§1. Становление и развитие теории толкования

Толкование правовых норм — традиционная проблема юридичес­кой науки, которой уделялось и уделяется большое внимание г. Роль толкования в условиях осуществления правовой реформы, форми­рования государственности на демократических началах на пост­советском пространстве не уменьшается, а усиливается, приобре­тает особый характер. Демократизация общественных отношений,

1 См.: Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению закона. М., 1913; Он же: Учение о толковании и применении гражданских законов. Одесса. 1901; Вильнянский СИ. Толкование и применение гражданско-правовых норм. Методические материалы ВЮЗИ. Вып. 2, 1948; Шляпочников А.С. Толкование уголовного закона. М., 1960; Воеводин Л.Д. Толкование норм советского социа­листического права. Автореф.дис. ... канд.Юрид. наук. М., 1950; Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960; Пиголкин А.С. Толкование нор­мативных актов в СССР. М., 1962; Черданцев А.Ф. Толкование советского права. М., 1979; Он же: Толкование права//Общая теория государства и права: Акаде­мический курс. В 2 т. Том 2. Теория права. М., 1998. С.323—342; Спасов Б, Закон и его толкование. М., 1986; Насырова Т.Я. Телеологическое (целевое) толкование советского закона. Казань, 1988; Лузин В.В. Методы толкования Конституции в деятельности Верховного Суда США//Государство и право. 1997. № 10; Эбзе-ев B.C. Толкование Конституции Конституционным Судом Российской Федера­ции: теоретические и практические проблемы//Государство и право. 1998. № 5; Он же: Конституция. Правовое государство. Конституционный Суд. М., 1997; Кряжков В.А., Лазарев Л.В. Конституционная юстиция в Российской Федерации. М., 1998; Хабриева Т.Я. Толкование Конституции Российской Федерации: тео­рия и практика. М., 1998; Соцуро Л.В. Неофициальное толкование норм права. М.? 2000; Витрук Н. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Фе­дерации: понятие, природа, юридическая сила и значение//Конституционное правосудие в посткоммунистических странах. Сборник документов. М., 1999; Гаджиев Г. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права//Конституционное правосудие в постком­мунистических странах. Сборник документов. М., 1999; Шабуров А.С. Толко­вание норм права//Теория государства и права. М., 1997; Вопленко Н.Н. Толко­вание социалистического права. Волгоград. 1990; Осипов А.В. Толкование права//Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. Н.И.Матузова и А.В.Малько. М., 1997; Сырых В.М. Теория государства и права. М., 1998. С. 224— 253; Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 1998. С. 533—544; Оси­пов А.В., Эбзеев Б.С. Толкование права//Теория государства и права. Курс лек­ций / Под ред. Н.И.Матузова и А.В.Малько. М., 2001. С.478—495.

10

перестройка связей личности и государства, совершенствование работы государственного аппарата, формирование дееспособных структур гражданского общества, необходимость укрепления кон­ституционной законности, становления конституционализма на демократических началах расширяют спектр возможностей тол­кования норм права, делают его универсальным инструментом обеспечения высокого уровня правовой культуры граждан, легальности поведения всех субъектов права, правильного приме­нения правовых норм.

Становление теории толкования прошло длительный путь развития. В литературе отмечается наличие двух тенденций в правотолковательной деятельности — статической и динамиче­ской. «Статические теории толкования, — пишет Е.Врублевс-кий, — преследуют цель обеспечить максимальную стабильность, правовую определенность и предвидимость решений органов, при­меняющих право. Чтобы достичь этой цели, необходимо прини­мается, что значение нормы является неизменным, так как лишь такое значение нормы может обеспечить реализацию вышеука­занной цели» 1. Динамические теории толкования имеют задачу достигнуть максимального соответствия между нормами действу­ющего права и «жизнью» 2. При этом под жизнью понимается широкий круг политических, экономических, культурных и иных факторов, которые изменяются быстрее, чем право.

Борьба динамической и статической тенденций в толковании права нашла отражение в традиционно именуемых объективных и субъективных теориях толкования права. Их различие состо­ит в том, что согласно субъективной теории задачей толкования является установление «воли законодателя» исторического, а со­гласно объективной теории — установление «воли закона», или «воли актуального законодателя». Эти расхождения носят не фундаментальный характер, поскольку за каждым из них стоит конкретный подход к толкованию и применению права. «С од­ной стороны, требование учета стабильности и определенности права, а с другой — на первый план выдвигается требование при­способляемости права к жизни, значительной свободы интерпре­таторов, наделение последних по сути дела, правотворческой функ­цией» 3. Эта проблема и сегодня весьма актуальна. Речь идет о том, чтобы с помощью актов толкования, например Конституци-

1              K.Opalek, J.Wroblewski. Zagadnienia teorii prawa. Warszawa.  1969.

P. 240//Цит, по кн. А.Ф.Черданцев. Вопросы толкования советского права.

Свердловск, 1972. С.5.

2              Там же. С.241.

3              Черданцев А.Ф, Вопросы толкования советского права. С.7.

11

2*

онного Суда Украины, не подменить законодателя — Верховную Раду.

В литературе отмечается, что в теории и практике должно ут­верждаться понимание того, что в процессе интерпретации права необходимо придерживаться стабильности и определенности пра­вовых предписаний. Этому способствует установление в ходе ин­терпретации «воли законодателя», его мысли, точки зрения на со­держание закона в момент его издания. Содержанием Конституции, закона является тот смысл, который придан ему законодателем. Его никто не может изменить, он остается постоянным, неизменным с момента издания до полной отмены или изменения закона. Зада­чей интерпретатора является выяснение того смысла, который за­конодатель вложил в закон. Установление «воли законодателя» свя­зано с его определенными психологическими переживаниями в момент издания закона *. Задача толкования, — пишет Е.В.Вась­ковский, — состоит в том, как «раскрытие содержания нормы» или «развитие ее смысла» или «выяснение мысли и воли законодате­ля» 2. Регельсбергер отмечает, что закон — это сознательный акт творчества. Он является обдуманным произведением законодате­ля. Слово для последнего служит лишь средством выражения его мысли и воспроизведения той же мысли в читателе. Содержание закона — это то, что хочет законодатель, его воля. Цель толкова­ния — раскрыть содержание закона 3.

На определенном этапе мирового развития преобладающей становилась «динамическая» теория, когда господствующий класс стремился приспособить законодательство к своим изме­няющимся интересам. Наряду с развитием делегированного за­конодательства, в целях приспособления закона используется судебный и исполнительный аппарат, призванный решать кон­кретные юридические дела. При этом на первый план выдвига­ется метод «приспосабливающей» интерпретации законов. От­ражением данного процесса в правовой науке и выступают так называемые «объективные» теории толкования. С позиции дан­ной теории, содержание закона независимо от исторического законодателя. «Норма отрывается от своего «творца» и начина­ет «жить самостоятельной жизнью», приобретает такое значение, которое дает ей наилучшее, по мнению интерпретатора, функцио­нирование в общественных отношениях времени осуществления толкования» 4.

Если «субъективные» теории придавали большое значение историческим материалам, наряду с текстом самого закона и его местом в законодательстве, которые давали возможность с боль­шой точностью устанавливать волю, намерения, цели историчес­кого законодателя, то «объективные» теории не считают необхо­димым обращение к этим материалам. Напротив, по мнению представителей данной теории, наибольшее значение имеет учет условий и обстоятельств не времени издания, а времени толкова­ния и применения закона г. «Закон, — пишет Биндинг, — явля­ется объективной силой, и в этом его счастье. Благодаря отре­шению закона от индивидуальной воли, право приобретает способность господствовать несмотря на смену поколений. Зако­нодатель не предвидит тех выводов, которым будут служить его нормы. Законодатель, предвидящий будущее, существует лишь в идеале, а не в действительности. Юрист должен считаться с объек­тивной законодательной волей: закон думает и желает то, что извлекает разумно толкующий народный дух. Воля законодате­ля — не продукт истории, а принцип правового развития, осуще­ствляющийся при помощи толкования» 2.

В середине XIX века господствующее положение занимает позитивизм, который создает культ права, видит в праве фактор стабилизации, укрепления буржуазных порядков. Но постепен­но намечается отход от позитивизма, возникают новые теории. В частности, школа «свободного права», которая еще не порывает полностью с позитивизмом, но уже в теорию права привносит психологические и социологические аспекты. «Общим для всех направлений «свободного права» (точнее «свободной судебной практики», как отмечает П.И.Люблинский) является стремление освободить судебное толкование от господства «воли закона» как единственного и непреложного источника. Судья должен быть признан стоящим наряду с законом творцом нового права, могу­щим черпать свой материал не только из закона, но и из самых разнообразных других источников» 3.

Школа «свободного права» исходила из некоторых аспектов правовой действительности, в частности из творческого характе­ра толкования и применения абстрактных правовых норм к конкретным жизненным ситуациям, из того, что законодатель не в состоянии предусмотреть всех аспектов правового регулирова-

12

1              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С.9.

2              Васьковский Е.В. Руководство к толкованию и применению законов. С.29.

3              Регельсбергер. Общее учение о праве. М., 1897. С. 142—143.

4              К.Опалек, Е.Врублевский. Указ. соч. С.242.

1              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С.11.

2              К.Binding. Handbuch des Strafrechts,Lipsk,B.IY. 1885. P. 473//Цит. по кн.:

А.Ф.Черданцев. Вопросы толкования советского права. С.11.

3              Люблинский П.И. Техника толкования и казуистика Уголовного кодекса.

Петроград, 1917. С.142.

13

ния, из известного отставания права от жизни. Из того факта, что толкование носит субъективный характер, что судья зачастую занимается правотворчеством (в случае пробелов), представители «движения свободного права» выдвигают требование официально признать за судьями право наряду с законодателем заниматься правотворчеством. Такое право за судьями было официально приз­нано в соответствии с идеями этой школы в ст.1 Швейцарского гражданского уложения (в случае пробела судья выносит решение на основе той нормы, которую бы он установил сам, выступая в качестве законодателя)1.

Субъективный характер толкования особенно подчеркивает­ся при применении права по аналогии. В подтверждение данно­го факта И.З.Штейнберг приводит пример из высказываний Иеринга. У входа в зал для пассажиров вывешена табличка: «Вход собакам запрещен». Вожак с медведем смело входит в зал. Слу­жащий, увидев это, выводит его из зала. При этом оба они руко­водствуются одним и тем же запретом, но по-разному его трак­туют. Вожак, использует argumentum a contratio — собакам, но не медведям запрещен вход; служащий же применяет argumentum per analogiam —медведь животное, как и собака. Проанализировав ход рассуждений по аналогии, И.З.Штейнберг делает вывод: «Всякое толкование закона, а в случае пробела при помощи аналогии (то же и при помощи других логических при­емов) неизбежно становится субъективным, т.е. правотворческим, quasi — законодательным...» 2.

Излагая программу «движения свободного права», И.З.Штейн­берг указывает, что она требует, во-первых, чтобы судья подчинялся закону только в случаях, когда закон ясно дает ответы на вопро­сы, которые возникли в процессе решения дела; во-вторых, чтобы судье было дано право творить правовые нормы в случае пробела в праве. «Говоря короче, она признает принцип intra legem лишь при наличии lex, но вводит принцип praeter legem в случае про­белов, отвергая вместе с тем намек на решение contra legem, воп­реки ясно существующему закону» 3.

Но не все представители «движения свободного права» при­держивались таких положений. Некоторые шли дальше. Так, Стампе, ссылаясь на случаи ограничительного и расширительно­го толкования, по существу считал возможным толкование contra

legem, то есть вопреки закону. По его мнению, «в крайних случа­ях (возможность массового бедствия от применения вредного закона, невозможность немедленного использования законодатель­ного пути) судье должно быть предоставлено право изменять за­кон» х.

Критерии для правотворческой деятельности представители «движения свободного права» усматривали в различных факто­рах. Одни видят такие критерии в «правовом чувстве», «право­вой идее», «правовой совести», «интуитивном праве судьи» (Румпф, Стампе, Рюмелин, Юнг и т.д.), «справедливом» или «правильном праве» (Штаммлер), «природе вещей» (Жени), «жизненных инте­ресах» (Фукс), «взвешенных интересах» (Иеринг) и т.д. 2

На толкование права и его применение существенное влияние оказали социологические теории. При существующих в современ­ной буржуазной теории права различных социологических, екзи-стенционалистских и иных направлениях не изжил себя позити­визм и так называемые «объективные» теории толкования права. Например, по мнению западногерманского государствоведа Т.Маунца, толкование «касается объективного смысла конститу­ции, то есть того, как следует понимать (как должны быть поня­ты) положения конституции, а не то, как понимались их создате­лями». Толкование не имеет своей целью следовать за мыслью законодателя. «Толкователь, смотря по обстоятельствам, может по­нимать текст лучше, чем понимали авторы ее текста... При изме­нении потребностей времени на помощь приходит новое толко­вание. Воля конституции отнюдь не неподвижная, а изменчивая длительная воля». Сравнивая вслед за Радбрухом конституцию с кораблем, Т.Маунц пишет: «При выходе его сначала ведет по предписанному пути через воды гавани лоцман. Но в открытом море он ищет под ответственным водительством капитана свой собственный путь. Эта картина доводит до нашего сознания од­новременно еще одну новую сторону толкования: изменчивость его результатов с изменением требований времени» 3.

К толкованию правовых норм не всегда было положительное отношение со стороны органов власти. Известны случаи, когда государственные органы достаточно ревниво относились к попыт­кам толковать, разъяснять изданные ими правовые акты. Счита-

1              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С. 12.

2              Штейнберг И.З. Что такое «движение свободного права». Закон и судья.

М., 1914. С. 7—10//Цит. по кн.: А.Ф.Черданцев. Вопросы толкования совет­

ского права. С.13.

3              Там же. С.14.

14

1              Stampe. Die Freirechtsbewegung. (Crunde und Grenzen Ihrer Berechtigung.

Berlin. 1911. P. 28—29//Цит. по кн.: А.Ф.Черданцев. Вопросы толкования со­

ветского права. С.13.

2              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С.13.

3              Теодор Маунц. Государственное право Германии (ФРГ и ГДР). М., 1959.

С.106—109.

15

лось, что акты написаны настолько ясно и понятно, что их может понять любое заинтересованное лицо без каких-либо затруднений. Например, Наполеон, узнав об изданном комментарии Граждан­ского кодекса Франции, горестно сказал: «Пропал мой кодекс». В XVIII веке в Австрии, Пруссии, других странах принимались спе­циальные акты, которыми воспрещалось какое бы то ни было толкование законов х. Император Юстиниан в VI веке н.э. запре­тил толкование своих Дигестов, считая, что все неясности были устранены и не осталось оснований для сомнений.

Буржуазные идеологи периода восхождения буржуазии к власти (Монтескье, Беккариа, Марат и др.) требовали точного следования букве закона и были противниками толкования за­конов судами. Это была своеобразная реакция на произвол фео­дального суда. Так, Ш.Монтескье писал, что «природа республи­канского правления требует, чтобы судья не отступал от буквы закона» 2. В докладе Учредительному собранию Франции о про­екте Уголовного кодекса 1891 г. Лепелетье, критикуя хаос и же­стокость феодальных законов, отмечал, что «их свирепая бессмыс­ленность проявлялась в других злоупотреблениях — в толковании законов и в произвольном их изменении самими судьями» 3.

Известный русский юрист И.В. Михайловский отмечал, что долгое время бытовало мнение, что толкование законов дело не только ненужное, но и вредное, поскольку толкователь может легко извратить истинный смысл закона под влиянием своего субъек­тивного правосознания. В связи с этим считалось, что единствен­ным толкователем закона может быть его автор. В результате таких мнений появилось стремление законодателей запретить толкование применения закона. Например Юстиниан, издавая Corpus juris, приказал, чтобы суды в случаях сомнений обраща­лись за разъяснениями к самому императору. «Во Франции в 1790 г. также было предписано судам обращаться за разъясне­ниями к законодательному учреждению. И даже в XIX ст. были примеры запрещения толкования законов не только судьями, но даже профессорами права: когда в Баварии был издан уголовный кодекс 1813 г. , король запретил писать какие бы то ни было ком­ментарии к нему» 4. Он отмечает, что это воззрение перешло и в Свод Законов, где в основных законах предписывалось, что «без

1              Сырых В.М. Указ.соч. С.226.

2              Ш.Монтескье. О духе законов. Избранные произведения. М., 1955. С.226.

3              Герцензон А.А. Проблема законности и правосудия во французских поли­

тических учениях XVIII века. М., 1962. С.281.

4              Михайловский И.В. Очерки философии права. Том 1. Томск, 1914. С. 412—

413.

16

доклада Императорскому Величеству никакое место, не исключая и высших правительств, не имеет права переменять в Законе не единой буквы и не допускать обманчивого непостоянства само­произвольных толкований; при этом законы должны быть тол­куемы по точному и буквальному их смыслу» *.

С середины XIX ст. данные воззрения изменились и судам было предоставлено не только право, но и вменялось в обязанность толковать законы. По мнению И.В. Михайловского, «Он (имеет­ся в виду суд — Ю.Т.) не должен обращаться за разъяснениями к кому бы то ни было, а все затруднения, все сомнения обязан ре­шать сам. У нас этот принцип выражен в Судебных Уставах 1864 года. Он имеет глубокие основания в самом существе пра­вового государства и в существе судебной власти. Строгая закон­ность, как руководящее начало всей государственной жизни, воз­можна только тогда, когда 1) издаются только на будущее время и 2) когда законодатель не есть в то же время и судья» 2.

Но со временем стало очевидным, что запрет толкования, при­менение закона по «буквальному смыслу» вопреки его реально­му содержанию могут привести иногда к извращению закона, явным нелепостям. Сторонники судейского толкования законов, аргументируя свою точку зрения, приводили яркие примеры не­лепости применения закона в точном соответствии с его «буквой». Так, С.Пуфендорф приводил следующий пример. В Болоньи был издан закон, который предписывал «наказывать с величайшей суровостью всякого, кто станет проливать кровь на улицах». Слу­чилось, что прохожий упал на улице, корчась в конвульсиях. Позвали врача, который для спасения пациента вынужден был сделать кровопускание. Строгое следование букве закона требо­вало сурового наказания врача за кровопускание. Но восторже­ствовало мнение, которое вопреки буквальному смыслу не распро­странило на врача действие данного закона 3.

В эпоху господства естественного права и «просвещенного» абсолютизма было мнение, что построенные на рациональных началах законы доступны пониманию каждого и что применение их не требует никакого особого умения. Считалось, что для при­менения законов достаточно лишь здравого смысла, что специаль­ные приемы юриспруденции не нужны.

В литературе отмечалось, что ошибка таких взглядов состоя­ла в игнорировании эмпирического многообразия реальной жиз­ни, в самомнении законодателя, претендовавшего на математиче­скую точность формулировок юридических норм 4. В связи с этим

1              Михайловский И.В. Указ. соч. С. 413.

2              Там же. С. 413.

3              Черданцев А.Ф. Толкование права. С.326.

4              Тарановский Ф.В. Учебник энциклопедии права. Юрьев. 1917. С.242—243.

17

Самуил Пуфендорф еще в 1726 году писал: «А если что в зако­нах не явное случится, надлежит толкования требовать от зако-нодавца, или от тех, которые дабы они законы исполняемые были, народно представлены» 1.

Но постепенно принцип «clara поп sunt interpretanola» (ясные законы не толкуются) преодолевался под влиянием самой юри­дической практики, требований жизни. Толкование законов, от­мечал К.Малышев, есть работа общая и применимая ко всем за­конам, старым и новым, темным и ясным 2.

Придя к власти, буржуазия наделяет суд правом толкования закона в соответствии с его «духом» и «разумом». Это право было уже закреплено в Кодексе Наполеона. Речь шла о толковании intra legem (в пределах закона), т.е. о формально-юридическом анали­зе закона в соответствии с постулатами юридического позитивиз­ма. С дальнейшим переходом к империализму и усложнением социальных связей возникают новые взгляды. «Движение свобод­ного права», расширяя понятие права, как мы уже отмечали, вклю­чая в него «живое право» (как внутренний порядок в союзах, судебное право, которое создается судами), наделяет судью более широкими полномочиями, не только толковать intra legem, но и praeter legem (помимо, в обход закона) в случае пробелов в праве. А некоторые представители допускали в крайних случаях даже возможность толкования contra legem (вопреки закону), право изменять закон судьями.

Вопросам теории и практики толкования уделялось большое внимание в русской дореволюционной литературе 3.

В период становления социалистического права, периода куль­та личности достаточно ярко проявляется динамический подход приспособления толкования права к новым политико-правовым реалиям.

В первый период, когда допускается применение отдельных законов свергнувших режимов становится неизбежным приспо­собление и изменение их в процессе толкования на основе рево­люционной политики, морали, существующего тогда правосозна­ния. В период культа личности, гибкое, приспосабливающееся

1              Пуфендорф С. О должности человека и гражданина. В 2-х книгах. Книга

первая. СПб., 1726. С.45.

2              Курс общего гражданского права России. СПб. 1878. С.282//Цит. по кн.:

Черданцев А.Ф. Толкование советского права. С.12.

3              Михайловский И.В. Очерки философии права. Том 1. Томск, 1914. С.412—

428; Шершеневич. Общая теория права. Вып. 4. М., 1912. С.723—742; Трубец­

кой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1917. С.140—147. Коркунов Н.М.

Лекции по общей теории права. Изд. 8. С.-Петербург, 1909. С.342—347; Вась­

ковский Е.В. Руководство к толкованию и применению закона. М., 1913; Гре-

дескул Н.А. К учению об осуществлении права. Харьков, 1900.

18

толкование было поставлено на службу незаконным репрессиям. В последующие годы теория и практика толкования постепенно исключали возможность произвольного и изменяющего закон толкования *.

Практика показала как ошибочность запретов толковать за­коны и иные нормативно-правовые акты, так и недопустимость использования толкования законов для аргументации политики репрессий. Толкование правовых норм сейчас поощряется, и бо­лее того оно становится все более важной и престижной формой человеческой деятельности. Об этом свидетельствует высокий пре­стиж органов конституционной юрисдикции в государственном механизме стран мира.

А.Ф.Черданцев считает, что развитие буржуазной мысли в воп­росах толкования права прошло несколько этапов: а) вначале признается только строгое следование букве закона (Монтескье, Беккариа и др.); б) затем признание всех способов толкования, но тех, которые используются только для выяснения «воли исто­рического» законодателя, В качестве основной ценности считается стабильность и определенность права; в) появление «объектив­ных» теорий толкования, признающих изменчивость, «динамич­ность» права. Цель толкования — «приспособление права к жиз­ни». Судья еще не ставится на один уровень с законодателем; г) возникновение «движения свободного права», уравновешива­ющего судью с законодателем; д) социологическое направление, в особенности «реалисты», которые отдают предпочтение не за­кону, а деятельности судей. Закон рассматривается как «пустой сосуд», который судья может заполнить чем угодно 2.

Безусловно, изложение развития буржуазной правовой мыс­ли в отношении толкования схематично. Здесь нет четкой хро­нологической последовательности. Одновременно сосуществова­ли различные направления в теории толкования права.

В советский период наука также уделяла внимание толкова­нию правовых норм. И здесь тоже не было единства позиций о назначении толкования права, его объеме, возможностях и т.д. Также велась борьба между «статическими» и «динамическими» направлениями в толковании, «субъективной» и «объективной» теориями.

Наиболее ярким представителем «субъективной» теории был П.Е.Недбайло, который считал, что «при толковании выясняется не то, что хотел сказать законодатель, а только то, что он сказал в данном акте. Следовательно, толкуется не воля законодателя

1              Черданцев А.Ф. Толкование права. С.227.

2              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С. 14—15.

19

вообще, а воля законодателя, содержащаяся в правовых нормах»1. По его мнению, «Понимание толкования права как раскрытия воли законодателя обязывает выяснить смысл нормы в момент ее издания даже в тех случаях, когда норма устарела в связи с изменившейся социально-политической обстановкой»2. Он был категорически против «приспособляемости» закона с помощью толкования. В качестве одной из ценностей толкования он видел стабильность права 3. Исходя из этого, как правильно отмечает А.Ф.Черданцев, есть все основания относить П.Е. Недбайло к представителям «статической» теории толкования.

Из-за сложности, отчасти противоречивости правовой действи­тельности, отражаемой правовой теорией, у некоторых авторов присутствовали как «статическое», так и «динамическое», направ­ления в теории толкования права. Так, М.Д. Шаргородский от­мечает, что толкуя законы, «суд должен стремиться установить не волю закона, волю законодателя времени издания закона, а то, что фактически всегда имело и имеет место: закон толкуется и дол­жен толковаться в соответствии с волей законодателя времени применения закона. Это единственное решение вопроса, которое фактически имеет место в жизни. Достаточно сослаться на фак­ты длительного применения буржуазных законов в странах народной демократии» 4. На этом основании взгляды М.Д.Шар-городского можно отнести к «динамическому» направлению тол­кования права. В другой, более поздней его работе «динамичес­кий» аспект отсутствует 5.

В 20-е годы были не только представители «динамического» направления толкования права, но и последовательные сторонники «статического» толкования и применения законов. Например, М.М.Гродзинский писал, что «интересы революционной законно­сти требуют, чтобы каждый закон применялся в соответствии с тем содержанием, которое вложено в него советским законода­телем» 6.

Но были и сторонники релятивизма в понимании правотол-ковательной деятельности, в том числе и при толковании зако­на. Так, на позициях «изменчивого» толкования уголовного за­кона стоял А.Пионтковский, который считал, что «даже при

наличии неизменно действующего уголовного закона ...возмож­но, вследствие изменения социально-политической обстановки, от­носительно различное раскрытие содержания уголовного закона на протяжении его действия» 1. А.Ф.Черданцев правильно отме­чает, что «гнуть и сгибать» закон, конечно, можно, но вряд ли это соответствует требованию законности» 2. По существу это путь к прямому ее нарушению. Тем более, если это касается уголовно-правовой сферы.

Вопрос о толковании законов в первые годы советской власти дискутировался, в том числе и на партийных форумах, в аспекте обеспечения законности. Так, на XV съезде партии четко обозна­чились два подхода к основному вопросу юстиции — о гранях революционной законности и целесообразности. Народный комис­сар юстиции Н.Крыленко на вопрос о том, чем же должны руко­водствоваться суды при разрешении конкретного дела — «рево­люционной ли целесообразностью...» или указаниями советской власти, недвусмысленно высказался за точное соблюдение зако­нов, сославшись на слова В.И.Ленина. На возгласы: «Не делайте из этого фетиша» (т.е. из указаний В.И.Ленина о точном соблю­дении законов) Н. Крыленко сказал, что он гордится тем, что никто не может упрекнуть прокурорский надзор и суды в том, «что они берут на себя смелость истолковывать закон по-своему»3. На этом партийном форуме были и другие позиции. Некоторые делегаты выступали против строгого соблюдения законов. Шкирятов, на­пример, говорил, что «кроме буквы закона, должно быть пролетар­ское революционное чутье при разборе любого дела, у них (судей — Ю.Т.) иногда закон выше всего» 4. Предпочтение «требованиям жизни, целесообразности» перед буквой закона, отдавал и Янсон. Он выступал против профессионального юридического уклона, «который не совсем полезен для дела советской юстиции» 5. Об­винение в профессиональном юридическом уклоне было невер­ным. Работникам юстиции в тот период явно недоставало про­фессионализма. В своем выступлении Н.Крыленко отметил, что только 10 % судей имели юридическое образование 6.

Эти споры и эти подходы не утратили своей значимости и сейчас. В том числе и в аспекте понимания пределов и возмож­ностей толкования права, закона.

1              Недбайло П.Е. Указ.соч. С.331.

2              Там же. С.333.

3              Там же. С.336—339.

4              Шаргородский М.Д. Суд и закон. Ученые записки. № 8. ЛГУ. 1956. С. 18.

D Общая теория государства и права. Изд-во ЛГУ, 1961. С.416.

6 Гродзинский М.М. Законодательная техника и уголовный закон//Вестник советской юстиции. 1928. № 19. С.558.

20

1              Пионтковский А. К методологии изучения действующего права//Ученые

записки ВИЮН. Вып. 6. М., 1946. С.46.

2              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского закона. С. 19.

3              Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенографический отчет. М., 1961. С.579.

4              Там же. С.592.

5              Там же. С.527.

6              Там же. С.578.

21

С момента возникновения Советского государства до конца 50-х годов господствующее положение занимала «динамическая» тенденция в теории толкования права. По сути дела это было от­ражением действительности в правоприменительной деятельно­сти судебных органов. С конца 50-х годов эта тенденция в тео­рии толкования права начинает уступать «статической». В качестве одной из основных ценностей права, которые учитыва­ются при толковании, рассматривается стабильность и формаль­ная определенность права. В связи с этим коренным образом ме­няется и отношение к постановлениям Пленумов Верховных Судов как источникам права. Они, как правило, в теории уже не рассматриваются в качестве таковых *. «Таким образом, в совет­ской теории (а она отражает практику) толкования, так же как и в буржуазной, мы наблюдаем определенную «смену вех». Одна­ко эти «вехи» отражают движение в противоположном направ­лении — от «приспособляющего» к толкованию стабильному, оп­ределенному» 2.

Помимо общих проблем толкования нормативно-правовых актов, теоретически разрабатывались и отдельные аспекты интер­претационной деятельности. В частности, специфика телеологи­ческого способа толкования, особенности актов толкования, их правовая природа и юридическая сила.

Достаточно не простым был процесс осознания необходимо­сти телеологического способа толкования. Основополагающий вклад в разработку теории и практики телеологического способа толкования сделала Т.Я. Насырова, которая отмечала, что право­мерность использования данного способа толкования базируется на том, что: а) право представляет собой целенаправленную сис­тему; б) единство правовой системы обеспечивается и с учетом целей действующих нормативно-правовых актов во всей право­творческой деятельности; в) цель имеет большое значение для обеспечения стабильности и функционирования правовой систе­мы; г) цели представляют собой целостную иерархическую сис­тему, которой присуща определенная стабильность, и это позво­ляет установить цель анализируемой нормы; д) выяснение целей закона охватывается назначением процесса толкования права и входит в его основные функции; е) цель — один из важнейших критериев толкования смысла правовых норм; ж) без познания целей закона не может быть плодотворной практической работы по его реализации 3.

1              Черданцев А.Ф. Вопросы толкования советского права. С.22.

2              Там же. С.22.

Насырова Т.Я. Телеологическое (целевое) толкование советского закона. Казань, 1988. С.33.

22

Из-за недостаточной разработанности методологии познания права вообще отрицалась необходимость использования каких-либо приемов толкования права. Но, как указывает П.Е.Недбай­ло, недооценка специальных правил толкования правовых норм сопряжена с недооценкой самих норм 1. В свое время было мне­ние, что нет объективных оснований для выделения ныне широ­ко признанного логического способа интерпретации нормативно-правовых актов 2.

А.С.Пиголкин по поводу телеологического толкования пишет, что «...объективной основы для выделения телеологического тол­кования как самостоятельного вида уяснения смысла правовых норм нет и не может быть. Можно говорить лишь о телеологи­ческом элементе толкования, присущем любому приему, посколь­ку применение любого приема способствует выяснению целей правовой нормы (непосредственной и более общих), как части выяснения ее смысла» 3. П.С.Элькинд, не признавая телеологи­ческого толкования, пишет: «Объект всех предметов толкования один — это заключенная в нормативных актах государственная воля. Методы же, способы уяснения этой воли различны. При раз­граничении приемов толкования следует исходить не из разли­чия объекта толкования, а из особенностей возможных методов, способов толкования» 4. С.М.Пунжан считает объективно необ­ходимым выделение этого способа толкования как самостоятель­ного метода в соответствии со спецификой применяемых средств, с особой техникой установления смысла неясных норм путем об­ращения в соответствующих рамках к целям 5.

В 70—90-е годы в теорию толкования внесли существенный вклад А.С.Пиголкин, А.Ф.Черданцев, Н.Н.Вопленко, Б.С.Эбзеев, Т.Я.Хабриева, В.В.Лазарев, Н.В.Витрук, Г.Гаджиев, Л.В.Соцуро, В.В.Лузин, А.С.Шабуров, В.М.Сырых, А.В.Осипов и многие дру­гие представители российской юридической науки. В украинской правовой науке данная тематика только начинает разрабатывать­ся. И прежде всего в связи с интерпретационной деятельностью Конституционного Суда Украины 6. Теория толкования правовых

1              Недбайло П.Е. Указ.соч, С.426.   ^

2              Пиголкин А,С. Толкование нормативных актов в СССР. С.41—43.

3              Там же. С.95.

4              Элькинд П.С. Толкование и применение норм уголовно-процессуального

права. М., 1967. С.102.

5              Пунжан СМ. Цель в международном праве. Автореф. дис. ... канд.Юрид,

наук. М., 1986.

6              Тихий В. Офіційне тлумачення Конституції та законів України Конститу­

ційним Судом України//Вісник Конституційного Суду України. 1998. № 4; Мар-

тиненко П. Конституційний Суд України: повноваження у контексті дворічно-

23

актов в странах СНГ получит свое дальнейшее развитие. Это, на наш взгляд, связано со следующими факторами: а) функциони­рованием органов конституционной юрисдикции; б) необходимо­стью укрепления законности и правопорядка; в) движением стран СНГ к мировым и европейским стандартам в правопонимании и правоприменении; г) задачей построения на постсоветском пространстве правовой государственности.