§ 3. Крайняя необходимость

Помимо состояния необходимой обороны в жизни бывают ситуации, когда, во-первых, источник опасности, угрожающей правоохраняемым интересам, коренится не только и не столько в порицаемом обществом поведении человека, сколько в иных процессах и явлениях; во-вторых, избирается принципиально иной способ защиты социально значимых благ — не путем причинения вреда посягающему, а за счет ущемления других законных интересов общества, государства и граждан.

Такое состояние именуется крайней необходимостью. В ч. 1 ст. 39 УК РФ она определяется следующим образом: “Не является преступлением причинение вреда охраняемым законом интересам в состоянии крайней необходимости, то есть для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышения пределов крайней необходимости”.

В условиях социально-политической нестабильности, острой нехватки, материальных и финансовых ресурсов, правового нигилизма и пренебрежения элементарными нормами безопасности на производстве и в быту последствия природных и техногенных катаклизмов становятся все более масштабными и разрушительными.

В 1997 г. Россия пережила 1582 чрезвычайные ситуации (в 1996 г. их было 1076). В них пострадали 82 тысячи человек (1651 человек погиб). Значительно выросло число чрезвычайных ситуаций на химических производствах (на 38 процентов) и в системах жизнеобеспечения (на 24,5 процента). Количество аварий на магистральных трубопроводах увеличилось на 18,6 процента2.

Однако наибольший урон в людях наше общество несет при автотранспортных происшествиях и на пожарах, которые ввиду обыденности не вызывают столь острой реакции, как масштабные катастрофы.

1 Нетрудно заметить, что избранная в данной главе последовательность рассмотрения обстоятельств, исключающих общественную опасность деяния, не совпадает с принятой в новейшей литературе (см.: Наумов А. В. Указ. соч. С. 328, 341, 346; Уголовное право. Общая часть. М., 1997. С. 367, 377, 383 и др.). Дело в том, что институт причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, по ряду параметров схож не только с необходимой обороной, но и с крайней необходимостью, что обусловило предлагаемый нами порядок изложения материала.

2 См.: Комсомольская правда. 1997. 27 дек.

Так, в 1998 г. на автодорогах России погиб 29021 человек (темп прироста +4,9%) и ранено 183848 чел. (+3,3%). Отмеченный рост продолжался и в последующие годы. Так, в 1999 г. количество погибших в Санкт-Петербурге увеличилось на 10,0 процента, раненых -на 9,0 процента, а в Ленинградской области соответственно на 8,0 и 5,0 процента '.

В 1998 г. на пожарах погибло 13 716 человек, травмировано 13 954 человека, уничтожено 70,7 тысячи строений (рост на 6,7 процента), погибло 10,3 тысячи голов крупного рогатого скота (рост на 24,6 процента)2.

Приведенные данные свидетельствуют о необходимости последовательного применения норм “крайней необходимости”, что невозможно без соблюдения тех условий, которые вытекают из законодательной формулы, закрепленной в ст. 39 УК РФ. Эти условия, подобно условиям правомерности необходимой обороны, могут быть объединены в две группы: 1) относящиеся к грозящей (или наступившей) опасности и 2) характеризующие вред, причиненный с целью предотвращения (нейтрализации) этой опасности.

Учитывая экстремальность ситуации крайней необходимости, число названных условий должно быть минимальным. На наш взгляд, их всего пять - два из них относятся к первой из указанных групп, а три - ко второй.

Первое из условий заключается в том, что при всем разнообразии угрозы по своей сути она должна быть общественно опасной, т. е. направленной лишь против тех интересов, которые выгодны и угодны с точки зрения общества, государства, а не отдельной личности. Так, преступник, сбежавший из мест лишения свободы и испытывающий острый голод, не вправе ссылаться на состояние крайней необходимости, совершая кражу продуктов из магазина. Равно и поджигатель не находится в состоянии крайней необходимости, даже если он стремится предотвратить расширение очага пожара путем разрушения соседствующих объектов (что не препятствует признать его действия смягчающим наказание обстоятельством). Но для другого лица чьи-либо преступные действия могут вызвать состояние крайней необходимости. Скажем, ограбленный в день получения пенсии престарелый человек не должен нести уголовной ответственности за самовольный сбор овощей на чужом поле (естественно, при наличии

1 См.: Санкт-Петербургские ведомости. 2000. 28 янв.

2 См.: Состояние преступности в России за 1998 год. С. 33.

всех иных условий, делающих крайнюю необходимость правомерной).

Вторым условием, характеризующим грозящую опасность, является ее наличность. Ряд ученых склонны существенно ограничивать рамки этого параметра крайней необходимости (подобно тому, как это делается ими применительно к аналогичному условию необходимой обороны). Так, А. В. Наумов указывает, что будущая опасность не порождает состояния крайней необходимости '. К сожалению, законодатель сам создает почву для такого рода суждений, поскольку характеризует опасность как непосредственно угрожающую правоох-раняемым интересам.

Между тем на практике могут возникать ситуации, когда реализация возникшей угрозы несколько отсрочена по времени (отрезанные снегопадом альпинисты имеют 3-дневный запас продуктов, окруженные бандитами сотрудники милиции получили несколько часов на выполнение ультимативных требований и т. д.). Думается, что при обрисованном развитии событий состояние крайней необходимости возникает загодя, в момент получения соответствующей информации, ибо промедление с соответствующими предупредительными действиями, что называется, “смерти подобно”.

Признак наличности утрачивается, когда опасность уже миновала. Если субъект не осознает этого имеет место частный случай так называемой мнимой крайней необходимости. Она может быть извинительной, т. е. устранять уголовную ответственность причинителя ввиду отсутствия вины (ст. 28 УК), либо неизвинительной, и тогда лицо должно нести ответственность за неосторожное или даже умышленное преступление. Последнее имеет место в случае сознательного допущения, нанесения вреда при отсутствии крайней необходимости (лицо, страхуя свои или чьи-либо интересы, идет на причинение вреда, несмотря на осознание того, что опасность может отсутствовать вообще).

Первым условием правомерности крайней необходимости, относящимся к причинению вреда, является то, что он причиняется как правило, третьим лицам. Это требование, вытекающее из приведенной законодательной формулировки, знает некоторые исключения, что не всегда учитывается в специальной литературе 2. Так, пожар-

1 См.: Наумов А.В. Указ. соч. С. 348.

2 См., напр.: Наумов А. В. Указ. соч. С. 348, 349. Иногда даже внутри одного учебного издания авторы не могут прийти к единому мнению на этот счет. Так, Н. Г. Кадников не указывает на какие-либо исключения из этого условия, а автор соответствующей схемы - А. Ф. Истомин - обращает внимание обучающихся на то, что вред может быть нанесен лицу, причастному к созданию опасности (Ср.: Уголовное право. Общая часть. М., 1997. С. 386, 384).

ные, разрушающие надворные постройки, принадлежащие владельцу дома, который сам же его поджег, действуют в состоянии крайней необходимости, хотя вред наносится при этом не посторонним, а лицу, создавшему указанную опасность. В том же состоянии находится хирург, отнимающий пораженную конечность наркомана, занесшего себе инфекцию грязным шприцем.

Конечно, эти исключения на практике встречаются нечасто, и, в основном, вред причиняется именно третьим лицам, что и объясняет значительно более жесткие требования, предъявляемые законодателем к лицу, действующему в состоянии крайней необходимости, по сравнению с требованиями, которые выдвигает он лицу, находящемуся в состоянии необходимой обороны.

Эта жесткость выражается прежде всего в формулировке следующего условия правомерности крайней необходимости, относящегося к действиям по устранению опасности, которое гласит, что причинение вреда охраняемым законом правам и интересам общества, государства и личности должно быть единственным способом устранения (нейтрализации) таковой опасности. Скажем, обрисованные выше действия пожарных или хирурга будут неправомерными, если распространение огня можно остановить путем усиления подачи воды, а заражение организма может быть излечено консервативным способом.

Коренное различие крайней необходимости и необходимой обороны мы видим и в принципиально ином законодательном определении превышения пределов крайней необходимости (таким образом, третье, заключительное условие правомерности крайней необходимости заключается в недопустимости выхода за рамки дозволенного причинения вреда).

“Превышением крайней необходимости признается причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась, когда указанным интересам был причинен вред - равный или более значительный, чем предотвращенный. Такое превышение влечет за собой уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда” (ч. 2 ст. 39 УК).

В ряде случаев на практике не просто определить, имело ли место превышение пределов крайней необходимости. Прежде всего это касается ситуаций, когда причиненный вред по своему характеру резко отличается от вреда, который способна нанести грозящая опасность.

При этом не следует механически подходить к соотношению жертвуемого и оберегаемых благ подобно тому, как это делает, скажем, А. В. Наумов, когда пишет: “...Жизнь и здоровье человека являются более важными интересами, чем имущественные интересы.

Соответственно вред, причиненный последним, будет менее значительным, чем вред, причиненный здоровью человека”'. Скажем, принесение в жертву одной или даже нескольких человеческих жизней ради доставления транспорта с продовольствием в голодающий северный поселок вполне оправданно (естественно, при наличии всех остальных условий правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости).

Закон запрещает причинять вред правоохраняемым интересам ради спасения равноценных благ. Так, преступным будет спасение собственной жизни за счет жизни другого человека. К сожалению, этот способ “охраны” собственных интересов широко применяется в современных условиях, прежде всего в ходе военных действий на Северном Кавказе, когда военнослужащие под угрозой применения к ним оружия порой пропускают через свое расположение террористические группы, члены которых беспощадны не только к вооруженным лицам, но и к мирным гражданам.

По непонятной причине законодатель, сформулировав вышевоспроизведенное определение превышения крайней необходимости, не предусмотрел в Особенной части соответствующих привилегированных составов, подобно тем, которые определяют пониженное наказание за превышение необходимой обороны, и мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление (ст. ст. 108 и 114 УК). В связи с этим, по образному выражению А. И. Бойко, “участь незадачливых защитников может быть облегчена только на стадии назначения наказания” 2.

Значительный интерес с точки зрения правоохранительной практики вызывает вопрос о соотношении института крайней необходимости, с одной стороны, и применения, а также использования оружия сотрудниками милиции и других государственных формирований - с другой.

Обычно считается, что применение оружия, т. е. ведение огня на поражение человека, регулируется исключительно нормами о необходимой обороне. Между тем при применении оружия для освобождения заложников (п. 3 ч. 1 ст. 15 Закона “О милиции”) речь должна идти не только о необходимой обороне, но и о крайней необходимости (когда ведение огня угрожает не только преступникам, но и жизни самих заложников или сотрудников силовых структур, находящихся в расположении захваченных людей). Само собой разумеется, что применение оружия при таких обстоятельствах должно быть

1 Наумов А. В. Указ. соч. С. 350. Комментарий к УК РФ. Ростов н/Д. С. 151.

единственным способом предотвратить более тяжкий вред (ликвидация террористами всех заложников, взрыв здания, где находятся люди, захват новых заложников и т. п.).

По общему же правилу, нормы о крайней необходимости подлежат применению в случаях использования оружия (т. е. ведения стрельбы без намерения причинить вред жизни и здоровью других лиц) для остановки транспортного средства или для защиты от нападения опасных животных (п. п. 1 и 2 ч. 2 ст. 15 Закона “О милиции”) '.

Однако надо иметь в виду, что ведение огня по транспортным средствам и животным может быть вызвано и состоянием необходимой обороны. Речь идет о случаях, когда, скажем, водитель сознательно пытается наехать на граждан или самого сотрудника, а владелец животного, как уже отмечалось выше, натравливает его на людей или сознательно оставляет в таком месте, где оно способно наброситься на них. Иначе говоря, владелец указанных источников повышенной опасности совершает умышленное (как с прямым, так и с косвенным умыслом) посягательство на жизнь, здоровье, общественный порядок и другие охраняемые уголовным законом объекты.

Следует отметить, что причинение вреда в состоянии крайней необходимости имеет иные гражданско-правовые последствия для причинителя, нежели нанесение ущерба посягающему в состоянии необходимой обороны или преступнику при его правомерном уголовно-правовом задержании. Дело в том, что в первом из указанных случаев налицо конкуренция правоохраняемых интересов, один из которых (менее ценный) приносится в жертву ради сохранения другого (более ценного с точки зрения законодателя).

Поэтому на основании ст. 1067 Гражданского кодекса РФ суд может возложить обязанность возмещения вреда, причиненного в состоянии крайней необходимости, на третье лицо, в интересах которого действовал причинитель, либо освободить их обоих полностью или частично от обязанности по возмещению вреда.