§ 7. Правоприменение и совершенствование законодательства в сфере уголовно-правовой охраны прав и свобод граждан

Применение уголовно-правовых норм имеет свои осо­бенности, которые обусловлены прежде всего характером этих норм.

В уголовном законодательстве можно говорить о пра­воприменении лишь одного вида юридического акта — за­кона. Никакие иные юридические акты при рассмотрении уголовных дел не применяются1.

Другая особенность заключается в единстве органа, применяющего уголовный закон. Таким органом является суд. В соответствии с Конституцией СССР никто не может быть подвергнут уголовному наказанию иначе как по при­говору суда.

Правда, законодательство предусматривает возмож­ность применения за преступление санкции не судом, а иными органами: судьей единолично, товарищеским судом, трудовым коллективом. Но в подобных случаях проис­ходит освобождение лица, совершившего преступное дея­ние, от уголовной ответственности. Решение о таком осво­бождении принимается судом или органами расследования. С этого момента вместо уголовно-правовых норм приме­няются уже нормы других отраслей законодательства.

В уголовном законодательстве (как и в иных отраслях законодательства) имеется определенная часть норм, ус­танавливающих общие принципиальные положения.

Большинство же уголовно-правовых норм непосредст­венно направлено на защиту определенной группы обще­ственных отношений и составляет Особенную часть уго­ловного законодательства. Исключительная конкретность является одной из отличительных особенностей норм уголовного законодательства по сравнению с правовыми предписаниями других отраслей законодательства.

Ряд норм Особенной части уголовного законодательст­ва направлен на защиту конституционных прав и свобод • граждан от противоправных посягательств. С позиций применения все они могут быть разбиты на две группы: одни из них   (в группе с меньшим числом норм)  относи-

1 Исключение составляют указы Президиумов Верховных Советов, применяемые в период до их утверждения соответствующим Верховным Советом.

15 Заказ 3905

225

тельно активно применяются в судебной практике, другие (большинство) имеют главным образом превентивный характер. К первой группе можно отнести уголовно-пра­вовые нормы, обеспечивающие охрану трудовых прав граждан, безопасность условий их труда, а также нормы, охраняющие свободу совести, личность и права граждан от посягательств, совершаемых под видом исполнения ре­лигиозных обрядов. Во вторую группу входят нормы, охраняющие такие основные права и свободы, как на­циональное и расовое равноправие граждан, равноправие женщины и мужчины, избирательные права граждан, ав­торские права, тайна переписки, неприкосновенность жи­лища, деятельность профессиональных союзов трудя­щихся.

Как видим, советское уголовное законодательство со­держит целую систему норм, направленных на защиту прав и свобод граждан.

Предоставленные советским гражданам Конституцией СССР и советскими законами широкие демократические права и свободы гарантируются Советским государством и всемерно охраняются. В социально-правовом механизме осуществления прав и свобод граждан важная роль дри-надлежит охранительной функции законодательства, в том числе уголовного. С помощью уголовного закона обеспечивается охрана прав и свобод, что, разумеется, служит одной из гарантий их широкого использования. При этом уголовно-правовые нормы в отличие от других норм предусматривают составы наиболее опасных на­рушений прав и свобод граждан.

Особенностью уголовно-правовых норм является чет­кая обрисовка признаков объективной стороны правона­рушения, видов и размеров санкций. Это связано с тем, что в распоряжении суда находятся наиболее сильные средства государственного принуждения. Здесь любое от­клонение от материальных норм неизбежно приведет к серьезному нарушению социалистической законности, ущемлению прав потерпевших, чьи интересы защищаются, или к нарушению прав обвиняемых лиц, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, к нанесению вреда определенным социалистическим общественным от­ношениям, а в целом — интересам государства.

Охранительная функция уголовного закона по защите социально-экономических прав граждан от преступных по­сягательств реализуется на практике, как уже отмечалось, преимущественно в области охраны труда.

226

В судебной практике находит применение уголовно-правовая норма, предусматривающая ответственность за нарушение законодательства о труде (ст. 138 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик). В ней выделены конкретные виды преступных наруше­ний — незаконное увольнение трудящегося с работы должностным лицом из личных побуждений и неисполне­ние решения суда о восстановлении на работе. Наряду с этим предусматривается ответственность и за иное умыш­ленное существенное нарушение законодательства о труде.

В задачу суда при рассмотрении дел этой категории входит тщательное исследование всех фактических об­стоятельств совершения действий виновным лицом, обра­зующих одно или несколько перечисленных нарушений законодательства о труде.

Незаконным будет такое увольнение, которое произ­водится с нарушением требований законов о труде как по существу, так и по форме. Это обязывает суд установить характер действий подсудимого и определить, какой именно закон о труде был нарушен. Но для наступления уголовной ответственности необходимо установить одно­временно и другой признак — наличие у должностного лица личных побуждений, например мести, чувства не­приязни, желания устроить на место уволенного лица «своего» человека и т. п. Под неисполнением решения суда о восстановлении на работе понимается уклонение должностного лица от выполнения положенных в таких случаях действий (издания приказа), а также оказание помех лицу приступить к выполнению своих обязанностей и др. Если рассмотренные два признака в достаточной степени формализованы и особых трудностей в практике их применения вызвать не могут, то третий признак — иное умышленное существенное нарушение законодатель­ства о труде — сопряжен со сложностью решения во­проса о том, относится ли допущенное нарушение закона о труде к категории существенных, ибо уголовное зако­нодательство не дает ни их перечня, ни их признаков. Судебной практикой выработаны некоторые критерии, которые помогают реализовать названное положение за­кона. Суд оценивает значимость допущенного нарушения закона о труде не только с точки зрения наступивших (или могущих наступить) последствий для потерпевшего, но и с позиции возможного социального ущерба, т. е. оказания вреда в  целом  социалистической  законности,  а

227

Ж

также ущерба, который оно может намести выполнению задачи общего предупреждения нарушений законов о тру­де. Такая оценка сочетается с оценкой характера дейст­вий виновного должностного лица и других обстоятельств дела, которые суд сочтет необходимым положить в основу своего решения о существенности данного нару­шения.

Представляется, что во избежание судебных ошибок необходима выработка более определенных признаков понятия существенного нарушения законов о труде и по возможности формализации их в составе рассматривае­мого престудления. Следует также подчеркнуть необхо­димость выполнения в правоприменительной деятельности суда стоящей перед ним задачи предупреждения дальней­ших нарушений законодательства о труде. Однако и при рассмотрении уголовных дел перед судом стоит анало­гичная задача — обеспечивать уголовно-процессуальными средствами предупреждение в дальнейшем нарушений законов о труде, добиваться принятия мер по устранению причин и условий, способствующих подобным наруше­ниям.

Возникает также вопрос и об уточнении в законе наи­менования органа, решение которого о восстановлении на работе не выполняется. На наш взгляд, правильная пози­ция принята в ст. 138 УК Молд. ССР. В ней говорится не о решении суда, а о решении «компетентного органа», что является более правильным, так как восстановление на работе может быть произведено не только судом, но и иными органами, например комиссией по трудовым спо­рам. Редакция, принятая УК Молд. ССР, заслуживает восприятия   кодексами   других  союзных  республик.

Теперь остановимся на вопросах применения норм, предусматривающих уголовную ответственность за нару­шение правил охраны труда.

Ответственность за нарушение правил охраны труда предусматривается в уголовном законодательстве как в общей норме (ст. 140 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), так и в специаль­ных составах, обеспечивающих уголовно-правовую охрану безопасности труда и здоровья людей на строительных и горных работах, во взрывоопасных цехах (ст.ст. 214, 215 и 216 УК РСФСР и соответствующие статьи УК дру­гих союзных республик).

Общая  норма   (ст.   140  УК РСФСР)   сконструирована

228

так, чтобы обеспечить уголовно-правовую охрану трудя­щихся от широкого круга возможных нарушений правил по технике безопасности, промышленной санитарии и иных правил охраны труда, если они могли повлечь за собой несчастные случаи с людьми или иные тяжкие по­следствия.

Но вместе с тем бланкетный характер указанной нор­мы ставит перед судом в процессе ее применения доста­точно сложную задачу — определить, какое именно пра­вило было нарушено, ибо в понятие охраны труда входит целая система законодательных актов и соответствующих им социально-экономических, технических, гигиенических и организационных мероприятий, обеспечивающих безо­пасность, сохранение здоровья и работоспособности чело­века в процессе труда (см. Государственный стандарт безопасности труда — ГОСТ 12.0.002.74). Поэтому и дей­ствующие в этой области правила весьма многочисленны и разнородны по своему содержанию, они относятся к различным сферам социалистического производства, про­мышленной санитарии и т. п. Нормативных актов и правил по охране труда насчитывается около тысячи, но только незначительная их часть (около 70) имеет общее значе­ние для всех отраслей народного хозяйства. Остальные акты и правила относятся к отдельным его отраслям или к их группам. При этом, разумеется, далеко не всякое нарушение правил охраны труда влечет уголовную ответ­ственность.

Закон не дает четкого разграничения преступных на­рушений таких правил, с одной стороны, и нарушений, не являющихся преступлениями,— с другой. В связи с этим важно исследовать в процессе судебного разбирательства все обстоятельства дела, раскрывающие содержание и характер допущенного нарушения, подпадающего под признаки преступления, которые в уголовном законе да­леко не все конкретизированы. Так, в диспозиции ч. 1 ст. 140 УК РСФСР говорится об ответственности при условии, если нарушение правил могло повлечь несчаст­ные случаи с людьми или иные тяжкие последствия, т. е. создавало лишь угрозу наступления указанных послед­ствий. В какой мере они могли действительно наступить — определяется судом с помощью анализа допущенного на­рушения, обстоятельств, при которых оно было допущено, и главное — путем всестороннего изучения вопроса о воз­можности наступления предусмотренных законом послед­ствий,  ибо от его  правильного разрешения в основном и

229

зависит   установление   в   действиях   (бездействии)   подсу­димого признаков преступления.

Рассматриваемая норма кроме простого состава содер­жит и два квалифицированных, требующих установления судом наличия определенных последствий в результате нарушений правил охраны труда: причинение телесных повреждений или утрату трудоспособности (ч. 2), смерть человека или причинение тяжких телесных повреждений нескольким лицам (ч. 3).

В судебной практике выработаны критерии, раскрыва­ющие содержание тех признаков, которые в уголовном законе даны лишь в общей форме. В одних случаях практика дает достаточно четкие ответы, в конкретизации же других признаков меньше определенности, в связи с чем и возникают известные трудности. Так, если речь идет о всех видах производственного травматизма (смерть, телесные повреждения любой степени тяжести, обмораживание, отравление и т. д.), то признак «иные тяжкие последствия» трактуется в теории и на практике по-разному. Одна позиция сводится к тому, что под ины­ми тяжкими последствиями следует понимать причинение вреда жизни и здоровью людей (утрата трудоспособно­сти, профессиональные отравления, профессиональные и иные заболевания)1. Верховный Суд СССР в постанов­лении Пленума от 30 мая 1967 г. (с изменениями, вне­сенными постановлением Пленума от 30 марта 1973 г.) в п. 5-а указал, что к иным тяжким последствиям, воз­можность наступления которых предусмотрена ч. 1 ст. 140 УК РСФСР, относятся, в частности, случаи профессио­нальных и других заболеваний в результате допущенных нарушений Правил охраны труда и промышленной сани­тарии2. Тем самым допускается возможность и других по­следствий, хотя характер их и не указывается.

Другая позиция включает в рассматриваемое понятие также и причинение материального ущерба производству3. В ее обоснование приводится содержащееся в п. 6 того же постановления Пленума разъяснение иных тяжких послед­ствий (применительно к ст.ст. 214—216 УК РСФСР), в число которых    включается  и причинение    значительного

1              См.: Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1984, с. 288;

Курс  советского  уголовного  права.  Часть  Особенная.  Т.  3.  Л.,   1973,

с. 713 и др.

2              См.: Указ..сборник, ч. 2, с. 319—320.

3              См.:   Брайнин  М.  С,   Квелидзе  С.  А.  Уголовно-правовая

охрана безопасности труда в СССР. М., 1977, с. 43—44.

230

материального ущерба государственной, общественной ор­ганизации и гражданам1.

Представляется, что правы те авторы, которые не до­пускают широкой трактовки признака, указанного в ч. 1 ст. 140. Действительно, с позиций правоохранительной функции уголовного закона объектом его охраны являют­ся здоровье, безопасные условия труда2. Всякого рода причинение материального ущерба социалистической соб­ственности (в том числе и в результате нарушения правил охраны труда) должно влечь ответственность по другим статьям уголовного закона, специально направленным на охрану социалистической собственности, обеспечение ее сохранности от преступных посягательств, не связанных с хищением, а также посягательств, образующих составы должностных преступлений. Кстати, судебной практике неизвестны случаи осуждения по названной статье за причинение материального ущерба в результате наруше­ния правил охраны труда.

В правоприменительной деятельности суда по делам о нарушении правил об охране труда возникает и ряд дру­гих вопросов, трактовка которых неоднозначна и порою встречает затруднения.

Надобность в применении уголовно-правовых норм, охраняющих конституционное право граждан на свободу совести (ст.ст. 142 и 143 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик), практически воз­никает весьма редко. Но все же представляет интерес некоторая специфика их реализации.

В ст. 142 УК РСФСР (и в аналогичных нормах УК большинства других союзных республик) состав преступ­лений изложен с помощью бланкетной диспозиции, а имен­но: нарушение законов об отделении церкви от государст­ва и школы от церкви. Однако преступными признаются лишь те нарушения, которые перечислены в постановле­ниях Президиумов Верховных Советов союзных респуб­лик, давших официальное толкование указанной нормы. Все входящие в перечень нарушения по существу образу­ют самостоятельные составы преступных посягательств с одинаковой санкцией, указанной в ч. 1 ст. 142. Характер­ной особенностью их применения является правильное ус­тановление  субъекта  преступления.  Хотя  уголовно-право-

1              См,: Указ. сборник, с. 320.

2              См.: Иванов В. Н. Уголовное законодательство Союза ССР и

союзных республик. Единство и особенности, М., 1973, с. 120—121.

231

вая норма и не содержит в ч. 1 каких-либо специальных указаний на этот счет, анализ указанного перечня пока­зывает, что пять видов нарушений, перечисленных в пп. 1—5, практически предполагают ответственность пре­имущественно за организацию преступных нарушений со­ответствующих законов. Вместе с тем в качестве одного из обстоятельств, отягчающих ответственность за рас­сматриваемое преступление, в ч. 2 ст. 142 указана орга­низационная деятельность, что может создать впечатление дублирования признаков в ч. 1 и ч. 2 ст. 142 и, разуме­ется, вызвать трудности в их определении судом. Для их разграничения в юридической литературе предлагается рассматривать организационную деятельность, предусмот­ренную ч. 2 ст. 142, как организацию действий нескольких непосредственных организаторов нарушений законов о культах, любую форму руководства их преступной дея­тельностью, а также создание для этого необходимых ус­ловий. Такая позиция нам представляется основательной.

Применение рассматриваемой нормы затрудняется ввиду бланкетного ее изложения. В указанных постанов­лениях Президиумов Верховных Советов союзных респуб­лик содержится в каждом из шести пунктов достаточно четкая обрисовка уголовно наказуемых действий, настоль­ко разнохарактерных по своему содержанию, что целе­сообразно сконструировать на этой основе разные соста­вы преступлений, которые должны войти в уголовный за­кон (такое правовое решение действовало до последней кодификации). Одновременно это позволило бы произве­сти и уточнение признаков объективной стороны этих со­ставов, исключение некоторых из них, их дополнение, исходя из имеющих место в действительности нарушений. С учетом общественной опасности действий, предусмот­ренных этими составами, следовало бы установить и раз­личные санкции.

К этому надо добавить, что некоторые союзные рес­публики (Киргизская ССР и др.) установили отдельно от­ветственность за понуждение к исполнению религиозных обрядов. Такое расширение сферы уголовно-правовой охраны свободы совести представляется целесообразным и во всех других союзных республиках, поскольку указан­ные действия опасны еще и потому, что связаны с ока­занием на потерпевшего определенных форм давления со стороны виновного.

Более широкий круг правоохранительных интересов предусмотрен   нормой,   устанавливающей   ответственность

'232

за посягательство на личность и права граждан под ви­дом исполнения религиозных обрядов (ст. 227 УК РСФСР). Многообъектный состав данного преступления вызвал и различные правовые решения в уголовных кодексах со­юзных республик, где эта норма помещена в различных главах, что свидетельствует об отсутствии единства по вопросу о родовом объекте названного преступления. Это, р свою очередь, осложняет и ее применение, когда встает вопрос об определении непосредственного объекта пося­гательства при квалификации конкретных действий ви­новного лица. Причем сами признаки объективной сто­роны весьма разнородны; различны и непосредственные объекты посягательства: здоровье; достоинство личности; права и свободы граждан (в том числе свобода совести); исполнение обязанностей гражданами; их общественная деятельность. Права, свободы, обязанности, общественная деятельность, в свою очередь, тоже должны конкретизи­роваться, ибо посягательства направлены на различные права и свободы граждан, на различные обязанности и различную общественную деятельность.

Ввиду сложности составов этого преступления встре­чаются случаи неправильного истолкования его признаков.

Если обратиться к ч. 1 названной нормы, то она со­держит такие признаки, как: а) организация группы, деятельность которой под видом проповедования рели­гиозных вероучений и исполнения религиозных обрядов сопряжена с причинением вреда здоровью граждан или с иными посягательствами на их личность и права граж­дан, либо с побуждением граждан отказаться от общест­венной деятельности или исполнения гражданских обя­занностей', а равно с вовлечением несовершеннолетних в названную  группу;  б)   руководство  такой  группой.

Теорией и судебной практикой для правильной юриди­ческой оценки этих действий выработано определенное понимание основных признаков, их характеризующих, что способствует единообразию правоприменения (хотя в ли­тературе и практической деятельности встречается раз­личное их толкование). Так, в практике под организацией группы понимается активная деятельность, которая пре­следует указанную выше цель путем образования рели­гиозного объединения. Преступными такие действия будут лишь при условии, если они сопряжены с причинением вреда здоровью граждан или с иными перечисленными в ч. 1 ст. 227 последствиями.

Руководство группой заключается в объединении дея-

233

тельности всех ее участников, в осуществлении руководя­щей роли по отношению к ним. На практике организация и руководство группой по существу представляют единую деятельность.

Вовлечение несовершеннолетних в такую группу осо­бенно опасно, так как может нанести непоправимый вред их личности, психике.

Часть 2 рассматриваемой нормы предусматривает ответственность рядовых членов указанной группы, актив­но участвующих в ее деятельности (под активным участи­ем понимаются такие действия, которые существенно спо­собствуют причинению вреда здоровью и личности граж­дан, ущемлению их прав) либо занимающихся система­тической пропагандой, направленной к совершению дей­ствий, указанных в ч. 1 той же статьи.