§3. Объект и предмет толкования

Вторым элементом содержания структуры официального и не­официального толкования является объект интерпретации. В ли­тературе нет единого понимания, что является объектом толко­вания. По мнению В.М.Сырых в качестве такового «выступает

1              Смородинский В. Указ. статья. С.241.

2              Там же. С.241—242.

106

закон, иной нормативно-правовой акт»1, В.В.Лазарева — «норма­тивные правовые акты в их совокупности», а «предметом толко­вания выступает историческая воля законодателя (нормодателя), выраженная в законе (нормативном акте)» 2. Н.Л.Гранат счита­ет, что объектом толкования выступают законы и подзаконные нормативные правовые акты. При этом важное значение имеют не только сформированные в них нормы, но и преамбулы зако­нов, другие содержащиеся в них правоположения 3. Предмет тол­кования, по его мнению, — историческая воля законодателя (нор­модателя), выраженная в законе или ином нормативном акте 4. Л.В.Соцуро считает, что «под объектом в толковании права понимают нормы права и регулируемые ими общественные отно­шения с учетом того, что нормы права нуждаются в толковании» 5. Думается, что вряд ли общественные отношения, регулируемые правом, являются объектом толкования. Это задача социологов. Интерпретатор правовой нормы толкует норму, а не сами обще­ственные отношения, но, безусловно, в связи с общественными социальными связями, которые она регламентирует. Известный русский юрист Г.Ф.Шершеневич ставил риторический вопрос: «Что составляет объект толкования? Мысль или воля, выражен­ная в норме права?» 6. И отвечал: «Этот вопрос следует признать совершенно излишним, потому что волю от мысли в законе нельзя отделить, потому что воля обращается к воспринимающим ее в виде мысли. Воля без мысли непостижима, мысль без воли не будет нормой права» 7. Далее он отмечал: «не лишена опасности точка зрения, направляющая толкование на путь отыскания воли зако­нодателя. Не оправдывает ли она такое толкование закона, кото­рое будет считаться с намерениями законодателя, хотя бы и не выраженными в законе? Не побуждает ли этот взгляд на то, что­бы всеми средствами, помимо текста закона, обнаружить, чего хотел достичь законодатель изданием закона, хотя бы для этого при­шлось обратиться к частной переписке, к разговорам государствен­ных деятелей. Но эти опасения совершенно необоснованны, раз дело идет о выяснении воли законодателя, насколько она выра-

1              Сырых В.М. Указ. соч. С.226.

2              Лазарев В.В. Толкование права//Проблемы общей теории права и государ­

ства. Под ред. В.С.Нерсесянца. М., 1999. С.443.

3              Гранат Н.Л. Реализация законодательной воли//Общая теория права и го­

сударства: Учебник / Под ред. В.В.Лазарева. М., 1994. С.177.

4              Гранат Н.Л. Указ. соч. С.177.

5              Соцуро Л.В. Указ. соч. С.17.

6              Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С.726.

7              Там же. С.726.

107

зилась в законе. Не то важно, что хотел законодатель, а то, что он успел и сумел выразить в законе» 1. С этой позицией, безусловно, следует согласиться.

Объектом толкования являются законы и подзаконные акты.

При этом важное значение имеют не только сформулированные в них нормы, но и преамбулы актов, иные содержащиеся в них правоположения. Предмет толкования — историческая воля законодателя (нормодателя), выраженная в законе (в норматив­но-правовом акте). Воля законодателя времени применения за­кона также учитывается, поскольку в последовавших за толкуе­мым нормативным актом в новых актах могут содержаться нормы, прямо или косвенно меняющие содержание предшеству­ющих 2.

Применительно к Конституции Украины объектом толкова­ния является Основной закон, содержащиеся в нем нормы, а пред­метом интерпретации — заключенная в Конституции воля зако­нодателя. Это же относится и к характеристике объекта и предмета толкования любого закона, иных нормативно-правовых актов.

В литературе подчеркивается, что учитывая особое правовое положение Конституционного Суда Украины в структуре государ­ственного механизма и то, что он контролирует акты Верховной Рады, Президента Украины, Кабинета Министров, решения орга­на конституционной юрисдикции являются обязательными для всех, а его деятельность не может контролироваться ни одним иным государственным или политическим органом, Конститу­ционный Суд должен придерживаться принципа самоограниче­ния. Это видится в том, что, если Конституцией предусмотрена не­обходимость урегулирования тех или иных общественных отношений законом, Конституционный Суд Украины должен воз­держиваться от официального толкования соответствующих норм Конституции до издания закона, чтобы не связывать в этих во­просах законодателя и не быть связанным своим решением. Если закон предусматривает принятие подзаконного акта, Конституци­онный Суд, как правило, также должен подождать с его норматив­ным толкованием, пока он не будет принят.

Это весьма интересная идея. Ее можно аргументировать сле­дующим. Во-первых, Конституционный Суд не должен влиять своей правовой позицией, выраженной в официальном толкова­нии соответствующей нормы Конституции, на концептуальные

1              Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С.730.

2              Общая теория права и государства. Учебник / Под ред. В.В.Лазарева. М.,

1999. С.265.

108

положения будущего закона. Во-вторых, эта идея идет в русле принципа разделения властей, исходящей из того, что именно парламент регулирует наиболее важные общественные отноше­ния с помощью закона и, соответственно, он не может и не дол­жен быть связан правовой позицией любого другого государствен­ного органа, в том числе и Конституционного Суда. Парламент самостоятелен в реализации своих функций, особенно законода­тельной. В-третьих, такой подход направлен на обеспечение ста­бильности правовой системы Украины. А это сегодня особенно важно. В-четвертых, если в Конституции Украины установлено, что соответствующие отношения должны быть урегулированы законом, то по существу это бланкетная норма, и при такой ситу­ации нет объекта толкования, поскольку он появится только тог­да, когда будет принят закон и будет четко выражена воля зако­нодателя.

Вместе с тем имеются и контраргументы. Во-первых, ст.9 Кон­ституции Украины устанавливает прямое действие конституци­онных норм. Соответственно, отсутствие детализирующих ее за­конов, иных нормативно-правовых предписаний не должно быть препятствием непосредственного применения норм Конституции. А если при применении той или иной конституционной нормы (при отсутствии конкретизирующих правовых актов) возникает различная правоприменительная практика и требуется разъяснить эту норму, то объективно возникает необходимость в ее толкова­нии. В соответствии со ст. 150 Конституции, это прерогатива Кон­ституционного Суда. При этом иногда как бы возникают «погра­ничные» состояния. Так, в Конституции Украины в разделе одиннадцатом «Местное самоуправление» содержится семь ста­тей. Статья 146 Конституции устанавливает, что иные вопросы организации местного самоуправления, формирования, деятельно­сти и ответственности органов местного самоуправления опреде­ляются законом. Но предыдущие шесть статей Конституции достаточно емко регламентируют правовой статус местного само­управления, и эти конституционные нормы легли в основу Зако­на «О местном самоуправлении в Украине». Во-вторых, ни в Кон­ституции Украины, ни в Законе «О Конституционном Суде Украины », ни в Регламенте Конституционного Суда не содержатся ограничения относительно толкования норм Конституции при от­сутствии детализирующих их правовых предписаний, как и не­допустимость толкования законов, если не приняты подзаконные акты. В-третьих, можно годами ждать принятия соответствую­щих законов и подзаконных нормативно-правовые актов, которые должны детализировать, конкретизировать конституционные

109

г

предписания. Пятилетний срок действия Конституции Украины 1996 г. убедительно свидетельствует именно о том, что годами при­ходится ждать некоторые законы причем основополагающие. В-четвертых, официальное толкование Конституционным Судом Украины норм закона не означает, что Верховная Рада не может преодолеть правовую позицию органа конституционной юрисдик­ции, выраженной в акте его толкования по соответствующей нор­ме. Она может быть преодолена: а) путем принятия закона; б) через принятие закона в новой редакции; в) путем внесения изменений в закон. В-пятых, каждый раз, когда возникнет сомне­ние в том, толковать или не толковать ту или иную конституци­онную норму или норму закона, именно Конституционный Суд сам для себя будет определять, детализирована она или не детализи­рована. Это один из удачных аргументов для отклонения приня­тия к официальному толкованию норм Конституции и законов Украины. В-шестых, позиция о том, что если закон предусматри­вает принятие подзаконного акта, то Конституционный Суд, как правило, также должен подождать с его толкованием, пока он не будет принят, недостаточно убедительна, поскольку в конкрети­зацию закона может быть принят не один, а несколько подзакон­ных актов. Когда полностью завершится нормативная регламен­тация соответствующего блока общественных отношений, сказать трудно. А жизнь идет, и проблемы надо решать, и особенно тогда, когда возникает противоречивая правоприменительная практи­ка, и соответственно, объективно требуется официальное толкова­ние норм закона.

Как видим, могут быть аргументы как за, так и против позиции, что если Конституцией предусмотрена необходимость урегулирова­ния тех или иных отношений законом, подзаконными актами Кон­ституционный Суд должен воздержаться от официального толкова­ния соответствующих норм Конституции до издания закона. Безусловно, эта проблема заслуживает дальнейшего обсуждения в научном аспекте и имеет практическую значимость.

С точки зрения объема толкования Конституции и законов возникает еще один вопрос. Например, имеется необходимость дать толкование ст. 10 Конституции Украины, регулирующей правовой статус государственного и иных языков в Украине. Речь идет о статье Конституции, которая содержит несколько правовых норм. При этом можно достаточно подробно в официальном толковании Конституционным Судом дать интерпретацию ч. 1 ст. 10 Консти­туции, устанавливающей, что «государственным языком в Украи­не является украинский язык», и ч.2, что «государство обеспечи­вает всестороннее развитие и функционирование украинского языка во всех сферах общественной жизни на всей территории Украины» и в меньшей мере протолковать иные части конституци-

онной статьи, в том числе не акцентировать внимание на том, что в Украине гарантируется свободное развитие, использование и защита русского, других языков национальных меньшинств, что государство способствует изучению языков международного общения.

На объем толкования могут влиять многие факторы: а) чет­кое указание заявителя об объекте толкования; б) политические факторы; в) личная позиция судьи-докладчика; г) иные факто­ры. Считаем, что Конституционный Суд в объеме толкования должен исходить из конституционного представления заявителя и не выходить за его пределы. Но он иногда выходит за эти пре­делы, что обусловлено некоторыми обстоятельствами, в том чис­ле несовершенством законодательства. Так, согласно ч.З ст.61 Закона «О Конституционном Суде Украины» Конституционный Суд по своей инициативе может признать неконституционными иные правовые акты (их положения), помимо тех, в отношении которых открыто производство по делу. Эта норма идет в проти­воречие со ст. 150 Конституции Украины, которая устанавливает, что вопросы о соответствии актов Конституции Украины рассмат­риваются Конституционным Судом по обращениям (а не по соб­ственной инициативе). Таким образом ст.61 Закона «О Консти­туционном Суде Украины» наделила орган конституционной юрисдикции дополнительными полномочиями, не предусмотрен­ными Конституцией Украины. Так, Конституционный Суд своим решением от 30 октября 1997 г. по делу об официальном толко­вании статей 3, 23, 31, 47, 48 Закона Украины «Об информации» и ст. 12 Закона Украины «О прокуратуре» (дело К.Устименко) при­знал неконституционным положение ст.2 «О прокуратуре» \ то есть статьи, по которой не заявлялось в конституционном пред­ставлении.