2.       ЭКСТРАДИЦИЯ И ЮРИСДИКЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ ВЗАИМОСВЯЗИ

Экстрадиция как юридическая процедура, применяемая в межгосударственной практике, тесно связана с такой фундаментальной правовой категорией, как уголовная юрисдикция. Подобная взаимосвязь проистекает прежде

244       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

всего из того обстоятельства, что без учета юрисдикционных аспектов вообще невозможно осуществить выдачу. Во-первых, лицо, подвергающееся экстрадиции, является субъектом юрисдикции государства, на территории которого оно находится и которое принимает решение, следует ли удовлетворить запрос иностранного государства либо отказать в выдаче. Во-вторых, само государство пребывания индивида может осуществить уголовную юрисдикцию над запрашиваемым лицом, если преступление затрагивает его собственные интересы либо посягает на интересы его граждан. С другой стороны, даже в случае, когда интересы непосредственно самого запрашиваемого государства не затронуты и оно не выдает обвиняемого, он может быть привлечен к уголовной ответственности за преступления, посягающие на интересы международного сообщества в целом, и в частности такие, как геноцид, преступления против человечности, военные преступления. В-третьих, применение запрашиваемым государством своей уголовной юрисдикции за преступление, являющееся основанием для выдачи и совершенное на его территории, позволяет отклонить экстрадицию. В-четвертых, столкновение юрисдикции различных государств, когда на экстрадицию претендуют несколько стран, предполагает решение вопроса о том, чья уголовная юрисдикция пользуется преимуществом и кому, таким образом, следует выдать лицо. В связи с этим то значительное внимание, которое придается в экстрадици-онном праве и практике проблеме юрисдикции, призвано служить урегулированию сложнейших вопросов экстрадиционного процесса.

Вопросы юрисдикции в общем и уголовной юрисдикции в частности достаточно подробно разработаны в юридической науке, вследствие чего мы не будем заострять на них внимание41. Рассмотрим лишь отдельные аспекты уголовной юрисдикции, представляющие интерес применительно к проблеме экстрадиции.

В правовой доктрине выделяют пять видов уголовной юрисдикции, которые нашли применение в международном уголовном праве и в национальном законодательстве:

территориальная юрисдикция, в основе которой лежит критерий места совер

шения преступления (locus delicti commissi);

активная персональность либо гражданство, которые базируются на принципе

гражданства обвиняемого;

41 См., напр.: Lowe A. Extraterritorial Jurisdiction. Cambridge, 1983; Meessen К. Extraterritorial Jurisdiction in Theory and Practice. The Hague: Kluwer Law International,1996; Лукашук И.И. Уголовная юрисдикция // ГиП. 1998. № 2. С. 112—116; КаюмоваА.Р. Уголовная юрисдикция государств: Некоторые вопросы теории и практики// АЮЖ. 2004. № 1-2. С. 128-140; Ткачевский ЮМ. Уголовный закон // Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М., 2002. С. 91-99; Hirst M. Jurisdiction and the Ambit of the Criminal Law. Oxford, 2003; Asserting Jurisdiction: International and European Legal Perspectives/ P. Capps, M. Evans, S. Konstadinidis (eds.). Oxford, 2003.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         245

пассивная персональность, для которой определяющее значение имеет граж

данство потерпевшего;

протективность либо защитность, которые применяются в случаях, когда пре

ступлением затронуты интересы государства, притязающего на юрисдикцию;

универсальная юрисдикция, принимающая во внимание главным образом ха

рактер совершенного деяния .

Экстрадиция, практическое осуществление которой находится в неразрывной связи с уголовно-наказуемым деянием, взаимодействует с различными видами уголовной юрисдикции, и это взаимодействие в каждом конкретном случае имеет свою специфику.

Как видно из анализа существующих видов юрисдикции, большинство из них носит экстерриториальный (экстратерриториальный) характер43. Подобное вытекает из признания в международном и национальном уголовном праве правомерности преследования деяний, имеющих место за пределами национальной территории правоприменяющего государства. Нельзя сказать, что в юридической доктрине и правовой практике экстерриториальные принципы юрисдикции пользуются одинаковой поддержкой, тем не менее это не оказывает существенного влияния на их использование со стороны большинства государств.

Говоря о взаимосвязи юрисдикции и экстрадиции, необходимо подчеркнуть основополагающее значение принципа, согласно которому государству принадлежит право осуществлять свою юрисдикцию на собственной территории. При этом юрисдикции как важнейшей правовой категории присущи определенные свойства, наличие которых отмечается правовой доктриной, равно как и судебной практикой. В частности, при рассмотрении в Верховном суде США дела The Schooner Exchange v. Mc.Faddonu председатель Маршалл (CJ. Marshall) охарактеризовал юрисдикцию государства на национальной территории как обязательно исключительную и абсолютную.

Абсолютная и исключительная юрисдикция государства над всеми лицами и предметами на своей территории известна в качестве принципа территориальности. Этот принцип означает, что государство осуществляет первичную юрисдикцию по отношению ко всем событиям, происходящим на его территории, и над совершенными здесь преступлениями независимо от гражданства лица, которое несет за них ответственность45.

42         См. подробнее: Bassiouni М.С. Crimes Against Humanity in International Criminal Law.

P. 227; Brownlie I. Principles of Public International Law. Oxford, 2002. P. 303-308; Stan-

brook I., Stanbrook С Op. cit. P. 111-136; CasseseA. International Criminal Law. P. 277-295.

43         См. об этом: Лукашук И.И. Международное право. Особенная часть. 2-е изд. М.,

2000.

44         Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 308-310.

45         Bledsoe R. Boczek B. Op. cit. P. 105. См. об этом подробнее: Dixon M.

International Law. 2"d ed. L., 1995. P. 75; Лукашук ИИ. Уголовная юрисдикция.

С. 112; Lowe V. Jurisdiction // International Law/ Ed. by M. Evans. Oxford, 2003.

P. 336.

246         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

Юрисдикция, как правило, имеет территориальный характер, выражающийся в прямой зависимости предмета юрисдикции от его пространственного местонахождения, режима территории и разумности интересов той юрисдикции, которую стремятся осуществить. Наиболее ярко это проявляется в уголовной юрисдикции, где непреложно признается принцип принадлежности юрисдикции судам того места, где совершено преступление46. Я. Броунли подчеркивает, что принцип, согласно которому юрисдикция принадлежит судам того места, где совершено преступление, получил всеобщее признание. Он представляет собой проявление территориального по своему существу характера суверенитета, той суммы правовых компетенций, которые принадлежат государству. Применительно к уголовным преступлениям данный принцип обладает рядом практических преимуществ, в число которых входят соображения удобства рассмотрения дела по месту совершения преступления и презумпция, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно совершено47.

Национальное уголовное законодательство в вопросах уголовной ответственности и наказания, как правило, исходит прежде всего из территориального принципа, согласно которому ответственность наступает по законам места совершения преступления48. Этот принцип является определяющим для правовых систем различных стран, и в частности Российской Федерации, Азербайджанской Республики, Франции, Турции и т.д.

Например, в соответствии с территориальным принципом, основанным на незыблемости суверенитета России, все лица, совершившие преступление на территории Российской Федерации, подлежат ответственности по УК РФ (ч. 1 ст. II)49. Французским уголовным законодательством в основу определения уголовной юрисдикции положен территориальный принцип, согласно которому все преступления, совершенные на территории данного государства, подлежат юрисдикции его судов и рассматриваются на основе внутреннего законодательства50. В соответствии со ст. 113-2 Уголовного кодекса Франции французское уголовное законодательство применяется в отношении преступных деяний, совершенных на территории Республики. Подобные нормы можно встретить в уголовных кодексах подавляющего большинства государств.

46         См.: Бабурин С.Н. Территория государства: Правовые и геополитические про

блемы. М., 1997. С. 43.

47         См.: Броунли Я. Указ. соч. С. 428-429.

48         О юрисдикционных принципах см.: Restatement (Third) of the Foreign Relations

Law of the United States. 1987. § 402 (1) (a).

49         См.: Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении/ Под

ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. С. 91.

50         См.: Крылова Н.Е. Основные черты нового Уголовного кодекса Франции. М.,

1996. С. 28; Уголовное право зарубежных государств. Общая часть/ Под ред.

И.Д. Козочкина С. 266; Малиновский А. Сравнительное правоведение в сфере уголов

ного права. М., 2002. С. 36-37.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      247

В целом территориальная юрисдикция является преобладающей при решении вопроса об уголовной ответственности лица и его наказании. В связи с этим важнейшее значение имеет определение понятия «государственная территория», которое основывается на положениях международного и национального права.

В теории международного права государственной признается территория, которая находится под суверенитетом определенного государства, т.е. принадлежит государству, осуществляющему в ее пределах свое территориальное верховенство. Как отмечалось в деле Island ofPalmas case5*, суверенитет в отношении части поверхности Земли представляет собой правовое условие, необходимое для включения подобной части в состав территории любого отдельного государства.

В судебной практике отдельных государств в понятие «территория» нередко включается все, что находится в пределах эффективной юрисдикции государства. По справедливому замечанию Я. Броунли, суды охотно проявляют готовность отождествлять понятие «территория» с фактическим и эффективным осуществлением юрисдикции даже в тех случаях, когда ясно, что государство, осуществляющее юрисдикцию, делает это не на основании какого-либо правомерного или окончательного акта отчуждения. В качестве примера он ссылается на дело Schtraks v. Government of IsraeP2.

Правительство Израиля потребовало экстрадиции лица, подавшего апелляцию, в порядке исполнения правительством Соединенного Королевства соглашения о том, что английский Закон об экстрадиции 1870 г. должен применяться с учетом израильского Декрета об экстрадиции 1960 г. Штракс, содержащийся в тюрьме в ожидании выдачи, обратился с апелляционной жалобой о вынесении в отношении него судебного приказа habeas corpus на том основании, что Иерусалим, где, как утверждалось, были совершены вменяемые ему преступления, не является «территорией» по смыслу указанного соглашения. Его аргументация основывалась на том обстоятельстве, что английское правительство не признавало de jure суверенитет Израиля над Иерусалимом, признавая его власть de facto. Палата лордов определила, что упомянутое соглашение имело в виду не суверенитет, а территорию, на которой осуществляется территориальная юрисдикция53.

Однако в любом случае государству в соответствии с территориальной юрисдикцией принадлежит исключительное право осуществления уголовного преследования в случае совершения преступления на принадлежащей ему территории. В связи с этим отдельные государства, учитывая принци-

51         2 Report of International Arbitral Awards. P. 829,838 (1928); Harris DJ. Cases and

Materials on International Law. P. 190—200.

52         (1964) A.C. 556. Цит. по: Броунли Я. Указ. соч. С. 185-186; Stanbrook I., Stanbrook

С Op. cit. P. 114.

Дело «Штракс против Правительства Израиля», 1964 г.

248         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

пиальное значение места совершения преступления для уголовной ответственности лица, в своем законодательстве предусматривают относящиеся к этому специальные положения. Подобные нормы имеются в уголовных кодексах Италии, Швейцарии, ФРГ и др.

Так, уголовное законодательство ФРГ (§ 9 УК) установило, что местом совершения деяния является то место, в котором лицо действовало или в случае бездействия должно было и могло действовать, либо место, в котором наступило или, по представлению лица, должно было наступить относящееся к данному составу последствие. Соучастие совершается как в том месте, где было совершено деяние, так и в том месте, где действовал или при бездействии должен был действовать сам соучастник, либо в том месте, где, по представлению соучастника, должно было быть совершено деяние. Если соучастник, действуя на территории страны, принял участие в совершении преступления за границей, то на такое соучастие распространяется действие уголовного законодательства ФРГ, даже если данное деяние ненаказуемо по месту его совершения54.

Следует учесть, что преступление считается совершенным на государственной территории, если на ней наступил преступный результат даже при фактическом отсутствии здесь виновного. В 1884 г. Великобритания выдала Германии Ниллинса, который посылал из Саутгемптона подложные векселя своему контрагенту в Германии в уплату за заказанные товары55.

В соответствии с территориальным принципом, т.е. по законам места совершения преступления, несут ответственность также иностранцы и лица без гражданства. Что же касается уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств, которые пользуются иммунитетом, то в случае совершения этими лицами преступления вопрос разрешается дипломатическим путем. Подход к регулированию ответственности лиц, имеющих дипломатический статус, основывается на принципе изъятия их из юрисдикции государства пребывания. А. Фердросс писал, что в принципе дипломатические представители подчиняются общим нормам (законам и постановлениям) государства пребывания. Однако при этом они изымаются из его юрисдикции и освобождаются от применения мер принудительного воздействия56.

Личная неприкосновенность дипломатов и их иммунитет от уголовной юрисдикции определяются нормами международного права, имеющими императивный характер57. Ряд международных инструментов фундаментального характера, таких, как Венская конвенция о дипломатических

54         См.: Уголовный кодекс ФРГ. Ст. 7.

55         См.: Оппенгейм Л. Международное право. М., 1948. Т. 1, пт. 2. С. 261.

56         См.: Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 311.

57         Akehurst's Modern Introduction to International Law. P. 123-129.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         249

сношениях от 18 апреля 1961 г., Венская конвенция о консульских сношениях от 8 апреля 1963 г., предусматривает систему правовых норм, подтверждающих фундаментальный характер иммунитета.

Рассматривая вопрос о территориальности уголовных законов, нельзя вместе с тем не отметить, что она не носит исключительного характера. Хрестоматийным примером, подтверждающим сказанное, является Lotus case (France v. Turkey (1927)58.

Как известно, в результате столкновения в открытом море турецкого углевоза «Boz-Kourt» и французского судна «Lotus* погибли восемь турецких граждан и возник спор о том, под юрисдикцию какого государства подпадает французский офицер, против которого турецкое правительство возбудило уголовное преследование. Французская сторона заявила протест на том основании, что Турция не обладает юрисдикцией в отношении действия, совершенного в открытом море иностранцем на борту иностранного судна, и что исключительной юрисдикцией по отношению к таким актам обладает государство, флагу которого принадлежит судно. По соглашению сторон спор был передан на рассмотрение Постоянной палаты международного правосудия, которая решающим голосом председателя (голоса разделились поровну — по шесть с каждой стороны) определила, что Турция, возбудив преследование, не действовала в противоречии с принципами международного права, поскольку последствия столкновения имели место на борту судна под турецким флагом, вследствие чего Турция приобрела юрисдикцию над иностранным нарушителем ее прав.

Палата отметила, что не существует нормы международного права, которая запрещала бы государству осуществлять юрисдикцию над иностранцем в отношении преступления, совершенного за пределами его территории. Турецкий корабль, находившийся в открытом море, был признан судом частью турецкой территории, и поэтому в данном случае была признана юрисдикция Турции. При этом было указано, что «...основным ограничением, налагаемым международным правом на государства, является исключение осуществления его прерогатив в любой форме на территории другого государства при условии отсутствия нормы, разрешающей обратное. В этом смысле юрисдикция, несомненно носит территориальный характер... Если справедливо, что принцип территориальности в уголовном праве лежит в основе законодательства всех государств, в равной мере справедливо и то, что все либо почти все правовые системы распространяют свое действие на правонарушения, совершенные за пределами территории данной страны; это зависит и от систем, сложившихся в различных государствах. Таким образом, территориальность уголовного права не является абсолютным принципом международного права и никоим образом не совпадает с территориальным суверенитетом»59.

58         PCIJ. Series A. No 10.

59         PCIJ. Series A. No 10. P. 20; Harris D.J. Cases and Materials on International Law.

P. 267-279.

250       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

Этот пример, а также ряд других дел в практике международных и национальных судебных органов подтвердили, что уголовная юрисдикция государства не исчерпывается лишь территориальным принципом, а предусматривает возможность применения экстерриториальных принципов. Вместе с тем совершение преступления, являющегося основанием для выдачи, на территории запрашиваемого государства, которое осуществляет уголовное преследование в соответствии с принципом территориальной уголовной юрисдикции, позволяет отклонить запрос об экстрадиции. Практически все эк-страдиционные договоры и национальные законы о выдаче базируются на признании данного подхода.

Европейская конвенция об экстрадиции (ст. 7 (1) устанавливает, что запрашиваемая сторона может отказать в экстрадиции лица за преступление, которое рассматривается по ее законам как совершенное полностью на его территории, или на части его территории, или в месте, рассматриваемом как его территория.

Конвенция СНГ о правовой помощи также предусматривает отказ от выдачи, если деяние, в связи с которым запрашивается выдача, совершено на территории запрашиваемой Договаривающейся Стороны (ч. 2 ст. 89). Данное основание отказа от выдачи предусмотрено и в Договорах о правовой помощи между Азербайджанской Республикой и Российской Федерацией (ч. 3 ст. 62), между Российской Федерацией и Республикой Кыргызстан (ч. 3 ст. 62) и т.д.

Подобные нормы предусмотрены и в национальных законодательных актах. В соответствии с п. 2 ч. 2 ст. 464 УПК Российской Федерации в выдаче может быть отказано, если деяние, в связи с которым направлен запрос о выдаче, совершено на территории России. Согласно ч. 3 ст. 696 французского УПК, на экстрадицию не дается согласие, когда она запрашивается за преступления, совершенные на территории Франции. Азербайджанский закон «О выдаче» (ст. 3.1.4) определил, что в выдаче лица отказывается, если преступление, являющееся основанием для экстрадиции, совершено на территории Азербайджанской Республики. При этом следует учесть, что указанные лица после их осуждения могут быть переданы стране своего гражданства для отбытия наказания в виде лишения свободы. Однако подобная передача может иметь место только после осуждения лица на основе территориальной уголовной юрисдикции и осуществляется согласно двусторонним и многосторонним договорам о передаче осужденных.

Уголовное законодательство в вопросах ответственности и наказания лиц, совершивших преступления вне пределов национальной территории, также исходит из принципа активной персоналъности или гражданства.

Гражданство как признак государственной принадлежности и аспект суверенитета признается в качестве основы осуществления юрисдикции в отношении экстерриториальных действий60. Принцип гражданства предпола-

60 См.: Броунли Я. Указ. соч. С. 432.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      251

гает, что государство имеет высшую юрисдикцию над своими гражданами, и это, следовательно, находится в противоречии с принципом территориальности, предполагающим, что юрисдикция в определяющей степени базируется на месторасположении деяния, нежели на гражданстве вовлеченного лица. Страны, придерживающиеся принципа гражданства, неодобрительно относятся к случаям, когда их граждан осуждают в других странах61. Этого принципа придерживается, в частности, уголовное законодательство Российской Федерации.

В соответствии с ч. 1 ст. 12 Уголовного кодекса России, граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в стране лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов России, подлежат ответственности по российскому Уголовному кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление62.

Привлечение лица к уголовной ответственности в соответствии с принципом гражданства в ситуации, когда имеется запрос об экстрадиции, порождает между тем и некоторые вопросы, которые требуют дополнительных комментариев.

Гражданин, совершивший преступление за границей, как правило, выдаче не подлежит, что, однако, не означает его безнаказанности, поскольку существует возможность привлечения его к уголовной ответственности в соответствии с принципом гражданства. Подобную ответственность могут нести и постоянно проживающие в стране лица без гражданства, но вопрос о том, выдать их либо отказать в экстрадиции и привлечь к ответственности, целиком находится на усмотрении государства проживания. Ни международное право, ни национальное законодательство не содержат жесткого запрета на их выдачу, как это имеет место в отношении граждан, хотя на все случаи экстрадиции независимо от гражданства распространяются общие исключения, применяемые в данной сфере.

Таким образом, отказ от выдачи собственных граждан, совершивших преступление за границей, не означает поощрения безнаказанности виновных лиц, поскольку существует возможность их уголовного преследования со стороны государства гражданства. Прямое указание об этом содержат важнейшие международные юридические инструменты. Согласно ст. 6 Европейской конвенции об экстрадиции, если запрашиваемая сторона не выдает

61         Bledsoe R., Boczek В. Op. cit. P. 103-104.

62         См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.

А.В. Наумов. С. 12; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/

Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. С. 24.

252         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

своего гражданина, она по просьбе запрашивающей стороны представляет дело на рассмотрение своих компетентных органов, с тем чтобы можно было провести разбирательство, если оно будет сочтено необходимым. Типовой договор ООН об экстрадиции в соответствии со ст. 4 («а») установил, что в случае отказа от выдачи на основании принадлежности к гражданству запрашиваемого государства оно, если об этом просит другое государство, передает дело своим компетентным органам с целью принятия надлежащих мер к данному лицу за преступление, в отношении которого поступает просьба о выдаче.

Кроме рассмотренных выше принципов — территориального и гражданства — отдельные государства в вопросах уголовной ответственности исходят также из принципов протективности и пассивной персональности.

В соответствии с принципом протективности (или безопасности) юрисдикция государства распространяется на случаи, когда лицом совершены действия вне пределов его территории, рассматриваемые, однако, как наносящие ущерб интересам его безопасности63.

Протективный принцип рассматривается как вторичный базис для определения государственной юрисдикции над действиями лица и не имеет такого первостепенного значения, как принципы территориальности и гражданства. Он может быть использован в случаях, когда действие, происшедшее вне потерпевшего государства, является преступлением против его суверенитета. Примерами подобного рода могут быть подрывные действия, измена, шпионаж и т.д.64 Вместе с тем в соответствии с этим принципом не исключается возможность наказания виновных в нарушении иммиграционных правил лиц, совершивших различные экономические преступления.

На практике применение протективного принципа имело место в ряде дел, в том числе в известном деле United States v. Pizzarusso65.

По этому делу виновное лицо делало ложные заявления для получения иммигрантских виз в США в консульстве Соединенных Штатов в Канаде. В то время как ни один из элементов этого преступления не проявился в США, окружной суд определил, что ложные заявления могли иметь неблагоприятный эффект для Соединенных Штатов и, следовательно, подпадают под юрисдикцию его судов.

В качестве примера подобного рода может быть отмечено и дело U.S. v. Archer**, касающееся принесения иностранцем ложной клятвы под присягой перед вице-консулом Соединенных Штатов в Мексике, что преследовалось

63         См. об этом: Cameron I. The Protective Principle of International Criminal Juris

diction. Uppsala, 1994.

64         Bledsoe R., Boczek B. Op. cit. P. 104-105. См. об этом также: Лукашук ИМ. Меж

дународное право. Общая часть. С. 229.

65         338 F.2d 8 (2. Cir. 1968).

66         51 F. Supp. 708 (S.D. Cal. 1943).

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         253

в соответствии с законодательством США. По этому делу суд заявил, что лицо, которое дает ложные показания под присягой, совершает преступление не против интересов страны нахождения консула, а против суверенитета Соединенных Штатов.

В вале Joyce v. Director of Public Prosecution*1 Уильям Джойс был обвинен в радиопропаганде, которая велась в пользу Германии. Джойс родился в Америке, однако в 1933 г., заявив, что он родился в Ирландии, обманным путем получил британский паспорт. В 1939 г. он покинул Великобританию и начал работать на германском радио. Несмотря на то что в последующем он принял гражданство Германии, палата лордов определила, что иностранец, который выехал из страны с британским паспортом, обязан хранить верность Короне, и потому он виновен в измене, если ведет пропаганду в интересах врага68.

Различие между рассматриваемым принципом и принципом универсальной юрисдикции состоит в том, что последний распространяется только на определенную категорию преступлений международного характера, в то время как первый затрагивает любые деяния, которые наносят ущерб интересам отдельной страны. Преследование лица на основе принципа протек-тивности, в случае если он не находится на территории государства, интересы которого пострадали в результате преступления, предполагает использование экстрадиционных механизмов для того, чтобы лицо предстало перед судом. Реально обеспечить уголовную ответственность и наказание лица можно лишь в том случае, если будут отсутствовать основания для отказа от выдачи и оно будет экстрадировано запрашивающему государству.

Пассивный персональный принцип исходит из того, что действия, совершенные со стороны иностранцев против граждан определенного государства, позволяют применить его юрисдикцию. Данный принцип предполагает, что лицо имеет защиту со стороны государства, гражданином которого оно является, даже при нахождении за пределами его территории и что власть государства в определенной мере распространяется на иностранцев за рубежом, причинивших ущерб его гражданам69.

В соответствии с этим принципом юрисдикция государства распространяется на все преступления, когда потерпевшие являются его гражданами, независимо от места совершения преступления или гражданства преступника. Однако в этом случае суверенная юрисдикция государства над своей территорией ставится под сомнение и принцип пассивной персональное™, следовательно, противоречит фундаментальному принципу территориального суверенитета. Вместе с тем областью, в которой принцип пассивной персональности может иметь определяющее значение, являются случаи,

67         (1946) А.С. 347, 372.

68         См. об этом: Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 283.

69         См.: Лукашук ИМ. Международное право. Общая часть. С. 299.

254       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

когда преступление совершено там, где территориальная принадлежность не столь очевидна, например в космосе70.

В правовой практике одним из наиболее известных случаев, связанных с применением данного принципа, было дело А. К. Кэттинга — Cutting Case (1887 г.)71. А.К. Кэттинг, гражданин США, был арестован в Мексике в связи с обвинением его в клевете против мексиканского гражданина Эмилио Медина, напечатанной в газете «Эль-Пасо» в Техасе. Мексика притязала на право подвергнуть Кэттинга наказанию, поскольку в соответствии с ее уголовным законодательством преступления, совершенные против мексиканских подданных, наказуемы по законодательству Мексики. Соединенные Штаты вмешались и потребовали освободить своего гражданина, чему воспротивилась мексиканская сторона. Однако А.К. Кэттинг был освобожден, и жалобщик взял обратно свой иск.

Л. Оппенгейм отмечал, что многие государства притязают на юрисдикцию и угрожают наказанием за определенные деяния, совершенные иностранцами в иностранных государствах. Страны, притязающие на такого рода юрисдикцию, угрожают наказанием за определенные деяния, направленные, в частности, против их граждан. Эти страны не в состоянии осуществить указанную юрисдикцию, пока иностранец остается за пределами их территории. Вопрос заключается в том, имеют ли они юрисдикцию над деяниями иностранцев, совершенными в иностранных государствах, и обязано ли государство, являющееся родиной такого иностранца, согласиться с наложением на него наказания. Л. Оппенгейм в целом отрицает такой подход, аргументируя это тем, что во время совершения уголовных деяний виновные не находились ни под территориальным, ни под личным верховенством соответствующих государств, которые могут требовать соблюдения своих законов только от постоянно или временно находящихся на их территории иностранцев. К тому же его нельзя применить во всех без исключения ситуациях, поскольку останутся неохваченными действия, совершенные за границей для подготовки общеуголовных преступлений, случаи соучастия в преступлениях, которые совершены или на совершение которых покушаются в стране, притязающей на юрисдикцию; нельзя будет также охватить преступления, причиняющие вред гражданам данного государства или направленные против его собственной безопасности72.

Институт международного права, неоднократно рассматривавший этот вопрос, на своей сессии в 1883 г. в Мюнхене в ст. 8 резолюции, касающейся коллизии уголовных законов отдельных государств, указал, что каждое государство имеет право карать деяния, совершенные иностранцами за пределами его территории и нарушающие его уголовные законы, если эти деяния

70 Bledsoe R., Boczek В. Op. cit. P. 104.

11 Moore J.B. Digest of International Law. Vol. II. 1906. Wash., P. 228.

72 См.: Оппенгейм Л. Международное право. Т. 1, пт. 1. М., 1948. С. 303-305.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         255

содержат посягательство на его существование или ставят под угрозу его безопасность и, если они не предусмотрены уголовным законодательством той территории, где они имели место. Данная проблема рассматривалась кодификационным комитетом Лиги Наций в 1926 г. по докладу R. Brierly and Charles de Vischer. При этом было констатировано, что, учитывая различную практику государств, международное урегулирование этих вопросов хотя и желательно, но встретило бы серьезные препятствия политического характера73.

Вместе с тем современное уголовное право подавляющего большинства государств предусматривает возможность преследования обвиняемых, совершивших преступление против их граждан за рубежом.

Например, Уголовный кодекс Франции в ст. 113-7 устанавливает, что французское уголовное законодательство применяется в отношении любого преступления или проступка, наказываемых тюремным заключением, совершенных французским либо иностранным гражданином за пределами территории Республики, если потерпевший имел французское гражданство в момент совершения преступления74. Согласно § 7 Уголовного кодекса Германии, преследование обвиняемых, совершивших преступление за границей против граждан этой страны, допустимо, если они наказуемы в соответствии с уголовным законом места совершения преступления либо если по месту совершения деяния оно не подпадает под действие карательной власти75.

Подобного рода примеры можно было бы продолжить, однако во всех случаях в связи с возможным применением принципа пассивной персональ-ности возникает вопрос о юридическом механизме его реализации. Вполне очевидно, что без задействования экстрадиционных процедур уголовное преследование обвиняемых, совершивших преступление за границей против граждан правоприменяющего государства, невозможно в принципе.

Прямое указание об этом можно найти даже в законах отдельных государств. В частности, ст. 5 Уголовного кодекса Швейцарии предусматривает, что если кто-либо совершает за границей против швейцарца преступление или проступок, являющиеся наказуемыми по месту их совершения, то применяется швейцарский закон, когда лицо находится в Швейцарии и не выдается за границу или когда лицо было выдано Швейцарии за совершение данного деяния76.

Среди экстерриториальных видов юрисдикции, несомненно, важнейшее значение принадлежит универсальной уголовной юрисдикции, в соответствии с которой любая страна вправе преследовать лицо, совершившее деяние, посягающее на интересы, имеющие важное значение для всех го-

73         Am. J. Int'l L. 1926, Vol. 20. Special Supplement. P. 252-259.

74         См. подробнее: Carfitz E., Тепе О. Article 113-7 of the French Penal Code: The

Passive Personality Principle // Colum. J. Transnat'l L. 2003. Vol. 41. No 3.

75         См. подробнее: SatzgerH. Internationales und Europaisches Strafrecht Baden-Baden, 2004.

76         См.: Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000. С. 6.

256         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

сударств77. Как указывает Я. Броунли, значительное число государств, обычно с некоторыми ограничениями, применяют данный принцип, допускающий осуществление юрисдикции в отношении неграждан, если обстоятельства (включая характер преступления) оправдывают наказание некоторых деяний по соображениям международного публичного порядка78.

Принцип универсальной юрисдикции, хотя и в качестве основания для вспомогательной компетенции, за исключением случаев пиратства, нашел свое отражение в подготовленном еще в 1935 г. Гарвардским институтом права проекте Конвенции о юрисдикции в отношении преступлений79. Разработанный американскими юристами-международниками Restatement (Third) — § 404 предусматривает, что государство может установить юрисдикцию в отношении таких преступлений, как пиратство, работорговля, нападение на воздушные суда или их захват, геноцид, военные преступления, некоторые террористические акты, определение наказуемости которых представляет универсальный интерес для международного сообщества80. Как указывается в Принципе I Принстонских принципов универсальной юрисдикции81, подобная юрисдикция основывается только на природе деяния, безотносительно к месту совершения преступления, гражданству подозреваемого или обвиняемого, потерпевшего, к любой другой его связи с государством, осуществляющим юрисдикцию82.

Государство может опираться на универсальную юрисдикцию как на основу, позволяющую запросить экстрадицию лица, обвиняемого либо осужденного за совершение преступления по международному праву, указанному в принципе 2 (1), при том условии, что оно установило вину лица на prima fade основе и что дело лица, экстрадиция которого запрашивается, будет рассматриваться или это лицо будет наказываться в соответствии с международными нормами и стандартами по защите прав человека в контексте уголовного судопроизводства.

При осуществлении универсальной юрисдикции либо опираясь на нее как на основу для запрашивания экстрадиции лица, государство и его судеб-

77         См. подробнее: Reydams L. Universal Jurisdiction: International and Municipal

Legal Perspectives. Oxford, 2003 (рецензии на данное издание см.: Cryer R. in J. С & S.

L., 2004. Vol. 9. No 1. P. 127; Kessing P. in Nordic J. Int'l L. 2004. Vol. 73. 3. No 2.

P. 269-274; Randall K. in Am. J. Int'l L. 2004. Vol. 98. No 3. P. 407-433).

78         См.: Броунли Я. Указ. соч. С. 434.

79         Harvard Research Draft Convention jn Jurisdiction with Respect to Crime in Inter

national Criminal Law / Ed. by O. Mueller and E. Wise. L, 1965.

80         Restatement (Third) of the Foreign Relations Law of the United States. 1987. § 404.

81         Принстонский проект универсальной юрисдикции был разработан при спонсор

стве Принстонского университета (США) под руководством проф. Стефена Маче-

до, возглавлявшего программы по праву Принстонского университета.

82         The Princeton Principles on Universal Urisdiction. Prinseton, New Jersey, 2001.

P. 28.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         257

ные органы обязаны соблюдать международные нормы надлежащего процесса, включая те, которые касаются прав обвиняемых, потерпевших, справедливости судопроизводства, независимости и беспристрастности судебной власти, хотя и не ограничиваясь ими.

Универсальная юрисдикция основывается на признании того, что имеются определенные преступления, которые негативно влияют на взаимоотношения наций либо содержат поведение, противоречащее интересам цивилизованных наций. Эти деяния, следовательно, являются преступлениями против всех наций независимо от того, против кого конкретно направлены83. Как отмечает Мартин Диксон, универсальная юрисдикция существует независимо от места, где совершается преступление, от национальности (гражданства) лица, его совершившего, и связана с природой деяния. Для преступлений, считающихся подсудными согласно международному праву, юрисдикцию может иметь любое государство. На практике лицо может быть выдано государству, которому причинен ущерб его действиями, однако это не имеет определяющего значения для дела84.

В отличие от других видов юрисдикции, предполагающих некоторую опосредованность (имея в виду территорию, на которой было совершено преступление, гражданство и т.д.), универсальная юрисдикция основывается на всеобщности осуждения самого преступления.

Клаус Барбье, «лионский палач», более 30 лет проживший по именем Клауса Альтмана в Южной Америке, был выслан из Боливии, а затем арестован на территории Французской Гвианы и доставлен во Францию для судебного разбирательства. Кассационный суд в связи с его делом отметил, что в отношении преступлений против человечности не существует правовых ограничений для юрисдикции, и процедура разбирательства в Лионском суде находилась в полном соответствии с французским законодательством и международным правом.

Лица, виновные в совершении международных преступлений, рассматриваются как «hostes humani generis* и могут быть подвергнуты аресту со стороны любого государства независимо от их гражданства85. Подобные случаи нередко встречаются в международной практике.

Так, в деле Attorney-General of the Government of Israel v. Adolf Eichmann*6 необходимо было решить вопрос об установлении юрисдикции Израиля по отношению к преступлениям, совершенным обвиняемым во время Второй мировой войны.

83         Akehurst's Modern Introduction to International Law. P. 112—115; Bledsoe R.,

Boczek B. Op. cit. P. 106.

84         Dixon M. Op. cit. P. 119.

85         Bledsoe R., Boczek B. Op. cit. P. 106.

86         36 I.L.R. 5.BB.

258       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса

В истории судебных разбирательств по делам военных преступников дело Эйхмана представляет собой один из важнейших прецедентов, отличающийся рядом сложных юридических аспектов. Причем юрисдикционной компетенцией в этом деле обладало государство, которого не существовало во время Второй мировой войны.

В соответствии с израильским Законом 1950 г. «О нацистах и коллаборационистах (их наказании)» против Эйхмана было выдвинуто обвинение в совершении ряда тягчайших преступлений, включая преступления против человечности. Причем эти деяния подлежали наказанию как совершенные на территории противника в период нацистского правления и определялись как любые из следующих действий: убийства, жестокое обращение или депортация проживающего или находящегося на оккупированной территории гражданского населения с целью использования его на принудительных работах или в других целях; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; разграбление общественного или частного имущества; бессмысленное разрушение городов и деревень, разорение, не вызываемое военной необходимостью.

Процесс по делу Эйхмана был первым, когда страна, не участвующая во Второй мировой войне, решила применить универсальную юрисдикцию для наказания лица, совершившего военные преступления и преступления против человечности. Судебное разбирательство, начавшееся в апреле 1961 г., установило его виновность в совершении тяжких преступлений в период Второй мировой войны. При этом окружной суд Иерусалима указал, что совершенные обвиняемым жестокие преступления не являются деяниями, караемыми только по законам Израиля. Эти «деяния... являются тяжкими преступлениями против самого закона наций («delicta juris gentium*) и, следовательно, подпадающими под действие данного принципа».

Верховный суд Израиля отметил, что виновные в военных преступлениях и преступлениях против человечности являются, как и пираты, «hostes humani generis», и вследствие этого, как и в случае с пиратством, для всех государств крайне важно пресечение их действий. Кроме того, было констатировано, что доктрина международного права исходит из признания права государств в применении универсальной юрисдикции для преследования и наказания военных преступников: «Все деяния, которые вменяются в вину апеллянту, не только носят международный характер, но также, учитывая их ущерб и тяжкие последствия, способны потрясти до основания все международное сообщество. Вследствие этого государство Израиль, согласно принципу универсальной юрисдикции, в качестве хранителя и исполнителя международного права имело право судить апеллянта. Поскольку дело обстоит подобным образом, не имеет никакого значе-

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      259

ния тот факт, что в момент совершения преступлений государства Израиль не существовало».

Эйхман был приговорен к смертной казни, и после того, как Верховный суд Израиля отклонил его кассационную жалобу в мае 1962 г., приговор в отношении осужденного был приведен в исполнение87.

Применение принципа универсальной юрисдикции имело место и по делу Demjanuk v. Petrovsky®*, в котором речь также шла о наказании лица, совершившего преступления во время Второй мировой войны.

В соответствии с запросом Израиля о выдаче Демьянюка, Соединенными Штатами против него был начат экстрадиционный процесс. При этом судебными инстанциями США, исходя из признания универсального характера уголовной юрисдикции в отношении преступлений против человечности, было определено, что Соединенные Штаты могут выдать Израилю либо любому другому государству лицо, против которого выдвинуто обвинение в несении службы в немецких концентрационных лагерях.

Оспаривая правомерность выдачи, Демьянюк ссылался на то, что США не вправе выдать его Израилю, который как государство не существовал во время совершения вменяемых ему в вину деяний. Кроме того, эти преступления были совершены на территории Польши, в то время как законодательство США требует, чтобы деяния, являющиеся основанием экстрадиции, были совершены на территории запрашивающего государства. Однако Апелляционный суд отметил, что «принцип универсальности исходит из признания того, что осуждение некоторых преступлений носит настолько всеобщий характер, что совершившие их лица рассматриваются как враги всего рода человеческого. Таким образом, любое государство, где они находятся под стражей, может наказать их в соответствии со своим законодательством, применяемым к подобного рода преступлениям...

...Израиль, как и любая другая страна... вправе взять на себя функцию защиты интересов всех государств, прилагая усилия к тому, чтобы наказать исполнителей подобных преступлений».

87         См. об этом: District Court of Jerusalem. Attorney-General of the Government of

Israel v. Adolf Eichmarm// Israel L Rev. 1961. Vol. 36. No 5; FawsettJ. The Eichman Case//

Brit. Y.B. Int'l L. 1962. Vol. 38. P. 181; SchwarzenbergerJ. The Eichman Judgment//

Current Legal Probs. 1962. Vol. 15. P. 248; Pearlman M. The Capture and Trial of Adolf

Eichmann. L. 1963; Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 280—285;

Grofie С Der Eichmann-Prozess zwischen Recht und Politic. Frankfurt am Main. 1995;

Sunga L.S. Op. cit. P. 263-267; Lippmann M. Genocide: the Trial of Adolf Eichmann and

the Quest for Global Justice // Buffalo Hum. Rts. L. Rev. 2002. Vol. 8. P. 45-121; Bass GJ.

The Adolf Eichmann Case: Universal and National Jurisdictions // Universal Jurisdiction:

National Courts and the Prosecution of Serious Crimes Under International Law/ Ed. by

S. Macedo. Philadelphia, 2004.

88         776 F. 2d. 571.

260         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

В соответствии с договором об экстрадиции между двумя странами Де-мьянюк был выдан Израилю и предстал перед его судебными органами. Он обвинялся в том, что во время Второй мировой войны принимал участие в уничтожении евреев в созданных нацистами газовых камерах в Треблинке на территории Польши, за что получил прозвище Иван Грозный. Окружным судом Иерусалима он был приговорен к смертной казни через повешение. Осужденный не согласился с вынесенным приговором и обратился в Апелляционный суд. В ожидании пересмотра он провел пять лет в одиночной камере в тюрьме, расположенной недалеко от Тель-Авива.

В 1991 г. после распада СССР в советских архивах были найдены материалы, связанные с неким Иваном Марченко, военным преступником, известным под кличкой Иван Грозный, что проливало свет на обстоятельства дела Демьянюка. В 1993 г. Верховный суд Израиля оправдал Демьянюка, хотя при этом было установлено, что он служил в частях СС и проявил особую активность в концлагере Собибор в Польше. Несмотря на обращение жертв нацистских преследований о новом уголовном преследовании Демьянюка, решение относительно него было оставлено в силе. Более того, апелляционный суд Шестого округа, повторно рассмотрев экстрадиционное дело Демьянюка, разрешил ему вернуться в США. Было также установлено, что Отдел специальных расследований Министерства юстиции США оставил без внимания обстоятельства, свидетельствующие в пользу Демьянюка, вследствие чего Суд отменил ранее принятое решение об экстрадиции. В 1994 г. Верховный суд США принял окончательное решение по делу Демьянюка, и он вернулся к свободной жизни в Огайо. Казалось, что дело, длившееся более 17 лет, завершено89. Однако в 2001 г. Федеральный суд в Кливленде (штат Огайо) лишил Демьянюка американского гражданства, после того как на двухнедельном процессе было доказано, что он служил в качестве охранника в нацистских лагерях. Демьянюк стал 67-м лицом, преследуемым в США за службу в концентрационных лагерях, которое было лишено американского гражданства. На процессе по его делу было отмечено: «правительство ясными, убедительными и недвусмысленными свидетельствами доказало, что он [Демьянюк] содействовал преследованию гражданского населения во время Второй мировой войны»90.

89         См. об этом: Hozore Reiss R. The Extradition of John Demjanjuk: War Crimes,

Universality Jurisdiction and the Political Offence Doctrine // Cornell Int'l L. J. 1987.

Vol. 20. No 2; Del Pizzo L. Not Quilty-but not Innocent: An Analysis of the Acquittal of

John Demjanuk and its Impact on the Future of Nazi War Crimes Trials // Boston Coll.

Int'l & Сотр. L. Rev. 1995. Vol. 18. No 1. P. 137-178; HeathJ.W. Journey Over «Strange

Ground» from Demjanjuk to the International Criminal Court Regime // Geo. Int'l L. J.

Vol. 13. No 3. P. 383—407; Давид Э. Принципы права вооруженных конфликтов:

Курс лекций юридического факультета Открытого Брюссельского университета. М.,

С. 530-531.

90         <http://www.usinfo.state.gov/russki/topics/crime/0225c-nazi.htm>.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         261

Универсальная юрисдикция в определяющей степени основывается на природе преступления, нежели на гражданстве лица или месте совершения преступления. Мартин Диксон справедливо подчеркивает важное значение этого принципа, указывая, что он обеспечивает неотвратимость ответственности за преступления, серьезным образом посягающие на международный правопорядок91.

В целом наличие особо тяжких преступлений, рассматриваемых международным сообществом как посягающих на общие интересы и одинаково опасных для любого государства, независимо от места совершения деяния и личности преступника может в ряде случаев приводить к более широкому применению данного типа юрисдикции92.

В деле DPP и Doot93 в соответствии с мнением лорда Вилберфорса (Lord Wilberforce) преступления, связанные с наркотиками, являются деяниями, которые подпадают под универсальную юрисдикцию. Кроме того, в упоминавшемся деле U.S. v. Fawaz Ynis, связанном с угоном самолета авиакомпании TWA в Ливане, обвиняемый отрицал наличие уголовной юрисдикции США, аргументируя это отсутствием связи между преступлением и территорией США. Однако в своем решении от 12 февраля 1988 г. окружной суд (округ Колумбия) отклонил доводы лица, указав, что такие преступления, как воздушное пиратство и захват заложников, подпадают под юрисдикцию любого государства, даже если эти действия были совершены иностранцем за границей. Кроме того, было отмечено, что Соединенные Штаты действуют не только от имени мирового сообщества, чтобы наказать предполагаемых преступников, подвергающих угрозе сами основы миропорядка, но имеют и собственный интерес в защите своих граждан94.

Вопросы применения универсальной юрисдикции обсуждались также в одном из наиболее известных экстрадиционных дел, касавшемся бывшего чилийского руководителя Аугусто Угарте Пиночета95. Это дело, в котором переплелись в клубок политические и правовые проблемы самых различных сфер, таких, как международное уголовное право, права человека, государственный иммунитет, юрисдикция, экстрадиция и взаимоотношения между международным правом и национальными правовыми системами, оказало существенное значение на всю систему экстрадиции96.

91         Dixon M. Op. cit. P. 77.

92         См. об этом: Bassiouni M.C. Crimes against Humanity in International Criminal Law.

P. 519-520.

93         AC 807.

94         См. об этом также: Abramovsky A. Extraterritorial Jurisdiction: The United States

Unwarranted Attempt to Alter International Law in United States v. Ynis // Yale J. Int'l

L. 1990. Vol 15. No 1. Cassese A. International Criminal Law. P. 7.

95         См. подробнее: Roht-Arriaza N. The Pinochet Effect: Transnational Justice in the

Age of Human Rights. Philadelphia, 2005.

96         Byers M. The Law and Politics of the Pinochet Case // Duke. J. Сотр. & Int'l L.

2000. Vol. 10. No 2. P. 417.

262       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

Как известно, Пиночет в конце 1998 г. прибыл в Лондон для операции на позвоночнике. Во время нахождения в Великобритании против Пиночета испанским судьей Бальтазаром Гарзоном (Baltazar Garzon) было выдвинуто обвинение в совершении в период его пребывания в должности преступлений против человечности, которые в современном международном уголовном праве рассматриваются в качестве деяний, преследуемых любым государством безотносительно гражданства виновного или потерпевших, места и времени совершения преступления и иных обстоятельств.

Бальтазар Гарзон в течение ряда лет собирал досье на Пиночета в связи с расследованием преступлений против испанских граждан, которые были совершены военными хунтами Аргентины и Чили. В частности, он тщательно изучал подробности секретной операции под названием «Кондор», касавшейся сотрудничества указанных режимов в деле выслеживания, задержания, применения пыток и ликвидации своих противников как на территории Аргентины и Чили, так и за границей. Сразу по получении ордера на арест от Интерпола из Испании, выписанного судьей Николасом Эвансом (Nicolas Evans), Пиночет был арестован до решения вопроса о его выдаче. Правовые основания для выдачи предусматривались в Договоре об экстрадиции между Соединенным Королевством и Испанией, а также в Законе Великобритании об экстрадиции 1989 г.

Адвокаты Пиночета, возражая против его выдачи Испании, утверждали, что он пользуется иммунитетом от юрисдикции британских судов и прибыл в страну по дипломатическому паспорту. Приняв этот факт во внимание, Лондонский высокий суд признал задержание Пиночета незаконным. Кроме того, отмечалось, что бывший глава государства обладает иммунитетом, защищающим его от судебного преследования за действия, которые были совершены им во время выполнения своих функций. Суд также отметил несоблюдение правила «двойной преступности»: вменяемые в вину Пиночету деяния — убийства испанских граждан в Чили — не подпадали бы под юрисдикцию британского суда так же, как и в аналогичной ситуации убийства британских граждан за границей. Однако после повторного запроса судьи Гарзона был выдан второй ордер на арест, имеющий своим основанием обвинение в совершении пыток и представляющий особую важность для Великобритании, которая, приняв Закон об уголовном правосудии (CriminalJustice Act) в 1988 г., распространила на преступление пытки универсальную юрисдикцию. Согласно ч. 1 ст. 134 указанного Закона, пытки, совершенные государственными должностными лицами либо лицом, действующим в подобном качестве, признаются преступлением, независимо от того, где это имело место97. Следует также напомнить, что

^Johnson A. The Extradition Proceedings Against General Augusto Pinochet: Is Justice Being Met Under International Law // Geo. J. Int'l & С L 2000. Vol. 29. No 1. P. 207.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         263

Великобритания и Испания являлись участниками Конвенции ООН против пыток, ст. 5 (2) которой предусматривает, что каждое государство-участник принимает такие меры, которые могут оказаться необходимыми, чтобы установить свою юрисдикцию в отношении таких преступлений в случаях, когда предполагаемый преступник находится на любой территории под его юрисдикцией, и оно не выдает его другому государству-участнику.

При последующем рассмотрении дела палата лордов не восприняла подхода, основанного на обладании Пиночетом иммунитета от уголовной юрисдикции и выдачи98. Как отметил лорд Стайн (Lord Steyn), «развитие международного права с момента окончания Второй мировой войны подтверждает заключение о том, что такие преступления, как... пытки, захват заложников, преступления против человечности, имевшие место после государственного переворота 1978 г., осуждаемые международным правом, заслуживают наказания»99. Принятое палатой лордов решение было исключительно важным, ибо еще раз наглядно продемонстрировало универсальное значение защиты прав личности — принципа, в осуществлении которого заинтересовано все международное сообщество. Организация «Международная амнистия» назвала этот шаг началом новой эры в деле защиты прав и свобод человека. Вынесенное решение и действия министра внутренних дел Великобритании Джека Стро, возобновившего экстрадиционный процесс, породило серьезные надежды на то, что Пиночет предстанет перед испанским правосудием. Однако на этом юридические перипетии дела не закончились, и вопрос рассматривался Судебным апелляционным комитетом (Judicial Appeals Committee), который несколько иначе подошел как к вопросу о применении универсальной юрисдикции, так и к толкованию правила «двойного вменения»100.

В сложившейся ситуации поиск возможного решения был переведен в медицинскую плоскость, и в результате освидетельствования Пиночета известными британскими специалистами было установлено, что он страдает провалами памяти, имеет обширное повреждение головного мозга, с трудом изъясняется, что делает невозможным его экстрадицию Испании. Таким образом, 16-месячное пребывание Пиночета под домашним арестом в графстве Сюррей завершилось, и он смог вернуться в Чили. Уроки этого дела еще длительное время будут предметом обсуждения, однако несомненно, что оно

98         Bianchi A. Immunity Versus Human Rights: the Pinochet Case // European J. Int'l

L. 1999. Vol. 10. No 2. P. 237-277. См. об этом подробнее: Zehnder В. Immunitat von

Staatsoberhauptern und der Shutz elementarer Menschhenrechte — Der Fall Pinochet.

Baden-Baden. 2003.

99         Regina v. Bow Street Metropolitan Stipendiary Magistrate and Others, Ex parte Pinochet

Ugarte (No 3) [2000] 1 A.C. 147 [House of Lords] // Int'l Crim. L. Rep. 2000. P. 13-118.

100       См.:JonesJ.R.W.D. Immunity and Double Criminality: General Augusto Pinochet

before House of Lords // International Law in the Post-Cold War World / Ed. by S. Yee

and W. Tieya. L., 2001. P. 254.

264       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

затронуло целый комплекс сложных правовых вопросов экстрадиции, требующих серьезного анализа101.

Применение универсальной уголовной юрисдикции в отношении определенной категории преступлений предусматривают международные юридические инструменты102, в частности такие, как Женевские конвенции 1949 г. Согласно ст. 3, общей для всех четырех Конвенций, «каждая Высокая Договаривающаяся Сторона обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых серьезных нарушений, и, каково бы ни было их гражданство, предавать их своему суду»103. Пример универсальной юрисдикции в отношении преступления пиратства можно найти в Конвенции об открытом море 1958 г. Согласно ст. 19 указанной Конвенции, в открытом море или в любом другом месте, находящемся за пределами юрисдикции какого бы то ни было государства, любое государство может захватить пиратское судно или пиратский летательный аппарат или судно, захваченное посредством пиратских действий и находящееся во власти пиратов, арестовать находящихся на этом судне или летательном аппарате лиц и захватить находящееся на нем имущество. Судебные учреждения того государства, которое совершило этот захват, могут выносить постановления о наложении наказаний и определять, какие меры должны быть приняты в отношении таких судов, летательных аппаратов или имущества, не нарушая прав добросовестных третьих лиц.

Универсальная юрисдикция как возможная база для преследования лиц, совершивших тяжкие международные преступления, предусмотрена не только в международных договорных источниках, но и в национальном

101       См. об этом подробнее: Hopkins J. Former Head of Foreign State-Extradition-

Immunity // CLJ. 1999. Vol. 58. No 3. P. 461-499; BrohmerJ. Diplomatic Immunity, Head

of State Immunity, State Immunity: Misconseptions of a Notorious Human Rights

Violator// Leiden J. Int'l L. 1999. Vol. 12. No 2. P. 361-371; Warbnck C, Salgado E.M.,

Gudwm. N. The Pinochet Case in United Kingdom // Y.B. Int'l H. L Vol. 2.1999; Glasgow K.

The Extradition of a Head of State // New Eng. Int'l & Сотр. L. Ann. 2000. Vol. 6;

Luke M. Die Immunitat staatlichter Funktionstrager. Berlin / Baden-Baden, 2000 (рецен

зию на данное издание см.: Bohmer J. in Crim. L. F. 2003. Vol. 14. No 2. P. 221-224);

MelK. Der Fall Pinochet: Pragmatische Rechtsforbildung// Akt. J. P. 1999. Vol. 8. No 9.

S. 1175-1180; Johnson K. The Case of General Augusto Pinochet // Brooklyn J. Int'l L.

2002. Vol. 27. No 2. P. 519-529; Opara V. Sovereign and Diplomatic Immunity as

Customary International Law Beyond R. v. Bow Street Metropolitan Stipendiary

Magistrate and Others, Ex parte Pinochet Ugarte//Wisconsin Int'l L.J. 2003. Vol. 21.

No 2. P. 255-297; The Pinochet Papers / Ed. by R. Brody, M. Ratner. The Hague, 2000;

Darns M. The Pinochet Case: Origins, Progress and Implications. L., 2003.

102       См. подробнее: Van Den Vyver. Universal Jurisdiction in International Criminal

Law // S. Afr. Y.B. Int'l L. 1999. Vol. 24. P. 107-132. Международное право / Отв. ред.

Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. М., 2003. С. 455.

103       См. об этом, напр.: Van Elst R. Implementing Universal Jurisdiction Over Grave

Breaches of the Geneva Conventions// Leiden J. Int'l L. 2000. Vol. 13. No 4. P. 815-854.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      265

законодательстве110. Причем, как свидетельствует развитие судебной практики, наблюдающееся в ряде стран, дело не ограничивается одним лишь установлением гипотетической возможности уголовного преследования виновного на основе универсальной юрисдикции111. Множество уголовных дел, рассмотренных национальными судами, свидетельствует о практическом применении данного вида юрисдикционной компетенции, несмотря на отсутствие какой-либо связи с территорией страны либо с посягательством на интересы ее граждан112.

Прежде всего надо отметить, что национальное уголовное законодательство ряда государств допускает применение универсальной уголовной юрисдикции в отношении международных преступлений.

Согласно ст. 1 германского Кодекса преступлений против международного права (Volkerstrafgesetzbuch), принятого 26 июня 2002 г., он применяется ко всем предусмотренным им уголовно наказуемым деяниям против международного права, а также в тех случаях, когда деяние было совершено за границей и не имеет отношения к территории Германии113. Как указывает Стефен Вирт, всеобъемлющая универсальная юрисдикция является одной из самых прогрессивных черт Кодекса, позволяющих Германии преследовать лиц, совершающих международные преступления, независимо от их национальности, места совершения преступления либо национальности потерпевшего114.

Подобный тип законодательства был ранее принят и в Бельгии. Напомним, что Закон о пресечении серьезных нарушений международного гуманитарного права (*Loi relative a la repression des violations graves du droit

110       См. подробнее: Cassese A., Delmas-Marty M. Jurisdictions nationales et crimes

internationaux. Paris. 2002.

111       См. подробнее: Kochler H. Global Justice or Global Revenge? International

Criminal Justice at the Crossroads. Veinna / N.Y., 2003.

112       См. об этом: Schabas W. National Courts Finally Begin to Prosecute Genoside, the

Crime of Crimes // J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 1. P. 39-63; Rissing Van Saan R. The

German Federal Supreme Court and the Prosecution of International Crimes Committed

in the Former Yugoslavia //J. Int'l С J. 2005. Vol. 3. No 2. P. 381-399.

113       Zimmermann A. Bestrafung volkerrechtlicher Verbrechen durch deutsche Gerichte

nach In-Kraft-Treten des Volkerstrafgesetzbuchs // Neue juristische Wochenschrift. 2002.

No 42. S. 3068-3070.

114       Zimmermann A. Auf dem Weg zu einem deutscchen Volkerstrafgesetzbuch:

Entstehung, volkerrechtlicher Rahmen und wesentliche Inhalte // ZRP. 2002. No. 3.

S. 97-102; Wirth S. Germany's New International Crimes Code: Bringing a Case to Court //

J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 1. P. 157. См. об этом подробнее: Werle G.Jessberger F.

International Criminal Justice is Coming Home: The New German Code of Crimes Against

International Law// Crim. L.F. 2002. Vol. 1. No 2. P. 191-223; см. о германском Ко

дексе преступлений против международного права: Ltider S.R. Materialien zum

Volkerstrafgesetzbuch: Dokumentation des Gesetzgebungsverfahrens. Munster /

Hamburg. 2002; Zimmermann A. Main features of the new German Code of Crimes against

International Law (Volkerstrafgesetzbuch) // National legislation incorporating

international crimes / M. Neuner. (ed.). Berlin, 2003; Manacorda S., Werle G. L'adaptation

des systemes penaux nationaux au Statut de Rome: le paradigme du Volkerstrafgesetzbuch

allemand// Rev. S.C. de Droit Penal Сотр. 2003. Vol. 3. P. 501-515.

266       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

international humanitaire*) от 16 июня 1993 г. (с изменениями от 10 февраля 1999 г. и 23 апреля 2003 г.) предусматривал, что судебные инстанции Бельгии вправе рассматривать дела о совершении преступлений, подпадающих под действие настоящего Закона, независимо от места их совершения115.

Уголовное законодательство Азербайджана, Белоруссии и ряда других стран также рассматривает универсальную юрисдикцию как возможную основу для уголовного преследования международных преступлений независимо от места совершения преступления116.

Так, в соответствии со ст. 6 УК Республики Беларусь независимо от уголовного права места совершения преступления этот Кодекс применяется в отношении таких преступлений, как геноцид, преступления против безопасности человечества, нарушение законов и обычаев войны, преступные нарушения норм международного гуманитарного права во время вооруженных конфликтов и тд.

Существенным моментом в характеристике универсальной юрисдикции является создание такого режима, при котором преступник не останется безнаказанным и над ним в любом случае будет установлена компетентная уголовная юрисдикция путем следования принципу «aut dedere aut judicare» (либо выдай, либо суди)117. Этот принцип был выдвинут еще в 1624 г. Гуго Гроцием (сначала он был сформулирован как ant dedere out punire — либо выдай, либо наказывай, — затем изменен самим Гроцием), который указывал, что поскольку «государства не должны допускать, чтобы другое государство вооруженной силой вступило в их пределы ради осуществления наказания, так как это нецелесообразно, то государство, в котором находится тот, кто уличен в преступлении, должно само или по требованию другого государства наказать по заслугам преступника или же предоставить это на усмотрение соответствующего государства»118.

115       \brukrmeersch D. La Repression en Droit Beige des Crimes de Droit International //

Repression Nationale de Violations du Droit Internationale Humanitaire. Reunion

d'Experts. Jeneva, 1997. P. 145—184; Reydams L. Universal Criminal Jurisdiction: The

Belgian State Affairs // Crim. L.F. 2000. Vol. 11. No 2. P. 183-216; Ongena T. Universal

Jurisdiction for International Core Crimes Resent Developments in Belgium // Leiden

J. Int'l L. 2002. Vol. 15. No 3. P. 687-701; Vandermeersch D. Prosecuting International

Crimes in Belgium //J. Int'l С J. 2005. Vol. 3. No 2. P. 400-421.

116       О китайском опыте регулирования универсальной юрисдикции см., в частно

сти: Lijiang Z. The Chinese Universal Jurisdiction Clause: How Far Can It Do? // Neth.

Int'l L. Rev. 2005. Vol. 52. No 1. P. 85-107.

117       Обстоятельное исследование данного принципа см.: Bassiouni M.C., Wise EM.

Aut Dedere Aut Judicare: the Duty to Extradite or Prosecute in International Law.

Dodrecht. 1995; Enache-Brown C, Fried A. Universal Crime, Jurisdiction and Duty the

Obligation of Aut Dedere Aut Judicare in International Law // McGill L. J. 1998. Vol. 43.

No 3. P. 613-633; Kelly M. Cheating Justice by Cheating Death: The Doctrinal Collusion

for Prosecuting Foreign Terrorists — Passage of Aut Dedere Aut Judicare into Customary

Law and Refusal to Extradite Based on the Death Penalty // Arizona J. Int'l & Сотр. L.

2003. Vol. 20. No 3. P. 491-532.

118       См.: Граций Г. О праве войны и мира. М., 1956. С. 508.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      267

Получивший общее признание в международном праве в отношении определенной категории преступных деяний, принцип *aut dedere aut judicare* нашел свое отражение в ряде международных договоров по борьбе с отдельными видами преступных деяний, в Проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, а также в национальных правовых актах. Например, Конвенция о борьбе с финансированием терроризма (ст. 10) предусматривает, что государство-участник, на территории которого находится лицо, совершившее или предположительно совершившее преступление, обязано, если оно не выдает это лицо, без каких бы то ни было исключений и независимо от того, совершено ли преступление на его территории, без излишних задержек передать дело своим компетентным органам для судебного преследования путем проведения разбирательства в соответствии с законодательством этого государства. Подобные нормы предусматривают и другие конвенции по борьбе с различными актами терроризма.

Проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества также исходит из признания принципа «out dedere autjudicare». В частности, ст. 9 Проекта Кодекса предусматривает, что без ущерба для юрисдикции Международного уголовного суда государство-участник, на территории которого обнаружено лицо, подозреваемое в совершении преступлений, предусмотренных ст. 17,18,19 или 20 (геноцид, преступления против человечности, преступления против персонала ООН и ассоциированного с ней персонала, военные преступления), выдает либо наказывает его.

Как указывает Э. Давид, «...обязательство пресекать военные преступления выступает в форме альтернативы aut dedere autjudicare или autprosegui. В соответствии с этим обязательством любое государство должно разыскивать исполнителей военных преступлений или преступлений против человечности и привлекать их к уголовной ответственности за эти деяния независимо от гражданства исполнителей преступлений и их жертв, а также места совершения деяний либо выдавать исполнителей этих преступлений согласно праву государства, к которому обращено требование об экстрадиции, любой державе, требующей их выдачи в целях преследования. Таким образом, государство обязано осуществить... универсальную уголовную компетенцию в отношении исполнителя военного преступления или преступления против человечности либо... выдать его любому заинтересованному государству...»'19.

В правовой литературе справедливо отмечается, что система универсальной юрисдикции предполагает использование государствами внутренних механизмов для преследования преступников в соответствии с их внутренними уголовными законами (но не требует какого-либо конкретного наказания) или выдачу их другому государству для судебного преследования.

119 См.: Давид Э. Указ. соч. С. 577. 10 - 1492

268         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

При этом выдача является одним из двух основополагающих элементов системы универсальной юрисдикции, и от эффективности этого института зависит эффективность всей системы120.

Мы не можем не обратить внимания и на такую важнейшую тенденцию, как стремление национальных судов к более широкому применению универсальной юрисдикции в отношении международных преступлений. Эта тенденция наглядно проявляется в практике судебных органов Германии, Бельгии, Швейцарии, Нидерландов и других стран.

В частности, судом Дюссельдорфа (земля Северный Рейн — Вестфалия) рассматривалось дело в отношении Йоргича (forgic), который обвинялся в совершении убийств, применении насилия, депортации населения на территории Боснии и Герцеговины в 1992 г. (всего 11 отдельных эпизодов геноцида).

Обвинение основывалось на том, что Йоргич, будучи руководителем полувоенной группы, осуществлял акты «этнических чисток», а в июне 1992 г. лично участвовал в казни 22 человек в городе Грабска (Grabska). В сентябре 1992 г. в центральной тюрьме Добожа (Doboj) он забил до смерти заключенного. Подсудимый за акты геноцида был осужден к пожизненному заключению121. Верховный суд ФРГ отклонил его апелляцию, поскольку при рассмотрении дела по первой инстанции юрисдикция германского суда была установлена абсолютно правомерно, в полном соответствии с нормами уголовного законодательства. Вместе с тем Верховный суд определил, что различные преступные акты, совершенные виновным, охватываются единым понятием преступления геноцида122.

Кроме дела Йоргича суды ФРГ рассматривали также несколько других уголовных дел по обвинению в геноциде (дела Kuslic123, Sokolovici2i и др.), однако в любом случае нужно отметить стремление национальных судов пресекать преступление геноцида независимо от таких критериев, как место совершения и гражданство преступника125. Например, в Бельгии дело по обвинению руандийского гражданина в совершении на территории Руанды преступлений, квалифицируемых в соответствии с бельгийским Законом от 16 июня 1993 г. как серьезные нарушения международного гуманитарного

120       См.: Блищенко ИЛ., Фесенко И.В. Указ. соч. С. 169.    .

121       OLG Dusseldorf, 26 September 1997.

122       См. о судебной практике ФРГ по геноциду и военным преступлениям: Ambos К.,

Wirth S. Genocide and War Crimes in the Former Yugoslavia Before German Criminal

Courts // International and National Prosecution of Crimes Under International Law.

P. 769-798.

123       OLG Dusseldorf, 29 November 1999.

124       BayObLG, 15 December 1999.

125       Hqfi C, Miller RA. German Federal Constitutional Court and Bosnian War Crimes:

Liberalizing Germany's Genocide Jurisprudence // Germ. Y. B. Int'l L. 2002. Vol. 44.

P. 576-611.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      269

права, позволило различным судебным органам подтвердить, что суды Бельгии правомочны рассматривать деяния, расцениваемые данным Законом как преступные, даже если они совершены во время внутреннего конфликта за пределами территории страны и не затрагивают бельгийских граждан126.

В упоминавшемся нами деле Nyonteze, связанном с выдачей гражданина Руанды, Швейцария отказала в экстрадиции и сама осуществила уголовное преследование лица, которое было осуждено за серьезные нарушения норм международного гуманитарного права. Кстати, это дело явилось первым для Швейцарии случаем применения на основании Женевских конвенций 1949 г. и Дополнительного протокола II к ним 1977 г. универсальной уголовной юрисдикции национальным судом в отношении лица, совершившего военные преступления в период внутреннего вооруженного конфликта.

Другое достаточно интересное дело, связанное с преследованием лица на основе универсальной уголовной юрисдикции, касалось бывшего армейского полковника, гражданина Конго Себастьяна Нзапали (Sebastien Nzapali). Указанное лицо прибыло в 1998 г. в Нидерланды и обратилось с просьбой о предоставлении политического убежища, однако в это время полицейские власти страны получили информацию о совершении им ряда тяжких преступлений и, в частности, таких, как пытки и изнасилования, имевших место в Конго предположительно в 1996 г. в период правления диктатора Мобуту Сесе Секо. В результате проведенного расследования были собраны убедительные доказательства, подтверждающие факт совершения преступления.

Приговором Окружного суда Роттердама от 24 марта 2004 г. С. Нзапали был признан виновным в совершении пыток и осужден к лишению свободы. Данное дело явилось первым в Нидерландах случаем применения универсальной юрисдикции согласно положениям Конвенции ООН против пыток 1984 г. и национального Закона об имплементации указанной конвенции (Torture Convention Implementation Act) 1989 г.127

Вместе с тем надо также иметь в виду, что универсальная юрисдикция — достаточно сложная материя, применять которую надо с учетом ряда различных факторов юридического характера, сообразуясь с обязательствами государств согласно международному праву.

Одним из наиболее важных и дискутируемых является проблема присутствия лица на территории государства, которое притязает на универсальную

126       См. об этом: Graditzky T. Individual Criminal Responsibility for Violations of

International Humanitarian Law Committed in Non-International Armed Conflicts// Int'l

Rev. R. С 1998. No 322. P. 29—56. См. о применении бельгийскими судами универ

сальной уголовной юрисдикции: Reydams L. Belgium's First Application of Universal

Jurisdiction: the Butare Fourth Case //J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 2. P. 428-436.

127       См. подробнее: Kamminga M. First Conviction Under the Universal Jurisdiction

Provisions of the UN Convention Against Torture: Rotterdam District Court, 7 Aprel

2004; Sebastien AT.//Neth. Int'l L. Rev. 2004. Vol. 51. No 3. P. 439-449.

10*

270         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

юрисдикцию. Является ли подобное присутствие обязательным условием для осуществления универсальной юрисдикции либо отсутствие обвиняемого не препятствует его преследованию?

На наш взгляд, присутствие лица на территории государства, преследующего обвиняемого, не является обязательной предпосылкой для осуществления универсальной юрисдикции. Признание обратного могло бы вообще лишить всякого смысла концепцию универсальной юрисдикции. Для подтверждения сказанного можно сослаться на уже упоминавшуюся нами ст. 3 Женевских конвенций, которая говорит о розыске и предании суду лиц, виновных в совершении серьезных нарушений норм международного гуманитарного права. При этом в данной статье упоминания о присутствии виновного на территории государства — участника Конвенций не содержится.

Однако подход, согласно которому для осуществления универсальной юрисдикции не требуется присутствия обвиняемого на территории право-применяющего государства, иногда оспаривается. Более того, утверждается, что осуществление подобного рода юрисдикции in absentia противоречит международному праву. В частности, подобная ситуация имела место в связи с проблемой преследования действующего министра иностранных дел Демократической Республики Конго (далее — ДРК) г-на Ндомбаси (Mr. Yerodia Abdoulae Ndombasi), в отношении которого бельгийским судьей Д. Вандер-меершем был выдан ордер на арест и экстрадицию, основывающийся на нарушении вышеуказанного Закона Бельгии от 1993 г. «О пресечении серьезных нарушений международного гуманитарного права».

В ответ ДРК возбудила дело в Международном суде (Congo v. Belgium), заявив inter alia, что бельгийский ордер на арест и ст. 5 (3) вышеуказанного закона, на котором он основывается, противоречат международному праву, поскольку предполагают отступление от дипломатического иммунитета министра иностранных дел суверенного государства. Кроме того, представители ДРК утверждали, что сама концепция универсальной юрисдикции предполагает присутствие обвиняемого на территории государства, осуществляющего преследование, а ее (юрисдикции) применение противоречит международному праву.

Рассматривая вопрос о применении универсальной юрисдикции, судья ad hoc Международного суда г-жа Винджерт в своем особом мнении по делу Congo v. Belgium указала, что термин «универсальная юрисдикция* необязательно означает необходимость присутствия подозреваемого на территории государства, которое осуществляет его преследование. Предположение о присутствии лица, как это делается со стороны некоторых авторов, необязательно означает, что это представляет собой правовое требование. Термин может быть нечетким, и именно по этой причине следует воздержаться от того, чтобы делать подобный вывод. Латинские максимы, которые иногда используются и которые предполагают, что преступник должен присутствовать (judex deprehensionis — ubi te invenero ibi tejudicabo), не имеют какой-

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         271

либо юридической значимости и необязательно совпадают с универсальной юрисдикцией. Далее Винджерт подчеркнула, что не существует нормы международного договорного права (conventional international law), запрещающей универсальную юрисдикцию in absentia. Наиболее важной юридической основой в случае универсальной юрисдикции за военные преступления является ст. 146IV Женевской конвенции 1949 г., которая устанавливает принцип «aut dedere aut judicare*. Текстуальное толкование данной статьи логически не предполагает присутствия преступника, как это пытается доказать ДРК. Аргументация Конго интересна с доктринальной точки зрения, но логически не вытекает из данного текста. Для военных преступлений Женевские конвенции 1949 г., которые ратифицированы почти всеми государствами и могли бы рассматриваться как содержащие более чем договорные обязательства благодаря очень широкому принятию, не требуют присутствия подозреваемого. Цель этих Конвенций, очевидно, не состоит в том, чтобы ограничить юрисдикцию государств за преступления по международному праву.

По этому поводу нет также норм обычного международного права. ДРК полагает, что существует практика государств как доказательство opinio juris, утверждая, что универсальная юрисдикция, perse, требует присутствия преступника на территории преследующего государства. Многие национальные системы, осуществляя обязательства aut dedere aut judicare, или Римский статут Международного уголовного суда, в действительности требуют присутствия преступника. Это видно из законодательства и ряда национальных судебных решений, включая датское решение по делу Saric, французское решение по делу Javor, немецкое/o/gtc Case. Однако есть также примеры, когда страна не требует присутствия преступника на территории преследующего государства. Правительства и национальные суды в одном и том же государстве могут иметь различные мнения по одному и тому же вопросу, что делает еще более сложным признать наличие opinio juris в этом государстве.

По мнению Винджерт, ни договорное, ни международное обычное право либо юридическая доктрина не поддерживают утверждение о том, что универсальная юрисдикция может быть применена лишь в том случае, когда обвиняемый находится на территории государства, осуществляющего преследование.

Значительный интерес в контексте рассматриваемой нами проблематики представляет и та часть особого мнения, в которой автор касается максимы aut dedere aut judicare. Как известно, для некоторых международных конвенций характерна формула, согласно которой государство, на чьей территории находится обвиняемый, в случае отказа от выдачи осуществляет его преследование и наказание. В частности, Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов от 16 декабря 1970 г. предусматривает, что Договаривающееся Государство, на территории которого оказывается предполагаемый преступник, обязано, если оно не выдает его, без каких-либо исключений и независимо от того, совершено ли преступление на его терри-

272       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

тории, передать дело своим компетентным органам для целей уголовного преследования. Такую же норму предусматривает и Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма (ст. 10). Однако, по мнению Винджерт, это не означает, что преследование в подобных случаях возможно лишь в ситуации, когда имеет место отказ от экстрадиции128.

Мы разделяем подход автора, поскольку сама возможность преследования лица, обвиняемого (подозреваемого) в совершении международных преступлений, ни в коей мере не зависит от принятого решения по вопросу о выдаче. Экстрадиция по делам о подобных преступлениях служит тем инструментом, посредством которого заинтересованное государство стремится обеспечить присутствие лица перед компетентными органами. Однако отказ от выдачи отнюдь не означает, что лицо, совершившее, к примеру, такое деяние, как захват воздушного судна, останется безнаказанным. В подобной ситуации государство — участник Конвенции 1970 г. может само привлечь виновного к уголовной ответственности, осудить в соответствии с национальным законодательством. Более того, государство, на территории

128 Подробное изложение и обстоятельный анализ дела Congo v. Belgium см.: Cassese A. When May Senior State Officials Be Tried for International Crimes? Some Comments on the Congo v. Belgium Case // European J. Int'l L. 2002. Vol. 13. No 4. P. 853-875; Wirth S. Immunity for Core Crimes? The ICJ's Judgment in the Congo v. Belgium Case // European J. Int'l L. 2002. Vol. 13. No 4. P. 877-893; Spinedi M. State Responsibility for International Crimes: Tertium Non Datur?// European J. Int'l L. 2002. Vol. 13. No 4. P. 895—899; Yang X. Immunity for International Crimes: A Reaffirmation of Traditional Doctrine // CLJ. 2002. Vol. 61. No 2. P. 239-294; BoisterN. The ICJ in the Belgian Arrest Warrant Case: Arresting the Development of International Criminal Law//J. C.& S. L.

Vol. 7. No 2. P. 293—314; Henzelin M. La competence penale universelle une question

non resolue par l'arret Yerodia// Rev. Generale de Droit Int'le Public. 2002. Vol. 106. No 4.

P. 819—854; Sassoli M. L'arret Yerodia: quelques remarques sur une affaire au point decollision

entre les deux couches du droit international // Rev. Generale de Droit Int'le Public. 2002.

Vol. 106. No 4. P. 791-818; Wichemasinghe С Arrest Warrant of 11 April 2000 (Democratic

Republic of the Congo v. Belgium), Preliminary Objections and Merits, Judgment of

14 February 2002 // Int'l & Сотр. L.Q. 2003. Vol. 52. No 3. P. 775-781; ZuppiA. Immunity

v. Universal Jurisdiction the \ferodia Ndombasi Decision of the International Court of

Justice // Louis. L. Rev. 2003. Vol. 63. No 2. P. 309-339; Winants A. The Yerodia Ruling of

the International Court of Justice and the 1993/1999 Belgian Law on Universal

Jurisdiction// Leiden J. Int'l L. 2003. Vol. 16. No 3. P. 491-599; Nelson A. Democratic

Republic of Congo v. Belgium: the International Consideration of Immunity of Foreign

Ministers from Criminal Prosecution of Foreign States // N. Y. L. Sch. J. of Hum. Rts. 2003.

No 3. P. 859-868; Sands P. International Law Transformed? From Pinochet to Congo? //

Leiden J. Int'l L 2003. Vol. 16. No 1. P. 37-53; Zeichen S., HebenstreitJ. Sind AuBenminister

vor Strafverfolgung wegen volkerstrafrechtlicher Verbrechen immune? Zur Entscheidung

des IGH im Fall «Arrest Warrant of 11 April 2000 (Democratic Republic of the Congo v.

Belgium)* // AVR. 2003. No 2. S. 182-200; WoutersJ. The Judgement of the International

Court of Justice in the Arrest Warrant Case: Some Critical Remarks// Leiden J. Int'l L.

Vol. 16. No 2. P. 253-267.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи      273

которого находится предполагаемый преступник, может осуществить юрисдикцию, не дожидаясь запроса о выдаче со стороны какого-либо государства, интересы либо граждане которого пострадали от преступления.

Применительно к проблеме присутствия обвиняемого как условии для применения универсальной юрисдикции нам представляется важным прояснить отдельные юридические моменты.

Как свидетельствует анализ всего массива международных договоров по борьбе с преступностью, жесткого требования о наличии лица на территории государства, применяющего данный тип юрисдикции, не имеется, хотя некоторые договоры и содержат упоминание об этом. Например, согласно ч. 2 ст. 3 Конвенции о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся международной защитой, и в том числе дипломатических агентов, от 14 декабря 1973 г., каждое государство принимает необходимые меры для установления своей юрисдикции над этими преступлениями в случае, если предполагаемый преступник находится на его территории, и оно не выдает его запрашивающему государству. Подобные нормы предусматривают и Конвенция о борьбе с захватом заложников (ч. 2 ст. 5), Конвенция о физической защите ядерного материала от 3 марта 1980 г. (ч. 3 ст. 8) и т.д. Однако нельзя не принимать во внимание, что даже указанные Конвенции, содержащие упоминание о присутствии обвиняемого, не исключают любой уголовной юрисдикции, осуществляемой в соответствии с национальным законодательством. Что же касается последнего, то, как уже указывалось, подавляющее большинство государств предусматривает, согласно национальным законам, возможность применения универсальной юрисдикции в отношении определенной категории преступлений, подрывающих основы международного правопорядка и причиняющих ущерб интересам международного сообщества в целом. При этом в одних случаях национальные законы предполагают присутствие обвиняемого, в других допускают универсальную юрисдикцию in absentia.

В этой связи представляется целесообразным разграничивать виды универсальной юрисдикции, причем основным критерием подобного разграничения может быть факт присутствия обвиняемого на территории государства, которое осуществляет преследование обвиняемого. В зависимости от указанного обстоятельства следует различать абсолютную универсальную юрисдикцию, либо юрисдикцию in absentia, осуществление которой может быть начато без наличия лица на территории преследующего государства, и ограниченную, либо условную универсальную юрисдикцию, осуществление которой возможно лишь в случае нахождения лица на территории правопри-меняюшего государства. Подобного рода категоризация универсальной юрисдикции находит поддержку в теории международного уголовного права129 и практически отражена в национальных законодательных актах.

129 См. об этом: Cassese A. International Criminal Law. P. 285-291.

274         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

Например, уголовное законодательство Австрии предусматривает возможность применения обоих видов универсальной юрисдикции: абсолютной — в отношении преступных деяний, которые Австрия обязалась преследовать в уголовно-правовом порядке независимо от уголовных законов места совершения преступления ч. 6 § 64 УК, и условной — в отношении отдельных преступных деяний. Согласно ч. 5 § 64 австрийского УК, независимо от уголовного закона места совершения преступления он применяется к совершенному за границей воздушному пиратству, если лицо, совершившее деяние, задерживается в Австрии и не может быть выдано130.

Уголовный кодекс Азербайджанской Республики предусматривает абсолютную универсальную юрисдикцию, согласно которой допускается преследование преступлений против человечности, военных преступлений, терроризма, пиратства, посягательства на лиц либо организации, пользующиеся международной защитой, преступлений, связанных с радиоактивными материалами, независимо от места совершения преступления (ст. 12.3). При этом не устанавливается никакого условия о необходимости присутствия обвиняемого на территории Азербайджана.

В отличие от упомянутых нами выше стран уголовное законодательство Швейцарии (ст. б-bis УК) предусматривает, что за преступление, которое должно преследоваться в соответствии с международными соглашениями, лицо подлежит ответственности, если оно находится на территории страны, и не выдается за границу. Иными словами, применение универсальной юрисдикции in absentia, согласно швейцарскому законодательству, не предусматривается131.

Таким образом, единого подхода о необходимости присутствия обвиняемого как условия для применения универсальной юрисдикции, согласно национальному законодательству, не имеется. Конечно, если обвиняемый находится на территории правоприменяющего государства, то это значительно облегчает его уголовное преследование. Если же лицо находится за пределами государства, намеревающегося привлечь его к ответственности на основе принципа универсальности, то его присутствие может быть обеспечено с помощью экстрадиции, и в этом проявляется тесная взаимосвязь данного типа юрисдикции с выдачей, осуществление которой является необходимой предпосылкой для уголовного преследования лица. Без задействования экстрадиционных механизмов трудно даже представить осуществление универсальной юрисдикции в отношении лица, находящегося за пределами территории заинтересованного (в уголовном преследовании лица) государства. Учитывая, что применение универсальной юрисдикции является чрезвычайно важной и желательной в отношении ряда опасных международных преступлений, а также то обстоятельство, что при преследовании указанных деяний национальные органы уголовной юстиции

130       См.: Уголовный кодекс Австрии. М, 2001. С. 38-39.

131       Уголовный кодекс Швейцарии. М., 2000. С. 7.

Экстрадиция и юрисдикция: проблемы взаимосвязи         275

способны действовать самостоятельно, не загружая систему международного уголовного правосудия (в частности, МУС), нельзя вместе с тем не отметить, что все это не исключает необходимости четкого механизма применения рассматриваемого вида юрисдикции.

Осуществление универсальной юрисдикции не может происходить в отрыве от международных обязательств государств, принятых ими согласно действующим международным договорам, поскольку не лимитированное никакими правовыми препятствиями применение юрисдикции отдельных государств может подвергнуть серьезным испытаниям сложившуюся в течение столетий систему международных отношений. В частности, это относится к проблеме иммунитета132, ставшей предметом острейшего диспута в упоминавшемся нами деле Congo v. Belgium. С другой стороны, национальное законодательство должно предусматривать гибкие юридические механизмы, которые препятствовали бы принятию произвольного и юридически не в полной мере обоснованного решения о распространении универсальной юрисдикции на преступления, имевшие место за границей. Подобное понимание все в большей мере проявляется в законодательстве ряда государств. Неслучайно вскоре после процесса по делу министра иностранных дел Конго г-на Ндомбаси Бельгия внесла серьезные изменения в национальные законодательные акты, которые подтвердили незыблемость иммунитетов глав государств, министров иностранных дел. В частности, согласно Закону от 5 августа 2003 г., в гл. 1 вводного раздела Уголовно-процессуального кодекса Бельгии была включена ст. 1-bis, § 1 которой предусмотрел, что в соответствии с международным правом судебному преследованию не подвергаются:

главы государств, главы правительств и министры иностранных дел других

государств в период исполнения ими своих обязанностей, а также другие

лица, пользующиеся иммунитетом на основании международного права;

лица, обладающие иммунитетом (полным или частичным), предоставляемым

им международным договором Бельгии.

С другой стороны, согласно § 2 указанной статьи, было установлено, что, как того требует международное право, никакие принудительные действия, связанные с осуществлением судебного преследования, не могут предприниматься в отношении любого лица, официально приглашенного в Королевство бельгийскими властями или международной организацией, штаб-квартира которой находится в Бельгии и с которой у Королевства имеется соглашение о статусе и деятельности этой организации. Это требование рас-

132 См. подробнее: Akande D. International Law Immunities and the International Criminal Court// Am. J. Int'l L. 2004. Vol. 98. No 3. P. 407-433; Simbeye Y. Immunity and International Criminal Law. Aldershot. 2004; Bosch J. Immunitat und Internationale Verbrechen. Nomos, 2004.

276       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

пространяется на весь период пребывания таких лиц в стране133. Кроме того, в связи с принятием Закона от 5 августа 2003 г. Закон «О пресечении серьезных нарушений международного гуманитарного права» утратил силу, и все вопросы, связанные с применением универсальной юрисдикции в отношении таких деяний, как геноцид, военные преступления, преступления против человечности, были перенесены в сферу действия Уголовного кодекса Бельгии.

В этой связи определенные ограничения универсальной юрисдикции представляются немаловажными и позволяют обеспечить надлежащее функционирование международного правового порядка, исключая возможные конфликты норм национального права с международными обязательствами государств134.

Под данным углом зрения следует оценивать и механизм универсальной юрисдикции, который содержит германское законодательство. Учитывая вероятность возникновения проблем с применением абсолютной универсальной юрисдикции в отношении деяний, совершенных за пределами Германии, и стремясь, с одной стороны, не допускать перегрузки германской судебной системы, а с другой — исходить из безусловного признания того обстоятельства, что такие международные преступления, как геноцид, преступления против человечности и военные преступления, должны преследоваться в соответствии с принципом территориальной уголовной юрисдикции либо компетентным международным трибуналом, немецкий законодатель предусмотрел некоторые правовые ограничения принципа универсальности. Так, согласно § 153 (f) УПК Германии прокуратура вправе отказаться от преследования преступления, предусмотренного § 6—14 КППМП, если обвиняемый не находится на территории страны и его прибытия не ожидается. Кроме того, прокуратура вправе отказаться от преследования преступления, наказуемого в соответствии с § 6—14 Кодекса, в частности в случаях, предусмотренных пп. 1 и 2 п. 1 § 153 (с) УПК Германии, если нет оснований полагать, что:

преступление совершено немцем;

деяние не было совершено в отношении немца;

лицо, подозреваемое в совершении преступления, не находится на террито

рии страны и его прибытия не ожидается;

преступление преследуется в международном суде или государством, на тер

ритории которого оно было совершено, либо гражданин которого обвиняет

ся в совершении этого преступления, либо гражданину которого преступле

нием был причинен ущерб.

Отказ от преследования может также иметь место в случаях, когда обвиняемый за преступление, предусмотренное § 6—14 и совершенное за границей,

133       См. об этом: Reydams L. Belgium Reneges on Universality: The 5 August 2003 Act

on Grave Breaches on International Humanitarian Law//J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 3.

P. 679-689.

134       Roht-Arriaza N. Universal Jurisdiction: Steps Forward, Steps Back // Leiden J. Int'l

L. 2004. Vol. 17. No 2. P. 375-389.

Истечение сроков давности         277

является немцем и предполагается его передача международному суду либо выдача преследующему государству.

Обобщая рассмотрение различных вопросов взаимодействия уголовной юрисдикции с экстрадицией, можно с уверенностью подчеркнуть, что указанные правовые институты являются взаимодополняющими и, если так можно сказать, «взаимно необходимыми» для практики международной борьбы с преступностью и обеспечения эффективного функционирования режима международного сотрудничества в уголовно-правовой сфере.

3.       ИСТЕЧЕНИЕ СРОКОВ ДАВНОСТИ

Экстрадиция, как уже отмечалось, не является безусловной процедурой и в целом ряде случаев зависит от различных обстоятельств, характеризующих соответствующее преступление, которое дало основание для запроса о выдаче лица. В числе подобных обстоятельств могут быть упомянуты сроки давности. В частности, в выдаче может быть отказано в том случае, когда в соответствии с законодательством государства, на территории которого находится лицо, уголовное преследование не может быть возбуждено или приговор не может быть приведен в исполнение вследствие истечения сроков давности.

В теории уголовного права под давностью привлечения к уголовной ответственности понимается истечение определенных сроков со дня совершения преступления, что при наличии установленных в законе условий освобождает лицо от уголовной ответственности. В тех случаях, когда со времени совершения преступления проходит большой промежуток времени, образуется разрыв между деянием и предусмотренным законом наказанием, который снижает эффективность мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, со временем затрудняется расследование преступления, зачастую теряют свою силу доказательства, забываются или искажаются сведения, известные свидетелям. Установление истины по таким делам и достижение целей наказания становится крайне затруднительным либо даже невозможным.

Отказ от выдачи по мотивам истечения сроков давности предусматривают как международные договоры (ст. 10 Европейской конвенции об экстрадиции, п. «б» ч. 1 ст. 89 Конвенции СНГ о правовой помощи), так и национальные законодательные акты (ст. 3.1.6 Закона Азербайджанской Республики «О выдаче», п. «Ь» разд. 31 Закона Индии об экстрадиции, ч. 5 ст. 696-4 УПК Франции, п. 4 ч. 1 ст. 464 УПК Российской Федерации).

В судебной практике отказ от выдачи вследствие истечения сроков давности, в частности, имел место по делу Ронни Биггса, когда в ноябре 1997 г. Верховный суд Бразилии отклонил просьбу Великобритании об экстрадиции одного из самых известных английских уголовников. Р. Биггс, как из-

278       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

вестно, был одним из наиболее активных участников знаменитого «большого почтового ограбления» 1963 г., в ходе которого группа преступников совершила налет на почтовый поезд и похитила денег и ценностей на общую сумму 50 млн. долларов. Преступники были задержаны и осуждены на длительные сроки тюремного заключения. Однако Р. Биггс, отсидев 15 месяцев из своего 30-летнего срока, бежал и скрылся на территории Бразилии. Англичане не могли добиться его выдачи от бразильских властей, поскольку между двумя странами не было заключено соответствующего соглашения. Кроме того, у Р. Биггса после женитьбы на гражданке Бразилии родился ребенок, до совершеннолетия которого он не мог быть выслан из страны. После подписания соответствующего соглашения между двумя странами Лондон обратился с просьбой о выдаче. Бразилия отказалась удовлетворить эту просьбу в связи с тем, что в соответствии с бразильским законодательством срок давности подобных преступлений исчислялся 20 годами135.

Вопрос о давностных сроках, как правило, относится к сфере регулирования национального уголовного права и в ряде случаев связан с имплемен-тацией международных договоров.

В соответствии со ст. I Конвенции о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 г. никакие сроки давности не применяются к следующим преступлениям независимо от времени совершения:

а)         военные преступления, как они определяются в Уставе нюрнбергского Меж

дународного военного трибунала;

б)         преступления против человечества, независимо от того, были ли они совер

шены во время войны или в мирное время.

При этом Конвенция предусмотрела обязанность государств-участников принять все необходимые внутренние меры законодательного или иного характера, направленные на то, чтобы в соответствии с международным правом создать условия для выдачи лиц, указанных в ст. II136.

Европейская конвенция о неприменимости срока давности к преступлениям против человечности и военным преступлениям от 25 января 1974 г. в ст. 1 предусмотрела, что каждое Договаривающееся Государство обязуется принимать любые необходимые меры в целях обеспечения неприменения сроков давности к судебному преследованию или исполнению приговора в связи со следующими преступлениями постольку, поскольку они являются наказуемыми в соответствии с внутренним правом:

135       Эпопея Ронни Биггса все же завершилась его добровольным возвращением в

Великобританию после 35-летнего пребывания на территории Бразилии. См. об этом:

<http://www.guardian.co.uk/gall/0,8542,485296,00.php>.

136       <http://www.unhchr.ch/html/menu3/b/p_limit.htm>.

Истечение сроков давности         279

преступления против человечности, перечисленные в Конвенции о предуп

реждении преступления геноцида и наказании за него, принятой Генераль

ной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 9 декабря 1948 г.;

а) преступления, перечисленные в ст. 50 Женевской конвенции об улучше-

нии участи раненых и больных в действующих армиях 1949 г., ст. 51 Женевской конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, из состава вооруженных сил, потерпевших кораблекрушение на море, 1949 г., ст. 130 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г. и ст. 147 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны 1949 г.;

Ь) любые аналогичные нарушения законов войны, действующих при вступлении Конвенции в силу, и обычаев войны, существующих на это время, которые не охватывают вышеупомянутые положения Женевских конвенций, когда соответствующее конкретное нарушение носит особо серьезный характер либо по фактическим обстоятельствам и преднамеренному характеру, либо по масштабам предвидимых последствий;

3)         любое другое нарушение нормы или обычая международного права, которые

в дальнейшем могут быть установлены и которые Договаривающиеся Госу

дарства рассматривают в соответствии с заявлением, сделанным согласно

ст. 6, как имеющие аналогичный характер по отношению к тем нарушениям,

которые упомянуты в п. 1 или п. 2 настоящей статьи   .

Мы полагаем, что используемую в названии и тексте Конвенции от 25 января 1974 г. соответствующую категорию преступлений следует определять как «преступления против человечности». В этой связи могут возникнуть вопросы оносительно названия аналогичной Конвенции ООН 1968 г. Применительно к последней, учитывая, что аутентичный текст документа на русском языке оперирует термином «преступления против человечества», мы также придерживаемся указанной терминологии при ссылках на Конвенцию ООН.

Однако считаем необходимым сделать несколько замечаний по поводу терминологии, используемой в версии Конвенции ООН на русском языке. Прежде всего надо указать, что в английской и французской версиях Конвенции приводились термины «crimes against humanity* и «crimes contre I'hu-manite*, которые традиционно (в международном уголовном праве и в национальном законодательстве) использовались для обозначения такой категории преступных деяний, как «преступления против человечности». Более того, аутентичный вариант Конвенции 1968 г. на русском языке в п. «Ь» ст. 1 Конвенции при установлении тех уголовных деяний, в отношении которых не применяются сроки давности, ссылается на «преступления против человечества» как они определяются, в числе прочих международных документов, в Уставе нюрнбергского Международного военного трибунала

137 См.: Сборник документов Совета Европы в области защиты прав человека и борьбы с преступностью. С. 75.

280         Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

(см.: http://www.un.org/russian/documen/gadocs/convres/r23-2391 .pdf). Однако п. -«с» ст. 6 Устава указанного трибунала оперировал термином •«преступления против человечности»-. Следовательно, в таком случае было бы правильнее использовать в названии и непосредственно в тексте Конвенции 1968 г. именно последний термин, тем более что аутентичные тексты на английском и французском языках имели в виду ту категорию деяний, которые составляют «преступления против человечности»'. Еще один примечательный аспект рассматриваемой проблемы заключается в том, что п. 1 Преамбулы Конвенции 1968 г. ссылается, согласно резолюциям Генеральной Ассамблеи ООН 2184 и 2202, на осуждение политики апартеида как преступления против человечества. Однако в современном международном уголовном праве апартеид рассматривался именно как преступление против человечности и подтверждением подобного подхода явилось, в частности, включение данного деяния в перечень преступлений против человечности, предусмотренных Римским статутом МУС (пп. «j» п. 1 ст. 7).

Неточность в обозначении рассматриваемой категории преступных деяний характерна и для русской версии Конвенции Совета Европы 1974 г. В частности, в переводе Конвенции на русский язык (см. собрание европейских договоров на веб-сайте Совета Европы: http://www.conventions.coe.int/ Treaty/RUS/v3Menu/RUS/v3MenuTraites.asp) использован термин «преступления против человечества», между тем как, по нашему мнению, следовало бы применять термин «преступления против человечности». Как показывает ознакомление с Конвенцией Совета Европы, аутентичные тексты на английском и французском языках так же, как Конвенция 1968 г., используют соответственно термины «crimes against humanity* и «crimes contre I'humanite». Для полноты анализа сошлемся и на немецкий вариант, который употребляет выражение «Verbrechengegen die Menschlichkeit». Указанная терминология, на наш взгляд, имеет в виду соответствующие преступные деяния, которые входят в категорию преступлений против человечности. Как в Уставах уголовных трибуналов ad hoc по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), так и в Статуте МУС (ст. 7) вышеприведенные термины используются для определения именно преступлений против человечности. Можно также отметить, что национальные законодательные акты для обозначения преступлений против человечности также оперируют указанными понятиями. В частности, германский Кодекс преступлений против международного права (Volkerstrafgesetzbuch), устанавливая ответственность за преступления против человечности, обозначает их в § 7 как «Verbrechengegen die Menschlichkeit*. Аналогичным образом обстоит ситуация и с Законом Великобритании 2001 г. «О международном уголовном суде», использующим термин «crimes against humanity».

Более того, международное уголовное право оперирует различной терминологией, когда речь идет о преступлениях против человечества и преступлениях против человечности. Для подтверждения сказанного достаточно

Истечение сроков давности         281

обратиться к Проекту кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, и в особенности его английской и немецкой версиям. В частности, в английской версии проекта применяются различные термины — «crimes against humanity* (преступления против человечности) и «crimes against security of mankind* (преступления против безопасности человечества). Немецкая версия также разграничивает рассматриваемые понятия, обозначая «преступления против человечества» иным термином (Das Strafgesetzbuch der Verbrechen gegen den Frieden und die Sicherheit der Menschheit) в отличие от «преступлений против человечности» (Verbrechen gegen die Menschlichkeit).

Сказанное еще раз свидетельствует о том, что в обеих вышеназванных конвенциях правильнее было бы использовать термин «преступления против человечности» как одну из категорий тех международных преступлений, на которые не распространяются сроки давности.

Необходимо также учесть, что государства — участники Конвенции 1968 г., согласно ее ст. IV, обязаны принять в соответствии с их конституционной процедурой любые законодательные и иные меры, необходимые, чтобы срок давности, установленный законом или иным путем, не применялся к преследованию и наказанию за преступления, указанные в ст. I и II настоящей Конвенции, а в случае применения был отменен.

Схожее обязательство возлагается на государства, являющиеся участниками Римского статута МУС, которые должны включить в собственное законодательство норму об отсутствии сроков давности в отношении преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда (геноцид, агрессия, преступления против человечности, военные преступления)138.

В целом, как показывает анализ национального уголовного законодательства, подавляющее большинство стран придерживается запрета на применение сроков давности к соответствующей категории преступлений. Например, Уголовный кодекс Российской Федерации в ч. 5 ст. 78 установил, что к лицам, совершившим преступления против мира и безопасности человечества, предусмотренные ст. 353 («Планирование, подготовка, развязывание или ведение агрессивной войны»), ст. 356 («Применение запрещенных средств и методов ведения войны»), 357 («Геноцид»), ст. 358 («Экоцид») УК Российской Федерации, сроки давности не применяются.

Согласно ч. 4 ст. 131 УК Испании, ответственность за геноцид не прекращается за давностью139.

Уголовный кодекс Франции в Особенной части — Книга вторая, раздел первый «Преступления против человечности», — установив ответственность за геноцид и депортацию, охватывающие такие действия, как систематиче-

138       См. подробнее: Schabas W. Article 29 - Non-Applicability of Statute Limitations//

Commentary on the Rome Statute of the international Criminal Court: Observer' Notes,

Article by Article. P. 523-529.

139       См.: Уголовный кодекс Испании. М., 2000. С. 49.

282       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

ские казни без суда и массовое похищение людей, сопряженное с их исчезновением, пытками и бесчеловечными действиями по политическим, расовым либо религиозным мотивам и т.д., предусмотрел, что сроки давности к указанной категории преступлений не применяются140.

Статья 75.5 Уголовного кодекса Азербайджанской Республики в исключение из общего правила о давности привлечения к уголовной ответственности предусматривает, что к лицам, совершившим предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса преступления против мира и человечности, а также военные преступления, сроки давности не применяются. Они могут быть привлечены к ответственности и осуждены вне зависимости от времени, истекшего с момента совершения преступления. Кроме того, уголовное законодательство, предусматривающее возможность освобождения от отбывания наказания в связи с истечением сроков давности обвинительного приговора, исключает из сферы действия ст. 80 УК Азербайджанской Республики лиц, совершивших преступления против мира и человечности и военные преступления.

Определенную дискуссию вызывает вопрос о том, по законодательству какого государства должен решаться вопрос о сроках давности в процессе рассмотрения экстрадиционного запроса. Европейская конвенция об экстрадиции предусматривает, что выдача не производится, если по законодательству одной из сторон истек срок давности в отношении совершенного действия или вынесенного наказания (ст. 10). Иной позиции в отношении исчисления сроков давности придерживаются Азербайджанская Республика, Российская Федерация, ряд других государств. В частности, в Договорах о правовой помощи, заключенных Азербайджанской Республикой с Российской Федерацией, Болгарией, Грузией и другими странами, предусматривается, что вопрос о сроках давности решается по законодательству запрашиваемой стороны. Аналогичное положение содержится и в Конвенции СНГ о правовой помощи.

С учетом принципа территориального верховенства, а также того, что решение вопроса о выдаче входит в компетенцию государства пребывания иностранного гражданина, последняя позиция представляется более предпочтительной. Необходимо учесть также, что на практике возможны коллизии по вопросу о давности между законодательством запрашиваемого и запрашивающего государств, чего можно избежать путем однозначного решения вопроса о применении законодательства запрашиваемого государства.

Национальное уголовное законодательство связывает с давностными сроками возможность освобождения от ответственности и предусматривает различные варианты их истечения в зависимости от тяжести совершенного преступления. Так, например, в соответствии с ч. 1 ст. 78 Уголовного

140 См. об этом подробнее: Кузнецова Н. Новый Уголовный кодекс Франции // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1994. № 3. С. 27-36; Крылова Н. Указ. соч.

Истечение сроков давности      283

кодекса Российской Федерации лицо освобождается от уголовной ответственности в случае истечения установленных сроков. В ч. 2 ст. 78 Уголовного кодекса указывается, что начальным моментом исчисления давностного срока является день совершения преступления. В соответствии с ч. 2 ст. 9 УК РФ временем совершения преступления является время совершения соответствующего действия (бездействия) независимо от времени наступления последствий. Следовательно, срок давности, например, при совершении убийства начинает течь со дня причинения потерпевшему смертельного ранения, а не со дня наступления смерти.

В случае совершения лицом нового преступления сроки давности по каждому преступлению исчисляются самостоятельно. Это законоположение предполагает исключение обязанности правоохранительных органов в каждом случае применения давности искать доказательства того, что лицо, совершившее деяние, у которого истек срок давности, не совершило за этот период нового преступления той тяжести, которая указана в Уголовном кодексе. Кроме того, полное возобновление течения срока давности при совершении нового преступления усугубляет трудности доказывания первого преступления, а в ряде случаев делает неэффективным и нецелесообразным наказание за него141. Течение сроков давности приостанавливается, если лицо уклоняется от следствия или суда. В этом случае течение сроков давности возобновляется с момента задержания указанного лица или явки его с повинной. Вопрос о применении сроков давности к лицу, совершившему преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы, решается судом.

Таким образом, при решении вопроса о применении давности к лицу, в отношении которого поступила просьба о выдаче, необходим учет соответствующих положений национального законодательства.

Наряду с этим в ряде случаев истечение сроков давности не может явиться основанием для отказа в выдаче. В отношении определенной категории преступлений предусматривается, что сроки, прошедшие со времени их совершения, не будут существенным образом влиять на вопрос об уголовном преследовании и наказании лица либо о его выдаче заинтересованному государству. Это относится, в частности, к преступлениям против человечности и военным преступлениям. Как указывает П. Мертенс, «невозможно представить себе применение "закона забвения" к преступлениям, совершенным против сообщества наций и человечества как такового. По существу, эти преступления не имеют срока давности»142.

141       См.: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред.

А.В. Наумов С. 199-201; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федера

ции / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой. С. 167-168.

142       Mertens P.L. L'imprescriptibilite des crimes de guerre et contre l'humanite /

Bruxelles. 1974. P. 155-157.

284       Влияние на экстрадицию особенностей правового статуса индивида

По делу Клауса Барбье, военного преступника, возглавлявшего немецкое гестапо в Лионе, Французским кассационным судом (Cour de Cassation) было определено, что никакие сроки давности неприменимы к преступлениям против человечества и лица, виновные в совершении подобных деяний, будут преследоваться во Франции независимо от времени и места их совершения.

В решении Суда было указано: «С учетом того, что составляет не погашаемые давностью преступления против человечности по смыслу ст. 6 с Устава Международного военного трибунала в Нюрнберге, прилагаемого к Лондонскому соглашению от 8 августа 1945 г., хотя они и могут рассматриваться в качестве военных преступлений в соответствии с ст. 6 b этого же документа, являются бесчеловечными действиями и преследованиями, которые от лица государства, проводящего гегемонистскую политическую идеологию, систематически совершались не только против лиц, относящихся к определенной расовой или религиозной группе, но и против противников его (данного государства) политики, независимо от формы, которую принимала их оппозиция»143.

Подтверждение чрезвычайной важности проблемы давностных сроков можно найти и в конституционном законодательстве. В частности, ст. 43 Конституции Польши 1997 г. предусматривает, что к военным преступлениям и преступлениям против человечества сроки давности не применяются144. Соответственно, лица, совершившие подобные преступления, не могут находиться вне экстрадиционного поля.

Таким образом, истечение давностных сроков препятствует выдаче лица, однако подобные сроки в соответствии с международным и национальным правом не применяются в отношении ряда преступлений, о которых упоминалось выше.

143       Цит. по: WexlerL.S. The Interpretation of the Nuremberg Principles by the French

Court of Cassation From Touvier to Barbie and Back Again // Colum. J. Transnat'l L.

1994. Vol. 32. P. 342. См. также: Finkielkraut A. Remembering in Vain: the Claus Barbie

Trial and Crimes Against Humanity. NY., 1992.

144       См.: Конституционное (государственное) право зарубежных стран: В 4 т. Т. 3.

С. 691.