Право конкурсных кредиторов на опровержение сделок

ПРАВО КОНКУРСНЫХ КРЕДИТОРОВ НА ОПРОВЕРЖЕНИЕ СДЕЛОК

А. А. ХАЧАТУРОВ

Хачатуров А. А., аспирант кафедры частного права Государственного университета управления.

Положение конкурсных кредиторов при банкротстве во многом зависит от уровня правового регулирования института недействительности сделок. Первоначально указанный правовой институт выполнял исключительно задачу защиты интересов конкурсных кредиторов. Но со времени появления в правовом регулировании конкурсных отношений реабилитационных процедур положения о недействительности сделок выполняют и функцию восстановления платежеспособности должника. Однако это никак не изменило сущности правового института, цель применения которого состоит в восстановлении первоначального положения в имуществе должника. Во многих правовых системах конкурсный кредитор наряду с другими участниками конкурсных отношений наделен правом опровергать недействительные сделки должника. Право на опровержение сделок непосредственно не вытекает из правоотношения, связывающего должника и конкурсного кредитора, оно выступает как вспомогательное средство защиты прав конкурсного кредитора. Право опровержения предполагает, что конкурсные кредиторы не в состоянии получить полное удовлетворение из наличного имущества должника, направляя свое требование к третьим лицам, которые ранее заключали сделку с должником. Немаловажный аспект рассматриваемой проблемы состоит в том, какие факторы обусловливают возникновение у конкурсного кредитора права на опровержение. Подача заявления о признании должника банкротом и возбуждение судом дела о несостоятельности (банкротстве) являются необходимым условием для признания сделки недействительной. Это объясняется тем, что с данного времени в отношении должника вводится особый правовой режим, который кардинально изменяет весь комплекс юридических отношений должника. Вместе с тем указанное условие является еще недостаточным основанием для возникновения у конкурсного кредитора права на опровержение сделок должника. Мы уже обращали внимание на то, что само право на опровержение сделок обусловлено спецификой конкурсных отношений. Следовательно, конкурсный кредитор должен обладать таким правом только как участник конкурсных отношений. Наличие обязательственного правоотношения между конкурсным кредитором и должником является лишь предпосылкой для приобретения конкурсным кредитором статуса субъекта конкурсных отношений. Юридическая сделка у лица, обладающего определенными правовыми знаниями, ассоциируется с гражданским правоотношением. Поэтому, принимая во внимание, что законодательство о несостоятельности (банкротстве) является составной частью гражданского законодательства, невольно возникает мысль о полном отождествлении сделок, о недействительности которых указано в ст. 103 Федерального закона от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <1>, со сделкой в гражданско-правовом смысле. Но это только на первый взгляд. Нельзя забывать, что сфера правового регулирования института несостоятельности не ограничивается рамками гражданско-правовых отношений, а затрагивает весь комплекс юридических правоотношений. -------------------------------- <1> Собрание законодательства Российской Федерации. 2002. N 43. Ст. 4190.

Законодательство о банкротстве раскрывает понятие конкурсного кредитора в деле о банкротстве, выходя за рамки гражданско-правового понимания. Обратим внимание: правовое понятие дано на уровне дефинитивной нормы. В том случае, когда закон содержит норму-дефиницию, раскрывающую понятие определенного термина, при включении его (термина) в текст другой правовой нормы он, разумеется, должен пониматься в смысле, придаваемом ему дефинитивной нормой. Поэтому если законодатель при изложении ст. 103 Закона 2002 г. был последователен в своем стремлении обеспечить внутреннюю согласованность правовых норм, единство используемой в законе терминологии, то понятие "конкурсный кредитор" в исследуемой норме должно толковаться так, как оно изложено в дефинитивной норме. Придерживаясь такого взгляда по вопросу юридической техники изложения правовых норм, можно сделать логический вывод (через ряд силлогизмов), что Закон 2002 г. использует термин "сделка" не в узком смысле, ограничиваясь гражданско-правовым аспектом, а в широком смысле, подразумевая под ним юридические действия, возникающие также из трудовых, налоговых и иных правоотношений. Это дает нам основание полагать, что конкурсный кредитор может опровергать не только сделки гражданско-правовой направленности, но и сделки (если вообще можно применять этот термин к отношениям иного, не гражданско-правового характера) по уплате налогов и выплате заработной платы. Мы понимаем, что такая постановка вопроса может вызвать определенные нарекания, основанные, в частности, на том, что уплата налогов является конституционной обязанностью всех налогоплательщиков. К этому также можно добавить, что с научной точки зрения трудно вообще обосновать само право конкурсного кредитора на опровержение сделок, участником которых он не является (на сегодняшний день еще не выстроена соответствующая стройная научная теория). И если нет достаточных обоснований права вторжения конкурсного кредитора в чуждые ему правоотношения гражданско-правового характера, то их еще сложнее найти при применении этого права к налоговым, то есть публичным, отношениям или отношениям трудовым. Однако, на наш взгляд, конкурсный кредитор может разрушить публично-правовое отношение. При регулировании конкурсных отношений Закон 2002 г. обязательства по уплате налогов и сборов не рассматривает в качестве приоритетных, государство уравнено в правах с конкурсными кредиторами. Следствием такого регулирования должно явиться то, что юридический иммунитет не следует распространять на "предпочтительные" платежи в бюджет. Это, безусловно, ухудшает статус конкурсных кредиторов по обязательным платежам, но полностью согласуется с идеологией закона об обеспечении равенства обязательств по уплате налогов и конкурсных требований. Вся сложность вопроса в раскрытии смысла правовой нормы п. 3 ст. 103 Закона 2002 г., а соответственно и в правильном применении на практике, состоит в том, что ее внутренняя структура не содержит существенных признаков, которые позволяли бы точно квалифицировать сделки, влекущие за собой предпочтительное удовлетворение требований одних конкурсных кредиторов перед другими конкурсными кредиторами. В других системах несостоятельности, например в Великобритании, "предпочтения" определяются как действия, в результате которых один из конкурсных кредиторов оказывается в лучшем положении, чем то, в котором бы он находился в случае, когда компания подпадает под процедуру банкротства <2>. -------------------------------- <2> Степанов В. В. Несостоятельность (банкротство) в России, Франции, Англии и Германии. М., 1999. С. 58.

В российском Законе о банкротстве мы тщетно будем искать нормы (на уровне дефинитивного определения), прямо раскрывающие понятие предпочтительности удовлетворения требований конкурсных кредиторов. Но, как представляется, это не является непреодолимым препятствием в раскрытии сущности правового термина. Обратим внимание на ст. 9 Закона 2002 г., обязывающую должника обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании несостоятельным (банкротом) в случае, если, в частности, удовлетворение требований одного конкурсного кредитора или нескольких из них приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств, обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими конкурсными кредиторами. Приведенная норма права определяет пограничное финансовое состояние должника, за которым, если он не заявит о своем банкротстве, последует предпочтительное удовлетворение требований отдельных конкурсных кредиторов. Закон умалчивает о характере требований конкурсных кредиторов, удовлетворение которых может привести к предпочтительному удовлетворению требований одних конкурсных кредиторов перед другими. При буквальном толковании ст. 9 Закона 2002 г. нельзя прямо сказать, что это касается только денежных требований. Вместе с тем представляется правильным, что обязанность должника по подаче заявления в арбитражный суд, обусловленная угрозой возникновения физической невозможности удовлетворения требований всех конкурсных кредиторов, возникает как за счет уменьшения активов должника путем денежного удовлетворения требований конкурсных кредиторов, так и путем отчуждения имущества должника. Предположим, что должник при недостаточности имущества для расчетов со всеми конкурсными кредиторами удовлетворит требования одного конкурсного кредитора по соглашению о прекращении денежного обязательства предоставлением всего имущества должника (отступное). Налицо ситуация, при которой удовлетворение требований одного конкурсного кредитора приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств в полном объеме перед другими кредиторами. Таким образом, невозможность исполнения должником денежных обязательств в полном объеме перед другими конкурсными кредиторами может иметь место при предпочтительном удовлетворении денежных требований в любой форме, в том числе путем отчуждения имущества должника. Следовательно, под предпочтительным удовлетворением требований одних кредиторов перед другими конкурсными кредиторами следует понимать удовлетворение денежных требований в любой имущественной форме. Разумеется, обязанность возвратить имущество в натуре может возникнуть только в том случае, если это имущество первоначально было отчуждено должником. Именно так эту норму следует понимать. Такого осознания рассматриваемого вопроса придерживаются и арбитражные суды. Это можно увидеть на примере ряда арбитражных дел, в которых суды к сделкам с предпочтением относят договоры об отступном, где удовлетворение денежных требований предусмотрено в форме передачи имущества, что было учтено при создании Закона 2002 г. В современных системах несостоятельности (банкротства) развитых зарубежных стран заключение договора о залоге в обеспечение ранее возникшей задолженности должника рассматривается как предпочтительное удовлетворение требования, что прямо находит отражение в правовых нормах <3>. Вместе с тем заметим, что заключение договора о залоге прямо не влечет предпочтительного удовлетворения требований конкурсных кредиторов. Договор создает лишь правовую возможность такого удовлетворения в будущем. Поэтому квалифицировать договор о залоге как сделку с предпочтением, применяя положения п. 3 ст. 103 Закона 2002 г., достаточно сложно, если учесть, что Закон о банкротстве вообще не дает понятия предпочтительного удовлетворения. Однако, как представляется, для целей применения такого основания недействительности сделки неважно наступление негативных правовых последствий для конкурсных кредиторов. Достаточно лишь намерения конкурсного кредитора обеспечить свое требование на случай признания должника банкротом, которое при ликвидации будет иметь преимущественное удовлетворение. -------------------------------- <3> См., например: 11 USC § 36 United States Bankruptcy Code & Rules. Sept. 2005. Harvard, MA. Dahlstrom Legal Publishing, 2005. P. 276.

Следует признать справедливым понимание залога не как вещно-правовое, а обязательственное правоотношение, поскольку право залога и в его современном понятии как обязательственного правоотношения дает лицу несомненные преимущества при удовлетворении требования. Поэтому, на наш взгляд, следует рассматривать как предпочтительное удовлетворение требований одних конкурсных кредиторов перед другими и заключение договора о залоге имущества должника последним в обеспечение ранее возникшего обязательства с отдельным конкурсным кредитором после принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом и (или) в течение шести месяцев, предшествовавших подаче заявления о признании должника банкротом. Отрадно, что практика рассматривает в качестве недействительных договоры о залоге, заключенные должником в период "подозрительности". Вместе с тем одновременное обеспечение в период подозрительности вновь возникшего обязательства договором о залоге не следует рассматривать как сделку с предпочтением. Здесь реализация субъектами правоотношения принципа автономии воли при заключении сделки не противна интересам третьих лиц. К такому выводу можно прийти, исследуя законодательство о банкротстве Великобритании, которое не рассматривает обеспечение вновь возникшего обязательства как сделку с предпочтением (Mutual credit and set-off 4.95 Insolvency Rules) <4>. -------------------------------- <4> Companies, individuals, England and Wales The Insolvency Rules. 1986. Statutory Instruments. 1986. N 1925. P. 6482.

На практике имеет место вопрос о широте толкования вышеуказанного правового термина. Исходя из того, что Закон 2002 г. не уточняет понятие предпочтительного удовлетворения требований, можно прийти к самой широкой его трактовке и считать предпочтительным любое внеочередное удовлетворение требований конкурсных кредиторов. В основу определения признаков банкротства юридических лиц положен принцип неплатежеспособности, основанный на неисполнении должником в течение определенного времени денежных обязательств и обязательных платежей. Поэтому принятый в Законе 2002 г. критерий несостоятельности (банкротства) позволяет вывести исполнение неденежных обязательств за рамки контроля при оценке сделок должника на предмет их предпочтительного удовлетворения. Полагаем, что если не иметь четкой системы, включающей в себя критерии для оценок сделок должника, совершенных в период подозрительности, то буквально все сделки, относящиеся к указанному периоду, априори можно рассматривать на предмет их опровержения. Такое положение вещей не будет способствовать продолжению должником нормальной хозяйственной деятельности, привнесет полную неопределенность в его отношения с другими участниками гражданского оборота. Надо заметить, что в корпоративном законодательстве из разряда крупных сделок, для которых установлен особый порядок заключения, исключены сделки, совершаемые в процессе обычной хозяйственной деятельности. Задача обеспечения стабильности гражданского оборота не снимается с введением в отношении должника процедур банкротства. Видимо, поэтому в законодательстве о несостоятельности (банкротстве) развитых зарубежных стран содержатся положения о сделках, осуществляемых в течение обычного хода предпринимательской деятельности, которые не могут быть оспорены конкурсными кредиторами, если даже они отвечают специальным условиям недействительности сделок. Так, например, US Bankruptcy Code (п. (c) (2) § 547) к условиям, при которых платежи, осуществляемые в течение обычного хода предпринимательской деятельности, могут квалифицироваться в таком качестве, относит возникновение задолженности и осуществление платежа в течение обычного хода предпринимательской деятельности и на обычно применяющихся условиях <5>. -------------------------------- <5> United States Bankruptcy Code & Rules. Sept. 2005. Harvard, MA. Dahlstrom Legal Publishing, 2005. P. 362.

Внедрение в российское законодательство подобного рода регулирования института недействительности сделок, на наш взгляд, крайне необходимо; оно будет способствовать устойчивости гражданского оборота. Вместе с тем следует заметить, что Закон о банкротстве дает нам основания исключить из сферы опровержения определенный вид сделок. Речь идет о текущих коммунальных и эксплуатационных платежах, необходимых для осуществления деятельности должника, а также расходах на проведение мероприятий по недопущению возникновения техногенных и (или) экологических катастроф либо гибели людей (п. 1 ст. 134 Закона 2002 г.). Поскольку законодатель считает указанные расходы необходимыми для должника в целях обеспечения его деятельности и предотвращения различного рода катастроф, а не в силу выполнения обязанности по сделке, то, разумеется, никак нельзя говорить о предпочтительном удовлетворении требований конкурсных кредиторов. При этом все же необходимо оговориться: если платежи по указанным сделкам будут отличаться от обычно взимаемых (необоснованно завышен размер, использована ранее не применявшаяся форма расчетов и т. п.), то такие сделки могут быть подвержены опровержению на общих основаниях. При признании недействительной сделки с предпочтением в странах, где принимается во внимание знание конкурсных кредиторов о несостоятельности должника, используются различные подходы. Если, например, в Германии знание об обстоятельствах, позволяющих сделать вывод о неплатежеспособности, приравнивается к знанию о неплатежеспособности, то, напротив, во Франции во внимание принимается именно знание конкурсного кредитора о неплатежеспособности должника, а не его возможные предположения об этом <6>. -------------------------------- <6> Колиниченко Е. А. Недействительность сделок при несостоятельности (банкротстве) в Великобритании, США, Германии, Франции, России. М.: Дело, 2000. С. 37.

Закон 2002 г. прямо не связывает возможность признания сделки недействительной ни с намерениями должника, ни с наличием у конкурсного кредитора знаний о его неплатежеспособности. Арбитражные суды при оценке сделок должника зачастую не принимали во внимание обстоятельства добросовестности действий конкурсного кредитора: знал ли он об угрозе платежеспособности должника и об оказанном ему предпочтении. Используя по аналогии положения ст. 302 ГК РФ, справедливым представляется, что последствия недействительности сделки не могут быть применены, если контрагент по сделке докажет, что он не знал и не мог знать, что должник в момент совершения сделки являлся неплатежеспособным. Представляется верным при оценке сделок должника учитывать намерения конкурсного кредитора при их совершении, что позволит защитить интересы добросовестных конкурсных кредиторов, а в целом будет способствовать устойчивости гражданского оборота.

Название документа