§ 2. Концепции причинной связи

Начиная примерно с середины (а в особенности с конца) XIX в. научная юридическая мысль в области уголовного права была подчинена поиску приемлемой теории причинной связи, которая бы, с одной стороны, давала бы определенное философское обоснование понятия причинной связи, а с другой — была бы положительно воспринята практикой правосудия по уголовным делам. И первой такой теорией, которая довольно длительное время господствовала не только в уголовно-правовой науке, но и на практике, была так называемая теория эквивалентнос­ти. Она признавала причинную связь между действием челове-ка и наступившим в результате него преступным последствием

178

Глава IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

179

тогда, когда действие было необходимым предшествующим условием (conditio sine qua поп) результата. Но каким образом устанавливалось, что то или иное действие в самом деле было не просто условием наступления результата, а именно его необходимым условием? Делалось это методом мыс­ленного исключения. Из всех предшествующих наступлению результата условий мысленно исключалось то действие, кото­рое мы хотим считать причиной наступившего результата. Если при таком подходе оказывалось, что без этого действия последствие не наступило бы, то делался вывод, что именно это действие и было необходимым условием наступления ре­зультата, т.е. его причиной. Если же получалось, что и при мысленном исключении интересующего действия из числа дру­гих условий наступления результата последний все равно бы наступил, то делался вывод о том, что данное действие нельзя признать необходимым условием наступления результата, а значит, его нельзя считать за причину этого результата.

Теория эквивалентности вначале получила широкое распро­странение не только в Европе, но, например, и в Японии. В России ее разделяли такие ученые-криминалисты, как Г. Ко­локолов, Н.Д. Сергеевский, П. П. Пусторослев, Э.Я. Немиров-ский. Однако вскоре она перестала удовлетворять как теоре­тиков, так и практиков по той причине, что на ее основе можно было решать вопрос об уголовной ответственности за самые отдаленные последствия совершенного лицом деяния. Интерес­но, что против нее прежде всего выступили представители науки гражданского права (цивилисты). Очень остроумно вы­смеял безбрежность теории эквивалентности немецкий циви­лист П. Эртманн: «Если мой пес надоедает прохожему и он вследствие этого изменяет маршрут своей ежедневной прогул­ки, а затем, спустя несколько недель, этот прохожий попадает под автомобиль, прогуливаясь по вновь избранному маршруту, то я должен буду нести ответственность, ибо если бы моя собака не вела себя определенным образом, то прохожий не изменил бы прежнего направления своей прогулки и не попал бы под автомобилъ»\

1   Цит. по: Пионтковский А.А. Учение о преступлении но советскому уго­ловному праву. М., 1961. С. 200.

В чем же была причина ошибочности указанной теории, приводившей действительно к крайне широкому пониманию того, что следует считать за причину совершенного лицом действия? Ошибка заключалась в том, что ее сторонники все предшествующие условия наступления результата считали равноценными вне зависимости от того, являются они близки­ми или отдаленными. Все условия поэтому признаются одина­ковыми, т. е. одинаково значимыми для признания любого из них причиной. В связи с этим, исходя из теории эквивалентности, можно было признать причиной убийства не только, например, действия непосредственного убийцы, сделавшего смертельный выстрел в потерпевшего, но и того, кто продал оружие убийце (при мысленном исключении последнего действия преступный результат не наступил бы, значит, продажа оружия есть причина наступления этого результата).

Неудача теории уголовного права обосновать слишком ши­рокий подход к определению причинной связи привела ученых-криминалистов в разных странах к мысли о необходимости сузить рамки теории эквивалентности, существенным образом ограничив пределы действия причины. Была сделана попытка создания теории неравноценности условий (в противовес теории эквивалентности). По нашему мнению, следует упомя­нуть такие разновидности этой теории, как ее интерпретация в трудах немецких криминалистов К. Бикмайера, К. Биндинга, а также российских ученых Н.С. Таганцева и С. В. Познышева. Все они, хотя каждый по-разному, пытались создать такое уголовно-правовое понятие условия-причины, которое бы прин­ципиально отличалось от других условий, влиявших на наступ­ление преступного результата. Так, Бикмайер под причиной предлагал понимать то их условий наступления последствия, которое больше, чем другие, повлияло на наступление соответ­ствующего последствия. То есть, признавая фактически и другие условия условиями наступления преступного результа­та, он считал одни из них главными, а другие — менее главными (терминологически он называл их несколько иначе — «наиболее действенными» и «менее действенными»). С этим можно было бы, наверное, согласиться. Весь вопрос в том, как практически отделить «наиболее действенные» условия от «менее дейст­венных»?   Бикмайер   предлагал  руководствоваться  здравым

180

Глава IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

181

смыслом или, как он считал, «вульгарным» понятием причины, которое используется в повседневной жизни\ Но этот совет сродни афоризму «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих». Под «утопающими» мы подразумеваем практи­ческих работников уголовной юстиции (судей, прокуроров, следователей, адвокатов, которые ждали рекомендаций от теоретиков уголовного права, а в результате должны были решать этот вопрос сами без серьезных научных рекоменда­ций).

Известный в России немецкий криминалист К. Биндинг попытался сформулировать теорию об изменении равнове­сия между способствующими препятствующими условиями. Это ему было необходимо для того, чтобы разграничить усло­вия-причины и иные условия на основе собственной философ­ской трактовки развития явлений как таковых. По его мнению, оно происходит в результате борьбы, которую ведут между собой силы, содействующие наступлению результата, и силы, препятствующие его наступлению. Обычно эти силы уравно­вешивают друг друга и поэтому как они сами, так и соответ­ствующее явление находятся в состоянии покоя. Движение и развитие есть следствие нарушения указанного равновесия ввиду вмешательства нового явления, дающего перевес первым силам (способствующим наступлению результата) над вто­рым (препятствующим его наступлению). И это условие, которое производит такой перевес, и есть причина, отличаю­щаяся от других условий. В связи с этим Биндинг действие человека считал причиной наступивгиего последствия тогда, когда оно либо способствует содействующим результату ус­ловиям, либо ослабляет противодействующие ему условия, тем самым также создавая перевес условиям содействующим2. Од­нако и этот конечный вывод свидетельствовал о том, что и Биндингу, несмотря на его попытки, не удалось выйти за рамки эквивалентности (видимо, по этой причине теория Биндинга не нашла последователей даже у него на родине).

П. С. Таганцев предлагал признать значение причины на­ступления последствия в результате поведения человека толь-

ко в том случае, когда оно «настолько облегчило успех присо­единившихся сил, что их независимость является мнимой, а не действительной»^. И наоборот, если степень способствования наступлению результата является незначительной, то это прерывает причинную связь между поведением лица и насту­пившим результатом. Однако никаких объективных критериев установления преобладающей роли соответствующих событий или, наоборот, их относительной незначительности, Н. С Та­ганцев не выдвинул, оставляя все это на усмотрение судьи.

СВ. Познышев, также исходя из признания неравноценных условий, предложил разграничивать причины и условия. И не­смотря на то, что наступлению любого явления (события) сопутствуют и, может быть, даже необходимы все предшест­вующие результату условия, их значение в наступлении пос­ледствия может существенно различаться. «При одинаковой необходимости они могут играть разные роли, подобно участ­вующим в пьесе актерам, которые все необходимы для ее исполнения, но играют разные роли»2. Деление всех предшест­вующих условий на главные (причины) и менее главные (усло­вия) напоминает аналогичные попытки К. Бикмайера и Н.С. Таганцева, однако в отличие от них СВ. Познышев попытался подойти к практическому решению вопроса не с чисто житейских позиций (повседневного понимания понятия причины), а предложил для этого определенные научные крите­рии. Для выяснения того, какими особенностями обладают причины в отличие от других условий, он различал три кате­гории условий: 1) те явления, которые послужили непосредст­венным материалом для возникновения нового явления (напри мер, тело живого человека как необходимое условие его насиль­ственной смерти); 2) определенные факторы, воздействующие на эти явления и вызывающие в них определенные изменения (например, удар ножом или выстрел в потерпевшего); 3) усло­вия, создающие обстановку или среду, в которой происходит образование нового явления. При этом СВ. Познышев призна­вал качество причины только за второй категорией условий. По его мнению, именно они, а не другие условия, производят в

1              О взглядах К. Бикмайера см.: Церетели Т.К. Причинная связь в уголовном

праве. М., 1963. С. 108.

2              См.: Церетели Т.К. Указ. соч.

Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. СПб., 1902. Т. 1. С. 672. Познышев СВ. Основные начала науки уголовного нрава. Общая часть. ., 1912. С. 320.

182

Глава IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

183

явлениях качественные изменения. Правда, он делал оговорку насчет того, что не следует за одними явлениями признавать роль абсолютных причин, а за другими — абсолютных условий. Первые, сами по себе, не обладают какими-либо качественными особенностями и все зависит от той роли, которую играют условия в процессе наступления тех или иных последствий. Поэтому в одних случаях соответствующие явления выступа­ют как причины, а в другом — как простые условия. Кроме того, к причинам СВ. Познышев относил не только те условия, которые непосредственно вызвали тот или иной результат, но и те факторы, которые образуют эти условия-причины (т.е. причины причин он также относил к причинам).

Следует признать, что на теоретическом уровне СВ. По-знышевым был сделан шаг в направлении ограничения условий, способных считаться причинами. Однако его практические выводы из теоретических посылок опять-таки вели к расшире­нию условий как возможных причин. Так, он считал, что практически следует за тем или иным условием признавать значение причины, хотя бы это условие выразилось только (?) в простом поставлении объекта посягательства под действие других факторов. Фактически это означало не что иное, как возврат к той же теории эквивалентности, от которой автор пытался уйти*. Например, одно лицо причинило другому легкое ранение, но потерпевший, направляясь в больницу, попал под автомобиль и погиб. Вот и поставление объекта посягательст­ва (жизнь потерпевшего) под действие других факторов (авто­транспорт), приведших потерпевшего к гибели. И вывод о признании действия лица, причинившего потерпевшему не смерть, а всего лишь ранение, причиной смерти вполне уклады­вается в рамках теории conditio sine qua поп.

Попыткой преодолеть слишком широкие возможности объ­ективных оснований уголовной ответственности, определяе­мых теорией эквивалентности, являясь, по нашему мнению, и распространенная в английском уголовном праве (как в науке, так и на практике) так называемая теория «ближайшей* причины. По признанию самих английских авторов, это поня­тие не имеет точных границ. Твердо установленным считается

См.: Познышев СВ. Указ. соч. С. 328 — 332.

лишь положение о том, что «существует известный предел, за которым право отказывается следить за цепью причинности, почему и самое действие за этим пределом рассматривается как слишком отдаленное, чтобы быть виновным»*. Думается, что в принципе посылку о том, что при установлении причин­ных связей в уголовном праве должны быть какие-то разумные временные пределы (они же могут быть беспредельными), за которыми те или иные условия теряют значение причин, следует признать правильной. Другое дело, как опять-таки определить эти пределы. Кенни откровенно признается, что доктрина не смогла «сформулировать общее правило, устанав­ливающее такой предел»2. Практика же выработала лишь ряд положений, касающихся решения этих вопросов по тем или другим категориям уголовных дел. Так, в английском праве сохранилось давнее правило, согласно которому никто не может быть осужден за убийство, когда лицо, подвергшееся нападению и получившее ранение, прожило год и один день после причинения повреждения*.

По делам о транспортных преступлениях английскими су­дами выработано следующее правило: «Если вследствие не­брежности машиниста поезда создается опасность крушения и какой-либо пассажир, считая крушение неизбежным, выскочит из поезда и в результате погибнет, то вопрос о том, была ли небрежность машиниста причиной смерти пассажира, решает­ся различно, в зависимости от того, выскочил бы при этих условиях человек со средним самообладанием или же это сделал бы лишь человек, отличающийся большой боязливостью»'*.

Определенным противовесом теории эквивалентности была и теория адекватной причинности. Она считала причиной преступного результата только такие действия, которые вообще, а не только в данном конкретном случае способны повлечь наступление рассматриваемых преступных последст­вий. Так, согласно данной теории, нельзя признать наличие причинной связи между, например, относительно легким ударом по голове и наступившей затем смерти потерпевшего, если тот

Кении К. Указ. соч. С. 139.

Там же. С. 140.

См.: Дженкс Э. Английское право. М., 1947. С. 158.

Кенни К. Указ. соч. С. 141.

184

Глаза IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

185

незадолго до этого перенес болезнь мозга (допустим, был про­оперирован по этому поводу). Поскольку наступление смерти здесь не является типичным, данный результат не соответ­ствует удару и ему неадекватен, постольку легкий удар по голове нельзя признать причиной смерти потерпевшего. Оче­видно, что в данном случае принимается во внимание не объек­тивный характер причинной связи, а он заменяется субъектив­ным представлением, к примеру судьи, о типичности или нетипичности наступившего результата от совершенных лицом действий. Дело, однако, заключается в том, что о типичной причине можно говорить лишь в абстракции. В дей­ствительности же вопрос ставится не в плоскости типичнос­ти или нетипичности причины, а о том, есть ли она, т.е. причинная связь, или ее нет, и судью мало должна интересовать ее типичность. Конечно, конкретная причинная связь между действиями лица и наступившими в результате этого дейст­вия последствиями далеко не всегда является типичной (на чем мы подробнее остановимся ниже), но это, однако, не является поводом для непризнания связи между указанными явлениями как причины.

Что касается современной науки уголовного права и право­судия России, то начиная примерно с 30-х гг. нашего столетия теория российского уголовного права (в то время — теория советского уголовного права) также пыталась сузить слишком широкие рамки объективных оснований уголовной ответствен­ности, установленных теорией эквивалентности. Наибольшее распространение в отечественной уголовно-правовой науке по­лучила теория «необходимого причинения», впервые обосно­ванная А.А. ПионтковскимК В ее основу автор положил каче­ственное различие между философскими категориями необхо­димости и случайности. Вначале необходимо установить, что интересующее нас действие того или иного лица было одним из необходимых условий наступления преступного результата (как и в теории эквивалентности). После получения положи­тельного ответа на этот вопрос необходимо решить, являлось ли наступление соответствующего последствия необходимым или случайным. «Необходимое последствие есть проявление закономерности развития данного явления, оно внутренне ему

См.: Уголовное право. Общая часть: Учебник. М., 1938.

присуще. Случайное последствие закономерно не вытекает из данного явления, хотя оно само причинно обусловлено. Оно наступает потому, что в своем развитии данная закономер­ность переплетается с действиями других посторонних для нее обстоятельств»^. В связи с этим уголовная ответственность ни при каких условиях не должна быть связана со случайными последствиями человеческого поведения. «Вопрос об ответст­венности за наступившие последствия может быть поставлен и положительно решен лишь тогда, когда эти последствия были необходимыми, закономерными последствиями совершенного лицом действия, имели в нем свое основание»2.

Такая позиция действительно отражает содержание фило­софских категорий необходимости и случайности. Отечест­венная философская наука исходит из того, что случайность в отличие необходимости — это то, что имеет основание не в сущности самих явлений, процессов, событий, вещей, а в дру­гом — в том, что вытекает не из внутренних связей и отно­шений, а из побочных или внешних связей и в силу этого соответствующее явление может произойти, но может и не произойти. Можно вернуться к примеру с потерпевшим, полу­чившим легкое ранение, но по пути в больницу попавшим под машину и погибшим. Его смерть внутренне не является след­ствием нанесенного ему ранения, не является необходимой. Она случайна, так как наступает в силу присоединившихся к действию субъекта нанесения ранения побочных обстоя­тельств (в данном случае — автодорожное происшествие). Потерпевший мог попасть под колесо автомобиля, но мог и не попасть, и тогда развитие событий происходило бы совершенно иначе. Поэтому в основание ответственности того, кто ранил потерпевшего, с объективной стороны можно положить только действия лица по нанесению потерпевшему ранения. Смерть же потерпевшего под колесами автомобиля как случайная не может быть признана причиной нанесенного ему ранения.

Между сторонниками теории необходимого причинения воз­никает иногда противоречие в решении вопроса о наличии или отсутствии причинной связи, когда наступлению общественно

Пионтковский А.А. С. 213.

'фану

Там же.

Учение о преступлении по советскому уголовному

186

Глава IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

187

опасного результата содействовали особые свойства организма потерпевшего. В качестве примера приведу один яркий и исклю­чительный по сюжету случай, в литературе по уголовному праву не описанный. Мне он запомнился из лекций по судебной медицине в бытность мою студентом юридического факульте­та Казанского университета. Так вот, преподаватель (он же по основной своей работе судебно-медицинский эксперт) привел имеющий принципиальное значение для обсуждаемой проблемы пример (дело происходило в России в 50-е гг.). В небольшом городке на квартире у одинокой престарелой женщины прожи­вал восемнадцатилетний студент техникума. В общем-то хозяйка квартиры и ее жилец ладили друг с другом, но иногда между ними возникали и трения. По единственной причине: хозяйка, у которой к возрасту накопился «букет» болезней, рано ложилась спать, наглотавшись различных таблеток, а студент-постоялец как человек молодой иногда (не часто) приходил заполночъ. Хозяйка вынуждена была вставать, от­крывать ему дверь, после чего до утра не могла уснуть. Однажды, открыв ему наружную дверь, она в гневе сняла с небольшой полочки, висевшей над дверью, деревянный молото­чек (которым она пользовалась для раскалывания орехов) и в «назидание» ударила его тихонько по темени. Дальнейшее представляется невероятным. Студент от удара упал и тут же скончался. Судебно-медицинская экспертиза трупа устано­вила у потерпевшего редчайшую аномалию строения черепа. На его темени, выше лба и в начале оволосения размером с пяти­копеечную монету было практически не заросшее костной тканью место, и хозяйка квартиры своим деревянным молоточ­ком угодила именно в это место. О такой аномалии потерпев­шего никто не знал, в том числе, как выяснилось, и его родители. Можно ли действия хозяйки признать причиной смерти постояльца с позиции теории необходимого причинения? Как было уже отмечено, единство во взглядах на этот счет у сторонников теории необходимого причинения отсутствует.

Так, А.А. Пионтковский считал, что особые свойства орга­низма потерпевшего не могут придать ей «случайный» харак­тер. Последствие будет закономерно вытекать из действия потерпевшего, хотя бы в его возникновении эти свойства и> сыграли весьма существенную роль. «Наступивший результат

будет необходимым последствием совершенного действия в случаях, когда от нанесения тяжелой раны наступила смерть потерпевшего или когда смерть потерпевшего наступила от сравнительно легкого удара вследствие перенесенной им недав­но мозговой болезни. В этом случае наступивший результат — смерть потерпевшего — внутренне присущ действиям лица, совершенным в данных условиях, закономерно из них выте­кает»^.

Н.Д. Дурманов (также сторонник теории необходимого причинения) считал, что во втором случае (т.е. когда лицо умирает от легкого удара вследствие недавно перенесенной мозговой болезни) имеется случайное последствие, которое, следовательно, свое основание имеет в другом и для которого данное действие и порожденные им явления были не причиной, а только одним из условии2.

В судебной же практике были решения как в пользу одной, так и другой точки зрения. Приведем два примера из практики Верховного Суда РСФСР и Верховного Суда СССР, ставшие почти «классическими», поскольку несколько десятилетий они обсуждались на страницах учебников по уголовному праву.

Пример первый. С. довольно сильно ударила тринадцати­летнего К. рукой по голове. В тот же вечер мальчик занемог, а через неделю умер. Судебно-медицинской экспертизой было установлено, что смерть последовала от паралича сердца вследствие воспаления мозговых оболочек, причиной чего явился удар по голове, вызвавший расхождение костных швов. Верхов­ный Суд РСФСР указал, что при наличии старого процесса воспаления среднего левого уха удар для К. был смертельным5. Таким образом, несмотря на то, что наступлению смерти потерпевшего сопутствовали особые свойства организма по­терпевшего, Верховный Суд признал наличие причинной связи между действиями обвиняемой и наступившей смертью маль­чика.

Пример второй. П. был признан виновным в том, что, проезжая в повозке на лошади по одной из улиц города, сделал

Уголовное право. Общая часть: Учебник. М., 1948. С. 304. См.: Дурманов Н.Д. Общие основания учения о причинной связи в уго­ловном праве // Вопросы уголовного права. М.,  1944. С. 155.

См.: Судебная практика Верховного Суда РСФСР. 1927. Л» 17. С. 22.

188

Глава IV. Причина и результат

§ 2. Концепции причинной связи

189

крутой поворот и наехал на игравшую на тротуаре пятилет­нюю девочку, которая получила повреждения в области головы. \ Она была доставлена в больницу, где через семнадцать дней умерла. Судебно-медицинская экспертиза установила, что де­вочка получила легкие телесные повреждения, однако вследст- ; вие сильного истощения организма, вызванного только что перенесенной болезнью, незначительные повреждения мягких тканей лица от столкновения с повозкой явились источником ''■ заражения всего организма, что и вызвало смерть. Верховный Суд СССР определил, что при наличии указанных обстоя­тельств, поскольку неосторожными действиями П. потерпев­шей были нанесены легкие телесные повреждения, а смерть девочки наступила от инфекционного процесса, вспыхнувшего в связи с ранее перенесенной болезнью, причинная связь между действиями П. и наступившими последствиями — смертью ребенка — отсутствует11.

До сих пор судебная практика (особенно судов нижнего' звена) с переменным успехом склоняется то к одному, то к" другому варианту решения. Нам же кажется, что правильной является позиций А.А. Пионтковского, считавшего, как уже отмечалось, что особые свойства потерпевшего не придают < причинной связи случайный характер,  а сохраняют за ней ■ значение необходимой причинной связи. В таких случаях надо \ лишь правильно сформулировать вопрос, примерно так: есть , ли необходимая причинная связь между действием, совершен­ным обвиняемым в отношении потерпевшего, обладающего осо­быми свойствами организма,  и наступившими в результате этого (т.е. как действий обвиняемого, так и особых свойств потерпевшего) преступными последствиями? Уточним этот вопрос применительно к конкретной фабуле дела (вспомним хотя  бы  несчастного  студента  с  его аномалией  строения черепа): есть ли необходимая связь между ударом, нанесенным | престарелой женщиной деревянным молоточком по темени ее постояльца,   а  именно по тому месту его  черепа,   которое оказалось незаросшим костной тканью, и смертью потерпев­шего? Конечно,   при такой постановке возможен лишь один правильный ответ: да,  такая необходимая причинная связь

См.: Судебная практика Верховного Суда СССР. 1952. .V? 1. С. 28.

присутствует. Иной ответ возвращает нас к теории адекват­ной причинности: нетипичная причинная связь не имеет значе­ния для уголовной ответственности. Но все дело в том, что для конкретного дела понятие типичного или нетипичного не должно существовать (оно годится только для абстрактных суждений).

Определенные трудности возникают и в случаях, когда течение причинной связи осложняется тем, что в цепь причин­ности вклиниваются привходящие (извне) силы, т.е. причинная связь осложняется поведением третьих лиц, вмешательством сил природы либо «виной» потерпевшего. Например, потерпев­шему был нанесен ножевой удар в живот (сам по себе несмер­тельный), однако хирург, зашивая рану, оставил в брюшной полости раненого марлевую салфетку, в результате чего тот через три дня скончался от острого воспаления брюшины. Или, допустим (это также пример из судебной практики), шофер в нарушение правил дорожного движения посадил грузчиков в кузов самосвала. В пути следования один из них выпрыгнул из машины, попал под колесо и погиб. В обоих случаях суд не признал наличие причинной связи между действиями причинив­шего ранение в живот и между нарушением водителем самосва­ла правил дорожного движения и наступившим в обоих случаях смертельным исходом. Смерть и в том, и в другом случае не вытекает с необходимостью из указанных действий, она слу­чайна по отношению к этим действиям и причина ее лежит в действиях других лиц (в первом случае — преступная небреж­ность хирурга, во втором — грубая неосторожность самого потерпевшего).

Кое-кто может возразить, что в конечном счете при ука­занных выше противоположных решениях с причинной связью, осложненной, к примеру, особыми свойствами потерпевшего, нет принципиальной разницы. Ведь та же престарелая женщи­на, в действиях которой мы признали наличие необходимой причинной связи между ее «неловкими педагогическими мерами» и смертью ее постояльца — студента, будет в итоге освобож­дена от уголовной ответственности за отсутствием субъек­тивных оснований такой ответственности, т.е. вины. Ведь она не только не знала о такой странности организма потер-певшего, но и не должна была и не могла знать этого, а значит,

190

Глава IV. Причина и результат

§ 3. Подходы к определению причинной связи

191

и предвидеть наступление смерти потерпевшего. Да, в этих случаях это так. Но дело меняется, если выясняется, что виновный знает о соответствующих аномалиях организма по­терпевшего, способствующих наступлению преступного ре­зультата. Тогда в одном случае — в случае признания причин­ной связи необходимой — он будет отвечать за соответствую­щее умышленное преступление (например, убийство), а в дру­гом — при решении суда об отсутствии такой причинной связи — будет оправдан за отсутствием состава преступле­ния. Во втором случае вопрос о вине не возникает вследствие отсутствия объективных оснований уголовной ответственнос­ти. И таким образом, как на это неоднократно обращал внимание г-н Флетчер, разный подход с позиции философии (я бы по аналогии с «высокой» модой уточнил: с позиции «высокой» философии) приводит нас (а суд в первую очередь) к разным в чисто практическом плане (в уголовно-правовом смысле) реше­ниям.

Установление причинной связи необходимо не только при совершении общественно опасного действия, но и при общест­венно опасном бездействии. Как уже отмечалось, так же как и действие, бездействие человека способно производить опре­деленные изменения в окружающем мире. Следует отметить, что в УК РФ в отдельных случаях прямо указывается на необходимость установления причинной связи между бездейст­вием и вредными последствиями. Например, ч. 1 ст. 293 (ха­латность) предусматривает уголовную ответственность в том числе и за неисполнение должностным лицом своих обязан­ностей, причинившее существенное нарушение прав и законных интересов. В связи с этим все требования и условия установ­ления причинной связи при совершении преступления путем активного действия применимы и к установлению причинной связи между общественно опасным бездействием лица и насту­пившими вследствие этого общественно опасными последствия­ми. Выяснение причинной связи при бездействии обладают особенностью, объясняемой социальной и юридической характе­ристикой бездействия. Как было отмечено (см. гл. III), без­действие в уголовно-правовом смысле — это всегда невыполне­ние лицом лежащей на нем обязанности. Только в том случае, когда на лице лежала обязанность активного поведения, совер-

шения определенных действий и оно не выполнило ее, вследст­вие чего наступили общественно опасные последствия, можно говорить о наличии причинной связи между бездействием лица и наступившими последствиями. При отсутствии у лица такой обязанности вопрос о причинной связи между его бездей­ствием и наступившими последствиями отпадает.

Особенность установления причинной связи при бездейст­вии состоит и в необходимости решения вопроса о том, могло ли соответствующее действие, которое обязанное лицо должно было совершить, предотвратить наступление преступного ре­зультата. Причинная связь будет налицо только при положи­тельном ответе на него.