ГЛАВА 2. Теоретические  основы ограничений права  собственности

§ 1. Концептуальная и оценочная характеристики

       категории «ограничение права»

Понятие ограничения права является базовым, имеющим особое научное и практическое значение для исследования ограничений права собственности. Ограничение как филологическое понятие представляет собой грань, предел, рубеж; удержание в известных рамках, границах; правило, ограничивающее какие-либо правила, действия; стеснение определенными условиями; лимитирование сферы деятельности, сужение возможностей; то, что стесняет, ставит кого-либо, что-либо в какие-либо границы, рамки и т. п.

В словаре В. Даля  право есть «данная кем-либо или признанная обычаем власть, сила, воля, свобода действия; власть и воля в условных пределах». По мнению С. С. Алексеева, право относится к тем явлениям цивилизации и культуры, с развитием и совершенствованием которых ограничивается государственная власть. Право выступает в качестве критерия правомерного (дозволенного) и неправомерного (запрещенного) поведения. Однако ограничение государственной власти нельзя рассматривать как абсолютное благо. Государственная власть должна быть сильной, способной надежно обеспечивать и защищать права своих граждан.

При подходе к определению понятия правовых явлений следует иметь в виду, что понятия всегда выражаются при помощи слов. Вместе с тем понятия и сочетания слов в их неразрывном единстве не одно и то же. Словесные обозначения не всегда могут раскрыть природу явления. Поэтому филологический анализ слов не равнозначен анализу содержания понятия. Для того чтобы определить понятие какого-либо правового явления, необходимо кратко раскрыть его содержание. «Безграничная свобода отдельного лица была бы не только отрицанием права, но и прямой противоположностью добра».  «Внешняя свобода лица всегда была ограничена свободою других лиц в той именно мере, в какой этого требует добро». Именно в этом  Е. Н. Трубецкой видит непреходящее, неизменное требование естественного права.

Формулируя в определении существо того или иного понятия, нельзя требовать от последнего, чтобы оно охватывало все без           исключения свойства данного явления. Достаточно того, чтобы оно указывало на ближайший род и перечисляло его отличительные          признаки.

Спиноза писал, что «всякое определение есть отрицание». Исключая своим существованием другие явления окружающей действительности, определяемое явление становится объективной реальностью.  Например, утверждая, что автомобиль есть объект движимого имущества, мы тем самым отрицаем здания, сооружения, предприятия и т. п. Однако определение как отрицание нельзя рассматривать как бесформенную абстракцию. По мнению Г. В. Ф. Гегеля, определение представляет собой «отрицание, положенное как утвердительное». Только указание специфических признаков анализируемого явления в определении позволяет раскрыть его природу. При этом недостаточно указать перечень компонентов, из которых состоит определяемое явление. Необходимо раскрыть  сущность понятия,  содержание предмета, явления, представленного в данном понятии.

Государство призвано очень осторожно регулировать общественные отношения, проявляя одновременно и гибкость, и твердость, и последовательность. «Современное общество становится все более сложным. Оно опутывает граждан сетью запретов и обязанностей, так или иначе ограничивающих реализацию гражданских прав в полном объеме», — утверждает С. В. Боботов. Эти ограничения обусловлены необходимостью обеспечения жизненно важных интересов отдельно взятой личности и общества в целом. Как отмечал Поль Валери, «если государство сильное, оно подавляет нас, если же слабое — мы погибаем».

Ограничения права возможны, допустимы и оправданы только в исключительных случаях. Основатель английского позитивизма, философ и экономист прошлого века Джон Миль  заявлял: «Единственное оправдание вмешательства в свободу действий любого человека — самозащита, предотвращение вреда, который может быть нанесен другим». Основания ограничения прав человека и гражданина закреплены в ч. 3 ст. 55 Конституции РФ. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены только федеральным законом и только в той мере, в которой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Указанный перечень оснований продублирован в п. 2      ст. 1 ГК РФ и является исчерпывающим.

Государство также нуждается в ограничениях. Однако эти ограничения могут быть установлены лишь с целью недопущения произвольного обращения с правами  гражданина. Любое ограничение государства допустимо лишь с целью обеспечения прав гражданина, закрепленных в конституции и иных законах. Закон определяет пределы вмешательства в частнопредпринимательскую деятельность. 

По мнению В. И. Гоймана, исходным положением в уяснении юридических характеристик ограничения прав является понятие самого права (свободы). Он выделяет два значения понятия права (свободы): общесоциальное и специально-юридическое.

В общесоциальном смысле свобода представляет собой состояние человека, отражающее его возможность действовать по собственному усмотрению. В этом смысле свобода представляет собой естественное право, не ограниченное нормами формального права. Это право в фактической норме.

В специально-юридическом смысле свобода (право) представляет собой официально признанную и легализованную меру возможного поведения человека, т. е. субъективное право. «Право (свобода) в законе — это всегда известное ограничение естественного права с точки зрения уточнения границ его распространения, определения дозволенных форм, способов реализации права, обозначения механизмов защиты от нарушения или  восстановления нарушенного права». В. И. Гойман считает, что «...только ограниченное и содержащее пределы своей свободы право отвечает своему первоначальному предназначению. ...Безусловно, ограничение права возможно до тех пределов, при которых оно не вступает в противоречие с истинным назначением самого права». В тех случаях, когда ограничения определенного субъективного права доходят до такой степени, что оно уже не может удовлетворять определенные потребности и обеспечивать конкретные интересы управомоченного лица, такое право теряет всякий смысл.  Это уже не гарантированная правом свобода, а бесправие.

В. Б. Исаков усматривает в качестве ограничения права граждан на доступ к информации «сознательно устанавливаемые обществом запреты». С точки зрения М. А. Нагорной, «ограничения прав человека представляют собой изменение содержания или объема действия нормы права». В. И. Гойман дает свое определение ограничению права: «Ограничение права (свободы) — это осуществляемое в соответствии с предусмотренными  законом основаниями и в установленном порядке сужение его объема». Такое понятие ограничения права представляется ошибочным.

Во-первых, безусловно, включение в закон и ограничений права и порядка осуществления этого ограничения можно рассматривать как идеальный вариант. Однако в таком случае при отсутствии законодательно прописанного порядка осуществления ограничений права ограничения, предусмотренные законом, по определению В. И. Гоймана, не будут иметь юридической силы.

Во-вторых, из определения непонятно, кем  должен быть установлен порядок осуществления ограничений. В российском законодательстве  (п. 3 ст. 55 Конституции и п. 2 ст. 1 ГК РФ) указано только, что права (гражданские права) могут быть ограничены федеральным законом для обеспечения определенных целей. При этом в качестве дополнительного условия ограничения права наличия «установленного порядка» не предусмотрено. Это представляется оправданным. Если допустить, что законом устанавливается только порядок ограничения права, то ограничения будут устанавливаться органами исполнительной власти, что противоречит Конституции РФ и не может отвечать интересам россиян.

В. И. Гойман отмечает: «От сужения объема права, или его ограничения, следует различать используемые в законотворческой практике юридические способы, приемы фиксации границ дозволенной свободы. К их числу относятся оговорки, примечания, запреты, исключения (например, ст. 21, 26, 29, 34, 37 Конституции РФ)». По его мнению, отличие отмеченных способов фиксации границ прав и свобод в законе от ограничения заключается в том, что фиксация границ, пределов права не предполагает сужения его объема . В этом случае имеет место «уточнение его содержания, обозначение границ, с которыми связано действие этого права».

На наш взгляд, ограничения не приводят к уменьшению субъективных прав. При наложении ограничений объем субъективных прав сохраняется. Однако их осуществление затрудняется в силу стеснений, затруднений, вызванных ограничениями. Эти ограничения управомоченного лица обусловлены тем, что третьим лицам передается только возможность реализации (осуществления) отдельных субъективных прав, но не сами правомочия.

Представляется ошибочным мнение В. И. Гоймана о том, что «особым случаем ограничений прав следует признать невключение в число закрепляемых законом прав, легализация которых государством отвечает его международным обязательствам». В качестве иллюстрации он приводит пример о невключении в содержание Конституции РФ положения п. 1 ст. 11  Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах о праве «каждого на достойный жизненный уровень для него и его семьи, включающий достойное питание, одежду и жилище, и на непрерывное улучшение условий жизни».

По ст. 17 Конституции РФ «в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией». Кроме того, по ч. 1 ст. 7 ГК РФ «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются в соответствии с Конституцией Российской Федерации составной частью правовой системы Российской Федерации». Из этого следует, что невключение в российское законодательство принятых на себя обязательств по международным правовым актам не является ограничением прав и свобод человека и гражданина.

Е. Н. Трубецкой утверждал: «Все нормы юридические всегда, так или иначе, затрагивают чьи-либо интересы». Р. Иеринг считал основным предназначением права «уравновешивание интересов в обществе и нахождение баланса между ними». Любой цивилизованный рынок предполагает наличие правовой базы, призванной обеспечить баланс интересов участников товарного оборота. П. И. Стучка писал, что юристы с давних времен видели в нормах права средства разграничения интересов, своего рода «пограничные столбы», «вехи», определяющие сферы деятельности отдельных лиц и не допускающие их столкновения. Таким образом, развитие права обусловливается, с одной стороны, потребностями человеческой деятельности, с другой — особенностями исторических условий, в которых действует личность. Свобода человека  ограничена конкретными условиями  той или иной исторической эпохи. Он не в состоянии упразднить закон постепенного развития общества и права.

Определение правового явления должно содержать «указание на ближайший род и видовое различие». В этом заключается «сущность определения, общий закон всякого определения». В. И. Крусс трактует категорию «ограничения» в двух смыслах: «широком — как родовое понятие, и узком — как специфическую форму опосредования основных прав и свобод человека и гражданина». С ограничением в узком понятии он связывает «изменение содержания прав человека, которое не должно касаться их сущности». В. И. Крусс считает, что любое полномочие, закрепленное в норме, уже ограничено. Поэтому          «решая вопрос о содержании и сущности того или иного конституционного права (свободы), юридическая наука неизбежно выходит на проблему допустимости его ограничения».

Мнение В. И. Крусса о том, что любое полномочие, закрепленное в норме, уже ограничено, на наш взгляд, ошибочно. Право, закрепленное в норме, ограничивает свободу субъекта, устанавливает ее границы, внутри которой он защищен от внешнего воздействия. Относительно понятия «ограничение права» в качестве родового понятия представляется возможным использовать «способы правового регулирования». Для  раскрытия сущности понятия «ограничение права» необходимо установить его сходство и отличие от других способов правового регулирования (запреты, дозволения, обязывания) и специфическую связь с ближайшим родовым понятием (способами правового регулирования). В противном случае понятие ограничения права будет не способом правового регулирования,  а отдельным правовым мероприятием.

А. В. Малько пишет: «в самом общем плане проблема правовых ограничений — проблема пределов свободы человека в обществе». Как известно, жить в обществе и быть свободным от него нельзя. Свобода не может существовать без определенных ограничений, поскольку «подлинная свобода осознает свои границы». Безграничная свобода не может отвечать интересам как отдельной личности, так  и общества в целом и превращается в свою противоположность — произвол. Еще Ш. Монтескье отмечал: «Разреши человеку делать все, что он хочет, и ты погубишь его».

Более двух веков назад в 1789 г. в ст. 4 Декларации прав человека и гражданина Франции было закреплено положение, не утратившее своей актуальности по сей день. Оно заключается в том, что «свобода состоит в возможности делать все, что не вредит другому: таким образом, осуществление естественных прав каждого человека ограничивается лишь теми границами, которые обеспечивают другим членам общества пользование этими правами».  И. А. Ильин писал: «ограничивая свободу каждого известными пределами, право обеспечивает ему зато беспрепятственное и спокойное пользование своими правами, т. е. гарантирует ему свободу внутри этих пределов. Свобода каждого человека простирается лишь до той границы, от которой начинается свобода других людей. Стремясь установить эти границы, право содействует тому, чтобы в совместной жизни людей воцарил порядок, основанный на свободе».

Ограничение прав не может быть направлено на обеспечение безусловной справедливости, удовлетворяющей всех. Оно призвано прежде всего обеспечить интересы большинства и разрешить потребность установления границы между противостоящими интересами субъектов права. Вместе с тем принцип большинства есть не что иное, как принцип господства вопреки воле меньшинства. Как справедливо заметил П. Новгородцев, «нарушаются ли права меньшинства или права большинства, характер нарушения от этого количественного различия не меняется: в обоих случаях наносится ущерб праву личности». Неограниченная власть большинства также несправедлива по отношению к конкретной личности, вынужденной ей подчиняться, как и неограниченная власть меньшинства над большинством. По мнению И. А. Мюллерсона, «возможности ограничений основных прав и свобод личности по соображениям обеспечения интересов общества в целом или прав и свобод других лиц всегда таит в себе угрозу, если даже не злоупотреблений, то во всяком случае принятия несоразмерных охраняемому общественному интересу ограничительных мер». 

В связи с этим в настоящее время существует  потребность в выработке  механизма по охране прав и законных интересов меньшинства через ограничение прав большинства  (например, обязанность упреждающего возмещения вреда и упущенной выгоды собственнику при изъятии у него земельного участка в общественных интересах). Сторонники меньшинства должны иметь реальную возможность защитить свои права от попыток большинства  установить в своих интересах определенные ограничения. С точки зрения академика В. Н. Кудрявцева, «требовать ликвидации всяких ограничений человеческого поведения — значит, по существу оправдывать противоправное и преступное поведение, допускать ущемление прав и интересов других лиц и общества в целом». Более того, необходимо выработать целую систему  обеспечения законного и обоснованного установления, реализации и применения правовых ограничений.

Среди таких конституционных способов обеспечения, гарантирующих права и свободы человека и гражданина, можно выделить запреты на «любые формы ограничений прав  граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности» (п. 2 ст. 19 Конституции РФ); наделение полномочиями по ограничению наиболее важных прав личности только специальный государственный орган — суд (п. 2 ст. 22;  п. 2 ст. 23, ст. 25  Конституции РФ).  К таким гарантиям относятся также международные стандарты прав, закрепленные во Всеобщей декларации прав человека, утвержденной в 1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН.  В частности, п. 2 ст. 29 Декларации  провозглашает положение о том, что «при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».

В юридической литературе получило достаточно широкое распространение мнение о том, что  система правового регулирования общественных отношений представляет собой триаду, включающую: дозволения, запреты, позитивные обязывания. Подмеченные на эмпирическом уровне еще юристами Древнего Рима, в трудах современных ученых они предстают в качестве определяющих элементов регулятивной системы — способов правового регулирования. Здесь, как совершенно справедливо отметил С. С. Алексеев, существуют довольно строгие закономерные связи: «трем указанным способам правового регулирования точно соответствуют три разновидности регулятивных норм, различаемых по характеру прав и обязанностей, — запрещающие, управомочивающие, обязывающие». 

Вместе с тем отдельные авторы (в частности А. Г. Братко)  высказывали мысль о том, что наряду с общепринятой триадой элементов правового регулирования  есть и четвертый элемент — «правовое ограничение». А. Г. Братко утверждает, что «запреты и ограничения — два различных способа правового регулирования общественных отношений». Основное различие между запретами и ограничениями, по его мнению, заключается в том, что «запреты по своему содержанию указывают на юридическую невозможность определенного поведения, которое фактически возможно, в то время как правовое ограничение представляет собой не только  юридически, но и фактически невозможный вариант поведения». А. Г. Братко считает, что, в отличие от запрета, правовое ограничение в принципе невозможно нарушить. «Оно всегда есть ограничение какого-либо субъективного права, причем такое, которое обеспечивается обязанностями соответствующих должностных лиц». Под правовым ограничением он понимает «лишение или сужение субъективного права». 

В названной работе автор сопоставляет правовые  ограничения с юридической ответственностью, полагая, что юридическая ответственность практически реализуется через правовые ограничения. Причем, по его мнению, правовые ограничения могут применяться не только как средство осуществления мер юридической ответственности, но и в иных целях. На наш взгляд, предложенная парность категорий «правовые ограничения» — «юридическая ответственность» заслуживает внимания и представляется конструктивной при исследовании проблем ограничений права собственности. В то же время вызывает сомнение утверждение о том, что «юридическая ответственность практически реализуется через правовые ограничения». В качестве ответственности чаще всего выступают такие элементы правового регулирования, как запрет и обязывание.

В некоторых случаях для обеспечения общественного согласия недостаточно прибегнуть к ограничению какого-либо субъективного права в интересах противостоящей стороны. Примирение интересов сторон может быть достигнуто вынужденным взаимоограничением объединяемых различий. Это объясняется природой данных различий, характером и смыслом принятия взаимных ограничений.

В юридической литературе правовые ограничения иногда рассматриваются применительно к отдельным субъективным правам с точки зрения их объема и границ. С. С. Алексеев  считает, что «ограничение или, напротив, расширение прав — это вопрос не о способах, а об объеме регулирования, о границах имеющихся у лиц прав, которые характеризуют результат юридического регулирования. Достигается же такой результат при помощи указанных ранее способов правового регулирования — путем сужения дозволений, новых запрещений, дополнительных позитивных обязываний». Такой подход, на наш взгляд, имеет право на существование, однако он представляется односторонним и не позволяет в полной мере раскрыть роль и значение феномена «ограничения права» в механизме правового регулирования общественных отношений.

Следует различать понятия «правовые ограничения» и «ограничения права». Под правовыми ограничениями необходимо понимать совокупность элементов механизма правового регулирования, направленных на установление пределов (границы) дозволенного поведения субъектов. Правовые ограничения  обозначают, или очерчивают, сферу возможного поведения, внутри которой субъект может свободно реализовать свою правоспособность при наличии соответствующих юридических фактов. К правовым ограничениям можно отнести ограничения дееспособности и правоспособности, запреты и обязывания.

Ограничения права позволяют в рамках собственных границ субъективного права очень гибко учитывать и обеспечивать наиболее важные права и законные  интересы других лиц и общества в целом. Границы права призваны охранять свободу личности внутри обозначенных пределов. Ограничения права устанавливаются «в целях защиты» (п. 2 ст. 1 ГК РФ), т. е. для устранения нарушенных жизненно важных прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Для более полного выяснения сущности категории «ограничения права» следует рассмотреть ее в паре с понятием «запрет». Запрет возлагает обязанность на гражданина либо юридическое лицо не совершать определенные действия. Он направлен на недопущение действий, способных причинить вред отдельной личности либо обществу в целом. А. В. Малько считает, что запреты по своей сущности представляют «такие государственно-властные сдерживающие средства, которые под угрозой ответственности должны предотвращать возможные противоправные деяния, причиняющие вред как личным, так и общественным интересам». Данная формулировка не вызывает особых возражений. Однако в ней мы не находим квалифицирующих признаков, позволяющих обособить запрет от ограничения права.

На наш взгляд, эту разницу очень тонко подметил Ф. Н. Фаткуллин. По его мнению, «ограничение близко к запрету, однако оно рассчитано не на полное вытеснение того или иного общественного отношения, а на удержание его в жестко ограничиваемых рамках и т. д.».

Следовательно, под запретом можно понимать такой способ правового регулирования, который позволяет вытеснить нежелательные, несправедливые, неразумные общественные отношения за пределы правового поля.

Ограничение права, в свою очередь,  позволяет оставить определенные общественные отношения в пределах правового поля. Его нельзя рассматривать как правовое явление, приравненное к запрету. Ограничивая права конкретного субъекта, речь не идет об урезании либо сокращении его правомочий в одностороннем порядке и исключении их из правового пространства. Вопрос стоит  о затруднениях при осуществлении части прав, связанных с предоставлением возможности их реализации другим субъектам.

Ограничение права может быть вызвано определенными запретами. Однако эти запреты не исключают конкретное субъективное право из содержания правоспособности управомоченного лица. Субъективное право остается, а запрет преследует цель обеспечить возможность их осуществления третьим лицом. Например, собственнику служащего земельного участка запрещается чинить препятствия для осуществления права проезда владельцу сервитута. Пользование земельным участком, отведенным под дорогу, ограничивается правами владельца сервитута. Это означает, что  собственник может пользоваться дорогой только в соответствии с ее назначением.             В отдельных случаях ограничения права  собственности могут быть вызваны запретом на совершение определенных действий. Например,  комитет  по  управлению  государственным  имуществом,  действующий от имени собственника, не вправе вмешиваться в оперативно-хозяйственную деятельность государственных унитарных предприятий.

По сравнению с запретами ограничения права более тонкий юридический инструмент, позволяющий регулировать отношения собственности и обеспечивать баланс интересов собственника и третьих лиц. Например, при предоставлении сервитута для проезда через соседний земельный участок невозможно путем установления исчерпывающего перечня запретов собственника в полном объеме обеспечить право ограниченного пользования соседним участком владельцу сервитута. Запреты однозначно исключают возможность совершения  определенных действий в отношении земельного участка, обремененного сервитутом. Кроме того, запретами невозможно полностью обеспечить права титульных владельцев (несобственников), поскольку в гражданском праве допускается применение аналогии нормы, права, а также обычаев делового оборота.

Анализ законодательства дает представление о правовых ограничениях, содержащихся в нормах действующих источников права, но не позволяет выработать критерии для оценки степени эффективности их воздействия на общественные отношения и не дает решений на случай несоответствия закона регулируемым общественным отношениям либо пробела в праве. Применение ограничений права  требует знания исторического  соотношения принципов, образующих его содержание, и направлено на содействие развитию отношений, соответствующих всеобщим правам человека, и  сдерживание действий управомоченных лиц, противоречащих целям, закрепленным  в Конституции РФ (ст. 55 ) и ГК РФ (п. 2  ст. 1). Исследование ограничений права собственности следует осуществлять  с учетом духа закона как отражения исторического развития отношений собственности вообще и интересов конкретного собственника в частности.

По мнению А. В. Малько, основная функция правовых ограничений вытекает из целей, предусмотренных ст. 55 Конституции РФ и      ст. 1 ГК РФ, и заключается в создании условий для удовлетворения интересов контрсубъектов и общественных интересов в охране и защите. Ограничение прав при охране общественных интересов осуществляется посредством запретов и обязываний и направлено на исключение препятствий в реализации прав и законных интересов других лиц. Ограничение прав при защите общественных отношений осуществляется путем принуждения обязанного лица выполнить обязанности, вытекающие из закона либо договора, либо вследствие применения мер юридической ответственности. Кроме функции охраны и защиты общественных отношений правовые ограничения выполняют функции социального контроля: мотивационную, воспитательную, коммуникативную. «Правовые ограничения, — считает        А. В. Малько, — выполняя негативную (отрицательную) мотивацию по отношению к собственным интересам субъекта, играют одновременно положительную роль в правовом регулировании поведения, ибо направлены, в конечном счете, на обеспечение социально-полезных интересов контрсубъекта, общества в целом».

В юридической литературе по этому вопросу высказывались и другие мнения, согласно которым допускается положительная мотивация в отношении субъекта ограничения. Законодательные ограничения  общественных отношений в отдельных случаях могут носить не только  обременительный характер, но и облегчать положение человека. П. Новгородцев, в частности, отмечает, что «законодательные ограничения, вызываемые социальной политикой, в конечном результате скорее увеличивают свободу, чем ограничивают ее, и часто уничтожают более стеснений, чем сами причиняют их». Это положение он проиллюстрировал существованием закона, установившего ограничения продолжительности рабочего дня для женщин на фабриках десятью часами вместо допускаемого ранее двенадцати- или четырнадцатичасового.

Анализ правовых ограничений в различных отраслях права и ряд обобщений позволили А. В. Малько сформулировать определение понятия правового ограничения в широком смысле. «Правовое ограничение — есть правовое сдерживание противозаконного деяния, создающее условия для удовлетворения интересов контрсубъекта и общественных интересов в охране и защите; это установленные в праве границы, в пределах которых субъекты должны действовать; это исключение определенных возможностей в деятельности лиц».

С таким определением трудно согласиться. Действительно, ограничения призваны обеспечить интересы общества в целом (например, обеспечение безопасности государства) и (или) отдельных контрсубъектов (например, соседа) в частности. Можно согласиться с тем, что правовые ограничения — это границы субъективного права. Однако правовые ограничения нельзя напрямую связывать с функцией сдерживания противоправного деяния. Скорее, это внешняя граница свободы управомоченного субъекта, связанной правами третьих лиц внутри этих границ.

А. В. Малько дает  следующую классификацию наиболее общих признаков реализации правовых ограничений:

— их связь с неблагоприятными условиями (угроза или лишение определенных ценностей) для осуществления собственных интересов субъекта, ибо направлены на их сдерживание и одновременно на удовлетворение интересов противостоящей стороны в правонарушении и общественных интересов в охране и защите;

— способность уменьшать объем возможностей, свободы, а значит, и прав личности с помощью обязанностей, запретов, наказаний, приостановлений и т. п., сводящих разнообразие в поведении субъектов до «предельного» состояния;

— выражение отрицательной правовой мотивации;

— защита общественных отношений в качестве охранительной функции;

— снижение негативной активности.

А. В. Малько, признавая  расплывчатость и некоторую неопределенность предлагаемого термина «правовое ограничение», объясняет это тем, что данная категория широка по объему и относится к обобщающим категориям.

В юридической литературе существует и более узкое понятие. В частности, «ограничение юридическое  — законом установленные изъятия из правового статуса гражданина в силу определенных обстоятельств. Они ущемляют свободу и интересы личности, однако всегда носят превентивный характер, остерегают от возможных неблагоприятных последствий как субъектов, относительно которых действуют ограничения, так и иных лиц».

А. В. Малько разделяет положения  автора определения в том, что правовые ограничения есть установленные законом изъятия из правового статуса гражданина, носящие временный характер. Вместе с тем он считает неудачным применение термина «ущемить» в отношении свободы и интересов личности, объясняя это двумя причинами. Во-первых, его нельзя применять к таким средствам ограничения права, как обязанности, запреты, приостановления, поскольку содержащиеся  в  нем  жесткие принудительные меры  могут  в определенной мере характеризовать только меры пресечения и наказания. Во-вторых, понятие «ущемление» используется в законодательстве как синоним правонарушения. В связи с этим А. В. Малько предлагает заменить термин «ущемление» на более общие и нейтральные, на его взгляд, — «сдерживание», «сужение».

Автор считает, что «правовые ограничения необходимо рассматривать прежде всего применительно к проблеме конкретных интересов конкретных субъектов права, а уж затем (в качестве одной из разновидностей данной проблемы)  применительно к самим субъективным правам». Ограничивая определенные субъективные права, безусловно, следует помнить о главной цели этих действий — обеспечении баланса интересов управомоченного лица и противостоящих ему субъектов. Однако, как нам представляется,  эти интересы должны быть закреплены в конкретных субъективных правах конкретных субъектов права (физических, юридических лиц, государства, его субъектов и муниципальных образований). Профессор Л. И. Петражицкий достаточно категорично заявлял: «модное теперь базирование теории права на понятии или представлении об «интересах» не только придает циничное и низменное направление правоведению, но и влечет за собою множество теоретических ошибок. Следует везде помнить, что право и нравственность регулируют не «интересы», а поведение».

Важное теоретическое и практическое значение имеет проблема определения пределов и степени ограничения прав и свобод человека и гражданина.  Некоторые ученые-юристы  предлагают использовать в качестве критерия конституционное положение о том, что осуществление прав и свобод не должно нарушать права других лиц (п. 3 ст. 17 Конституции РФ). 

Не менее важное значение в настоящее время приобретает мера юридических средств-ограничений. Основания этих ограничений, пределы и порядок их применения должны быть четко определены законом. По мнению К. В. Шундикова, правовые ограничения реализуются в таких юридических средствах, как юридический факт-ограничение, запрет, обязанность, приостановление, мера ответственности и т. п.

Четкая фиксация объема и содержания ограничений права позволяет установить пределы его ограничений. В то время как отсутствие четкости в этих вопросах может привести к правонарушениям со стороны обязанного лица либо к неполному использованию  предоставленных правомочий. В настоящее время в юридических науках требуется выработка единого подхода по вопросам сущности и характера допустимых ограничений права.

Мера ограничений прав и свобод человека и гражданина должна определяться пределами необходимой достаточности для достижения целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. Конституция РФ четко определила перечень прав и обязанностей, которые не подлежат ограничению даже в условиях чрезвычайного положения (п. 3 ст. 56 Конституции РФ), в том числе право на «свободное  использование  своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности» (ч. 1 ст. 34).

  Функции правовых ограничений — это основные направления воздействия правоограничивающих средств на поведение, а не на интересы субъектов права.

Если рассматривать правовые ограничения с точки зрения структуры нормы права, то они могут иметь место, по мнению А. В. Малько, как в гипотезе (юридический факт-ограничение), диспозиции (запрет, приостановление, обязанность), так и в санкции (меры наказания). В гипотезе указываются условия в виде событий либо действий, при наступлении которых возникают ограничения конкретного субъективного права. В диспозиции раскрывается содержание  правового ограничения, т. е. излагаются конкретные запреты, приостановления, обязанности. Санкция — это та часть нормы, в которой указываются меры взыскания при ее несоблюдении.

Гипотеза, диспозиция и санкция являются основными элементами логической нормы. Вместе с тем в юридической литературе существует мнение о том, что в логической норме можно выделить и          четвертый элемент, т. е. ту ее часть, которая указывает на круг субъектов регулируемых отношений. По мнению А. С. Пиголкина, в юридической норме существует часть, которая указывает на субъектный состав регулируемого отношения. На наш взгляд, такой подход заслуживает внимания и поддержки.  В процессе синтеза юридической нормы необходимо выделить субъект как социального носителя  ограничения права в интересах всего общества либо определенного круга лиц. Поскольку ограничение права осуществляется не вообще, а для обеспечения чьих-то реальных, конкретных интересов, субъекты с ограниченными правами  должны рассматриваться в неразрывной связи с субъектами,  в интересах которых они ограничены. Это позволит с большей степенью достоверности установить эффективность и обоснованность таких ограничений.

В. П. Сальников и А. В. Стремоухов, анализируя виды и содержание ограничений прав сотрудников органов внутренних дел, предлагают классификацию,  которая предусматривает роды, виды и формы ограничений.

Род ограничений — это надвидовая форма классификации, объединяющая в себе ограничения, характеризующиеся одним главным признаком. В качестве родового признака ограничений они предлагают их связь с той или иной отраслью российской системы права. В связи с этим ограничения классифицируются по следующим основным родам: на конституционные, гражданско-правовые, административно-правовые, уголовно-правовые и  неправовые.

Под видом ограничений прав они предлагают  понимать основную структурную единицу рода, которая характеризуется, в свою очередь, каким-то общим признаком. Виды ограничений классифицируются по таким основаниям (признакам), как:

а) характер содержания — на материальные и процессуальные;

б) способ формулирования в законе — прямые и косвенные;

в) природа ограничиваемых прав и свобод — политические, гражданские, экономические, социальные и служебные;

г) юридическая сила правового акта — нормативные и правоприменительные;

д) сроки действия — постоянные и переменные;

е) степень соответствия закону — правомерные и неправомерные (противоправные);

ж) объем — полные и частичные.

Под формой ограничения прав сотрудников понимается внешнее проявление его содержания или конкретный способ реализации. Формами ограничений в зависимости от обстоятельств могут быть: обязанности, запреты, меры защиты, наказания, ответственность, действия граждан в условиях необходимой обороны и крайней необходимости в случае неправомерных действий со стороны работников органов внутренних дел.

Виды ограничений права могут классифицироваться в зависимости от:

— отраслевой принадлежности — на конституционные, уголовные, гражданские, административные, экологические, семейные и т. п.;

— сферы реализации и применения — на межгосударственные, внутригосударственные (федеральные), субъектов Российской Федерации, муниципальные;

— круга лиц, на которых они распространяются, — на общие (в интересах всего общества) и частные (в интересах определенного круга лиц);

— времени действия — на постоянные и временные.

В зависимости от источника права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом (ч. 3 ст. 55 Конституции) либо «в соответствии с федеральным конституционным законом... с указанием пределов и срока их действия» (ч. 1 ст. 56 Конституции). В первом случае ограничения вытекают непосредственно из федерального закона. Во втором — в условиях чрезвычайного положения отдельные права и свободы могут быть ограничены иными правовыми актами.

Следует иметь в виду, что установление отдельных ограничений, введение чрезвычайного положения возможно при наличии обстоятельств и в порядке, установленных федеральным конституционным законом.  Как видим, свобода усмотрения временной администрации при  установлении ограничений прав в период действия чрезвычайного положения регламентируется  конституционным законом, так же как и основания введения чрезвычайного положения.

В настоящее время на территории России действует Закон РСФСР от 17  мая 1991 г. «О чрезвычайном положении» и Закон Российской Федерации  от 5 марта 1992 г. «О безопасности».  Эти законы являются основанием для принятия Президентом РФ указов о введении чрезвычайного положения на отдельных территориях. В условиях чрезвычайного положения могут применяться установленные законом меры,  ограничивающие права граждан. Введение правового режима чрезвычайного положения приводит к определенному перераспределению прав и обязанностей гражданина и государства. Полномочия органов государства расширяются за счет ограничения прав и свобод граждан. В данном случае законное ограничение выступает как элемент правового механизма регулирования чрезвычайной ситуации.

Одним из недостатков Закона «О чрезвычайном положении» является то, что, налагая ограничения на основные права и свободы граждан, он не является законом прямого действия. В нем отсутствует конкретный механизм  защиты прав и свобод граждан. В соответствии с постановлением Правительства России от 5 ноября 1996 г.     № 1113 в России создана Единая государственная система предупреждения и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Она призвана обеспечить безопасность населения,  защиту окружающей природной среды, уменьшить ущерб при авариях, катастрофах, стихийных бедствиях. В связи с этим представляет определенный интерес опыт Федеративной республики Германия.

В конце 60-х гг. были внесены изменения  в Основной закон ФРГ и принят пакет законов в области чрезвычайного законодательства. Эти законодательные акты (в общей сложности более десятка), как отметил Ф. С. Галенпольский, очень подробно регулируют основания и порядок введения особого режима общественно-политической  жизни, определяют пределы ограничения прав и введения дополнительных обязанностей граждан по отношению к государству.

Судья Конституционного Суда РФ Г. А. Гаджиев считает, что «способы ограничения гражданских прав чрезвычайно разнообразны, включая и ограничения посредством заключаемого договора»,  в то время как ограничение основных прав, предусмотренных Конституцией РФ, возможно только путем принятия федерального закона.

На наш взгляд, такая дифференциация не совсем оправдана. Из текста самой Конституции РФ следует, что «перечисление в Конституции Российской Федерации основных прав и свобод не должно толковаться как отрицание или умаление других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина». По мнению В. А. Лукашева и В. А. Карташкина, «основные права и свободы человека и гражданина — прежде всего конституционные права».  Упоминание в ч. 2 ст. 17 Конституции  только основных прав и свобод человека, с их точки зрения, не умаляет другие общепризнанные права человека и гражданина, а позволяет подчеркнуть их особые свойства — неотчуждаемость и естественный характер (принадлежность каждому от рождения). Следовательно, гражданские права, как и основные права, закрепленные в Конституции РФ, могут быть ограничены только федеральным законом. В договор могут включаться положения, ограничивающие правомочия сторон, если это допускается федеральным законодательством.

Ограничения можно квалифицировать в зависимости от целей. Статья 29 Всеобщей декларации прав человека закрепляет несколько исключительных целей, ради которых каждый человек должен подвергаться ограничениям при осуществлении своих прав и свобод. К таким целям относятся:

— обеспечение должного признания и уважения прав и свобод других;

— удовлетворение справедливых требований морали;

— удовлетворение общественного порядка;

— удовлетворение общего благосостояния в демократическом обществе.

Перед юридическими науками стоит задача осуществить толкование указанных выше целей ограничения с тем, чтобы субъекты права могли точно знать возможные условия  применения названных целей. Для этого потребуется унифицировать терминологию, привести ее в соответствии с международными стандартами. Кроме этого, необходимо выработать систему дополнительных критериев, способных обеспечить соответствие ограничений прав и свобод человека целям ограничений.

В настоящее время существует  потребность в выработке  механизма охраны прав и законных интересов меньшинства посредством ограничения прав большинства. Сторонники меньшинства должны иметь реальную возможность защитить свои права от попыток большинства  установить в своих интересах определенные ограничения. Более того, необходимо выработать систему  обеспечения законного и обоснованного установления, реализации и применения правовых ограничений.

§ 2. Понятие и основания ограничений права собственности

История развития права собственности свидетельствует о том, что оно  никогда не существовало в виде ничем не ограниченной власти собственника над вещью. Необходимость обеспечения прав и законных интересов других лиц, в том числе и государства, всегда вынуждало право ставить свободу собственника в определенные границы. Ограничения в интересах общества, соседей и т. п. всегда существовали. Без них развитие цивилизации было бы немыслимо.             Г. Дернбург писал: «Свободная, не обремененная собственность есть высокое хозяйственное и социальное благо. Тем не менее, устранить эти тягостные ограничения невозможно».

Границы правомочий  собственника  существовали уже в римском праве, но они были значительно шире, чем в современном праве.  Распоряжаясь своей землей, собственник мог даже наносить ущерб своим соседям (например, заслонить свет своим соседям, лишить воды из колодца, вырыв у себя колодец), если эти действия не выходили за границы его участка. Ограничение собственника по общему правилу сводилось к тому, что ему запрещалось вредить другим лицам, пользуясь своим правом только для того, чтобы нанести им вред (так называемая шикана).

Кроме того, в римском праве существовали ограничения, которые собственник должен был учитывать при пользовании и распоряжении своим имуществом. Эти ограничения подразделялись на две группы: ограничения в интересах соседей землевладельца и ограничения, осуществляемые в интересах государства.

В российском законодательстве, как отмечает А. М. Егоров,  «ограничение права собственности одного субъекта в интересах права пользования других впервые рассматривается в Соборном уложении 1649 г.». Первое ограничение — дарить вотчины и распоряжаться ими в случае смерти — появилось в 1679 г. Это ограничение заключалось в запрете дарения родовых и выслуженных вотчин, если у дарителей есть дети и внуки. В том же году  появилось дополнительное ограничение, которое предусматривало запрет завещания родовых и выслуженных вотчин посторонним лицам при наличии детей и         боковых родственников. При Петре Первом устанавливаются ограничения в праве собственности, которые были направлены на           лишение последнего в роде  права отчуждать недвижимое имение. Допускалось распоряжение недвижимым имуществом в случае          смерти только в пользу одного из законных наследников. Распоряжения в пользу других лиц наказывались конфискацией имущества           в пользу доносителя.

Ограничение права собственности относительно последнего в роде было смягчено при Екатерине I законом, позволяющим последнему в роде отчуждать свое не родовое имущество. Императрица Анна Иоанновна восстановила порядок распоряжения имениями по Соборному Уложению, предоставив владельцам право по собственному произволу давать распоряжения на случай смерти в отношении купленного, т. е. не родового имущества. Все названные ограничения прав полной собственности отменены при Императрице Екатерине II. Она определила пространство права собственности на землю, установив, что право  владельца земли понимается и распространяется не только на поверхность земли, но и недра, расположенные под этой землей, водоемы, полезные ископаемые и на все производимые из них металлы.

В Жалованной дворянской грамоте и Городовом положении  право частной собственности берется под защиту закона и устанавливается возможность лишения имения только по решению суда. Владельцу имущества на полном праве собственности предоставляется полное право распоряжения своим имуществом, если оно благоприобретенное. Собственник может распоряжаться имуществом, перешедшим к нему по наследству,  только в отношении наследников по закону. В случае осуждения владельца к лишению прав состояния или к смертной казни его права на имущество переходят к законным наследникам. В связи с этим представляется не совсем верным утверждение А. М. Егорова о том, что «Жалованная дворянская грамота» 1785 г. установила «полное и неограниченное право собственности на приобретение и наследование любого вида имущества дворянам, хотя ущемлялись права остальных слоев населения».

В начале XIX в. были уничтожены ограничения по распоряжению имуществом последним в роде,  которые запрещали последнему в роде продавать и закладывать родовое имущество с целью сохранения его целостности в пользу казны. Право собственности на землю, являвшееся до того времени исключительной привилегией высшего сословия, было распространено и на другие свободные сословия путем предоставления им права приобретать законным способом земли, но только без крестьян. Населенные земли могли быть объектом права собственности только потомственных дворян, пользующихся этим правом испокон веков.

Вместе с тем законодательством допускалась в случаях, если владение каким-либо имуществом приносило вред обществу, возможность его  обращения в общее пользование с надлежащим вознаграждением собственника. В дальнейшем были изданы различные законы о вознаграждении собственников при обращении их имущества в случае необходимости в казну. 

В дореволюционном русском законодательстве ограничения носили название «право участия», которые, как и в римском праве, подразделялись на два вида:  право участия общего и право участия       частного. «Оно есть общее, когда участие в выгодах имущества устанавливается в пользу всех без изъятия; оно есть частное, когда участие устанавливается единственно и исключительно в пользу какого-либо постоянного лица».

Термин «право участия» был позаимствован из Французского Кодекса Наполеона (ст. 649). Само по себе это выражение означает участие посторонних лиц в пользовании чужой вещью. Между тем, как справедливо заметил Г. Ф. Шершеневич, оно не соответствует ни существу понятия об ограничениях права собственности, ни совокупности тех отношений, которые закон охватывает под названием  прав участия.

 В юридической литературе XIX-XX вв. не сложилось устоявшееся мнение относительно понятий границ, пределов и ограничений права собственности. Профессор В. И. Синайский, например, не видел разницы между границами и ограничениями права собственности. Он писал: «... чтобы ясно представлять себе право собственности, необходимо знать установленные законом границы, т. е. ограничения права собственности». По его мнению, понятие и содержание права собственности определяются установлением положений, стесняющих собственника в его власти над имуществом. Эти стеснения представляют собой предел, границы  гражданского правопорядка, в рамках которого признается право собственности. «Эти границы, суживающие понятие права собственности, и суть его ограничения».

Фридрих Фрейд в своей брошюре «Die gesetzlichen Beschrä-nkungen des Grundeigenthums im römischen Recht. 1883» писал, что если  законное ограничение постоянно и существует на основании общего предписания права, то оно по сути своей  представляет собой явление, всегда сопутствующее праву собственности. Но в таком случае, считает Ф. Фрейд, законное ограничение становится уже не ограничением, а границей права собственности. Однако учение Ф. Фрейда не нашло последователей, поскольку в нем имело место смешение границ и ограничений права собственности.

По мнению западноевропейских ученых Бринца и Виндшейда, ограничение права собственности заключается в «изъятии некоторых полномочий из его содержания». Такой подход представляется не совсем верным и не отражает самой природы ограничений. Ограничение права собственности не может заключаться в изъятии из его содержания отдельных полномочий. Ограничивать можно то, что         остается в границах права. Нельзя ограничить то, что изъято, исключено из содержания права по владению, пользованию и распоряжению имуществом. В. И. Курдиновский пишет: «При ограничении         правомочие, подлежащее ограничению, не исключается из права собственности. Оно остается в праве собственности, но не может быть осуществлено во всем своем содержании. Собственник может осуществлять это правомочие лишь настолько, насколько это возможно при ограничении...».

Из этого должно следовать, что поскольку ограничения права собственности представляют собой границу, предел  права собственности, они не могут входить в содержание права собственности и остаются за его пределами. Однако далее В. И. Синайский пишет,        анализируя правомочия прибрежного собственника судоходных и сплавных рек при наличии бечевника (пространство земли для бечевой тяги шириной десять сажень от гребня берега), что он вправе «отчуждать бечевник в том объеме прав, какой сам имеет». Ограничения не исключают право собственника на бечевник. Он остается его собственником и пользуется им, но с учетом прав третьих лиц, связанных с проходом судов и сплавом леса.

В трудах русских цивилистов отмечается такое свойство права собственности, как упругость, эластичность. Это свойство заключается в том, что объем и содержание правомочий собственника, по словам Ранды, «принимает свои естественные границы тотчас же, как прекратилось правовое давление, вызвавшее ограничение».

Свойство упругости, или эластичности, права собственности позволяет раскрыть природу ограничения права собственности. Итак, ограничение права собственности может быть вызвано правовым давлением извне. Правовое давление на собственника возникает с момента предоставления иным субъектам гражданского права возможности осуществления отдельных правомочий по владению, пользованию и распоряжению имуществом собственника на основании федерального закона. То есть если третьим лицам предоставлены определенные права в отношении имущества собственника, то последний вынужден сдерживать себя в своих действиях с тем, чтобы не нарушать  права и законные интересы несобственников. Это давление, в соответствии с действующим законодательством, может быть обусловлено целью защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (п. 2 ст. 1 ГК РФ).

Ограничения права собственности должны соответствовать общим принципам гражданского права. При этом вполне допустимо наличие основных начал, отражающих существо содержания, особенности и социальную направленность, для ограничений права собственности. Л. А. Морозова предлагает выделить следующие принципы ограничения права частной собственности :

— исключительно в интересах «общего блага», «общественного интереса»;

— справедливая компенсация государством собственнику имущественных потерь;

— установление ограничений на основании и в пределах закона;

— равенство всех собственников в накладываемых на них ограничениях, т. е. они должны устанавливаться не в отношении отдельных собственников, а путем общего правового регулирования;

— возможность судебного оспаривания изъятия государством имущества из частной собственности.

Предложенные принципы представляют определенный интерес и заслуживают внимания. Вместе с тем вызывает сомнение «исключительность», заложенная в первом принципе. Ограничивая право собственности, нужно руководствоваться не только исключительно интересами «общего блага», но и обязательно учитывать интересы собственника. В противном случае собственник может утратить всякий интерес к своей собственности и общество от этого только проиграет. 

Г. Дернбург писал: «Собственность может быть, однако, более или менее лишена присущих ей, как таковой, правомочий». При предоставлении третьим лицам права пользования чужим имуществом собственник испытывает затруднения в пользовании имуществом. Эти затруднения  Г. Дернбург  рассматривает как ограничения права собственности, поскольку далее он  пишет: «Есть другие ограничения, например, запрет отчуждения, еще более суживающие право собственности. Таких ограничений может при известных условиях накопиться столько, что правомочия собственника ими окончательно парализуются. Но этим понятие и существо права собственности не видоизменяется. Оно в таких случаях подавлено в своих проявлениях, но оно не уничтожено: сила его по своей полноте выступает наружу, коль скоро отпадают по какой-либо причине правомочия, стеснявшие его». В этом проявляется свойство упругости права собственности.

Как отмечает В. П. Никитина, «без достаточных оснований иногда считают указание в законе на пределы осуществления правомочий собственником не ограничением  права собственности, а определением его содержания. Осуществление права  по самой своей природе не безгранично». На наш взгляд, нельзя рассматривать ограничения права собственности вне его содержания. В связи с этим заслуживает поддержки мнение венгерского юриста Г. Эрши, который на основе анализа действующего права современных европейских государств делает вывод о том, что «ограничения собственности становятся неотъемлемым элементом содержания собственности».

Итальянский профессор У. Маттеи пишет, что среди цивилистов не было единства мнений в вопросе о концепции ограничения права собственности. «При этом совершенно упускалось из виду, что ограничения являются неотъемлемой частью самой структуры вещных прав». Эту позицию разделяет Д. Каллегари, который вполне обоснованно считает, что «право собственности... есть институт, который служит не только индивидуальным интересам, но также общим интересам коллектива, имеет социальную функцию, поэтому оно подчинено ограничению. Ограничения, таким образом, одна из черт права собственности».

К. И. Скловский в отношении права собственности считает, что «в самом этом праве  не заложено никаких пределов, которые могли бы его ограничить. Все ограничения собственности возможны только извне и устанавливаются законом».

Подтверждением того, что ограниченное правомочие собственника не исключается из содержания права собственности, является то обстоятельство, что при устранении ограничения отсутствует необходимость в новом приобретении  правомочия, подвергавшегося ограничению. Например,  существование сервитута как препятствия извне сдерживает собственника и не позволяет в полной мере осуществлять принадлежащие ему субъективные права в отношении служащего земельного участка. С прекращением сервитута  собственник освобождается от ограничений, вызванных необходимостью соблюдения прав владельца сервитута.

Таким образом,  при ограничении права собственности его содержание по владению, пользованию и распоряжению имуществом сохраняется в полном объеме в соответствии с действующим законодательством. При этом они сужают собственнику возможность осуществления отдельных субъективных прав в течение определенного времени, вплоть до устранения ограничений. В этом существенное отличие ограничения от пределов осуществления права собственности. Пределы, или границы, осуществления указывают на правомочия, не входящие в содержание права собственности. Как отметил        В. И. Курдиновский, «граница указывает, каких правомочий нет в праве собственности...». Такая позиция вполне соответствует принципиально новому подходу к содержанию права собственности, закрепленному в п. 2 ст. 209 ГК РФ. Виндшейд писал, что «право собственности не имеет границ». По сравнению с ранее действующей формулировкой понятия права собственности в ГК РСФСР, где речь шла о праве в пределах, предусмотренных законом, ГК РФ исключает возможность очертить содержание правомочий собственника. В то время как ограничение касается правомочий, входящих в содержание права собственности, осуществление которых затруднено.

Следовательно, ограничения не исключают отдельные правомочия из содержания права собственности, а сужают возможности собственника в осуществлении субъективного права. Ограничения — это характеристика, имманентно присущая праву собственности. Они не могут выходить за его пределы. С устранением ограничений  права собственности свобода собственника восстанавливается в первоначальном объеме без дополнительных управомочивающих актов.

По мнению профессора Л. И. Петражицкого, для более эффективного познания и анализа множества правовых явлений важно разработать учение об объектах обязанностей и прав, в том числе выделив как особую категорию объектов терпения обязанных соответственных действий управомоченных лиц. Категорию «терпения обязанных» можно рассматривать как составную часть категории «ограничение права собственности» при предоставлении несобственнику ограниченного права пользования имуществом собственника.

Все субъективные права, предоставляемые гражданам и юридическим лицам, устанавливаются не только с точки зрения удовлетворения потребностей и интересов субъекта права, но и потребностей других участников гражданского оборота  и общества в целом. Любая власть, установленная субъективным гражданским правом, допускает ограничения, если они необходимы для обеспечения прав и законных интересов участников гражданского оборота. В то же время, как справедливо отмечали К. И. Анненков, Ю. К. Гамбаров, К. П. Победоносцев, «всякие ограничения должны быть обоснованы».

Право собственности, являясь наиболее полным вещным правом, имеет определенные границы. Оно почти никогда не осуществляется в том объеме правомочий, которые возможны с учетом  природы и назначения имущества.

Ограничения имеют тенденцию к росту пропорционально концентрации власти в руках государственного аппарата. Ограничения права собственности достигают максимальных пределов в условиях диктаторского режима и сводятся до минимума в условиях реальной демократии. Подтверждением тому может служить сравнение правомочий собственника, закрепленных в ГК РСФСР 1964 г. и ГК РФ .

Так, в соответствии со ст. 92 ГК РСФСР «собственнику принадлежат права владения, пользования и распоряжения имуществом в пределах, установленных законом».[AK1]  С принятием нового ГК РФ у собственника в отношении принадлежащего ему имущества появилось  право  «по своему усмотрению» совершать «любые действия» (п. 2 ст. 209 ГК РФ).  К числу таких прав относятся права на  отчуждение своего имущества в собственность другим лицам, передачу прав по владению, пользованию и распоряжению имуществом, передачу имущества в залог и обременение его другими способами. Вместе с тем к действиям собственника при реализации им своих правомочий предъявляются следующие требования:

— они не должны противоречить закону и иным правовым актам;

— они не должны нарушать права и охраняемые законом интересы других лиц.

Эти требования следует рассматривать как попытку законодателя не столько ограничить собственника, сколько не допустить нарушения прав третьих лиц, предусмотренных законом либо иными правовыми актами.

Ограничения права собственности не подлежат расширительному толкованию. Этот принцип закреплен в п. 2 ст. 1 ГК РФ, где дается исчерпывающий перечень оснований ограничения гражданских прав. Недопустимость распространительного толкования обусловлена еще и тем, что в ГК РФ отсутствуют специальные нормы,  определяющие взаимные отношения собственника с лицом, пользующимся ограниченным правом  на чужую вещь.

Изучаемый феномен ограничения права собственности находится, по крайней мере,  в двоякой зависимости от психологических факторов.

 Во-первых, тот факт, что собственник является составным элементом сразу нескольких социальных групп (семья, трудовой коллектив, предприятие, общественное объединение,  государство), защищает  его от тотального подчинения интересам и влиянию какой-либо одной группы. «Дело в том, — пишет Н. М. Коркунов, —  что общество, являясь психическим  единением людей, допускает в силу  этого принадлежность человека одновременно ко многим разнообразным общениям. Личность поэтому, хотя и есть продукт общества, но не одного какого-нибудь, а совместно многих обществ. Влиянию каждого из этих обществ личность противопоставляет свою зависимость от ряда других обществ и в этой одновременной зависимости от нескольких обществ она нередко находит  противовес исключительному влиянию на нее каждого из них в отдельности».

Ни государство, ни политическая партия, ни семья, ни трудовой коллектив не могут целиком и полностью подчинить себе интересы собственника, поскольку к такому подчинению все они стремятся одновременно. Точно так же, как и собственник, будучи продуктом общества, никогда не являлся простым отражением жизни и деятельности отдельных его звеньев, подразделений, структур. В связи с этим право собственности под воздействием различных социальных групп стесняется  определенными ограничениями и сужает свободу собственника. Поэтому право собственности по своему содержанию никогда в полной мере не соответствует интересам собственника либо какой-либо отдельной социальной группе. Собственник, как самостоятельный субъект гражданских правоотношений, постоянно стремится к устранению либо уменьшению ограничений по владению, пользованию и распоряжению принадлежащим ему имуществом.  Это является, в свою очередь, генератором социального прогресса в обществе.

Во-вторых, усиление регулятивной функции  государства по отношению к собственности и ограничение вмешательства государства в деятельность  собственников  имеют  одно  и то же общее основание — в нашем сознании, в сознании зависимости от государства и в сознании определенного круга интересов, противостоящих интересам органов власти, управления и требующих их ограничения.

На первый взгляд,  любые ограничения права собственности могут быть обусловлены исключительно интересами либо конкретных лиц, либо общества в целом. Любые ограничения создают только препятствия собственнику в реализации своего права в отношении  принадлежащих ему объектов. Можно предположить, что чем больше свободы у собственника, тем выше эффективность в реализации правомочий собственника. Однако такой упрощенный подход представляется ошибочным. Ограничения права собственности также  важны и для собственника, поскольку ничем  не ограниченная свобода может нанести ущерб интересам собственника не меньше, чем при необоснованных, неоправданных, излишних ограничениях. Например, вмешательство собственника в оперативно-хозяйственную деятельность унитарного предприятия, изъятие основных средств производства, навязывание своей номенклатуры производимой продукции без учета потребностей рынка могут привести к банкротству предприятия.

По мере формирования многоукладной рыночной экономики и ее правовой базы меняется общесоциальная функция закона. Наблюдается определенная согласованность и взаимосвязь между экономической свободой отдельных субъектов, социальных групп  и интересами общества в целом. При отсутствии общесоциальных противовесов неограниченная экономическая свобода  субъекта приводит к негативным последствиям. При ограничении экономической свободы индивида право собственности можно рассматривать в качестве инструмента, обеспечивающего определенный баланс различных интересов в обществе. По мнению Н. Бердяева, «в русском народе сочетается принцип личности с принципом общинности».

Увеличение числа ограничений права собственности в законодательстве стран Восточной и Западной Европы отражает, по мнению венгерского юриста Г. Эрши, «движение от принципа неограниченной природы к принципу ограниченной природы» права собственности. Эта тенденция со всей очевидностью просматривается и в российском законодательстве. Вместе с тем мнение М. И. Кулагина о том, что «собственность перестала быть абсолютной, ее содержание определяется ныне в законе» не выдерживает проверку временем. К такому выводу можно прийти при анализе правомочий  собственника в ГК РСФСР 1922 и 1964 гг. Однако ныне действующий закон предоставляет собственнику возможность по своему усмотрению осуществлять принадлежащие ему правомочия (ст. 209 ГК РФ).

С. А. Зинченко и Н. С. Бондарь справедливо отмечают, что «...современная концепция постиндустриального гражданского общества должна быть основана на признании необходимости обеспечения оптимального, гармонического сочетания частных и общественных интересов». Социальные приоритеты  собственности в настоящее время закреплены в законодательстве отдельных государств с развитыми демократическими традициями. Например, в ст. 14 Конституции ФРГ установлено: «Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу».

В становлении современной российской государственности, формировании многоукладной рыночной экономики значительное место отводится государству, принимающему непосредственное участие в регулировании экономических отношений через «ограничение в необходимых случаях права частной собственности, обеспечение соблюдения социальных обязательств собственником перед обществом, установление баланса индивидуальных прав и свобод и общественных интересов». 

А. М. Егоров, на наш взгляд, односторонне подходит к характеристике ограничителей принципа приоритета интересов личности. Он считает, что «принцип приоритета интересов личности ограничивается критериями экономического публичного порядка, общим благом населения, социальными обязательствами собственника перед обществом». Однако нельзя забывать о том, что интересы личности могут быть ограничены с целью обеспечения не только интересов всего общества, но и частных интересов другой отдельно взятой личности. При этом речь может идти не о любых, а только о законных интересах. Кроме того, было бы уместно говорить о приоритете не только законных интересов, но и прав личности (см. п. 2 ст. 1 ГК РФ).

В дореволюционном гражданском законодательстве было принято различать собственность на полную и неполную. При полной собственности субъект ничем не ограничен в осуществлении того господства, которое может ему предоставить объективное право на собственность. Неполная собственность могла быть обременена различными ограничениями, к которым В. М. Хвостов относил «права на чужую вещь и запрещение отчуждать». Он справедливо отмечал, что при обременении собственности ограничениями собственник в той или иной степени утрачивает возможность свободно осуществлять правомочия, которые возникают для него из  права собственности.

«За собственником может остаться только голое право собственности, nudum jus, но он не в состоянии будет извлекать из него  никакой наличной выгоды: все права пользования и владения будут принадлежать, например, субъектам прав на чужую вещь, имеющих широкое содержание (каковы узуфрукт, эмфитевзис). Но и в этом случае собственность не теряет своего значения. За ней остается все-таки значение общего господства над вещью, в сравнении с которым все другие права на ту же вещь установляют только частное господство. Практически  проявляется это в том, что как только ограничивающее собственника право на его вещь уничтожается, свобода собственника в том же размере восстанавливается сама собой,  ipso jure, без          всякого особого акта с его стороны. Например, если узуфруктуар умрет или откажется от права узуфрукта, то участок не становится        res nullius, которую может захватить каждый; но право собственника освобождается от тех ограничений, которые вытекали из полномочий узуфруктуара».

Такая способность права собственности возвращать любые изъятые  у собственника правомочия при прекращении оснований  лишения собственника каких-либо правомочий свидетельствует о том, что собственность нельзя определять как сумму отдельных правомочий (права владения, пользования и распоряжения). Право собственности характеризуется чем-то иным, помимо отдельных правомочий триады. Это особое свойство позволяет отдельные правомочия собрать в единое целое.

Право собственности в объективном смысле как совокупность правовых норм, регулирующих отношения собственности, очерчивается пределами, обусловленными недопустимостью причинения вреда со стороны собственника третьим лицам. Объективное право не может быть ограничено. Оно может иметь границы. Субъективное право собственности может быть ограничено. Способы, цели и основания ограничения различны. Ограничения сдерживают собственника при реализации своих правомочий.

Как следует из содержания ст. 209 ГК РФ, свобода собственника в отношении принадлежащего ему имущества приобретает определенные границы не только в силу закона, но и иных правовых актов, к которым в соответствии с п. 6 ст. 3 ГК РФ относятся указы Президента РФ и постановления Правительства РФ. В связи с этим очень важно, чтобы иные правовые акты не приводили к большему сужению объема правомочий собственника по сравнению с законом. Недопустимо, чтобы в указах Президента и постановлениях Правительства РФ устанавливались дополнительные ограничения права собственности. Иной подход, на наш взгляд, недопустим по ряду оснований.

Во-первых, это противоречит ст. 1 ГК РФ, в соответствии с которой  гражданские права могут быть ограничены только федеральным законом. Как известно, право собственности относится к одному из основных  прав, входящих в содержание гражданской правоспособности (ст. 18 ГК РФ).

Во-вторых, предоставление исполнительным органам власти возможности ограничивать право собственности помимо представительных органов государственной власти создает реальные предпосылки для чрезмерного и неоправданного расширения таких ограничений в интересах узкого круга лиц.

Кроме того, Пленум ВАС РФ разъяснил, что иные правовые акты, изданные после введения в действие части первой ГК и ограничивающие права собственника, не подлежат применению.

Заслуживает внимания в этой связи позиция А. Е. Черноморца, который  считает, что редакция п. 2 ст. 209 ГК РФ слишком урезает свободу собственника, поскольку он может совершать в отношении своего имущества лишь такие действия, которые не противоречат не только закону, но и иным  нормативным актам. По его мнению, значи­тельно шире был бы объем правомочий собственника, если бы он мог совершать со своим имуществом любые действия, кроме тех, которые «прямо запрещены законом». К этому следует добавить, что в соответствии с ч. 1 ст. 45 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик собственнику предоставлялось право «совершать в отношении своего имущества любые действия, не противоречащие законодательству».

Вместе с тем осуществление принципа «разрешено все, что не запрещено законом» не может в полной мере отвечать интересам общества и отдельно взятой личности. Во-первых, общественные отношения регулируются не только законом, в качестве основания гражданско-правового регулирования может выступать также обычай делового оборота. В гражданском праве помимо этого применяются аналогия закона и аналогия права. Во-вторых, правовое опосредование общественных отношений всегда запаздывает.

А. И. Бибиков  при рассмотрении ограничений выделяет ограничения права собственности и ограничения свободы усмотрения собственника при осуществлении им права собственности. Ограничения права собственности, по его мнению, определяются его материально-вещественным содержанием, т. е. объектом права собственности. В качестве объекта права собственности может выступать только «вещь» или «имущество» в узком его смысле (как совокупность вещей). А. И. Бибиков считает: «Не могут принадлежать лицу на праве собственности права требования, возникающие из обязательств, из членства в кооперативе, участия в хозяйственных товариществах и обществах, нематериальные блага, а также исключительные права (авторские, патентные)».

Ограничение и обременение  права собственности не тождественные понятия. Они близки по смыслу, но не являются синонимами. В. В. Безбах отмечает: «Ограничения, налагаемые на собственника законом или судебным решением, проявляются прежде всего в затрагивании элементов принадлежащего ему права. Применительно к        установлению обременений ограничения фиксируются в нормах, не допускающих обременения в определенных случаях». Так, в соответствии со ст. 1250 ГК Колумбии не допускается установление обременения в отношении вещи, передаваемой в порядке наследования. Бразильский ГК (ст. 702) не допускает обременений в отношении сервитутов, предусматривающих право прохода, если они установлены в пользу неопределенного круга лиц либо если намерение установить обременение исходит от собственника подчиненного участка.

По мнению мексиканского юриста Антонио де Ибарролу, «установление обременений — это еще одна грань распоряжения как элемента права собственности. Оно предусматривает возможность возложения на вещь, составляющую объект этого права, определенных правовых притязаний со стороны иных лиц, подчинения ее правилам, обеспечивающим права этих лиц в вещных или обязательственных отношениях с собственником вещи. Сделки, устанавливающие обременения принадлежащего собственнику имущества, считаются реализующими право распоряжения уже по той причине, что собственник через их посредство распоряжается значительной частью стоимости обременяемой вещи».

Согласно ст. 586 ГК РФ рента обременяет земельный участок, предприятие, здание, сооружение  или другое недвижимое имущество, переданное под ее выплату. По договору ренты допускается установление обязанности выплачивать ренту бессрочно (постоянная рента) или на срок жизни получателя ренты (пожизненная рента).       В случае отчуждения такого имущества плательщиком ренты его обязательства по договору ренты переходят на приобретателя имущества.

Закон РФ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» от 16 июля            1998 г. также допускает обременение заложенного имущества правами других лиц (п. 1 ст. 40). Если иное не предусмотрено федеральным законом или договором об ипотеке, залогодатель вправе без согласия залогодержателя сдавать заложенное имущество в аренду, передавать его во временное безвозмездное пользование и по соглашению с другим лицом предоставлять последнему право ограниченного пользования этим имуществом.

Обременение заложенного имущества допускается при соблюдении следующих условий:

— срок, на который имущество предоставляется в пользование, не превышает срока обеспеченного ипотекой обязательства;

— имущество предоставляется в пользование для целей, соответствующих назначению имущества.

Права третьих лиц на заложенное имущество прекращаются в случае обращения залогодержателем взыскания на заложенное имущество (п. 2 ст. 40 указанного Закона).

Обременение, по нашему мнению, это привнесенное извне право третьих лиц, препятствующее собственнику вещи свободно в полном объеме реализовать свои правомочия. Обременение может предполагать переход вместе с вещью к новому собственнику и некоторых обязанностей по отношению к определенным лицам, связанных с приобретенной вещью (например, соблюдение прав арендатора по договору аренды либо нанимателя по договору найма жилого помещения и т. п.). Ограничения, в свою очередь, есть ответная реакция собственника на обременения, которая вынуждает его воздерживаться от определенных действий в отношении принадлежащего ему имущества, стесняет его. В качестве оснований ограничений выступают предусмотренные законом права третьих лиц, сервитуты.

Ограничения правомочий собственника непосредственно прилегают к внешним границам правомочий владельца сервитута и «следуют» за ними в процессе реализации прав на чужое имущество. Чем меньше владелец сервитута пользуется своими правами, тем менее ограничен и более свободен в своих действиях собственник. Именно ограничения позволяют проявляться такому свойству права собственности, как эластичность, упругость (эффект пружины).

Различие между ограничениями и запретами заключается в том, что запрет только ограничивает собственника, а ограничение, стесняя и сдерживая собственника в реализации своих субъективных прав, одновременно предоставляет возможность осуществления его отдельных правомочий третьим лицам.

Ограничения права собственности представляют собой самостоятельные правоотношения, возникающие из юридических фактов, основанных на законе либо договоре в случаях, предусмотренных законом. Обязательным субъектом этого правоотношения является собственник движимого либо недвижимого имущества. С другой стороны, в ограничительном правоотношении выступают предусмотренные законом третьи лица (граждане, юридические лица, публичные образования, в том числе государство, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования). Содержанием названного правоотношения является совершение собственником каких-либо действий, либо воздержание от таковых, либо терпение  с целью обеспечения прав третьих лиц.

Свобода собственника имеет как бы два ограничителя. Первым является собственно право как совокупность правовых норм, устанавливающих ее внешние границы. Его можно еще назвать правовым ограничением, устанавливающим границы свободы собственника. Вторым — ограничения, т. е. затруднения в осуществлении предоставленных и гарантированных законом правомочий. Они не исключают, а сдерживают собственника при осуществлении принадлежащих ему субъективных прав. Ограничиваться может конкретное субъективное право либо их определенная совокупность в рамках содержания права собственности.

Договор может ограничить право собственности, только если он привел к созданию вещного права (сервитут, право хозяйственного ведения и др.), считает А. И. Бибиков. Разделяя эту позицию, К. И. Скловский пишет, что в этом случае «собственность ограничивается уже не договором, а законом, и эти ограничения имеют силу для всех обладателей вещного права независимо от того заключали они данный договор, или приобрели сервитут или другое вещное право по иным основаниям».

«Стремление цивилистов рассматривать собственника как абсолютно свободного в своих действиях, при условии, что ограничение его свободы не оговорено в прямой форме, оказывает соответствующее влияние на семантику и типологию кодифицированного гражданского законодательства». В гражданских кодексах стран континентального права есть статьи, в которых устанавливаются ограничения права собственности.

Указание конкретного перечня ограничений права собственности вполне оправдано в странах с экономикой переходного периода, где существует проблема квалификации судебного корпуса, устойчивые традиции «телефонного права».  В этих условиях судье легче  руководствоваться установленными законом нормами. Расширение свободы действий судьи и принятие решений на основании принципа «разумности» и «добросовестности» требуют от него высокой квалификации, а также принципиальности, объективности и наличия четкой гражданской позиции. В обществе, разрываемом противоречиями,  с невиданным расслоением на бедных и богатых очень сложно соблюсти такие требования.

Дублирования положений Конституции РФ с указанием целей, для достижения которых могут быть ограничены гражданские права, в ст. 1 и ст. 2091 ГК РФ явно недостаточно. В связи с этим в настоящее время предлагается включить в  главу «Общие положения» второго раздела ГК РФ «Право собственности и другие вещные права»  отдельную статью 2091 «Ограничения права собственности» следующего содержания: «Ограничение права собственности представляет собой сужение возможности осуществления правомочий собственника для обеспечения целей, предусмотренных п. 2 ст. 1 настоящего Кодекса. Они заключаются в обязанности собственника воздерживаться от каких-либо действий либо терпении действий со стороны третьих лиц. Право собственности может быть ограничено только на основании закона».  Это в какой-то мере отвечало бы традициям дореволюционного гражданского законодательства и придало бы определенность ограничениям как составляющей права собственности.

§ 3. Содержание ограничений права собственности

Содержание ограничений субъективного права собственности предполагает определенную внутреннюю структуру. Оно не может рассматриваться обособленно от содержания права собственности. Деление ограничений права собственности на ограничения, возникающие из закона, и ограничения, вытекающие из jura in re aliena (права в чужой собственности), установленные законом, невозможно ввиду отсутствия необходимой и достаточной совокупности квалифицирующих признаков. Следует признать, что такой подход разделялся не всеми юристами. Это обусловлено двумя обстоятельствами.

Во-первых, содержание jura in re aliena в юриспруденции точно не установлено. Пандектное право прошлого века утверждает, что право в чужой собственности может обязывать собственника что-либо терпеть или чего-либо не делать.

Во-вторых, отдельные нормы, установленные законом, могут возлагать на собственника обязанности не только что-либо терпеть или чего-либо не делать, но и что-либо делать.

По общему правилу сервитут обязывает собственника служащей вещи терпеть что-либо или чего-либо не делать. Это соответствует существу вещного права. Вещное право ставит вещь непосредственно под господство управомоченного лица. Всякий должен терпеть его влияние на вещь, никто не смеет мешать ему. Но вне границ этого права лежит обязанность владельца вещи что-либо делать. Право на это не вытекает из господства над вещью, оно представляет скорее правомочие, направляемое к лицам. Поэтому, с точки зрения римского права, нельзя ни в коем случае возложить на собственника служащей вещи обязанность, обладающую силой вещного права, по содержанию вещи в состоянии, при котором она способна была бы удовлетворять потребностям субъекта сервитута. Такая обязанность, как справедливо отмечали В. И. Курдиновский, Ю. Барон и другие, лежит на самом управомоченном лице.

Такой подход получил достаточно широкое распространение среди римских юристов. Например, в отношении  сервитута, который установлен для поддержания тяжести нагрузки, Ульпиан утверждал: «Галл считает, что нельзя возлагать сервитут таким образом, чтобы кто-либо обязывался к какому-либо действию, но в силу сервитута нельзя препятствовать моим действиям: ибо во всех сервитутах производство ремонта возлагается на того, кто утверждает, что ему принадлежит сервитут, а не на того, чья вещь обременена сервитутом». Но в этом вопросе одержали верх положения Сульпиция Севера и Лабеона, которые носили противоположный характер.

Таково общее правило. Однако оно знает исключения, когда на собственника служащей вещи возлагается обязанность по ремонту, с тем чтобы обеспечить необходимые условия для пользования сервитутом. Например, римский юрист  Павел утверждал: «Колонну, которая несет тяжесть постройки соседа, должен восстанавливать тот, кому принадлежит здание, на которое установлен сервитут, а не тот, кто хотел бы возложить сервитут...».

Насколько оправдано при servitus oneris ferendi  возлагать обязанность по ремонту и поддержанию стены в надлежащем состоянии на собственника служащей вещи? На наш взгляд, в этом есть определенный практический смысл. Стена, на которую опирается здание соседа, на основании сервитута функционально предназначена и обеспечивает потребности в большей степени собственника служащей вещи, чем владельца сервитута.  Поэтому в первую очередь собственнику служащей вещи небезразлично, в каком состоянии будет находиться предмет сервитута. Если возложить обязанность по ремонту стены на владельца сервитута, то он может оказаться перед искушением переделать ее с тем, чтобы она в большей степени отвечала его интересам.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что главным следствием возникновения сервитута для собственника служащей вещи является возложение на него обязанности что-либо не делать или что-либо терпеть. Кроме того, если это необходимо для осуществления главного назначения сервитута, он может возлагать обязанность на собственника что-либо делать.

В связи с этим представляет определенный интерес вопрос о юридической природе отношений, связанных с обязанностью собственника служащей вещи что-либо делать для обеспечения действия сервитута. Носит ли данная обязанность обязательственный характер, является ли она ограничением права собственности либо вытекает из содержания права собственности? Для этого необходимо вернуться к содержанию права собственности. Оно включает в себя правомочия по владению, пользованию и распоряжению принадлежащим собственнику имуществом. Содержание права собственности можно еще подразделить на три подгруппы:

— правомочия собственника самостоятельно и независимо от кого-либо совершать определенные действия с имуществом;

— возможность устранять любые попытки воздействия на имущество со стороны неопределенного числа третьих лиц;

— обязанность  несения бремени содержания принадлежащего собственнику имущества.

Из содержания субъективного права собственности не может вытекать обязанность собственника что-либо не делать. Запреты исключают и выводят то или иное правомочие собственника из содержания права собственности за его пределы. Пределы — это, образно говоря, тот частокол, который окружает правовое поле собственника. Он формируется из закрепленных в ст. 10 ГК РФ «Пределы осуществления гражданских прав» следующих запретов:

— совершать действия с целью причинения вреда другому лицу;

— злоупотреблять правом в иных формах;

— использовать право собственности в целях ограничения конкуренции;

— злоупотреблять доминирующим положением на рынке.

Поскольку ограничивать можно только те правомочия, которые входят в содержание права собственности, можно выделить две группы ограничений:

— ограничения, в силу которых собственник должен что-либо не делать;

— ограничения, в силу которых собственник должен что-либо терпеть в связи с ограниченным использованием его имущества третьими лицами.

С учетом изложенного попытаемся квалифицировать обязанность собственника служащей вещи что-либо делать,  вытекающую из содержания сервитута? На наш взгляд, эта обязанность представляет собой не ограничение права собственности, а обременение и вытекает из содержания права собственности. Сервитут, являясь институтом вещного права, может в отдельных случаях включать положения, обязывающие собственника что-либо делать. Такие обязанности входят в содержание права собственности и могут быть связаны с возложением бремени содержания имущества на собственника в соответствии со ст. 210 ГК РФ.

Ограничения прав собственника могут быть обусловлены его гражданством, социальным положением (например, государственный служащий), организационно-правовой формой юридического лица (например, частная фирма по сравнению с государственным предприятием). Об ограничении права собственности можно говорить          тогда, когда само право собственности, а не один субъект права собственности терпит ограничения, которые вытекают из содержания права собственности. Имеется в виду, когда ограничения права собственности обусловлены конкретными свойствами, характеристиками имущества и вытекают из содержания и смысла  ст. 1 ГК РФ.

В новом ГК РФ появилась статья 274 «Право ограниченного пользования чужим земельным участком (сервитут)». В ней закреплено право собственника недвижимого имущества требовать от собственника соседнего земельного участка «предоставления права ограниченного пользования соседним участком...». Никаких иных действий собственник не обязан совершать в отношении имущества, предоставленного во временное пользование по сервитуту.

Г. Дернбург писал: «...именно сервитут обязывает владельца служащей вещи к «терпению» — pati — или  к «не деланию» — non facerе; — но никоим образом не к «деланию» — facerе», поскольку такое понимание соответствует сущности вещного права. Вещное право подчиняет вещи управомоченному лицу. Любое третье лицо обязано терпеть воздействие субъекта вещного права на вещь, осуществляемое в пределах предоставленных правомочий. Никто не вправе ему в этом препятствовать. По мнению Г. Дернбурга, «...обязанность владельца вещи к совершению тех или иных действий лежит вне рамок вещного права. Право на действия вытекает не из господства над вещью, а представляется правомочием относительно лица».

По римскому праву на собственника служащей вещи нельзя было возложить в качестве вещного обременения даже обязанность содержания ее в пригодном состоянии. Наоборот, эти действия, в случае необходимости, являются обязанностью владельца сервитута. Например, владелец дорожного сервитута обязан содержать дорогу в соответствующем состоянии. Лицо, управомоченное на пользование водопроводом, обязано следить за каналом, проходящим через         участок, обремененный сервитутом. Исключение составляет сервитут oneris ferendi. Поддержание подпорной стены в состоянии, способном выдержать тяжести, возлагается на собственника служащей              вещи. Это отвечало интересам обеих сторон. Поскольку в противном случае часть стены, отведенной под служебный участок, могла             ремонтироваться   только  с  учетом односторонних интересов субъекта сервитута.

Представляется ошибочной позиция В. И. Курдиновского, который считает тождественными по содержанию законные ограничения в пользовании вещью  и сервитуты. По его мнению, легальные ограничения в пользовании вещью, установленные в интересах частных лиц,  могут быть названы легальными сервитутами. Что касается          законных ограничений пользования вещью в интересах общества,        то  они  «лишь  близки  к  сервитутам;  преобладание в них публичного элемента не позволяет рассматривать их как учреждения чисто гражданские».

С принятием Закона о собственности в СССР (п. 2 ст. 1), а затем Гражданского кодекса РФ (п. 2 ст. 209) установлено, что «собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия...». В связи с этим можно выделить еще одну отличительную особенность или характерный, внутренне присущий признак права собственности, отличающий его  от обязательственных правоотношений. Он заключается в отсутствии пределов правомочий по владению, пользованию и распоряжению имуществом. Е. А. Суханов отмечает «всеобъемлющий  характер прав собственника, реализующего «хозяйственное господство» над своим имуществом», в то время как обязательственные правоотношения предполагают, как правило, исчерпывающий перечень правомочий сторон. Причем всеобъемлющий характер прав собственника вытекает не из правоспособности субъектов имущественных правоотношений, а из содержания права собственности.

Аналогично содержание ограничений права собственности, основанных на законе. Предоставление  третьим лицам права пользования чужим имуществом, в свою очередь, обязывает собственника что-либо терпеть или чего-либо не делать. В отдельных ситуациях на собственника возлагается обязанность что-либо делать. В этом случае римское право следовало правилам, установленным для сервитутов. Например, юристы Лабеон и Атей считали, что «собственник, обязанный не изменять нормального состояния участка, чтобы сток дождевой воды усилился или уменьшился к вреду соседа, должен был очищать и рвы, предназначенные для стока воды».

В учебнике Д. И. Мейера отмечается: «Ограничения права собственности не устанавливают для сторонних лиц права на чужое действие: собственник, вследствие ограничения права собственности, лишается возможности совершить то или другое действие относительно вещи, тогда как без ограничения он, по праву собственности, мог бы совершить это действие; или собственник, вследствие ограничения права собственности, обязывается допустить то или другое действие относительно вещи со стороны другого лица, тогда как без ограничения права он мог и не допускать такого действия; но никогда собственник, вследствие ограничения права собственности, не обязывается совершить какое-либо положительное действие. Если и налагаются нередко на собственника разные обязанности, то они должны быть рассматриваемы как законные обязанности, лежащие на      лице (выделено мною.— В. К.), но не как ограничения права собственности».

Что касается обязанностей собственника что-либо делать, вытекающих из закона, то их можно рассматривать не как ограничения права собственности, а как элемент содержания  права собственности. Например, в ст. 210 ГК РФ указывается, что «собственник несет бремя содержания принадлежащего ему имущества, если иное не предусмотрено законом или договором». Это предписывающая норма. Она предписывает собственнику осуществлять действия, направленные на содержание принадлежащего ему  имущества в надлежащем состоянии, с тем чтобы оно не вызывало угрозы жизни и  здоровью окружающих и т. д. При неисполнении собственником этого предписания на него могут быть возложены ограничения, предусмотренные      ст. 1 ГК РФ. В то же время обязывающие нормы законодательства, регулирующие отношения собственности, выходят за рамки гражданско-правового регулирования имущественных отношений и относятся к другим отраслям права, например административному праву.          Налоги, пошлины, различные сборы, связанные с имуществом, не имеют ничего общего с ограничениями, поскольку они устанавливаются не с целью стеснить собственника в осуществлении права собственности, а обеспечить доходную часть соответствующего бюджета.

Представляется   ошибочным  мнение В. И. Курдиновского о том, что «ограничение права собственности может состоять и в обязанности ad fasiendum», т. е. в обязанности совершать действия. Все-таки ограничения права собственности сдерживают собственника в осуществлении принадлежащих ему правомочий. Они осложняют либо исключают на определенное время возможность реализовать  субъективные права собственности в полном объеме.

Ограничения, основанные на законе, по своему содержанию в принципе не отличаются от ограничений права собственности, связанных с сервитутом. Вместе с тем, в отличие от ограничений, вызванных сервитутом, они возникают независимо от воли частных лиц на основании федерального закона. Второе отличие заключается в том, что закон может установить ограничения в отношении любого имущества, а сервитут может обременить только объекты недвижимости. Третье отличие касается возмездности. В отличие от ограничений, установленных федеральными законами, собственник, обремененный сервитутом, вправе требовать от владельца сервитута «соразмерную плату за пользование участком» (п. 5 ст. 274 ГК РФ). Правда, законодатель почему-то установил такое право только в отношении земельных участков, а не любого объекта недвижимости, выступающего в качестве предмета сервитута.

Ограничения права собственности, установленные  законом, по своему содержанию близки к ограничениям, вызванным сервитутом. В. И. Курдиновский, на наш взгляд, допускает неточность, утверждая, что «легальные ограничения, стесняющие собственника в пользовании вещью, тождественны по содержанию с сервитутами». Далее он пишет, что они представляют собой «...явления однородные по содержанию с сервитутами...». Законные ограничения права собственности по дореволюционному российскому законодательству следует  классифицировать следующим образом.

К первой группе ограничений можно отнести ограничения права собственности, вызванные сервитутом. Сервитут есть право на чужую вещь. Он ограничивает права собственника служащей вещи и побуждает собственника что-либо не делать в отношении своего имущества или что-либо терпеть. Являясь институтом гражданского права, сервитут представляет собой частное правоотношение. Особенность этого правоотношения составляет то обстоятельство, что его субъектами являются частные лица и оно регулирует частные интересы. С учетом изложенного приведенные В. И. Курдиновским примеры рецепции римского права в законодательство западноевропейских стран можно квалифицировать не как законные ограничения права собственности, а как законные сервитуты. К такому выводу приходит в конечном счете и сам В. И. Курдиновский.

Законные ограничения права собственности, сужающие возможность осуществления  правомочия владения, по своей природе близки к тем правовым последствиям, которые вызывают сервитуты для собственника. К таким сервитутам юристы относили ususfructus legalis, рассматриваемый как легальный, т. е. вытекающий из закона сервитут, предусмотренное австрийским законодательством право ставить улья на чужой земле, а также закрепленное в дореволюционном российском законодательстве право въезда в леса и право угодий.

Во вторую группу  законных ограничений входят нормы, охватывающие дореволюционное российское соседское право. Законные ограничения, составляющие это право, возможны только между владельцами соседних участков. Обязательное требование к таким         участкам заключается в том, чтобы один участок мог представлять определенную пользу для другого участка. Эти ограничения предназначены для обеспечения права на чужую вещь с целью обеспечения частных интересов владельцев соседних участков. В качестве субъектов данных правоотношений выступают частные лица (владельцы соседних участков). Сюда же можно включить и ограничения, связанные с  вещным сервитутом, установленным по соглашению владельцев соседних участков. Этот локальный правовой акт предоставляет право ограниченного пользования чужим имуществом владельцам соседних участков.

Третью группу законных ограничений в пользовании объектом права собственности составляют ограничения, представляющие собой институт, созданный для обеспечения общественных интересов. Эти ограничения отличаются от предыдущих двух тем, что, во-первых, они  устанавливаются не в интересах   отдельных частных лиц либо определенной их совокупности, а в интересах всего общества. К ним в дореволюционном законодательстве относили ограничения в пользовании лесами, недрами, осуществлении охоты или рыбной ловли, возведении построек в районе крепостной линии, а также другие ограничения, касающиеся построек. К таким ограничениям относили также ограничения, связанные с правом движения по сухопутным и водным путям, право на бечевник, известные Гражданскому Уложению как права участия общего.

На наш взгляд, законные ограничения права собственности с целью обеспечения общественных интересов не могут относиться исключительно к публичному праву, поскольку они включают в себя элементы публичного и частного права. В этом заключается второе отличие ограничений права собственности в общественных интересах от ограничений в отношении определенного собственника. Профессор Г. Ф. Шершеневич писал, что граница между публичным и гражданским правом, основанная на различии интересов, не может быть безусловно точной. На рубеже всегда остается полоса отношений, которые будут возбуждать сомнение, куда их поместить. В. И. Курдиновский отмечал как господствующее в литературе по гражданскому праву мнение ученых о том,  что ограничения права собственности в общественных интересах относятся и к области гражданского права.

Двойственность юридической природы законных ограничений права собственности в общественных интересах не могла не отразиться при закреплении их в материальном праве. Такие ограничения можно встретить как в гражданском праве, так и в законодательных актах отраслей публичного права. Причем в гражданском законодательстве об ограничениях говорится кратко, а в административном — достаточно подробно, тем самым как бы подчеркивается преобладание в них публичных начал над частными.

Третье отличие ограничений права собственности в пользовании имуществом собственника, установленных законом, заключается в порядке их защиты. Г. Ф. Шершеневич пишет: «Право участия общего есть отношение публичного, а не частного характера, и потому оно охраняется административным, а не судебным порядком». Например, если собственник земельного участка создает препятствия для проезда по дороге, проходящей через этот участок, то проезжающий вправе обратиться за помощью в ближайший полицейский участок. По мнению Е. В. Васьковского, «право участия общего установлено в публичном интересе, «в пользу всех без изъятия». Потому следить за соблюдением его и устранять нарушения обязаны органы публичной власти, т. е. местная полиция». В то же время при нарушении права участия частного закон предполагал судебный порядок защиты. Их нарушения не влекли применения уголовного и административного наказания.

Юридические последствия нарушения права участия общего заключаются в восстановлении нарушенных прав, а также в административных либо уголовных наказаниях, которые накладываются на виновных. Для возмещения вреда и компенсации причиненных убытков возможно также применение гражданского иска. Западноевропейское и российское гражданское законодательство XIX в. исключало судебную защиту при нарушениях ограничений права собственности в интересах всех и каждого. Только в одной  норме Австрийского  Уложения 1811 г. (§ 343) частному лицу предоставлялось право на судебную защиту в случае непринятия органами государственной власти надлежащих мер.

Четвертое отличие рассматриваемых видов законных ограничений права собственности составляют особенности способов их прекращения. Они заключаются в том, что законные ограничения права собственности в общественных интересах по  пользованию имуществом не могут быть прекращены по соглашению сторон либо вследствие истечения сроков исковой давности. Законные ограничения права собственности в интересах всех и каждого могут быть прекращены только законом либо в предусмотренном законом порядке. Такой точки зрения придерживается Г. Ф. Шершеневич. Он считает, что право участия общего «не может быть прекращено или изменено иначе, как указанным в законе образом». По мнению Е. В. Васьковского, «так как законные ограничения основываются непосредственно на специальных предписаниях закона, то и отменяемы они могут быть только в  законодательном порядке». Признак публичности в этих ограничениях преобладает. «Входя одной стороной в область частного права, — пишет В. И. Курдиновский, — легальные ограничения этого рода входят другой стороной в область публичного права и подчиняются его принципам».

Законные ограничения в пользовании имуществом, установленные  в интересах определенных лиц, могут быть прекращены по соглашению частных лиц с собственником либо «...на основании акта отречения». Как нам представляется, речь идет не об отказе собственника соблюдать ограничения, а об отказе лица от предоставленных ему законом прав по пользованию чужим имуществом. Здесь проявляется свойство эластичности, или упругости, права собственности. С прекращением права  пользования чужим имуществом отпадает необходимость и в ограничениях, связанных с правами третьих лиц, что приводит к восстановлению правомочий собственника в первоначальном объеме.

Поскольку общественные отношения, связанные с законными ограничениями права пользования в интересах определенного лица либо круга лиц, носят не публичный, а частный характер, то их прекращение вполне возможно на основании добровольного волеизъявления сторон. Такой позиции придерживались К. Анненков,  Е. В. Васьковский. Г. Ф. Шершеневич также считал, что договора достаточно для прекращения права участия при наличии согласия сторон. При этом он писал:«...чтобы устранение законного ограничения получило вещный характер и было обязательно для всех последующих собственников-преемников, необходимо облечение соглашения в крепостную форму». На старшего нотариуса возлагалась обязанность вносить в реестр крепостных дел отметки об ограничениях права собственности на объекты недвижимого имущества, состоящих в уступке собственником в пользу постороннего лица или в пользу другого недвижимого имущества права  частного участия.

Совершенно очевидно, что содержание ст. 159 Нотариального положения не соответствовало природе правовых ограничений права собственности. Здесь произошло смешение понятий сервитута и ограничения права собственности. Можно передать право ограниченного пользования чужим имуществом. Но как может собственник передать ограничения в пользовании принадлежащим ему имуществом другим лицам? Нужно помнить о том, что ограничения права собственности не изымают из содержания права определенных правомочий, а стесняют, затрудняют возможность осуществления  этих правомочий на период предоставления третьим лицам ограниченного пользования имуществом собственника. Законные ограничения права собственности являются, как правило, следствием предоставления ограниченных прав в пользовании чужим имуществом. Они неразрывно связаны и обусловлены друг другом. В юридической литературе встречаются, на наш взгляд, ошибочные  мнения о том, что право участия частного может устанавливаться наряду с законом также  договором  либо  судебным  решением. Нужно согласиться с Г. Ф. Шершеневичем в том, что «указанные в законе виды рассматриваемого отношения установлены законом и не нуждаются для своего возникновения в договоре или судебном решении, а иные виды ограничения права собственности, кроме указанных в законе, не могут возникнуть помимо закона».

Наряду с различиями законные ограничения права собственности имеют и общие свойства. Как ограничения права собственности в интересах всех и каждого, так и ограничения в интересах определенных лиц «не подлежат распространительному толкованию, а потому никаких иных прав участия, кроме указанных в законе, быть не может».

В. П. Павлов, раскрывая правомочие владения как элемент содержания субъективного права собственности, подчеркнул: «Определяя объем действий, входящих в правомочие пользования, законодатель ограничивает действия по пользованию наиболее ценным имуществом только прямым назначением этого имущества. Например, земли сельскохозяйственного назначения могут использоваться только для производства сельхозпродуктов, жилые помещения — только для проживания граждан и т. д. (п. 2 ст. 260, п. 2 ст. 288 ГК)».

Государственное налогообложение во многих случаях уже приняло характер участия государства в пользовании национальным имуществом. Таким же образом государство присваивает себе постепенно,  посредством своих административных  мероприятий распоряжение частной собственностью. Сознание своего суверенитета, которым был преисполнен древний римлянин как владыка (Dominus) своей собственности, совершенно чуждо современному собственнику. Собственники земельных участков и иных объектов недвижимого имущества существенно стеснены в пользовании своей собственностью вследствие зависимости от надзора и разрешений административных органов. Значительное число видов деятельности субъекты гражданского оборота могут осуществлять только при  наличии соответствующего разрешения (лицензии).

По мнению Бэккинга,  ограничения в праве отчуждать не являются ограничениями права собственности. Они обладают специальным, относительным и преходящим характером. Такие ограничения установлены для защиты либо  интересов определенных лиц, либо           особых юридических отношений, либо с целью содействовать осуществлению права в отдельных случаях. Он считает, что по своему          существу они представляют собой ограничение правоспособности. Поскольку ограничения есть препятствие для отчуждения объекта права собственности, то они должны входить в правовой институт прекращения права собственности. Именно в учении о прекращении права собственности Бэккинг говорит об этих ограничениях.

Такой подход не совсем оправдан, поскольку ограничения права собственности имеют непосредственное отношение  не только в отношении правомочия распоряжения, но владения и пользования.

Конституционный совет Франции поддерживает национализацию, осуществляемую по решению законодателя, если только не будет установлено, что передача... прав на что-то ограничивает область частной собственности и свободу предпринимательства до такой степени, что будут игнорироваться права, закрепленные в   Декларации прав человека и гражданина от 26 августа 1789 г. Он понимает свободу как экономический институт. Декларация провозглашает, что  границы свободы могут быть установлены только законом.

В юридической литературе широко распространено мнение о том, что правомочие распоряжения (facultad de disposicion) представляет собой наиболее важное в содержании права собственности. Латиноамериканские цивилисты трактуют элемент распоряжения в довольно широком диапазоне и выделяют три основных вида:

а) распоряжение в узком смысле;

б) установление обременений (gravamen);

в) уничтожение.

Распоряжение в узком смысле понимается как право передачи вещи посредством прижизненных сделок либо сделок, совершаемых на случай смерти. При этом допускается отчуждение имущества, принадлежащего собственнику, на возмездной либо безвозмездной основе. Оно может прекращаться только при запрете отчуждения ввиду ограничений, касающихся права распоряжения.

В юридической литературе конца XIX — начала ХХ вв. существовали различные подходы к освещению вопроса ограничения права распоряжения (в особенности отчуждения) объектов права собственности. Одни авторы считали эти ограничения обыкновенными (Беккер), другие — ограничениями особого рода (Арндтс, Барон, Бринц), третьи (Бэккинг, составители Германского Уложения) — ограничениями не права собственности, а права распоряжения, принадлежащего собственнику.

Позиция Бэккинга и других, на первый взгляд, выглядит несколько необычно. На чем же она основана? По мнению Бэккинга, запрещение отчуждать вещь является сущностью ограничения не права собственности, а права распоряжения, принадлежащего собственнику. «Частное лицо не может само изменить свою правоспособность (Rechtsfähigkeit), вследствие чего и запрещение отчуждения, основанное на его воле, не может иметь своим последствием ничтожность совершенного вопреки ему отчуждения; только законное, основанное на общем предписании права, запрещение отчуждения имеет реальное действие (reale Wirkung), обязательно и для третьего лица в том смысле, что оно не может приобретать». Ограничение в праве отчуждать вещь, считает Бэккинг, есть ограничение правоспособности собственника.

Составители Германского Гражданского уложения от 18 августа 1896 г. считали, что установленные в законе ограничения собственника в юридическом распоряжении вещью «не относятся к ограничениям права собственности потому, что они, представляя собой законные запрещения отчуждения, служат охране определенных частных или общественных интересов и не касаются общего объема (Zuschnitt) содержащихся в праве собственности правомочий».

Действительно, следует признать, что право отчуждения не является правомочием, исключительно присущим содержанию права собственности. Оно характерно и для других гражданских прав. Право отчуждения как право совершать определенные юридические действия входит в содержание правоспособности (ст. 18, 49 ГК РФ).  Ограничение права распоряжения, рассматриваемое с точки зрения правоспособности субъектов гражданского права, будет являться ограничением правоспособности собственника. Оно возможно только в случаях и порядке, предусмотренных законом. Например, в соответствии со ст. 298 ГК РФ «учреждение не вправе отчуждать или иным способом распоряжаться закрепленным за ним имуществом и имуществом, приобретенным за счет средств, выделенных ему по смете».

Однако эти ограничения никакого отношения не имеют к ограничению права собственности. Право распоряжения, являясь признаком других гражданских прав, входит и в содержание права собственности (п. 1 ст. 209 ГК РФ). Оно может быть ограничено как по основаниям, вытекающим из особенностей субъекта права собственности, так и по основаниям, непосредственно связанным с особенностями объекта права собственности. В последнем случае речь идет не об ограничении права распоряжения как одного из составляющих содержания гражданской правоспособности, а о праве распоряжения как одном из элементов содержания права собственности. Например, в соответствии с п. 2 ст. 129 ГК РФ отдельные виды объектов гражданского права, в том числе и объекты права собственности, «могут принадлежать лишь определенным участникам оборота либо нахождение которых допускается по специальному разрешению (объекты, ограниченные в обороте)». Здесь мы видим, что собственник не может свободно распоряжаться объектом права собственности не потому, что он ограничен в правоспособности в силу особенностей его правового статуса, а в связи с тем, что ограничено его право собственности не только владения, но и, соответственно, распоряжения имуществом. Именно  такие ограничения в праве собственности являются предметом теории права собственности.

Как справедливо отмечал В. И. Курдиновский, «ограничение должно... носить объективный, а не субъективный характер». В Древнем Риме закон запрещал отчуждать приданое, donatio propter nuptias (свадебный подарок), bona adventitia (имущество, принадлежащее ребенку), res litigiosa (спорное имущество), вещь, отказанную кому-либо по завещанию, т. е. устанавливал ограничения права собственности в зависимости от объекта, а не субъекта права.

«Ограничение собственности может состоять в том, что заключающееся в собственности правомочие отнято у собственника, но не перенесено на другого». Ю. Барон запреты на отчуждение подразделял на законные, судебные, вытекающие из завещания и договорные. При этом судебные запреты он рассматривал не как ограничения собственности, а как ограничение дееспособности расточителя или должника, что вполне обоснованно. Всякое отчуждение, совершенное вопреки закону, ничтожно. В связи с этим собственник вправе истребовать переданную вещь у владельца. Наложение ареста на имущество собственника по решению суда не влечет недействительности сделки по его отчуждению. Арест позволяет только обеспечивать исковые требования к собственнику-должнику за счет этого имущества. «Если неотчуждаемость вещи установлена договором, то само отчуждение не признается недействительным». В этом случае лицо, произведшее отчуждение, обязано возместить потерпевшему причиненный этими действиями ущерб.

Дореволюционному российскому законодательству были известны ограничения в праве распоряжения вотчинами служилых князей (княженецкие вотчины), поземельными владениями малороссийских казаков (казачьи земли), родовыми и заповедными имуществами.

Действующее гражданское законодательство (ст. 575 ГК РФ) установило ряд запретов при отчуждении имущества посредством договора дарения. Не допускается дарение, за исключением обычных подарков, стоимость которых не превышает пяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда, в следующих случаях:

— от имени малолетних и граждан, признанных недееспособными, их законными представителями;

— работникам лечебных, воспитательных учреждений, учреждений социальной защиты и других аналогичных учреждений гражданами, находящимися в них на лечении, содержании или воспитании, супругами и родственниками этих граждан;

— государственным служащим и служащим органов муниципальных образований в связи с их должностным положением или в связи с  исполнением ими служебных обязанностей;

— в отношениях между коммерческими организациями.

В п. 1 ст. 576 ГК РФ «Ограничение дарения» установлено ограничение на дарение имущества в отношении юридических лиц, обладающих имуществом на праве хозяйственного ведения либо оперативного управления. Предприятия и учреждения вправе дарить закрепленное за ними имущество только с согласия собственника, за исключением обычных подарков небольшой стоимости. Дарение имущества, находящегося в общей совместной собственности, также предполагает согласие всех участников совместной собственности и соблюдение правил, предусмотренных ст. 253 ГК РФ.

Таким образом, ограничения права распоряжения имуществом  должны быть обусловлены спецификой самого имущества, а также его возможным влиянием на наиболее важные общественные           отношения  (защита  здоровья,  обеспечение  безопасности  государства  и  т. д.).

Анализ содержания ограничений права собственности свидетельствует о том, что они неразрывно связаны с правомочиями собственника и подчинены единым целям, предусмотренным ГК РФ (п. 2 ст. 1). Особенностью содержания ограничений права собственности является их возрастающая социальная направленность.

§ 4. Общая классификация ограничений

      права собственности

Для того чтобы исследовать юридическую природу ограничений права собственности и их место в механизме правового регулирования имущественных отношений, очень важно определить основания их классификации. С целью обеспечения всестороннего и глубокого научного анализа необходимо объединить их таким образом, чтобы в отдельные группы попали ограничения, обладающие совокупностью  одноименных, характерных либо тождественных признаков. Выработанная на полученной основе классификация позволит затем системно рассмотреть ограничения права собственности  на современном этапе и выработать предложения по совершенствованию новейшего российского гражданского законодательства.

Ограничения права собственности существовали с древних времен. Законные ограничения права собственности были введены еще законами ХII таблиц, которые предусматривали четыре вида ограничения права собственности на землю:

— собственник участка обязан допускать на свой участок через день соседа для собирания плодов, падающих с деревьев, растущих на участке соседа;

— перевешивание ветвей дерева и перерастание самого дерева на соседний участок дают собственнику последнего право самому срезать свисающие до 15 футов ветви или срубить дерево, если этого не делает сосед;

— собственник не обязан терпеть надстройку соседа над границей своего участка, равно как и выпячивание стены более чем на полфута;

— собственник обязан допускать за определенное вознаграждение  проход  через  его  участок  к  оказавшимся  на  нем  местам           погребения.

Государство налагало и налагает ограничения на право собственности как  на движимые, так и на недвижимые объекты. Причем в большей степени ограничения права собственности касаются недвижимого имущества, поскольку право собственности на недвижимое имущество чаще сталкивается с правами и законными интересами других лиц и общества в целом. Ограничения права собственности преследуют различные цели. Они не являются чем-то неизменным и стабильным. По мере развития общественных отношений возникает необходимость в установлении новых ограничений права собственности и отмене старых. Круг ограничений достаточно широк и многообразен.

Поскольку в юридической литературе нет устоявшегося мнения о природе ограничения права собственности при классификации, отдельные зарубежные исследователи выделяли классификационные признаки, не имеющие к ним непосредственного отношения. Например, Беккинг, Дирксен, Франтц среди ограничений указывают положение об экспроприации, Мюленбрух и Беккинг — о границах права        собственности, Дернбург, Мюленбрух, Франтц, Штоббэ писали о государственных и общественных повинностях, Пагенштехер — о правоспособности и дееспособности.

Заслуживают внимания исследования немецких и российских юристов конца XIX — начала ХХ вв., поскольку в тот период вопросы классификации ограничений были предметом изучения  юридических наук. Несмотря на многообразие взглядов среди немецких ученых-юристов конца XIX в. на классификацию ограничений права собственности, они имеют много общего. Это позволяет сгруппировать ограничения, выделяемые отдельными исследователями, в определенной системе.

В зависимости от цели Дирксен законные ограничения права собственности  подразделял следующим образом:

— ограничения права собственности, установленные в религиозных целях;

— полицейские ограничения;

— ограничения права собственности, установленные в виде содействия сельскохозяйственному производству.

Мюленбрух, признавая эти ограничения, добавил к ним:

— ограничения, обусловленные заботой о публичных дорогах;

— ограничения права собственности с целью сделать благообразными и безопасными строения.

Бэккинг считает, что любое законное ограничение права собственности прямо и непосредственно или косвенно существует лишь в публичных целях. К законным ограничениям, которые служат непосредственно публичным целям, он относит ряд ограничений, касающихся погребения и обустройства публичных дорог и водопроводов, постройки зданий. Ко второй группе он относит ограничения, которые прямо служат интересам соседей и лишь косвенно интересам общества.

Ограничения, касающиеся продолжительности существования права собственности, выделяются в отдельную группу юристами Тибо, Вангеровым.

С точки зрения правовых последствий Мюленбрух выделяет:

— ограничения, которые основывают публично-правовые отношения;

— ограничения, которые основывают частно-правовые или обязательственные отношения.

По охраняемому ими интересу Мюленбрух, Бэккинг, Барон, Дернбург, Ранда  делят законные ограничения на:

— ограничения, установленные в интересах частных лиц;

— ограничения, установленные в публичных интересах.

в своей классификации Рот исключил деление ограничений права собственности на ограничения в публичных и частных интересах.

По объему Мюленбрух, Тибо ограничения права собственности делят на две группы:

— ограничения, которые стесняют право собственности во всем его содержании;

— ограничения, которые стесняют право собственности в отдельных его составных частях.

С точки зрения содержания названную выше вторую группу ограничений Глюкк, Тибо и Мюленбрух, Бэккинг, Штоббэ делят  на три вида:

— ограничения, вследствие которых собственник должен что-либо терпеть (pati);

— ограничения, в силу которых собственник должен чего-либо не делать (non facere);

— ограничения, в силу которых собственник обязывается к положительным действиям в отношении объекта своего права собственности (facere).

Вангеров, Бэккинг, Беккер, признавая первые два вида ограничений,  не признают ограничений, обязывающих собственника что-либо делать.

Ограничения в пользовании вещью Виндшейд делит на ограничения, установленные в интересах соседей, и ограничения в публичных интересах. Бринц выделяет в отдельную группу ограничения, направленные против свободы в пользовании объектом  права собственности.

ограничения в пользовании вещью Рот делит на ограничения, касающиеся земельных участков, зданий и вод.

Ограничения в праве отчуждения по закону и другим правовым актам Вангеров, Беккер, Дернбург, Бринц, Рот, Ранда рассматривают в качестве самостоятельного класса ограничений права собственности. Виндшейд выделяет законные ограничения права собственности в юридическом распоряжении вещью.

Бэккинг  считает, что ограничения в праве отчуждать вещь не являются ограничением права собственности. Они обладают специальным, относительным и преходящим характером, установлены для защиты или интересов отдельных лиц, или особых юридических отношений, или с целью содействовать осуществлению права в определенных случаях. По своему существу, считает Бэккинг, они, будучи ограничениями правоспособности, представляют собой особые препятствия к отчуждению объекта права собственности и должны рассматриваться в учении о прекращении права собственности.

На наш взгляд, позиция Бэккинга представляется неприемлемой. Отчуждение есть одна из форм осуществления собственником правомочия  по распоряжению имуществом. В связи с этим  ограничение права отчуждать вещь является ограничением права собственности.

Ограничения в интересах соседей  отдельно рассматриваются в работах Пагенштехера, Дернбурга, Бринца.

Ограничения относительно виндикации Вангеров также выделяет в качестве отдельного вида ограничения права собственности.

По источникам Бэккинг делит ограничения права собственности на две группы:

— ограничения, возникающие по частным актам;

— ограничения, существующие в силу общих предписаний права.

Виндшейд наряду с ограничениями, возникающими на основании общего предписания права, выделяет ограничения, возникающие из приобретенных прав третьих лиц. Он также допускает ограничения права собственности по судебному решению.

Ограничения в праве делить вещь Рот рассматривает как разновидность ограничений положительной стороны права собственности наряду с ограничениями в праве отчуждать и пользоваться вещью.

Барон разделяет ограничения права собственности на два         класса в зависимости от того, возникают ли они одновременно с объектом собственности либо появляются вследствие особого юридического акта. Первые являются законными ограничениями права собственности, вызванные интересами соседей либо публичным интересом (за исключением законных запретов отчуждения             и узуфрукта).

Ограничения права собственности, возникающие вследствие особого юридического акта, подразделяются на две группы. Первую группу составляют ограничения, вызванные вещными правами на чужую вещь. При этом собственник не лишается правомочия, предоставленного несобственнику, но он обязан уступать, если того требует право последнего. Предоставленное несобственнику правомочие называется вещным правом на чужую вещь. В римском праве существовали четыре вещных права, в том числе три на полезность вещи (сервитуты, эмфитевзис и суперфиций) и одно право отчуждения (закладное право).

Вторую группу  ограничений составляют запрещения отчуждения, которые подразделяются на законные, судебные, завещательные и договорные ограничения. Особенность этих ограничений заключается в том, что отнятое у собственника правомочие распоряжения может не переноситься на другого. Это имеет место при законных запрещениях отчуждения. Несмотря на господствующее в юридической литературе мнение, Ю. Барон, на наш взгляд, вполне обоснованно склонен относить судебные запрещения не к ограничениям собственности, а к ограничениям дееспособности расточителя или общего должника, и этим объяснять ничтожность совершенного им отчуждения.

В работах российских юристов конца XIX — начала ХХ вв. также существовали различные подходы к вопросам систематизации законных ограничений права собственности. Однако исследование этого опыта очень важно для выработки системы ограничений в современном гражданском праве.

К. А. Неволин в своем сочинении выделял среди ограничений права собственности на недвижимое имущество две группы:

— ограничения, относящиеся к праву владения и пользования различными составными частями имущества;

— ограничения, относящиеся к праву распоряжения целым имуществом.

Д. И. Мейер также делит ограничения на две группы.

В первую группу входят ограничения, которые в дореволюционном гражданском законодательстве назывались правом участия общего и частного в выгодах чужого имущества. Эти ограничения сопровождают всякое право собственности на определенные предметы. Они, по мнению Д. И. Мейера, составляют пределы существования права собственности.

Вторая группа ограничений — это установленные законом ограничения внутри пределов права собственности по основаниям, лежащим или в личности  отдельного субъекта права собственности, или в обстоятельствах, не связанных с личностью субъекта.

Ограничения права собственности могут касаться каждого из элементов содержания права собственности — владения, пользования и распоряжения.

Деление ограничений права собственности в зависимости от  источника  на ограничения, вытекающие непосредственно из закона, и ограничения, основанные на автономном акте, встречается в работах   К. Анненкова, Д. И. Мейера, Г. Полежаева, Г. Ф. Шершеневича. Отличие их заключается в том, что в первом случае собственник ограничивается непосредственно законом, а во втором — посредством  jus in re aliena (права в чужой собственности).

Вместе с тем, как справедливо отмечает В. И. Курдиновский, по своему содержанию ограничения, вытекающие из закона, ничем не отличаются от ограничений, связанных с правом на чужую вещь.

По мнению профессора А. Кранихфельда, «вид ограниченной собственности составляет также общая собственность или право собственности, принадлежащее нераздельно нескольким владельцам вместе». Каждый из таких совладельцев не может в полном объеме и самостоятельно распоряжаться общей собственностью. Воля каждого сособственника зависит в определенной мере от воли других собственников и ограничивается ими. Степень ограничения права  общей собственности зависит от характера взаимных связей между его участниками, который обусловливается свойствами имущества либо содержанием договора. Распоряжение имуществом не может осуществляться без общего согласия всех совладельцев. Каждый из участников может отчуждать свою долю в праве другому лицу только с согласия  других участников. В Уставе купеческого водоходства положены начала ныне действующим нормам законодательства о праве общей собственности.

А. Кранихфельд писал, что право полной собственности на имущество может быть ограничено  отделением «от него которого-либо из составных его прав в пользу постороннего лица». В этом случае право собственности называется ограниченным или неполным. Право собственности, по его мнению,  ограничивается правом владения третьим лицом имуществом собственника (право отдельного владения),  правом постороннего пользования (право отдельного пользования) или правом постороннего распоряжения (право отдельного распоряжения).

В ч. 1 т. Х Свода законов Российской империи ограничения права собственности подразделяются на две группы: право участия общего и право участия частного.

В первом случае право участия общего в выгодах чужого имущества устанавливается «в пользу всех без изъятия» (ст. 433, ч. 1 т. Х Свода). Как ограничение права собственности оно устанавливается исключительно в интересах любого третьего лица и проявляется в различных стеснениях собственника по отношению к  принадлежащему ему имуществу. Закон устанавливает ряд ограничений права собственника с целью осуществления всеми и каждым прохода и проезда.  Сюда же относятся ограничения в интересах судоходства и рыболовства, которые распространяются на собственников земель, прилегающих к морским берегам и озерам.

В. И. Синайский отмечал, что существуют и другие ограничения права собственности в интересах общества и культуры. Однако эти ограничения закон не относит к праву участия общего. При этом он считал, что ограничений права собственности в интересах культуры явно недостаточно. В то время как ограничения права собственности в интересах общества в российском законодательстве достаточно многочисленны. Эти ограничения касались:

— устройства и содержания домов, фабрик и заводов и иных сооружений;

— разработки недр;

— охоты, рыбной и жемчужной ловли;

— пользования лесами;

— пользования землею, расположенной вдоль линии железных дорог;

— ограничений собственников в интересах народного здравия и личной безопасности;

— принудительного изъятия имущества.

Право участия частного устанавливается «единственно и исключительно в пользу кого-либо из частных владельцев»  (ст. 433, ч. 1       т. Х Свода). Оно касается ограничений права собственности соседей и делится на две группы:

— ограничения владельцев соседних земель;

— ограничения владельцев соседних домов.

В. И. Синайский обосновано считал, что законодательные акты  дореволюционной России «о соседском праве очень бедны» и не в полной мере отвечают интересам участников гражданского оборота. Так, не урегулированы стоки воды и необходимые для этого сооружения. Между тем для осушения и орошения земель без мелиоративных сооружений не обойтись. Не предусмотрены ограничения права собственности с целью разграничения соседских владений. Нет правил о деревьях и плодах, растущих на границах двух имений. Не предусмотрены и ограничения права собственности с целью сохранения зданий, нуждающихся для своей починки в доступе их владельца на землю соседа, а также сохранения зданий, добросовестно воздвигнутых на чужой земле.

В соответствии с ныне действующим законодательством гражданские права, в том числе и право собственности, могут быть ограничены «на основании федерального закона» (ч. 2 п. 2 ст. 1 ГК РФ). Сфера таких ограничений четко обозначена в ГК РФ и носит исчерпывающий характер. Ограничение гражданских прав допускается только в определенной мере, если это необходимо:

— для защиты основ конституционного строя;

— нравственности;

— здоровья;

— прав и законных интересов других лиц;

— обеспечения обороны страны и безопасности государства.

По мнению С. В. Степашина, «основой национальной безопасности России должно быть создание такой системы государственного устройства Российского государства, при котором отношения между государством и собственностью и государством и гражданином исключили бы возможность действия деструктивных тенденций и сделали бы их объективно невыгодными для подавляющей части населения».

Объем и характер ограничений права собственности подразделяются в зависимости от объекта права собственности. Итальянский юрист Ф. Лукарелли  называет этот процесс «индивидуализацией» правовых режимов собственности, способов ее приобретения и охраны, исходя из различий в функциях и социальном назначении того или иного имущества.

Индивидуализация правового режима собственности производится и в зависимости от размеров объектов собственности и его субъектов. В последние годы российские законодатели особое внимание уделяют регламентации государственной и муниципальной собственности. Среди объектов государственной собственности наиболее значимые исключаются из гражданского оборота и не могут подлежать отчуждению. Отдельные объекты могут принадлежать исключительно к государственной собственности (памятники архитектуры, шедевры национальной культуры, произведения живописи, музеи и т. п.).

В законодательстве европейских государств значительное место отводится государственной собственности. Публичная собственность рассматривается как разновидность государственной собственности. К ней обычно относят наиболее ценные полезные ископаемые, морское побережье, территориальные воды. Публичная собственность является исключительной собственностью государства, не является объектом гражданского права и может использоваться исключительно для общего блага.  Конституция Испании 1978 г. к числу таких объектов относит морские зоны, побережье, территориальные воды и природные ресурсы экономических зон и континентального шельфа (ч. 2 ст. 132).

Законные ограничения по своей природе имеют двойственный характер, находясь на границе публичного и частного права. Одной стороной они входят в сферу публичного права, другой — в сферу гражданского права, затрагивая интересы собственника. При этом они отвечают интересам определенных лиц либо общества в целом.

Собственник при осуществлении своих правомочий обязан заботиться об окружающей природной среде и руководствоваться при этом следующими принципами (ст. 3 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»):

— приоритетом охраны жизни и здоровья человека, обеспечения благоприятных экологических условий для жизни, труда и отдыха населения;

— научно обоснованным сочетанием экологических и экономических интересов общества, обеспечивающих реальные гарантии прав человека на здоровую и благоприятную для жизни окружающую природную среду;

— рациональным использованием природных ресурсов с учетом законов природы, потенциальных возможностей окружающей природной среды, необходимости воспроизводства природных ресурсов и недопущения необратимых последствий для окружающей природной среды и здоровья человека.

С целью обеспечения охраны окружающей природной среды право собственности может быть ограничено путем установления лимитов использования природных ресурсов, выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую природную среду и размещения отходов (ст. 15 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»).

Действующее законодательство предусматривает гражданско-правовой механизм природопользования. В частности, комплексное природопользование предполагает заключение договора между природопользователем и исполнительным органом субъекта РФ, района, города (ст. 18 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»). Обязательным условием для заключения такого договора является наличие заключения экологической экспертизы на предполагаемую хозяйственную и иную деятельность и лицензии на комплексное природопользование. Договор на комплексное природопользование предусматривает условия и порядок использования природных ресурсов, права и обязанности природопользователя, размеры платежей за пользование природными ресурсами, ответственность сторон и возмещение вреда, порядок разрешения споров.

Лицензия на комплексное природопользование выдается природопользователю специально уполномоченными на то государственными органами Российской Федерации в области охраны окружающей природной среды с указанием:

— видов, объемов и лимитов хозяйственной деятельности по использованию природных ресурсов;

— экологических требований, при которых допускается использование природных ресурсов, последствий несоблюдения этих требований.

Лимиты на природопользование представляют собой систему экологических ограничений (ст. 19 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»), устанавливающие предприятиям-приро-допользователям на определенный срок объемы предельного использования (изъятия) природных ресурсов, выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую природную среду и размещения отходов производства.

Лимиты на природопользование устанавливаются предприятиям-природопользователям  исходя из необходимости поэтапного достижения нормативных  объемов использования (изъятия) природных ресурсов, предельно допустимых выбросов и сбросов загрязняющих веществ в окружающую природную среду и нормативных объемов размещения отходов производства с учетом экологической обстановки в регионе.

Срок достижения нормативных объемов природопользования и лимиты по годам устанавливаются в соответствии с утвержденными показателями государственных и региональных программ (п. 3 ст. 19 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»).

Нормирование качества окружающей природной среды производится с целью установления предельно допустимых норм воздействия на  окружающую природную среду, гарантирующих экологическую безопасность населения и сохранение генетического фонда, обеспечивающих рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов в условиях устойчивого развития хозяйственной деятельности (п. 1 ст. 25 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»). Нормативы предельно допустимых вредных воздействий, а также методы их определения утверждаются специально уполномоченными на то государственными органами Российской Федерации в области охраны окружающей природной среды, санитарно-эпидемиологического надзора и совершенствуются по мере развития науки и техники с учетом международных стандартов.

В процессе формирования территориально-производственных комплексов, развития промышленности, сельского хозяйства, строительства и реконструкции городов, других населенных пунктов устанавливаются предельно допустимые нормы нагрузки на окружающую природную среду.  При этом учитываются ее потенциальные возможности, необходимость рационального использования территориальных и природных ресурсов с целью обеспечения наиболее благоприятных условий жизни населению, недопущения разрушения естественных экологических систем и необратимых изменений в окружающей природной среде (ст. 33 указанного Закона РФ).

При нарушении требований нормативов качества окружающей природной среды выброс, сброс вредных веществ или иные воздействия на окружающую природную среду могут быть ограничены. Основанием для этого являются предписания специально уполномоченных на то государственных органов Российской Федерации в области охраны окружающей природной среды, санитарно-эпидемиологи-ческого надзора (п. 3 ст. 25 Закона РФ «Об охране окружающей природной среды»).

Кроме того, допускаются ограничения по перемещению товаров и услуг, которые  могут вводиться  только в соответствии с федеральным законом, если это необходимо для решения следующих задач     (п. 3 ст. 1 ГК РФ):

— обеспечения безопасности;

— защиты жизни и здоровья людей;

— охраны природы и культурных ценностей.

И. Н. Сенякин рассматривает злоупотребление правом как незаконное ограничение прав личности. Он считает, что «при злоупотреблении правом лицо выходит за пределы установленного законом объема субъективного права и тем самым нарушает другие нормы, которые определяют пределы реализации права и предусматривают неблагоприятные последствия за подобные поступки». Такая позиция представляется ошибочной. Если субъект вышел за пределы своего субъективного права, то о каком злоупотреблении правом может идти речь?  Его действия следует квалифицировать как правонарушение, т. е. нарушение прав других лиц за пределами установленного для него законом объема правомочий.

Разграничение объектов права собственности между Российской Федерацией, ее субъектами и муниципальными образованиями очерчивает границы владения субъектов права собственности. Закрепление в законе объектов права собственности, которые могут находиться только в государственной собственности, можно рассматривать как запреты, фиксирующие границы  владения субъектов права частной собственности.

Соотношение между государством и собственностью В.С. Степашин относит к числу самых принципиальных вопросов. При этом он утверждает: «Целью развития и обеспечения общей безопасности  страны является максимальное (выделено мною.— В. К.) сокращение размеров государственной собственности». Такой максимализм, как показало время, не столько может обеспечить безопасность государства, сколько вызвать обратный эффект. Обвальная приватизация и резкое сокращение государственной собственности привели к развалу государственного сектора экономики, снижению обороноспособности страны и ослаблению безопасности государства. Создание социально ориентированного рыночного государства предполагает наличие определенного государственного сектора экономики. Это отвечает традициям и геополитическому положению нашего государства.

Поскольку  ограничения права собственности не получили должного исследования в трудах ученых-цивилистов, необходимо особо остановиться на методологии, т. е. совокупности приемов исследования данной проблемы. Причины ограничений права собственности,    их сущность следует искать в специфической природе права и связанной с нею социальной потребности и тенденции к унификации. Необходимо учитывать необходимость в широком развитии единых подходов для всех, многообразие мнений и интересов единичных субъектов.

Высшей наиболее полной и совершенной формой осуществления либо обеспечения оптимального сочетания интересов и потребностей собственника, с одной стороны, и противостоящих ему несобственников в лице неопределенного круга лиц, с другой, является закон. Вместе с тем даже относительно совершенное законодательство не может обеспечить потребности унификации, т. е. приведения к единообразию правоотношений в столь полной форме, чтобы были предусмотрены и учтены с необходимой точностью и определенностью все возможные правовые ситуации. Невозможно представить, чтобы содержание права собственности имело такой точно определенный объем, который бы исключал всякие сомнения относительно границ его применения и относительно возможности его распространения на бесчисленное множество жизненных ситуаций  в сфере гражданского оборота.  В связи с этим ограничения права собственности, по нашему мнению, являются гибким инструментом в механизме правового регулирования, позволяющим без изменения содержания права собственности внести коррективы в поведение собственника с целью обеспечения прав  третьих лиц.

Классификация ограничений  права собственности   должна быть направлена, прежде всего, на глубокое исследование действующего законодательства (законов, указов Президента РФ и постановлений Правительства РФ) и выработку в последующем единых подходов, удовлетворяющих соответствующие социальные потребности. Сформулированные в результате исследования предложения должны в большей степени по сравнению с нормами действующего законодательства отвечать «потребности приведения к единству и объективной определенности и бесспорности правоотношений».

При исследовании ограничений права собственности следует сосредоточить внимание на их подлинном содержании. Эту работу необходимо разграничить в зависимости от категории правовых актов  (конституция, федеральный закон, закон субъекта РФ, решения органов муниципальных образований) с тем, чтобы между ними не было противоречий.

Кроме того, нужно стремиться к тому, чтобы для каждого возникающего ограничения имелся конкретный уровень его правового закрепления. В частности,  методология нуждается в выработке специальных правил, определяющих, по каким законам (федеральным либо субъектов РФ) какие ограничения права собственности должны быть установлены. Смысл и значение этой работы заключается в том, чтобы устранить  основания для правовой неопределенности из-за отсутствия соответствующих  норм закона путем выработки научно обоснованных предложений  по ограничению права собственности, обеспечивающих оптимальное сочетание интересов собственника и иных лиц, в интересах которых осуществляются   ограничения.   Ибо,  как   отмечал  профессор  Л. И. Петражицкий,  «многие миллионы людей на земле потерпели смерть, и массы человеческих союзов были разрушены и истреблены вследствие несовпадения мнений относительно существования и объема взаимных обязанностей и прав».

В. И. Курдиновский подразделяет ограничения права собственности по их источнику на две группы: 1) ограничения, которые возникают из автономных актов и 2) ограничения, которые вытекают из закона или обычая. Первую группу ограничений он называет автономными, вторую — легальными, или законными. По нашему мнению, такая позиция не совсем верная. Договор (автономный акт) не может являться самостоятельным основанием для ограничения права собственности. Передача собственником стороне по договору отдельных правомочий не является ограничением. Договор представляет собой один из способов реализации права собственности в рамках правомочия распоряжения как одного из элементов содержания права собственности.

Например, если собственник передал в аренду определенное имущество, это не значит, что он ограничил право собственности, поскольку это позволяет ему извлекать предусмотренную договором выгоду от имущества посредством арендной платы. Собственник         не ограничивает себя, а стремится таким образом извлечь максимальную выгоду от принадлежащего ему на праве собственности имущества.

Правовые формы гражданских отношений являются результатом совокупного действия многих социальных сил. Наряду с экономическими потребностями к ним можно отнести сложившиеся в обществе взгляды на понятие справедливости, государственное устройство и степень его влияния на жизнь общества, развитие научно-технического прогресса,  уровень развития и обобществления производительных сил и т. д. Исследователи ограничений права собственности не должны довольствоваться изучением технической стороны правового регулирования, объединяющего все средства, необходимые для правильного обеспечения баланса противостоящих интересов. Поскольку «законодательная функция не может быть отделена вполне от власти судебной вопреки всем направленным к тому мерам, и ... толкование» закона всегда содержит в себе явное или скрытое преобразование его».

Анализ различных подходов к вопросам классификации законных ограничений права собственности позволяет сделать определенные выводы. Подавляющее число  ученых-юристов склонны разделять ограничения права собственности на две группы. Первая группа представляет собой ограничения права пользования, которые подразделяются на  ограничения  права пользования имуществом, установленные в интересах общества, и  ограничения в пользовании имуществом, установленные в интересах конкретного лица (либо определенного круга лиц). Во вторую группу входят ограничения в юридическом распоряжении имуществом (запрещения отчуждения).

Ипотека (залог недвижимости) согласно Закону РФ «Об ипотеке (залоге недвижимости)» от 16 июля 1998 г. (далее — Закон об ипотеке) предполагает определенные ограничения права собственности на недвижимое имущество. В соответствии с п. 2 ст. 6 Закона об ипотеке не допускается ипотека имущества, изъятого из оборота, а также имущества, на которое по федеральному закону не может быть обращено взыскание. Это положение распространяется и на имущество, в отношении которого в установленном федеральным законом порядке предусмотрена обязательная приватизация либо приватизация которого запрещена. Кроме того, если предметом ипотеки является имущество, на отчуждение которого требуется согласие или разрешение другого лица или органа, такое же согласие или разрешение необходимо для ипотеки этого имущества (п. 2 ст. 6 Закона об ипотеке). С целью обеспечения законных интересов сособственников имущество, находящееся в общей совместной собственности, может быть предметом ипотеки при наличии письменного согласия на это всех собственников, если федеральным законом не установлено иное (п. 1 ст. 7 Закона об ипотеке).

Имущество, на которое уже установлена ипотека, остается у залогодателя в его владении и пользовании (п. 1 ст. 1 закона об ипотеке). Однако после заключения договора свобода усмотрения собственника в отношении недвижимости ограничивается. Залогодатель вправе использовать  заложенное имущество только в соответствии с его целевым назначением (п. 1 ст. 29 Закона об ипотеке). Эта норма императивна и не предусматривает возможности использования предмета залога помимо  его целевого назначения, что не совсем оправдано. Было бы разумно включить в закон норму, предоставляющую собственнику право использовать недвижимое имущество не по целевому назначению при наличии согласия залогодержателя. Тем более что согласно п. 3 ст. 40 Закона о залоге залогодателю предоставлено право передавать заложенное имущество в пользование третьим лицам «для целей, не соответствующих назначению имущества, лишь с согласия залогодержателя».

 Любые условия договора об ипотеке, ограничивающие право пользования залогодателя, являются ничтожными. При пользовании заложенным имуществом залогодатель не должен допускать ухудшения имущества и уменьшения его стоимости сверх нормального износа (п. 1 ст. 29 Закона об ипотеке). Эти ограничения вполне оправданы, поскольку они направлены на обеспечение прав кредитора и способствуют стабильности гражданского оборота.

Использование недвижимого имущества в качестве предмета залога не лишает собственника права распоряжения. В соответствии со ст. 37 Закона об ипотеке имущество, заложенное по договору об ипотеке, может быть отчуждено залогодателем другому лицу, но только     с согласия (выделено мною. — В. К.) залогодержателя, если иное не предусмотрено договором об ипотеке. Это означает, что договором могут быть предусмотрены случаи, когда собственник может отчуждать предмет залога и без предварительного согласия с кредитором. Кроме того, залогодатель вправе завещать заложенное имущество. Любые условия договора об ипотеке или иного соглашения, ограничивающие это право, ничтожны (п. 3 ст. 37 Закона об ипотеке). Это положение вполне согласуется с институтом наследства гражданского законодательства.

Залогодатель вправе обременять заложенное имущество правами третьих лиц без согласия залогодержателя путем сдачи его в аренду, передачи во временное пользование и предоставления ограниченного пользования этим имуществом (сервитута), если иное не предусмотрено законом или договором об ипотеке. При этом он обязан обеспечить соблюдение двух условий:

— срок, на который имущество предоставляется в пользование, не должен превышать срока обеспеченного ипотекой обязательства;

— имущество предоставляется в пользование для целей, соответствующих назначению имущества (п. 1 ст. 40 Закона об ипотеке).

Ограничения права собственности при ипотеке имеют также определенные особенности в зависимости от объекта недвижимости (земельный участок; предприятие, здание, сооружение; жилой дом либо квартира).

Ограничения права собственности можно квалифицировать:

— по субъектному составу (государственная, субъектов РФ, муниципальная, частная собственность физических и юридических лиц);

— по объектному составу (земля, недра, воды, леса, предприятия, жилые помещения);

— по целевому назначению.

Если раньше ограничения права собственности устанавливались в интересах соседа и общества в целом, то сейчас появились ограничения в интересах субъектов РФ, муниципальных образований, которые нередко вступают в противоречие с гражданским законодательством.

Поскольку право собственности может быть ограничено с целью соблюдения прав и охраняемых законом интересов других лиц, возникает необходимость обозначить круг этих прав и законных интересов. При этом следует учитывать не только российское законодательство, но и общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры (ст. 7 ГК РФ). С точки зрения интересов практики данное исследование ограничений права собственности следует проводить в рамках форм собственности, предусмотренных ГК РФ (частная, федеральная, государственная собственность субъектов РФ, муниципальная). Внутри каждой формы собственности можно выделить ограничения права собственности объектов недвижимости и движимых объектов.

Рассматривая вопрос классификации видов ограничения права собственности, нужно подчеркнуть, что существуют, во-первых, общие ограничения права собственности, вытекающие из природы самого объекта права собственности для достижения целей, предусмотренных п. 2 ст. 1 ГК РФ; во-вторых, специальные ограничения, связанные с деятельностью субъектов вещных прав, основанной на сервитуте, праве хозяйственного ведения, оперативного управления, бессрочного пользования, и т. д.

На наш взгляд, ограничения права собственности должны быть прямо указаны в законе. Их можно разделить на две большие группы, следуя сложившимся традициям дореволюционного российского законодательства. В одну группу включить ограничения прав собственника в интересах всего общества. В другую — ограничения прав собственника в интересах отдельных лиц (например, соседей, родственников, сособственников).

Нужно иметь в виду, что среди общественных отношений, регулируемых гражданским правом, в ст. 2 ГК РФ указаны отношения, связанные с основаниями возникновения и порядком осуществления права собственности и других вещных прав. В связи с этим представляется целесообразным с методологической точки зрения попытаться осуществить исследование ограничений права собственности по следующим направлениям:

— ограничения  при  анализе оснований возникновения права собственности, предусмотренных Гражданским кодексом РФ, поскольку возникновение названного права на конкретную вещь у одного субъекта нередко связано с прекращением данного права на ту же вещь у другого субъекта. С другой стороны, можно проанализировать ограничения по отдельным видам объектов права собственности, которые могут принадлежать лишь определенным участникам гражданского оборота либо нахождение которых в обороте допускается по специальному разрешению (объекты ограниченно оборотоспособные). Виды таких объектов в соответствии с п. 2 ст. 129 ГК РФ определяются в порядке, установленном законом;

— ограничения, связанные с порядком осуществления права собственности через традиционную триаду содержания права собственности: владение, пользование и распоряжение.

По основаниям возникновения ограничения права собственности можно подразделить на:

— ограничения, вытекающие из федеральных законов (п. 2 ст. 1       ГК РФ);

— ограничения, возникающие из договоров (п. 1 ст. 8; п. 3 ст. 274        ГК РФ);

— ограничения, возникающие из судебного решения (п. 3 ст. 8;    п. 3 ст. 274 ГК РФ).

Такая классификация оснований возникновения ограничений права собственности представляется оправданной и вытекает из действующего гражданского законодательства. При этом судебное решение и договор нельзя рассматривать как самостоятельный источник ограничения права собственности. Договор может содержать ограничения права собственности, если это предусмотрено законом. Например, в соответствии с п. 1 ст. 40 Закона об ипотеке  залогодатель вправе без согласия залогодержателя сдавать заложенное имущество в аренду, если иное не предусмотрено договором об ипотеке.        В данном случае закон допускает включение в содержание договора ограничений собственника в праве распоряжения.  Суд, в свою очередь, при вынесении решения руководствуется законом или действует в пределах закона и взаимных требований сторон по договору.

Таким образом, по содержанию ограничения права собственности можно подразделить на две большие группы: ограничения права юридического распоряжения и ограничения права пользования объектом права собственности.