимается, в частности, причинами совершения отдельных Категорий преступлений, забывая, что в качестве непосредственных причин преступления и выступают мотивы его. опосредованные иными социально-психологическими явлениями. Именно поэтому

,Механизм преступного поведения С 124 криминальная мотивация М.1986 С 8

 

532       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признцК1

можно   пойти   иным   путем  —   исследовать   все  социально психологические явления, связанные с мотивацией и мотивами науке уголовного права при анализе субъективной стороны прес-п, пления. где им и место И тогда криминология утратит значитель ную часть своих функций, поскольку при ней останется лишь фен0. мен преступности со всеми его атрибутами

Разумеется, можно оставить и существующее положение веще£ при превалирующем изучении мотивации и мотива криминологией с краткой информацией о них в уголовном праве и обязательной отсылкой к криминологии Но в таком случае и в уголовном праве, и в криминологии мы должны говорить об одном и том же, и общество должно быть уверено в том, что исследование данного явления в криминологии приведет к соответствующему более глубокому его изучению. К сожалению, на наш взгляд, за истекшие десятилетия криминология так и не достигла сколько-нибудь существенных успехов в понимании указанных психических факторов. Чтобы не быть голословным, приведу два примера По мнению В В Л) неева, мотивами преступления выступают месть, озлобление, жадность, стремление приобрести материальные блага, стремление приобрести авторитет у товарищей, подражание другим лицам, жажда приключения, чего-то особенного1 Очевидно, что здесь в основу определения мотивации заложены доминирующие мотивы, которые не дают ответа на вопрос, почему конкретное лицо в конкретных условиях места и времени избрало именно преступное, а не какое-то иное поведение. В. Н. Кудрявцев выделяет потребности трех уровней биологического (самосохранения и размножения), социально-психологического (ориентировочные, материальные, в знаниях, в социальном общении, сексуальные, в творчестве, в социальной активности); идеологического (мировоззренческие), «в качестве основы мотивации поведения, в том числе и преступного» 2 И здесь мы видим использование доминирующих потребностей в качестве мотивирующей сферы преступного поведения, что опять-таки не дает ответа на вышепоставленный вопрос

1              Там же С 150

2                 Кудрявцев В Н Генезис преступления Опыт криминологического моделирования М, 1998 С 42-43

 

гл I- Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      533

Итак, потребностно-мотивационная сфера по выбору преступ-ого (одного из преступных) поведения является тем элементом Л)еСТупления, на основе которого возникает субъективная сторона вступления Потребностью в ней выступает «нужда» в совершения преступления в силу его субъективно-привлекательного харак-«^ра в конкретных условиях места и времени для конкретного лица, фундаментом потребности выступают те стороны ценностных ориентации и социальных установок, которые формируют предпочтительность для данного лица преступного поведения.

По поводу целей необходимо уточнить, что мы ищем. Ведь существует цель поведения, в том числе преступления, и г^ель выбора преступления как исключения из всех иных вариантов поведения. Под первой понимают тот конечный результат, к которому человек стремится, на который направлена вся доминирующая потребност-во-мотивационная сфера. Вторая представляет собой именно пре-с|упную цель, преступление как промежуточную цель-поведение лица. Моделируя в сознании преступление, лицо ставит своей целью осуществить преступное поведение для достижения конечной цели. На наш взгляд, данная промежуточная цель и является той деформированной, асоциальной целью, которую должна изучать наука уголовного права и должен регламентировать уголовный закон. • ■ Побуждением к преступному поведению выступают не доминирующие мотивы, а нечто иное. По мнению некоторых авторов, в качестве такового выступают жизненный путь виновного, условия его ЧОциализации, а также иные личностные особенности, способные порождать посягательства1.

Таким образом, в формировании всей вторичной потребностно-ИОтивационной сферы (и потребности в преступном поведении, и Шш -— преступного поведения, и побуждения к преступному пове-•внию) участвуют определенные факторы, конкретное определение "Вторых весьма сложно, во-первых, потому, что трудно вычленить Общую структуру мотивации преступного поведения, во-вторых, возникает необходимость конкретизации элементов общей структу-Р*1 и дифференциации их в зависимости от характера преступного введения (причины возникновения преступного поведения в набавлении реализации имущественных выгод или проявления эго-

 М , Голубев В П, Кудряков Ю И Указ соч С 57

 

534       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

центризма совершенно различны). Отсюда видно, что социально детерминационная сфера сознания применительно к нашему иссдр дованию должна быть дифференцирована, как минимум, на дВУч уровнях: общего структурирования и конкретизации элементов структуры. Только при таком рассмотрении станет ясной анализц руемая категория.

Однако даже на уровне общего структурирования нет ясности в том, что же влияет на выбор преступного поведения Так Б. Я. Петелин с поддержанным нами выше Ю. М. Антоняном в коллективной монографии создает общую структуру формирования мотива преступления, в которой мотивы возникают из интересов и ценностных ориентации; первые, естественно, не имеют первоисточника, вторые созданы планами, чувствами, конфликтной ситуацией и иными факторами; в свою очередь планы, чувства и потребности возникают из иных факторов, при этом потребности не имеют выхода на мотивы1. На наш взгляд, «все смешалось в доме Облонских». Во-первых, авторы странно разъединили мотивы и потребности, словно не нужда, заключенная в потребности, побуждает человека к действию Особенно странно смотрится подобное на фоне заявления авторов о том, что «серьезное место в мотивации преступного поведения занимают потребности»2, настолько серьезное, что даже не связаны с мотивом. Во-вторых, абсолютно необоснованно разобщены интересы и потребности, тогда как в потребност-но-мотивационной сфере они жестко увязаны: ведь потребности не могут возникнуть вне субъективной привлекательности предмета, а субъективная привлекательность возникает только на основе интереса, точнее, интерес сам по себе суть выделение субъективно привлекательного. В-третьих, абсолютно необоснованно в качестве отдельного элемента выделены чувства; это свойственно почти всей криминологии, необходимо помнить, что познание выступает в виде разумного или чувственного, при этом чувства являются противоположностью разуму, т. е. субъективные детерминанты следовало начинать с двух основных составляющих — разума и чувств. Прй этом, естественно, мы не можем ни то. ни другое признать криминальным; данные фундаментальные категории философии и

1 Механизм преступного поведения М.1981 С 46 1 Там же С 47

 

/. Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         535

 нужны нам лишь для того, чтобы определить начальный мо- нашего исследования и попытаться далее более гтубоко их "\фференцировать с надеждой найти там и мотивы преступления. ^четвертых, абсолютно непонятно, что представляют собой иные Мак^оры, влияние которых на появление ценностных ориентации и \jlg3 них на мотивы, весьма огромно, гораздо больше, чем противоположных им конфликтных ситуаций, тем не менее они-то и остаюсь не раскрытыми

Но все это только поверхностный уровень неприемлемого и спорного в предложенной позиции. Можно согласиться с авторами до поводу мотивообразующих факторов, к которым они отнесли ценностные ориентации и интересы, а к образующим первые — иные факторы непосредственно или опосредованно через чувства и планы (дополним — и через потребности) и конфликтные силации. Однако нельзя согласиться с тем, что здесь перечислены асоциальные факторы, с необходимостью влекущие за собой выбор преступного поведения; все они пока создают только фон для принятия решения о возможном, в том числе и преступном поведении, т е. ни конфликтную ситуацию, ни иные факторы, ни вытекающие из них ценностные ориентации нельзя назвать мотивами выбора преступного поведения. Ответа на вопрос, почему все же конфликтную ситуацию лицо разрешает преступным путем, как не содержалось, так и не содержится; по-прежнему остается неясным, почем}' ценностные ориентации выливаются в преступное поведение. Отсюда только с мизерной долей условности можно признать все изложенное выше мотивационной сферой преступления; пока это лишь общий фон принятия решения, и не более того.

• Ничуть не лучше и общее структурирование преступной мотивации, предложенное В. Н. Кудрявцевым, который признает таковой Доминирующую («жизненные планы») потребностно-мотивзцион-Ную сферу1, с чем мы не готовы согласиться. По его мнению, Чвнешняя среда воздействует на мотивацию поведения, в том числе */преступного, не непосредственно, а преломляясь через внутренние Условия — психические свойства личности, ее взгляды и установки, Потребности и ценностные ориентации»2. Отметим сразу, что, пыта-

"Удрявцев В Н Генезис преступления С 41

Там

же

 

536      Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

ясь найти факторы, создающие преступное поведение, автор Пе~ числяет условия, которые влияют на появление как непресг) пнога так и преступного поведения, т. е. с позиций мотива преступ ietl' нейтральные. Отметим также, что он выделяет взгляды и установки что чуть позже нам пригодится. На этом фундаменте он создав схему, в которой в основу мотива кладет ценностные ориентации возникающие из возможности, те в свою очередь — из интереса интерес — из жизненных планов, потребности и влечения и про! блемной ситуации Прежде всего, автор абсолютно прав в том, что на уровне структурирования он не выделяет чувства, поскольку вся сфера сознания чувственно-рациональна, однако вводит влечения что сразу же нивелирует отмеченное положительное. Кроме того, в схеме он отражает возможности как нечто, создающее ценностные ориентации, под которыми понимает «физические, социально-экономические, политические, нравственные и иные условия»', т. е условия внешнего мира. В таком случае становится непонятным, что он отражает в схеме — развитие психических свойств личности или смешанное развитие объективного и субъективного. Никто не станет отрицать, что субъективный мир человека связан с окружающим внешним миром, что каждый элемент психики своеобразно отражает его. Тем не менее нельзя было между интересами и ценностными ориентациями ставить объективные возможности, наличие которык «разрушило» субъективную цепочку развития психических свойств личности. Более точен в этом плане Б. Я. Петелин Не прав автор и в том, что. указав в обосновании схемы на взгляды и установки, в схеме он не нашел им места; можно предположить, что взгляды он отождествил с ценностными ориентациями. но установки нельзя отождествлять с ними, поскольку они (установки) представляют собой закрепленные в сознании какие-то одни ориентации или блок одинаковых, однонаправленных ценностных ориентации и соответствующую готовность действовать всегда в одном направлении Именно поэтому нельзя было исключать установки из схемы мотивации. Не можем мы согласиться и с тем, что потребности в мотивз-ционной сфере предшествуют интересам, по причинам, изложенные* выше.

1 Там же С 74

 

j Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     537

Подводя итог приведенным позициям по общему структуриро-ялЮ мотивации преступного поведения, можно сделать предвари-8 т.ные выводы: 1) авторы исходят из определенного общего набо-элементов мотивационнои сферы, что. с одной стороны, радует, ^скольку вроде бы намечается нечто обобщающее, единое направив исследования, а с др\гой — огорчает, так как к выбору преступного поведения это не имеет непосредственного отношения. 2) в изложенных позициях речь идет о доминирующей сфере, а не о дополнительной сфере выбора преступного поведения, что также не создает особых оснований для оптимизма, не случайно в книге «Механизм преступного поведения» авторы разделили вопросы мотиваций (глава 2) и принятия решения (глава 4), тогда как только в их местком объединении и может быть решен вопрос о мотивах преступного поведения; 3) авторы выделяют единый для указанных точек зрения элемент, предшествующий мотиву. — ценностные ориентации.

Похоже, мы нашли первый элемент общего структурирования в виде ценностных ориентации. Правда, поскольку мы ищем мотивы выбора преступного поведения, необходимо уточнить, что нас должны устроить не все ценностные ориентации, а только те, которые, по общему правилу, носят асоциальный характер. Однако этого явно недостаточно, потому что мало создать собственную систем)' ценностей и их оценок, нужно еще. чтобы она начала действовать. И в этом смысле требуется, чтобы ценностные ориентации были закреплены в сознании лица, создавали готовность действовать в заданном направлении, т. е. раскрыть установки, о которых вскользь или прямо пишут многие авторы; опять-таки речь должна идти не обо всех, а только об асоциальных установках

Можно ли более глубоко дифференцировать асоциальные ценностные ориентации и асоциальные установки, чтобы в конечном Счете выйти на мотивы преет) пного поведения? Сразу признаемся в ^м, что таких исследований применительно к ценностным ориента-нам не встретилось; некоторые имеющиеся попытки рассмот-ценностные ориентации малоудовлетворительны, поскольку в направлены на доминирующую потребностно-мотивацион-сферу. Так. В. Н Кудрявцев пишет «Не надо забывать, что ***енно эти черты (одобрение моралью нового общества того, что порицалось. — А. К.) продолжают продуцировать мотивы по-

 

538       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npuiu

ведения, направленного на достижение личной выгоды, в том и преступным путем. Это относится главным образом к корыт ориентации личности, которая, конечно, не обязательно ojhQ4q стрехпение к совершению преступления, так как достичь матеп ального благополучия можно и законным путем. Но аитиобщест венная корыстная ориентация одновременно подразумевает ппе небрежение к социальным и правовым нормам (курсив мой. -^ Л. К). а это уже — элемент генезиса преступного поведения»' qc_ тается непонятным, откуда возникла антиобщественная корыстная ориентация, если корыстная ориентация не означает обязательного стремления к преступному поведению. Если асоциальная корыстная ориентация явилась результатом пренебрежения к социальным и правовым нормам данного лица, то в таком случае не корыстная ориентация, а в целом асоциальная ориентация представляет собой основу выбора преступного поведения, т. е. корысть здесь совершенно не при чем.

На наш взгляд, как выше уже было указано, ценностные ориентации могут быть деформированы прежде всего в двух направлениях: гипер- и гипозначимости окружающего мира, социума и своего места в нем. Вообще-то окружающая экосистема, государство, формальное и неформальное окружение человека должны находиться в системе равновесия (лицо должно относиться к ним нейтрально. кроме разве что семьи), лишь в таком случае в полной мере можно избежать влияния ошибок деформации гипер- и гипозначимости ценностных ориентации Ситуация указанного равновесия становится возможной только при нейтральном отношении лица с государством («уплати налоги и живи спокойно», но ожидай соответствующей компенсации от государства, поскольку налоги не есть подарок государству); нейтральном отношении с экосистемой по принцип} «не навреди», нейтральном отношении с формальным окружением и нейтральным отношением с неформальным окр\жением по принципу «не создай себе кумира». Человек должен заниматься одним — самореализацией в условиях указанной нейтральности. Но увы. «Го-род Солнца» — совершеннейшая утопия; человек не может в долЖ' ной мере заниматься самореализацией в условиях несправедливого государства, собственного материального неблагополучия, довольно

1 Там же С 83

 

Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      539

ужасного формального окружения, живущего по принципу и ближнего, не то ближний обманет тебя», и жестокого не-юго окружения. В такой ситуации человек способен вы-холько объединившись с себе подобными по представлениям !!йОкружающем мире и социуме. Именно при этом исчезают всячс-^.е «не навреди», «не создай себе кумира», человек становится егко управляемым руководством той социальной группы (государева формального или неформального объединения), горячим сто--онником которой он стал; его сознание из состояния нейтральности постепенно и все больше переходит в состояние деформированно-сгй, и в большей мере это отражается на ценностных ориентациях.

При этом одинаково опасны деформации и гипер-, и гипозначи-иости, особенно в их крайних степенях выражения — конформизма и нигилизма, безотносительно того, к чему они «привязаны»: к государству ли, к обществу ли, к формальному и неформальному окружению ли. Разумеется, ярые сторонники всех объединений никогда с этим не согласятся, особенно это касается государства и общества, поскольку прогосударственные и просоциальные устремления остаются позитивными для существующего государства и общества, от-вюда «Варфоломеевская ночь», «Ночь длинных ножей», уничтожение миллионов евреев, цыган и славян, расстрел 15 тысяч пленных офицеров, священников и буржуа, расстрел 15 тысяч убежавших от немцев в СССР польских офицеров и масса других подобных собы-1ий считались социально полезными на момент осуществления, фактически таковыми не являясь. П.-Ж. Беранже в автобиографии приводит пример революционного террора и тот ужас, который ис-ИЫтал 9-летний мальчик: «В октябре 1789 года, в свободный от за-ЭДГгий день я переходил улицу с одной из моих теток. Вдруг мы очутились в толпе мужчин и женщин, на которых страшно было ДОМдеть. Они несли на длинных пиках головы королевских гвардей-ЧВв, умерщвленных в Версале. При этом зрелище я почувствовал Цхоп ужас, что до сих пор еще вижу одну из этих окровавленных *Олов, пронесенную мимо меня» . И это пишет ярый республиканец, "бронник французской буржуазной революции в свои 60 лет. Исто-0ия в конечном счете правильно расставляет акценты, признавая по-Добное преступным, хотя, как правило, это уже позднее признание,

 Избранное М , 1979 С 409-410

 

540       Часть вторая Преапупчение, его понятие, структ\ра^прцзн

при котором виновных уже нет и преступление остается безнаказан ным Тем не менее факт остается фактом — прогосударственно " просоциальное поведение не так уж и редко становится преступны ' и не так уж и редко государство закрывает на это глаза в силу сию минутной якобы полезности подобного По крайней мере, политиче ски конформное поведение даже с массовыми жертвами гос>дарено не признает преступлением, тогда как государственно-конформное поведение менее политизированное или вовсе не политизированное становится преступлением Едко с определенной долей гиперболизации описал подобное В Высоцкий

Но др\т и учитель — алкаш в бакалее — Сказал, что семиты — простые евреи Да это ж такое везение, братцы, — Теперь я спокоен — чего мне бояться1

На все я готов -— на разбой и насилье, — И бью я жидов — и спасаю Россию'

Сразу оговоримся, что конформизм распространяется не только на государство и общество, но и на иные социальные объединения, на формальное или неформальное окружение лица, по отношению к которому лицо может быть тоже в высшей или той либо иной степени конформно

Столь же опасен и нигилизм как форма выражения неприязни к чему-то «не нашему», например, абсолютно негативное отношение к государству, которое всегда объявляется государством преступным при реализации отношения в деянии Все это делается потом}, что любое государство вынуждено охранять основные права и ценности, свойственные данному сообществу и, соответственно, как гаранта их, охранять самого себя, навязывая обществу свою систему способов и приемов такой охраны Любой нигилист, разрушив старое и заняв его место, вынужден будет пойти по указанному кр\г\ — ох' ранять основные права и ценности сообщества (иначе он не \ДеР' жится) и охранять самого себя, навязывая обществу собственные правила игры Именно поэтому нигилизм опасен и бессмыслен Но с другой стороны, без здорового нигилизма наступит стагнация, за-

1 Высоцкий В Соч Т 1 Екатеринбург 1997 С 50

 

w

 Преступление и его структура

541

дие отношений Можно ли вычленить здоровый и нездоровый

1 Скорее всего, нельзя

Нигилизм довольно часто соседств) ет с конформизмом, хотя не «лвгда По существ), конформизм проявляется либо в форме безраз-\pifloro отношения ко всем) иному, находящем) ся за рамками из-,ix ориентации, либо в форме нигилизма к нему Именно по-конформизм не замещает нигилизма, они просто иногда но это сосуществование самое опасное в мире, по-1^ольку порождает самое мерзкое — фанатизм — сочетание крайней •кормы проявления конформизма «к нашим» с крайней формой про-ящения нигилизма «к не нашим» Чтобы избежать подобного, конформистам необходимо приел) шиваться к нигилистам, а не проти-азпоставлять им себя Наглядным примером подобного в политической жизни является сегрегация негров в США, которая прошла длительный путь от признания негров рабами до «Черных пипгер», которые поколебали напрочь систему ценностей В результате мудрой политики негры не на словах, а на деле получили ра-Ивство, свидетельством этого является баллотировка негра на пост Президента США, занятие неграми высоких постов в администрации США (помощника президента по безопасности и Государственного секретаря) Не исключено, что проблема окончательно не ре-явна, но из-под ног экстремальных политиков почва сегодня в США Изданному вопросу выбита Таким образом, компромисс между Реформистами и нигилистами может привести к нормальном)' ре-)(|ИП.тату

Что касается нашего предмета исследования, то данный ком-асе должен находиться внутри человека Каждый человек, оп-яющий ценностные ориентации для себя, должен взвесить все эинства собственного конформизма и нигилизма ч их отрица-ьные стороны К сожалению, применительно к преступникам то констатировать, что это для них оказывается невозможным, райней мере, относительно конкретных обстоятельств, т е ос-ся все тот же вопрос, почем) конформизм к неформальному ок-ению и нигилизм к существ) ющему обществу побеждает в чело-Ке, почему \ человека преобладают асоциальные ценностные Иентации, почем) лицо избирает для себя преступный путь пове-

яя, в чем заключается мотивация подобного

I

f.

 

542       Часть вторая Преступ пение его понятие структура

Разумеется, правы криминологи, когда пишут, что многое этом зависит от воспитания в школе (но почем\ из одного и тог ^ класса выходят гении, нормальные люди и величайшие злодей ^е воспитания в семье (но почему в одной и той же семье относите™ ^ одних и тех же ценностей один брат вырастает конформным, а л ° гой — нигилистом) и т д                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             У"

Выше нами была приведена справедливая точка зрен Ю М Антоняна о неприемлемости традиционного представлена " мотивах преступного поведения На наш взгляд, это действительк верно По крайней мере, автор исследовал и исследует мотивь преступления в им самим заданном направлении и с достаточн высокой долей истинности Так, исследуя мотивы убийства, автоп анализирует и подвергает критике традиционные позиции по дан. ному вопросу, согласно которым мотивами убийства признаются ревность, корысть, месть, хулиганские поб>ждения. совершенно справедливо отбрасывает их и выделяет, на наш взгляд, именно вторичные мотивы, которые и являются побуждением выбора преступного поведения По его мнению, с которым мы в основном согласны, мотивами убийства являются корысть, утверждение и самоутверждение, базирующиеся на борьбе за власть и самосохранение, восстановление социальной справедливости и даже любовь1

При этом выделенная автором корысть не есть та корысть, которая признается всеми другими криминологами и специалистами в области уголовного права, поскольку стремление к доминирующей цели получения материальной выгоды вовсе не означает преступный выбор поведения, последний возникает только потому, что преступник корыстно заинтересован именно в преступном поведении, а не каком-либо еще Ярким примером корыстного убийства является убийство по найм\. при плате за убийство, все остальные убийства, связанные с достижением какого-либо материального блага, строго говоря, не являются корыстными убийствами, поскольку доминирующий мотив лишь побуждает к поиску поведения, но на выбор самого поведения не влияет К сожалению, на наш взгляд, это не Д° конца понял и Ю М Антонян, поскольку он приводит весьма tv

1 Антонян Ю М Психология убийства С 259-274

 

Преступпение и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     543

объяснение отличия традиционно понимаемой корысти от

^у

Критикуя «мотивы» ревности, мести, хулиганских побуждений, ^л0 на наш взгляд, верно отказывается от них и утверждает, что **ныМ в выборе преступного поведения является утверждение и Г глггверждение как символы борьбы за власть и самосохранение \ как особи в условиях противостояния Мы согласны с этим в  части, поскольку ревность и месть лежат на поверх- как доминирующие мотивы, предполагающие выбор того или  поведения, вторичными мотивами является нечто иное, в ка-^до чего могут выступать именно указанные Ю М Антоняном первородный страх за себя и свое будущее, борьба за власть и выте-„дощая из них возможность утверждения и самоутверждения личности Правда, сам автор с трудом может объяснить, почему при  возникает именно престу пное поведение, и ссылается на уро- культуры и интенсивность субъективных переживаний , кото-

 превращают утверждение в мотив у бийства Может быть, это и ■як, но, на наш взгляд, утверждение и самоутверждение выливаются в убийство на фоне высокой степени агрессивности, присущей данному лицу

Все эти мотивы представляют собой мотивы нигилизма по отношению к общественным ценностям Кроме них, Ю М Антонян выделяет мотив восстановпения справедчивости, который вполне обоснованно можно признать мотивом гиперзначимости, конформности поведения, в качестве примера которого он приводит обычай кровной мести, эскадроны смерти и убийства проституток как носи-■Вдгсй антиобщественной морали . с чем следует согласиться Именно здесь мы сталкиваемся с конформизмом, становящимся мотивом *нбора преступного поведения

Не готовы мы согласиться с любовью как мотивом выбора пре-втупного поведения Дело в том, что любовь — это доминирующий ***гив, который не может быть ни социальным, ни асоциальным Ч, автор в качестве таковых приводит случаи убийства се-

 для избежания голодной смерти или избежания возможности

• же С 260-262 1Же С 270 'же С 263

 

544       Часть вторая Преступление, его понятие, струкппра.

попадания в руки безжалостного врага, а также убийства своего вятимесячного сына шизофреником, чтобы тот не повторил ev-,^"

1    г г                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          -MbDv

отца   На наш взгляд, главными здесь выступают не конформ отношение к семье, а нигилизм по отношению к обществу. не с е собному защитить человека, стремление ослабить или исключи мучения наиболее близких людей в условиях реальной опасност Очень наглядно показал подобную ситуацию А. Труайя на примеп Анны Предайль2. Но это уже проблемы эвтаназии, рассматриват которые в рамках данного исследования не входит в наши планы Думается, стремление исключить в будущем социальный пресс по отношению к близкому человеку, исключить будущие мучения и страдания его и подталкивают лицо к убийству.

В более ранней работе Ю. М. Антонян пытался вместе с соавторами рассмотреть и мотивы корыстных преступлений5, что, на наш взгляд, им удалось лишь частично, поскольку они не смогли уйти от доминирующего мотива «корысти», тогда как он-то и не дает ответа на все тот же вопрос — почему лицо избрало преступное, а не законопослушное поведение для получения материального блага1? Представляется, что авторы ближе к истине при признании мотивами корыстных преступлений утверждения и самоутверждения, получения психического удовлетворения от совершения преступления, мы бы добавили стремление к самосохранению, восстановление социальной справедливости (Робин Гуды и Деточкины). Любопытно в данной ситуации то, что корысть не является мотивом выбора преступного поведения в преступлениях против собственности, по крайней мере, мы подобного не видим, поскольку стремление к материальной выгоде еще не означает преступности поведения лица.

Но выделив указанные мотивы и признав их, мы должны сделать следующий шаг и сказать, что, во-первых, круг мотивов выбора преступного поведения крайне узок; во-вторых, он не зависит от характера преступления (и в корыстных прест\плениях, и в преступлениях против личности действует один и тот же мотивационныи механизм с одними и теми же мотивами за редким исключением).

1              Там же С 274

2              Труайя А Анна Предайль//Иностранная литература 1975 №8

3                Антонян Ю М, Голубев В П, Кудряков Ю Н Личность корыстного преступни11 Томск, 1989 С 52-66

 

. л I Преступление и его структура_______^_____________545

версальность мотивов упрощает ситуацию поиска и определе-я низменности (деформированности) их.

Изложенные мотивы индивидуально или в совокупности с дру-и довольно часто закрепляются в сознании лица, создавая более ли менее устойчивые установки на преступное поведение. Взгляды установки в теории уголовного права неоднозначны. Приведем в „ачестве примера подобного позицию того же Ю. М. Антоняна. Вначале Ю. М. Антонян и Ю. Д. Блувштейн выделили три типа личности: 1) лица с глубокой антиобщественной установкой; 2) лица без стойкой антиобщественной установки, но поддающиеся отрицательному влиянию малой социальной группы, к которой они принадлежат; 3) случайные (ситуативные) преступники; на блок личности оказывает влияние окружающая среда, и блок личности связан с преступлением1. Несколько позже Ю. М. Антонян пересмотрел свою прежнюю позицию, поскольку подверг резкой критике выделение в криминологии «случайного преступника» и деление всех преступников на злостных и случайных2. Вместо этого он предлагает согласиться с типологией личности, осуществленной В. П. Голубевым, Ю. Н. Кудряковым и А. В Шамисом, согласно которой все насильственные преступники делятся на возбудимый, неуправляемый, упорный, активный, демонстративный, безвольный, демонстративно-застревающий типы . Самая неблагодарная работа — защищать авторскую позицию от самого автора, отказавшегося от нее, поскольку сразу возникает мысль о том, что автор знает что-то такое, чего не знаешь ты. поскольку так просто от своих позиций не отказываются. Тем не менее мы рискнем и скажем, что напрасно он отказался от высказанного ранее мнения по поводу деления всех преступников на три группы в зависимости от их установок. Ведь В. П. Голубев. Ю. Н. Кудряков в соавторстве с самим Ю. М. Анто-Няном в их совместной работе не исключали случайного совершения Преступления . И правильно делали, поскольку новая позиция Ю. М. Антоняна ничуть не противоречит старой, данные точки зре-Яия нельзя противопоставлять, так как они представляют собой две Разные классификации личности по разным основаниям: первая —

, Цит по1 Кудрявцев В. Н. Генезис преступления. С 29 , Антонян Ю М Психология убийства. М , 1997. С 154-157 ,Там же С 158-164 Антонян Ю М , Голубев В. П. Кудряков Ю Н Указ соч С 55-56

18 Зэк. Mb I

 

546       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

по характеру установок, точнее, по степени их гапозначимости, Вт рая — по характеристикам личности. И с точки зрения познаватель' ной, на наш взгляд, первая классификация более приемлема скольку она направлена на конкретизацию той или иной категоои лиц, на дифференциацию опасности преступника. Вторая же остаь ляет все на общем уровне, т е. это классификация по горизонтали (и злостные, и случайные преступники могут быть охарактеризовань именно так); она не позволяет выйти на степень опасности личности преступника, скрывает ее. Может быть, подобное сейчас модно с позиций интеграционных процессов с западной криминологией, но занимаясь личностью преступника, нельзя обойти молчанием различные степени ее противостояния с социумом, ее большей или меньшей опасности. Именно поэтому представляется верной вышеприведенная классификация преступников в зависимости от степени их установок. По существу, здесь выделены три группы преступников: 1) лица с закрепленной асоциальной установкой, которые все конфликтные с общественными интересами ситуации рассматривают с позиций принятой готовности к совершению преступления; 2) лица с социальными установками «фифти-фифти», когда просо-циальные и антисоциальные установки присутствуют примерно в равных долях и преступное поведение избирается всегда при вн\т-ренней болезненной борьбе; 3) лица с укоренившимися просоциаль-ными установками, для которых преступление своего рода неожиданность, личная трагедия, ошибка в жизни. При этом необходимо отметить, что в приведенной схеме мотивация не просматривается, ничего не сказано и о ценностных ориентациях лица; речь идет только о степенях антисоциальных установок.

Позже Ю. М. Антонян, В. П. Голубев и Ю. Н. Кудряков для из>-чения личности корыстного преступника предложили использовать методику MMPI и теорию трансакционного анализа1. Первая призвана выделить акцентуальные черты характера преступника по 13-шкальной методике, и первое впечатление о ней двоякое: с одной стороны, выводы по ней вроде бы безукоризненны и характеристики корыстного и насильственного преступника существенно отличаются от характеристик законопослушных граждан, но с другой стороны, даже краткий перечень шкалирования (соматизация тревоги, де-

1 Там же С 30-52,90-104

 

, Преступление и его структура________________        547

ссия, дсмонстративность и истероидность,  импульсивоность, ^сественность — женственность, ригидность, тревога, изоляция индивидуалистичность. активность, социальные контакты) в «овном слабо связаны с мотивированной преступностью: похоже,  всего они характеризуют случайного преступника и никак не

соотносятся с наглым, прест\ пно целеустремленным преступником. Например, в целом в организованной преступности трудно найти ,либо из указанного, а уж в поведении наемного убийцы едва ли меется что-либо даже в первом приближении к указанным характе-оистикам, поскольку вся его деятельность построена на холодном «асчете и полуавтоматизме, где просто нет места тревогам, импульсивности, ригидности или изоляции — основным чертам, якобы характеризующим корыстного и насильственного преступника. Похоже, указанная методика работает не всегда и применима не ко всем преступникам. Вторая, рассматривающая различные эмоциональные установки в четырех вариантах, показалась надуманной и малоубедительной, особенно вывод о том, что наиболее криминальной в корыстных преступлениях является третья группа: «у меня благополучно — у вас неблагополучно»; жизненная логика свидетельствует— у неблагополучных не крадут, поскольку у них красть нечего. Сторонники анализируехмого подхода могут возразить, что в теории речь идет не о реальном соотношении «благополучен — неблагополучен», а об оценке ребенком такого состояния и закреплении его, но даже и в этом случае жизненная логика сохраняется, поскольку скорее всего преступник свое неблагополучие пытается ликвидировать за счет лиц с его позиций более благополучных и состоятельных на данный отрезок времени, хотя нельзя исключить и обратное.

Таким образом, можно сказать, что на уровне общего структурирования мотивация отражается в асоциальных ценностных ориен-тациях и асоциальных установках. При этом указанные факторы Должны быть дифференцированы и вывести нас на соответствующие мотивы выбора преступного поведения.

Мотивационные сферы третьего уровня — выбора способа преступного поведения — на наш взгляд, более просты. Для начала их можно разделить на две основные, а) мотивационные сферы заранее Ловящегося преступного поведения и б) мотивационные сферы стихийно возникшего преступного поведения В первом варианте

 

548       Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

побуждением к выбору способа являются наибольшая его эффек тивность, доступность орудия и средства совершения преступления оставление минимального следа на месте совершения преступления и некоторые другие. Во втором — возможности дифференциации способов и соответствующего выбора его весьма скупы, поскольку лицо использует, как правило, подручные средства. И здесь побу^. дение к выбору способа преступного поведения, скорее всего, отсутствует.

Последнее, что необходимо отразить, — это круг деяний, на которые распространяются потребностно-мотивационные сферы. Выше уже было написано, что мотивы и цели являются только категорией сознания, бессознательных целей и мотивов не существует, разумеется, мы не имеем в виду те инстинкты и рефлексы, которые вызывают к жизни физиологические «потребности», «мотивы» и «цели».

Однако и применительно к осознаваемым мотивам и целям в теории уголовного права не все обстоит благополучно. Дело в том, что уголовное право сталкивается с двумя разновидностями последствий — желаемыми, целеполагаемыми, на которые направлены потребностно-мотивационные сферы, и побочные, нежелаемые, ненужные преступнику, возникающие случайно. По отношению к первым вопросов не существует; теория уголовного права признает, что мотивы и цели всегда направлены на желаемый результат. По отношению к побочным последствиям такой однозначности решения нет. Похоже, основная масса криминалистов считают, что и относительно побочного результата существуют мотивы и цели. Так, И. Г. Филановский признавал возможность мотива и при косвенном умысле, и при неосторожности; аргументом подобного решения выдвигал волевой характер совершаемого и в данных случаях деяния К такому же выводу приходят и другие авторы . Их аргументы мож-

1               Курс советского уголовного права Л , 1968 Т 1 С 441-442

2            Дагель П. С. Неосторожность Уголовно-правовые и криминологические проблемы М , 1977 С. 41, Трухин А М. Неосторожность как форма вины Автореф дис    канд юрид наук М , 1984 С 16, Квашис В Е Преступная неосторожность Социально-правовые и криминологические проблемы Владивосток, 1986 С 102-103, Корчагин А Г. Неосторожные преступления в области использования техники Владивосток, 1993 С 77, 100-101, Уголовное право России Т 1 Общая часть М, 1999 С 197, Якушин В А Значение мотива и цели для субъективного вменения // Вестник МГУ 1995 №6 С 53, идр

 

 

дел 1- Преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      549

свести к следующему: 1) деяние, совершаемое данным лицом, волевой характер (И. Г. Филановский, П С. Дагель, В. А. Яку-ий) Ю. А. Красиков); 2) неосторожное поведение, так же как и ^ущленное, детерминировано: одной из детерминант человеческого поведения выступает мотивация, которая, соответственно, распространяется и на неосторожные преступления (В. Е. Квашис); 3) в овальном аргументация носит расплывчатый, общий, неопределенный характер, при котором вычленить нечто как аргумент в пользу наличия мотива в неосторожном преступлении не представляется возможным. В качестве таковой можно привести мнение д Г. Корчагина, который говорит о многом: о понятии мотивации, об отличии мотивации от мотива, о значении мотива в неосторожных преступлениях и т п Что касается самой аргументации, то таковой, похоже, выступает следующее. Автор приводит точку зрения И. А. Джидарьяна о том, что «проблема мотивации включает в себя не только выяснение первоначальных побудительных сил человеческой активности... но и всех тех факторов, которые направляют, регулируют, поддерживают эти действия или, наоборот, изменяют их исходную направленность, блокируют их осуществление на всем, так сказать, «протяжении поведения». И делает вывод, что «это положение представляется весьма существенным применительно к неосторожным преступлениям»1.

Прежде чем дать анализ указанным позициям, скажем, что пока нас не интересует ни умысел, ни неосторожность, которые еще не раскрыты в данной работе. Беспокоит же нас более общий вопрос: существуют ли мотивы применительно к побочным результатам деятельности человека. В этом плане точно проставляет акценты И. Г. Филановский, когда пишет о проблеме мотивов при косвенном Умысле и неосторожности", поскольку именно они представляют собой психическое отношение к побочному результату. Относительно же данного вопроса вывод из литературы следует однозначный: Мотивов и мотивации в отношение побочного результата не существует. Похоже, что на этом сходятся во мнении и сторонники, и противники мотивов и целей в анализируемом аспекте. Но в таком случае вся  аргументация  авторов-сторонников  мотивации  в  не-

>Корчагин А Г Указ соч С 100 кУРс советского уголовного права Л, 1968 С 441-442

 

550       Х1астъ вторая Преступление, его понятие, структура, приза

осторожных преступлениях и в преступлениях с косвенным лом теряет свой смысл, несмотря на некоторую ее приближеннос-т истине. Ведь хотим мы того или нет, но, во-первых, эти ученые с * относят мотивы и цели только с деянием (действием или " вием), абстрагируясь от побочных последствий; именно здесь нает работать аргумент в виде волимости и детерминированност поведения, при этом забывают или не хотят видеть того, что и во.ти-мость, и детерминированность связаны с деянием, направленным на желаемый результат. Ни о какой волимости деяния не может идти речи, если результат лицу не нужен, если он побочен Активность мышления при осознании побочного результата либо вовсе не связана с соответствующим деянием (косвенный умысел), либо не связана с деянием, но направлена на предотвращение результата (легкомыслие), либо при неосознанном поведении не связана с соответствующим деянием (небрежность) Таким образом, мы видим, что если и возникает при побочном результате мотив, то он выступает как контрпреступный мотив, как мотив просоциальный Во-вторых, абстрагируясь от волимости деяния по направлению к желаемому результату, авторы допускают еще одну серьезную ошибку — они пытаются разорвать единую потребностно-мотива-ционную сферу. Ведь всем известно, результат потому и называется побочным, что основой деяния выступает желаемый результат, именно на него направлена вся потребностно-мотивационная сфера всей своей структурой (интересами, потребностями, целями, мотивами, принятием решения), второй, побочный результат также возникает, но он нежелателен для виновного. Определяя деяние, направленное на желаемый и на побочный рез>льтат как нечто единое, авторы автоматически преподносят мотив по направлению к желаемому результату как мотив побочной деятельности, что совершенно не соответствует действительности. На этом фоне абсолютно невозможны признание мотива желаемой деятельности еще и мотивом побочной деятельности или выделение каких-то самостоятельных за пределами мотивов желаемой деятельности мотивов побочной деятельности (за исключением контрмотивов при легкомыслии).

В указанном плане необходимо полностью согласиться с теми криминалистами, которые отрицают возможность самостоятельного

 

i преступление и его структура                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     551

ствования мотивов в неосторожных преступлениях1, поскольку это отвечает сути преступлений с побочными результатами

„ли потребностно-мотивационных сфер

«все книги     «к разделу      «содержание      Глав: 49      Главы: <   26.  27.  28.  29.  30.  31.  32.  33.  34.  35.  36. >