Нарушение корпоративных процедур как основание наступления ответственности акционерного общества и мажоритарного акционера

НАРУШЕНИЕ КОРПОРАТИВНЫХ ПРОЦЕДУР КАК ОСНОВАНИЕ НАСТУПЛЕНИЯ ОТВЕТСТВЕННОСТИ АКЦИОНЕРНОГО ОБЩЕСТВА И МАЖОРИТАРНОГО АКЦИОНЕРА

Н. ВАСИЛЬЕВА, И. ПЕРЕГУДОВ, Ю. ТАЙ

Васильева Наталья, адвокат адвокатского бюро "Бартолиус".

Перегудов Илья, адвокат адвокатского бюро "Бартолиус".

Тай Юлий, адвокат адвокатского бюро "Бартолиус", кандидат юридических наук.

На примере корпоративного конфликта в ОСАО "Ингосстрах" авторы статьи рассказывают о широко используемых на практике мажоритарными акционерами механизмах, направленных на исключение участия акционеров в собраниях и на ограничение их прав путем принятия процедурных норм, затрудняющих волеизъявление акционера.

Совсем скоро юридическая общественность будет отмечать 13-летнюю годовщину Федерального закона от 26 декабря 1995 г. "Об акционерных обществах" (далее - Закон). За указанный период в данный нормативный акт уже 21 раз вносились изменения и дополнения разного объема и значения. На протяжении почти двух лет обсуждаются так называемые антирейдерские поправки к Закону, но о завершении этого процесса пока говорить не приходится. Вместе с тем вряд ли кто-то будет возражать, что действующее корпоративное законодательство РФ находится в стадии становления. При этом наиболее сложные проблемы его применения возникают в тех случаях, когда в акционерном обществе происходит конфликт между акционерами. Именно корпоративный конфликт и вытекающая из него необходимость судебного толкования норм Закона приводит к выявлению недостатков и пробелов регулирования. Цель данной статьи заключается в том, чтобы рассмотреть все вопросы нарушения корпоративных процедур, которые в юридической практике встречаются, к сожалению, довольно часто. Возникновение этих нарушений обусловлено наличием трех основных проблем, это: 1) отсутствие корпоративной культуры, обеспечивающей сосуществование мажоритарных и миноритарных акционеров на основах уважения; 2) множество недостатков в нормативном регулировании корпоративных отношений; 3) недостаточно активное и оперативное реагирование уполномоченного государственного органа (регулятора) в области защиты инвесторов, и в частности акционеров. Действующий Закон (п. 1 ст. 31) исходит из формального равенства акционеров, основанного на равном объеме прав, предоставляемом владельцу акций. Данный принцип получил толкование в п. 4 Постановления Конституционного Суда от 24 февраля 2004 г. N 3-П, где указано, что акционерное общество является коммерческой организацией, уставный капитал которой разделен на определенное число акций; право собственности акционерного общества имеет специфику по порядку владения, пользования и распоряжения ею, поскольку эти вопросы решаются в том числе путем совместного волеизъявления акционеров. Суд также отметил, что ключевые вопросы динамики отношений собственности в акционерном обществе относятся к компетенции общего собрания акционеров (п. 5, 6, 11, 16 - 19 ст. 48 Закона), на котором на основе демократических процедур происходит согласование интересов акционеров, обладающих крупными пакетами акций, и миноритарных акционеров. Иными словами, Конституционный Суд впервые заговорил о существовании принципа корпоративной демократии как базового принципа корпоративного права. Опыт показывает, что наиболее сложные проблемы возникают именно в тех случаях, когда имеется ярко выраженное доминирование воли мажоритарного акционера, который использует любые несовершенства законодательства и правоприменительной практики для достижения очевидных преимуществ в управлении акционерным обществом. При этом с целью воспрепятствования формированию или выражению волеизъявления остальных акционеров применяются методы, направленные на искажение или видоизменение корпоративных процедур (но с сохранением видимости соблюдения буквы закона). Поскольку коллективное волеизъявление по наиболее значимым вопросам деятельности акционерного общества формируется в рамках процедур общего собрания акционеров, указанная правовая конструкция является самым слабым звеном и одновременно лакмусовой бумажкой для определения наличия (отсутствия) в акционерном обществе корпоративной демократии. Практика показывает, что мажоритарный акционер для достижения своих целей может использовать чрезвычайно широкий набор механизмов, направленных не только на исключение участия акционеров в собраниях, но и на ограничение их прав путем принятия процедурных норм, затрудняющих волеизъявление миноритария. На примере корпоративного конфликта в ОСАО "Ингосстрах" возможные нарушения корпоративных процедур можно разделить на несколько блоков: 1) нарушения, связанные с процедурой созыва собрания акционеров; 2) нарушения, связанные с процедурой проведения собрания; 3) нарушения, связанные с учетом волеизъявления акционера при формировании коллективного волеизъявления акционерного общества на собрании акционеров.

Нарушения, связанные с процедурой созыва собрания акционеров

Конфликт между акционерами ОСАО "Ингосстрах" наглядно продемонстрировал, что демократическое согласование совместного волеизъявления всех акционеров должно осуществляться не только на стадии учета мнения акционеров при подсчете голосов, но и на иных предшествующих этому стадиях формирования коллективной воли акционерным обществом, в частности при созыве собрания с определенной повесткой дня. Фактически принцип корпоративной демократии на уровне корпоративного управления воплощает общепризнанный принцип разделения властей, поскольку при его реализации исключительные полномочия одного коллективного органа, выражающего интересы всех акционеров, ни при каких условиях не могут быть переданы отдельному, в том числе мажоритарному, акционеру. Примером здесь служит вопрос о том, допускается ли на проводимом в порядке п. 8 ст. 55 Закона (по инициативе акционера) собрании принятие самим акционером решений по вопросам, которые могут быть вынесены на голосование на общем собрании только по предложению совета директоров (п. 3 ст. 49 Закона). В конфликте акционеров ОСАО "Ингосстрах" эта проблема стала основополагающей, поскольку акционером - инициатором собрания были единолично приняты все решения, необходимые для дополнительного выпуска акций, в том числе относящиеся к исключительной компетенции совета директоров. В практике Президиума ВАС РФ <1> отсутствует доктринальное толкование по вопросу пределов полномочий акционера - инициатора собрания, что препятствует его окончательному разрешению. -------------------------------- <1> Постановление Президиума ВАС РФ от 05.06.2007 N 1650/07. Однако указанное дело не содержит ответа на поставленный вопрос, поскольку ключевой довод Президиума ВАС РФ сводится к следующему: "...исходя из указанных обстоятельств и принципа правовой определенности, в целях стабильности экономического оборота обжалуемые судебные акты подлежат оставлению без изменения".

Между тем отсутствие у акционера - организатора собрания возможности принимать решения в сфере исключительной компетенции совета директоров следует из системного толкования п. 3 ст. 49, п. 8 ст. 55, ст. 64, 65 Закона с учетом: 1) важности и специфики соответствующих вопросов (реорганизация общества, увеличение уставного капитала, дробление и консолидация акций, заключение крупных сделок и сделок с заинтересованностью и т. д.); 2) профессионализма членов совета директоров и наличия у них полной информации о реальной хозяйственной деятельности эмитента, которая, как правило, по объективным причинам недоступна рядовому акционеру. В настоящий момент представляется целесообразным прямо ограничить в п. 8 ст. 55 Закона права акционера полномочиями, не относящимися к исключительной компетенции совета директоров. Действующая редакция, согласно которой "при этом органы и лица, созывающие внеочередное общее собрание акционеров, обладают предусмотренными настоящим Федеральным законом полномочиями, необходимыми для созыва и проведения общего собрания акционеров", является неконкретной, поскольку не разъясняет, какие именно полномочия отнесены Законом к категории необходимых для созыва и проведения собрания. На наш взгляд, любые исключительные полномочия совета директоров (в том числе по вынесению на повестку дня того или иного вопроса, определению цены дополнительных акций, размещаемых посредством подписки) не могут составлять полномочия, необходимые для созыва и проведения собрания, поскольку это противоречит идее корпоративной демократии, исключающей навязывание воли одного акционера всем остальным. Проблематика созыва собрания наравне с формированием волеизъявления общества на такой созыв включает в себя и реализацию данного правомочия акционера. Пример корпоративного конфликта акционеров ОСАО "Ингосстрах" убедительно демонстрирует, что в нынешних российских реалиях ни публичность компании, ни дополнительные законодательные гарантии, связанные с процедурой раскрытия информации акционерным обществом, не обеспечивают инвесторам беспрепятственного волеизъявления по основополагающим вопросам повестки дня. Действующее законодательство предусматривает многоступенчатую процедуру уведомления акционеров. При этом большая часть требований Закона относится именно к эмитенту и при проведении собрания по инициативе отдельного акционера имеющиеся механизмы раскрытия информации не гарантируют надлежащего уведомления акционеров. Особенно наглядно это проявляется в ситуации, когда институт проведения собрания по инициативе акционера используется мажоритарием с целью исключить информирование совета директоров акционерного общества о предстоящем собрании. В этом случае до совета директоров, полномочного решать вопросы созыва общего собрания, под различными предлогами не доводятся сведения о поступлении соответствующего требования акционера. Нарушения в рамках уведомления акционеров о готовящемся собрании в зависимости от источника получения указанной информации можно разделить на: 1) допускаемые при доведении информации до инвесторов путем ее раскрытия эмитентом; 2) допускаемые при доведении информации обществом в соответствии с требованиями Закона. Анализ действующей системы раскрытия информации показывает, что регламентирующее эту сферу законодательство (в том числе Приказ ФСФР N 06-117/пз-н от 10 октября 2006 г. "Об утверждении Положения о раскрытии информации эмитентами эмиссионных ценных бумаг", далее - Приказ ФСФР N 06-117/пз-н) не включает четко прописанной процедуры раскрытия информации о дате закрытия реестра акционеров эмитента при проведении собрания акционером, обладающим более чем 10% акций, в порядке п. 8 ст. 55 Закона. В нормативных актах отсутствует указание на обязанность акционера - организатора собрания уведомлять акционерное общество о принятом им решении провести собрание и об определенной им в самостоятельном порядке дате подготовки списка лиц, имеющих право на участие в собрании акционеров. В результате возникает абсурдная ситуация разделения органа, проводящего собрания, и акционерного общества. При этом общество не имеет обязанности извещать акционеров путем раскрытия информации, но и не несет никакой ответственности за действия акционера. Действующее законодательство не требует, чтобы реестродержатель (в рамках исполнения им обязанности по раскрытию информации о дате закрытия реестра в виде сообщения о существенном факте), получив от акционера - организатора собрания требование о предоставлении в порядке п. 4 Положения о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг <2> списка лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, сообщал об этом эмитенту. -------------------------------- <2> Утверждено Постановлением ФКЦБ РФ от 2 октября 1997 г. N 27.

Раскрытие данной информации в общедоступных и обновляемых в режиме реального времени информационных ресурсах (сайты раскрытия информации и ленты новостей) призвано обеспечивать права акционеров на информацию о деятельности общества, в том числе о планируемых к проведению собраниях. Действующая редакция Приказа ФСФР N 06-117/пз-н прямо не обязывает акционера - организатора собрания раскрывать информацию о дате закрытия реестра, поскольку акционер не является субъектом раскрытия информации, к которым относятся исключительно эмитенты. Эта обязанность в рассматриваемом случае должна быть исполнена путем размещения соответствующих сведений в ленте новостей не позднее 1 дня, на сайте в сети Интернет - не позднее 2 дней с даты составления протокола (даты истечения срока, установленного законодательством РФ для составления протокола) собрания уполномоченного органа управления эмитента, на котором принято решение о дате составления списка акционеров эмитента или иное решение, являющееся основанием для определения даты составления такого списка. Положение абз. 2 п. 1.10 Приказа ФСФР N 06-117/пз-н, согласно которому "раскрытие информации, осуществленное третьими лицами, не освобождает эмитента от обязательств по ее раскрытию в соответствии с требованиями настоящего Положения", является недостаточным для наделения акционера - организатора собрания обязанностью по раскрытию информации. Данный вывод основан на том, что в иных положениях этого Приказа ФСФР не уточняется, какие третьи лица могут раскрыть информацию и при каких обстоятельствах. На практике, когда собрание проводит акционер с пакетом акций от 10%, он самостоятельно определяет дату, на которую должен быть составлен список лиц, имеющих право на участие в собрании, с соблюдением требования абз. 2 п. 1 ст. 51 Закона и, минуя эмитента, запрашивает список у регистратора. При этом эмитент фактически может и не знать (или по крайней мере сказать о том, что не знает) о дате закрытия реестра и о решении акционера, определяющего эту дату. В итоге может возникнуть ситуация, при которой у акционерного общества (при буквальном прочтении Приказа ФСФР N 06-117/пз-н) не возникнет обязанности по раскрытию сведений о дате закрытия реестра, что попросту лишит акционеров какой-либо возможности из источников, находящихся в открытом доступе в сети Интернет (наиболее оперативный и доступный на настоящий момент источник информации), узнать о планируемом собрании. Именно это, в частности, и произошло при конфликте в ОСАО "Ингосстрах". В описанной ситуации в ответ на жалобу акционеров ФСФР России указала следующее: "...законодательством РФ, регулирующим вопросы раскрытия информации эмитентами эмиссионных ценных бумаг, не установлены специальные процедуры, обеспечивающие соблюдение эмитентами сроков раскрытия информации в случаях, когда эмитент не знает и не может знать о наступлении существенного факта. Как следует из объяснений эмитента, информация о закрытии реестра по состоянию на 22 августа 2007 г. была получена им только 11 октября 2007 г. по получении письма общества [организатора собрания] от 11 октября 2007 г. с сообщением о проведенном собрании. Вместе с тем эмитентом еще 14 сентября 2007 г. было получено письмо общества с информацией о созыве и проведении собрания, направлении заполненных бюллетеней в адрес эмитента и просьбой обеспечить возможность ознакомления акционеров с информацией и материалами к собранию. На основании указанного письма эмитент знал о наступлении существенного факта, однако не предпринял мер для получения у общества необходимых сведений о точной дате закрытия реестра в целях раскрытия информации". С учетом изложенного представляется целесообразным внести изменения в Приказ ФСФР N 06-117/пз-н. Для обеспечения своевременного выполнения эмитентом его обязанности по раскрытию информации о дате закрытия реестра следует: 1) четко прописать обязанность акционера - организатора собрания незамедлительно после принятия решения о проведении собрания и об определении даты, на которую составляется список лиц, уведомлять об этом акционерное общество; 2) предусмотреть обязанность держателя реестра при получении требования от акционера - организатора собрания о предоставлении списка лиц сообщать об этом эмитенту. Одновременно риск непринятия мер для получения полных и необходимых сведений о точной дате закрытия реестра и вытекающие из этого негативные последствия надлежит возложить на эмитента. Неурегулированным также является вопрос о выполнении положений абз. 1 пп. "а" п. 8.6.1 Приказа ФСФП N 06-117/пз-н о раскрытии информации о принятом советом директоров решении о созыве собрания акционеров, включая утверждение повестки дня. Очевидно, что установление данной обязанности эмитента имеет своей целью повышение прозрачности деятельности общества и обеспечение прав акционеров, в том числе права на информацию и права на участие в управлении делами общества (ст. 31 Закона). Однако обязанность раскрытия такой информации у эмитента отсутствует при принятии решения о созыве собрания акционеров не советом директоров, а иным органом или лицом, принявшим на себя функции совета (в частности, акционером с пакетом акций от 10%). В подобной ситуации раскрытие информации необязательно, что существенным образом ограничивает права акционеров и создает весьма доступную с технической точки зрения возможность проводить "тайные" собрания акционеров с необходимой повесткой дня. Нарушения, допущенные уже на стадии раскрытия информации о дате закрытия реестра и о созыве собрания (включая сведения о повестке дня), при наличии иных нарушений, о которых будет сказано далее, могут стать причиной неучастия некоторых акционеров в собрании и, как следствие, являться необходимым условием принятия нужных определенным группам акционеров решений. Поэтому устранение пробелов в законодательстве о раскрытии информации, а также наделение субъектов раскрытия информации и профессиональных участников рынка ценных бумаг (держателей реестра) дополнительными обязанностями представляется действенной мерой минимизации возможностей для обхода требования к прозрачности принятия решений в обществе. Отдельно хотелось бы остановиться на вопросах, возникающих при правоприменении абз. 3 п. 1 ст. 52 Закона. Как показывает практика, формулировка указанного положения является недостаточной для регулирования такого способа уведомления о проведении общего собрания акционеров, как направление сообщения об этом "каждому лицу, указанному в списке лиц, имеющих право на участие в общем собрании акционеров, заказным письмом". Означенный способ уведомления является наименее надежным с позиции акционеров, поскольку: 1) не предусматривает какой-либо фиксации ни содержания заказного письма, ни факта его вручения адресату-акционеру; 2) предполагает достаточным для формального выполнения данной обязанности наличие у лица, осуществившего рассылку, доказательств отправки писем (которые зачастую сдаются на почту списками (реестрами), насчитывающими несколько сотен и даже тысяч писем, что создает дополнительные возможности для совершения "нужной" ошибки при их отправке). В конфликте в ОСАО "Ингосстрах" акционер - организатор собрания, осуществлявший рассылку уведомлений, отозвал на основании п. 36 Правил оказания услуг почтовой связи <3> 3 из более чем 700 заказных писем. Во время судебного разбирательства представители акционерного общества, которому был передан реестр рассылки, ссылались на наличие у них почтовой квитанции и почтового реестра с соответствующими отметками почты об отправке всех писем акционерам в установленные сроки как на доказательство надлежащего выполнения ими своей обязанности, закрепленной в ст. 52 Закона. -------------------------------- <3> Утверждены Постановлением Правительства РФ от 15.04.2005 N 221.

Однако суд обратил внимание на то, что отзыв заказного письма лишает получателя возможности ознакомиться с его содержанием, при этом цель, для которой в ст. 52 Закона предусмотрена обязанность по уведомлению, не выполняется. Положения данной статьи предполагают не только техническую отправку письма по почте и получение почтовой квитанции на руки, но и создание потенциальной возможности для получателя ознакомиться именно с сообщением о проведении собрания, а не с каким-либо рекламным буклетом. Итак, обязанность по отправке заказного письма существует не ради ее формального выполнения, а ради соблюдения прав акционеров. В связи с этим приведенная выше формулировка абз. 3 п. 1 ст. 52 Закона является неполной и требует доработки. Кроме того, необходимо учитывать, что иные способы уведомления, приведенные в упомянутой норме (вручение под роспись, опубликование в СМИ), позволяют с абсолютной точностью зафиксировать содержание сообщения о проведении собрания и потенциальную возможность акционеров с ним ознакомиться, а потому в большей степени обеспечивают права акционеров на информацию о деятельности общества. В деле ОСАО "Ингосстрах" суды всех трех инстанций расценили как нарушающий права акционеров и означающий невыполнение обязанности по ст. 52 Закона отзыв организатором собрания трех почтовых отправлений, адресованных истцам, поскольку в результате этого акционеры были лишены возможности получить сообщение о проведении собрания и бюллетень для голосования. Суд отметил следующее: "...5 октября 2007 г. ООО указанные почтовые отправления отозвало, направив в почтовые отделения связи соответствующие письма. Отсюда следует, что в связи с распоряжением ООО об отзыве почтовых отправлений у органа почтовой связи соответственно не возникла обязанность вручить корреспонденцию истцам. Впоследствии почтовые отправления были возвращены ООО. Таким образом, предусмотренная ст. 52 Закона и ст. 22 Устава ОСАО "Ингосстрах" обязанность по извещению истцов о созыве и проведении собрания инициатором собрания ООО не исполнена". Выходом из данной ситуации может стать: 1) либо законодательное установление дополнительных требований к способу извещения акционеров (отправка ценных писем с описью вложения и с уведомлением о вручении), что позволит зафиксировать как само содержание письма, так и факт его вручения получателю, но в то же время представляется не совсем удачным при массовой рассылке, в том числе с финансовой точки зрения; 2) либо указание в правоприменительной практике на необходимость распределения бремени доказывания, когда обязанность доказывания не только факта отправки, но и содержащейся информации будет возлагаться на акционерное общество, а не на акционера, которому зачастую сложно доказать факт отсутствия информации в почтовом отправлении. Возможно, законодателю стоило бы внести изменение в Закон и сделать обязательным для эмитентов со значительным количеством акционеров опубликование сообщения о собрании акционеров в популярной газете типа "Ведомостей", "Коммерсанта", "Российской газеты". Кроме того, целесообразным представляется прямо указать в Законе на то, что риск неполучения акционерами писем с сообщением о проведении собрания (при выборе этого, прямо скажем, ненадежного способа уведомления) всегда несет организатор собрания, за исключением случая, когда вина акционера - получателя уведомления в несвоевременном получении письма будет доказана (неизвещение общества о смене адреса, отсутствие акционера по указанному в реестре адресу). Особого рассмотрения требуют вопросы созыва собрания в форме заочного голосования, поскольку заочное голосование является в действующем праве наиболее проблемным институтом с точки зрения применения корпоративных процедур. Созданный изначально с целью облегчения процедуры определения акционерным обществом коллективного волеизъявления, в действующих российских реалиях он стал серьезным подспорьем мажоритарному акционеру в его стремлении воспрепятствовать выражению воли миноритариев. Однако если при проведении собрания в очной форме у акционера имеется возможность выразить свою волю открыто, то при заочном голосовании действительность данного волеизъявления может быть поставлена под вопрос ввиду отсутствия у акционеров бюллетеней, которые должны высылаться акционерным обществом. Представляется, что при проведении заочного голосования акционерам необходимы повышенные гарантии в вопросе уведомления о собрании. Ведь в данном случае акционерное общество (или акционер, инициирующий собрание) не просто сообщает о собрании, но фактически ограничивает акционера в способе выражения его волеизъявления, перенося на него дополнительные риски, связанные со сроком и с самим фактом получения бюллетеней обществом. В случае проведения заочного голосования, когда бюллетени могут отправляться акционерами по почте на адрес эмитента (иной указанный в сообщении о проведении собрания адрес), сроки, предусмотренные п. 1 ст. 52, абз. 2 п. 2 ст. 60 Закона для направления сообщения о проведении собрания и бюллетеня (20 дней), являются явно недостаточными и подлежат законодательному увеличению, поскольку за это время должны успеть дойти не только уведомления о собрании и бюллетени от организатора до всех акционеров, но и заполненные бюллетени от акционеров до организатора. При расположении акционера на территории иностранного государства такая возможность практически исключена <4>. -------------------------------- <4> В соответствии с контрольными сроками пересылки письменной корреспонденции между городами федерального значения, административными центрами субъектов РФ, утвержденными Постановлением Правительства РФ от 24.03.2006 N 160, срок пересылки только по территории РФ может составлять до 11 дней.

Нарушения, связанные с процедурой проведения собрания

Отличительным признаком указанных правонарушений является создание акционерным обществом такой ситуации, когда миноритарный акционер не имеет возможности довести свое волеизъявление до сведения общества. При этом эмитент либо затягивает процедуру волеизъявления, либо делает ее юридически невозможной. Первый случай может, в частности, иллюстрировать незаконное объявление перерыва при проведении собрания акционеров. Так, при проведении годового собрания акционеров по требованию одного из них был объявлен перерыв на срок 1 месяц, хотя возможность осуществления перерывов не была предусмотрена уставом или внутренними документами общества. Действующим корпоративным законодательством институт перерыва в работе собрания акционеров не предусмотрен, однако и не запрещен. В соответствии с Положением ФКЦБ России от 31 мая 2002 г. N 17/пс (далее - Положение N 17/пс) установлен единственный случай переноса открытия собрания акционеров: когда к моменту открытия собрания отсутствует кворум по всем вопросам повестки дня. При этом срок переноса может быть закреплен уставом или внутренним документом общества, в ином случае срок переноса составляет 1 час. Между тем из общих начал и смысла института переноса следует, что данный срок должен быть разумным и не может превышать рабочего дня. Объявление именно перерыва, особенно когда речь идет о длительном перерыве (1 месяц), может привести к невозможности участия акционеров (их представителей) в возобновленной части собрания (после перерыва); к дополнительным тратам акционеров, связанным с выездом к месту проведения собрания; к необходимости вновь оформлять доверенности для участия в собрании, которые зачастую оформляются с полномочиями на голосование в конкретном собрании с указанием даты его проведения, и т. д. Еще более сложным является вопрос голосования по акциям, которые были отчуждены в период перерыва, если указанный перерыв был объявлен после голосования по отдельным вопросам повестки дня, поскольку выбывший акционер уже проголосовал частично и действующее законодательство не обязывает его выдавать доверенности для участия в собрании частично. Неясным является и то, какой орган управления уполномочен определять дату возобновления работы собрания, так как фактически речь будет идти еще об одном собрании акционеров, дата проведения которого в соответствии со ст. 65 Закона должна быть установлена советом директоров. В отношении допустимости перерыва ФСФР РФ в паллиативном ключе высказалась о том, что Законом не установлен запрет на объявление перерыва, однако "перерыв в проведении общего собрания акционеров на длительный срок может привести к нарушению прав и законных интересов акционеров, в том числе невозможности участвовать в общем собрании лично", и рекомендовала "в дальнейшем в деятельности избегать практики объявления перерыва в работе общего собрания акционеров". Однако, как представляется, регулирующий орган здесь должен занять более жесткую позицию, в частности, указав в Положении N 17/пс на то, что объявление перерыва в собрании не допускается, а исключение составляют лишь экстренные случаи (отключение электричества, злоупотребления третьих лиц и т. д.). При этом срок перерыва должен быть минимальным, а о факте перерыва общество должно известить всех акционеров способом, обеспечивающим их участие в собрании. Еще одним примером препятствования акционерным обществом выражению воли миноритарного акционера является использование механизма блокирования повторного внеочередного общего собрания акционеров, в случае если первоначально созванное собрание не состоялось по причине отсутствия кворума. Пункт 3 ст. 58 Закона предусматривает обязательное проведение повторного собрания, только когда не состоялось годовое собрание, в случае отсутствия кворума для проведения внеочередного собрания повторное собрание может быть проведено. Механизм созыва повторного внеочередного собрания в Законе не прописан, не указано, от каких обстоятельств зависит его проведение и кто вправе этого требовать - лишь то лицо, по чьей инициативе оно первоначально созывалось, или нет. Вследствие отмеченной правовой неопределенности миноритарий, требующий от общества созыва внеочередного собрания, фактически ничего не может добиться, поскольку мажоритарный акционер, не являясь на собрание, тем самым исключает возможность его проведения, в том числе с пониженным требованием в части кворума. Распространяется ли п. 8 ст. 55 Закона на ситуацию, когда совет директоров не созывает повторное внеочередное собрание акционеров? Анализ данных положений важен, поскольку в том случае, если в обществе имеется мажоритарный акционер (или группа акционеров, согласовавших свою позицию), который обладает 50% + 1 голос, его неявка на любое собрание, принятие решение по которому не входит в его интересы <5>, приводит к тому, что собрание объявляется несостоявшимся. Как защитить в данном случае права миноритариев на участие в управлении? -------------------------------- <5> При этом неважно, созывается собрание по инициативе мажоритарного акционера (такое возможно, когда с момента подачи требования о проведении собрания и принятия советом директоров решения о созыве внеочередного собрания поменялась ситуация в обществе и ранее планируемое собрание уже не является необходимым) или по инициативе миноритария.

Если у акционеров нет права требовать проведения повторного внеочередного собрания, а совет директоров отказывает в его созыве, то правовая позиция о неприменении п. 8 ст. 55 Закона может означать, что ни одно собрание с повесткой дня, которая не отвечает интересам мажоритарного акционера, проведено не будет. На каждое такое собрание (кроме годового) мажоритарный акционер не будет являться, а подконтрольный ему совет директоров не станет назначать повторное собрание. В связи с этим представляется целесообразным такое системное толкование норм Закона, согласно которому в случае объявления внеочередного собрания несостоявшимся по причине отсутствия кворума для его открытия любой акционер (даже тот, который изначально не направлял требование о проведении собрания) обладает правом, указанным в п. 1 ст. 55 Закона. При непринятии советом директоров решения о созыве и проведении повторного внеочередного собрания акционеров по требованию, направленному акционером, последний приобретает права, предусмотренные п. 8 ст. 55 Закона (с учетом положений о пониженном кворуме). Вместе с тем право самостоятельного проведения повторного внеочередного собрания возникает у акционера лишь при условии направления им требования о созыве такого собрания в совет директоров. Таким образом, при желании миноритарного акционера провести собрание с определенной повесткой дня в ситуации, когда мажоритарный акционер уклоняется от явки на него, инициатор должен занимать активную позицию и после того, как первоначальное собрание будет объявлено несостоявшимся, незамедлительно направить требование о проведении повторного внеочередного собрания. Обязанность, предусмотренную в ст. 52 Закона, целесообразно выполнить, разместив публикацию в печатном издании (разумеется, если такая возможность предусмотрена уставом), поскольку иные способы уведомления (как это было указано выше) менее надежны и впоследствии могут быть предъявлены в качестве допущенных нарушений. Иное толкование Закона означало бы отсутствие у миноритарных акционеров реальной возможности поставить на голосование на собрании акционеров вопрос, который не отвечает интересам мажоритарного акционера.

Нарушения, связанные с учетом волеизъявления миноритарного акционера при формировании коллективного волеизъявления общества

Нарушения данной категории происходят, когда совместное волеизъявление акционерами общества выражено, однако не учитывается самим обществом по причине умышленного искажения им результатов этого волеизъявления в интересах мажоритарного акционера. В случае имеющегося в акционерном обществе корпоративного конфликта ни наличие регистратора, ни наличие счетной комиссии не гарантируют акционеру учета его голосов при проведении собрания акционеров, поскольку как регистратор, так и члены счетной комиссии определяются мажоритарным акционером. В данном случае речь идет об умышленном совершении акционерным обществом действий, направленных на искажение результатов итогового совместного волеизъявления акционеров. Указанные нарушения являются самыми опасными, поскольку их последствия наиболее существенны для акционеров (игнорирование воли миноритариев при формировании органов управления акционерного общества, совершение сделок акционерным обществом без учета мнения акционеров и т. д.) и практически всегда включают причинение акционерам убытков. Но, несмотря на это, защитить права акционеров в подобной ситуации чрезвычайно сложно, поскольку волеизъявление общества, как правило, является частью сложного юридического состава, предшествующего совершению сделки или принятию вновь сформированным органом соответствующего решения. Такие нарушения возможны при любой форме проведения собрания акционеров. При заочном голосовании они могут выражаться в отказе общества принять соответствующие бюллетени, в их уничтожении или искажении, а также в их умышленном неучете при подведении итогов голосования по иным надуманным основаниям. Так, в споре с ОСАО "Ингосстрах" три акционера, не получив по почте бюллетени для голосования, изготовили их самостоятельно (использовав в качестве образца бюллетень, принадлежащий акционеру - физическому лицу, и вписав в его ксерокопию от руки свое наименование и количество принадлежащих каждому из них акций). При этом графа "Регистрационный номер" была не заполнена, а бюллетень был исполнен в черно-белом цвете, а не на синем бланке (как это сделал организатор собрания - акционер, утвердив такую форму бланка своим решением). Данные отличия (цвет и отсутствие номера), а также факт самостоятельного изготовления бюллетеня явились для акционерного общества достаточным основанием для неучета этих бюллетеней (письма с ними были восприняты эмитентом как рядовая корреспонденция, а не как бюллетени для голосования). Суды всех трех инстанций, констатировав нарушение ст. 52 Закона, не рассмотрели доводы сторон по данному вопросу и не дали им оценку. Вместе с тем указанная ситуация является весьма интересной, поскольку, пока процедура уведомления акционеров о собрании и направления им бюллетеня для голосования четко и подробно не регламентирована и предоставляет массу возможностей для злоупотреблений, риск несвоевременного получения (неполучения) акционером бюллетеня весьма велик. В связи с этим представляется, что акционер для обеспечения реализации им права на управление обществом, предусмотренного ст. 31 Закона, вправе предпринять самостоятельные действия, в том числе по изготовлению бюллетеня. К такому варианту акционер может прибегнуть и при повреждении им своевременно полученного бюллетеня или заполнении его ненадлежащим образом (допущении технической ошибки, опечатки и т. д.), и при изменении позиции по вопросу, поставленному на голосование до момента отправления бюллетеня по указанному в сообщении адресу, и пр. Данный вопрос, еще не нашедший своего разрешения в арбитражной практике, должен быть четко отражен в законодательстве, возможно, на уровне положения ФСФР России. Особым случаем игнорирования воли миноритарного акционера является вымышленное создание обстоятельств, препятствующих учету его голосов. Данная ситуация наиболее очевидна, когда акционерное общество дистанцируется от процедуры подведения итогов голосования, передав эту функцию регистратору. В этом случае акционерное общество пассивно получает результаты проведенного собрания от регистратора, формально не имея отношения к обстоятельствам, послужившим основанием для неучета голосов. В конфликте в ОСАО "Ингосстрах" во время месячного перерыва, объявленного в работе собрания, был якобы выдан исполнительный лист, запрещающий учитывать голоса миноритарных акционеров. Указанный исполнительный лист был непосредственно сдан в счетную комиссию и принят ею к исполнению, минуя службу судебных приставов. Действие исполнительного листа было распространено, в частности, на голосование акционеров, имевшее место до момента выдачи означенного документа, а также на голосование, итоги которого были подведены и оглашены непосредственно в день проведения собрания (по вопросу о порядке ведения годового собрания, а также об объявлении перерыва). При этом регистратор как лицо, выполняющее функции счетной комиссии, не обязан передавать документы, послужившие основанием для неучета голосов, ни акционеру, ни в общество, поскольку такие документы не касаются напрямую акционерного общества. Акционерное общество, в свою очередь, также не обязано в соответствии со ст. 89, 91 Закона хранить и передавать данные документы акционеру. В последующем ни эмитент, ни регистратор, выполняющий функции счетной комиссии, не выдали исполнительный лист (его копию) и по требованию акционеров. В этой связи возникает законный вопрос, является ли исполнительный лист (любой иной документ, влияющий на подсчет голосов на собрании) документом, обязательным к хранению в обществе, и неотъемлемой частью протокола об итогах голосования на собрании, который служит приложением к протоколу собрания. Как представляется, ответ должен быть утвердительным, поскольку исполнительный лист в данном случае во многом раскрывает содержание названных протоколов, объясняет результат голосования и должен быть доступен для проверки и оценки всеми заинтересованными лицами. Таким образом, после подведения и оформления итогов собрания на основании п. 2 ст. 62 Закона любой документ, имеющий отношение к определению итогов голосования, должен быть сдан счетной комиссией в архив общества на хранение и в дальнейшем в порядке ст. 91 Закона предоставляться обществом акционерам. В связи с изложенным в очередной раз возникает вопрос о четком распределении в действующей правоприменительной практике бремени доказывания фактических обстоятельств при рассмотрении споров об обжаловании решений собрания акционеров. Имеющаяся в настоящий момент ситуация, основанная на общих принципах доказывания, когда акционер обязан доказать все фактические обстоятельства, составляющие собрание акционеров (факт выдачи бюллетеней, факт голосования бюллетенями, факт поступления бюллетеней в счетную комиссию общества), представляется абсолютно неприемлемой. Приведенные примеры и судебная практика подводят к выводу о необходимости в целях защиты прав акционеров возложить на акционерное общество бремя доказывания законности собрания, в том числе законности обстоятельств, послуживших основанием для любого неучета голосов акционеров. В данном случае на акционера должно быть возложено бремя доказывания фактов наличия статуса акционера к моменту проведения собрания и участия в собрании в очной форме (вручения бюллетеня в общество в заочной форме). Акционерное общество при этом должно подтверждать наличие обстоятельств, которые привели к невозможности учета голосов акционера. Отсутствие в обществе и непредставление суду: а) какого-либо документа, подтверждающего соблюдение всех предусмотренных Законом процедур подготовки и проведения собрания, должно рассматриваться как существенное нарушение закона и несоблюдение бремени доказывания акционерным обществом в части законности неучета голосов при проведении собрания и принятии решений на нем; б) каких-либо документов в части проведенного собрания (бюллетеня акционера, исполнительного листа) должно рассматриваться как отсутствие доказательства законности волеизъявления и влечь недействительность решений; в) самого протокола счетной комиссии или протокола собрания должно рассматриваться как отсутствие доказательств принятия решения на собрании акционеров и влечь удовлетворение исковых требований <6>. -------------------------------- <6> Постановление Президиума ВАС РФ от 03.06.2008 N 1154/08, п. 17 заседания Научно-консультативного совета при ФАС Уральского округа. Доступно на сайте: http://fasuo. arbitr. ru/praktika/nauchno_konsultativnyj/rekomendatsii_razrab-otannye_po_itogam_zasedania_nks_sostojavshegosja_13-14_05_2008/rekomendatsii_nks_ot_12-13_12_2007.

В заключение необходимо отметить, что использованные мажоритарным акционером в ходе лишь одного корпоративного конфликта недостатки и пробелы современного нормативного регулирования позволяют сделать вывод о необходимости системного совершенствования корпоративного законодательства и судебной практики, в том числе в форме ее обобщения Президиумом и Пленумом ВАС РФ. При этом только взаимодействие всех заинтересованных в появлении и развитии собственно российской корпоративной культуры юристов (во всех формах дискуссий, начиная с научной полемики и заканчивая представлением интересов сторон в арбитражном процессе по конкретным делам) может привести к желаемому результату.

Название документа