Глава 1. ПОНЯТИЕ ОБЪЕКТА И ПРЕДМЕТА ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Проблема объекта преступления в науке советского уголовного права

Проблема объекта преступления — одна из основных в науке уголовного права. При этом

важно отметить, что советская теория уголовного права с самого начала своего существования придерживается положения, согласно которому объектом преступления являются социалистические общественные отношения. Так, еще в 1925 г. А. А. Пионтковский писал, что исходя из общего марксистско-ленинского учения о преступлении объектом всякого преступного деяния выступают общественные отношения, охраняемые аппаратом уголовно-правового принуждения К «Общественные отношения социалистического общества являются общим объектом, на который в конечном счете посягает любое преступление, предусмотренное советским уголовным законодательством» 2. Это суждение полностью согласуется с выводом К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что в условиях капиталистического общества преступление есть «борьба изолированного индивида против господствующих отношений...»3

Однако единодушное признание общественных отношений объектом преступного посягательства4 еще не дает оснований считать данную проблему до конца решенной. Как справедливо отмечал А. Н. Трайнин, приведенным положением проблема объекта преступления в системе социалистического уголовного права отнюдь не исчерпывается. «По существу, она лишь здесь начинается, ибо для разрешения важнейших для судебной практики вопросов — вопросов квалификации — необходимо изучение объекта как элемента состава конкретного преступного

действия» 5. Это замечание с полным основанием может быть отнесено и к проблеме родового (группового) объекта преступления.

Вопрос же о содержании и структуре объектов конкретных преступлений, «механизме» причинения им ущерба преступным посягательством изучен еще недостаточно. Следует иметь в виду, что комплексные исследования проблемы объекта преступления появились лишь в последние годы. В них предложен ряд новых решений указанной проблемы, структуры общественного отношения, определены пути практического использования данных решений. Эти работы послужили надежным фундаментом для дальнейшего изучения отмеченных вопросов.

Например, А. А. Пионтковский, сделав правильный вывод о том, что объектом преступления являются только общественные отношения, не всегда следовал этому тезису при рассмотрении многих вопросов непосредственного объекта преступления. Он отмечал, что объектом ряда преступных посягательств «могут быть не сами общественные отношения, а их элементы их материальное выражение <...> непосредственный объект преступления — это предмет воздействия преступника, который мы можем непосредственно воспринимать (государственное, общественное или личное имущество граждан, здоровье... и т. д.). Общественное отношение как объект преступления — это то, что стоит за непосредственным объектом и что еще необходимо вскрыть, чтобы более глубоко понять истинное общественно-политическое значение рассматриваемого преступления»6. Тем самым автор отходит от им же сформулированного тезиса, полагая, что в ряде случаев объектом преступления может выступать не конкретное общественное отношение (отношения), а нечто иное, что стоит за непосредственным объектом. При таком определении непосредственный объект как бы выпадает из системы общественных отношений, ибо не является его элементом. Само же суждение А. А. Пионтковского, как справедливо отмечалось в литературе 7, противоречит философскому положению о соотношении общего и единичного. «Общее не существует до и вне единичного, точно так же единичное не существует вне общего. Всякий объект есть единство общего и единичного» 8.

Нельзя согласиться и с утверждением А. А. Нионт-ковского, что предложенное им решение отражает соотношение объекта преступления как общественного отношения таких категорий материалистической диалектики, как сущность и явление 9. Вместе с тем сущность и яв-

ление — это категории, выражающие различные стороны одних и тех же вещей (хотя они полностью и не совпадают между собой), различные уровни познания исследуемого объекта. Еще В. И. Ленин отмечал: «Мысль человека бесконечно углубляется от явления к сущности, от сущности первого, так сказать, порядка к сущности второго порядка и т. д. без конца»10. Следовательно, категории сущность и явление взаимосвязаны и свидетельствуют о различных уровнях познания одного и того же предмета (явления).

Однако ни социалистическое имущество, ни государственные или общественные организации сами по себе, как и другие названные А. А. Пионтковским объекты, не могут выступать в качестве явлений соответствующих общественных отношений, их сущности. Они являются лишь отдельными структурными элементами, которые только в своем единстве и взаимодействии образуют общественное отношение, выступающее объектом преступления. По этим же основаниям названные объекты нельзя признать и формой внешнего проявления самих общественных отношений.

Вместе с тем нельзя отрицать правильность сформулированного А. А. Пионтковским положения, что при совершении преступлений виновный воздействует непосредственно не на общественное отношение в целом, а прежде всего на его отдельные структурные элементы и.

Не соглашаясь с А. А. Пионтковским в том, что «объект преступления — это предмет воздействия преступника, который мы можем непосредственно воспринимать» и что «объект конкретного преступления — это то, что стоит за непосредственным объектом...»12, Я. М.. Брайнин обоснованно писал; «Во всех случаях непосредственным объектом преступления является общественное отношение, и задача состоит в том, чтобы правильно, на основе признаков, выраженных в уголовном законе, определить его. Именно в этом заключается требование материалистической диалектики — обнаружить сущность явлений в самих явлениях» 13.

Но в дальнейшем Я. М.. Брайнин, разделяя в целом взгляды А. А. Пионтковского на непосредственный объект преступления, приходит, как нам представляется, к необоснованному выводу о том, что «преступление, посягая на те или иные общественные отношения, объективно не уничтожает и не изменяет их, а наносит ущерб лишь отдельным элементам этих отношений» 14. Однако, если отдельные  элементы   являются   составными   частями

8

общественного отношения как целостной системы, то сформулированный Я. М. Брайниным вывод противоречит содержанию философских категорий части и целого, где целое выступает как форма объединения входящих в него частей.

В соотношении категорий части и целого ни одна из них не может функционировать, а следовательно, и анализироваться без другой. Как целое немыслимо без составляющих его частей, так. и определенная часть вне целого — уже не часть, а иной объект, ибо в целостной системе части выражают природу целого и приобретают специфические для него свойства 15.

Причинение же ущерба одной из составных частей (отдельным элементам) неизбежно вызывает изменения в других частях и в конечном счете во всем целом. На наш взгляд, правильным явл^етм_,дт^г;ждещ1е^зт0~Щ2£.СХУ.п" ление всегда направлено на уничтожение, повреждение или изменение общественных отношении%«Там, где нет посягательства на общественные отношения, где путем изменения общественных отношений не причиняется социальный вред, нет преступления» 16.

Кроме того, если согласиться с позицией Я. М. Брай-нина, что преступление не уничтожает и не изменяет общественных отношений, то невозможно определить тот объективный ущерб, который наступает от преступных посягательств, степень общественной опасности совершенного деяния и решить ряд других вопросов, важных для правильного применения уголовного закона.

По тем же основаниям неубедительна и позиция Е. А. Сухарева и А. Д. Горбузы, вообще ставящих под сомнение научную обоснованность традиционных воззрений, согласно которым преступлением уничтожаются или изменяются общественные отношения. Авторы исходят из того, что материальная основа вещи не входит в структуру социального качества. Вместе с тем определение социального как общественного свойства материальных вещей (и людей), по мнению авторов, позволяет заключить, что в процессе физического уничтожения или повреждения вещей их социальное качество, как общее свойство всех вещей, включенных в данную систему общественных отношений, не может быть ни уничтожено, ни повреждено 17.

Совершая преступление, посягая на общественные отношения, лицо всегда причиняет ущерб, уничтожает или повреждает (изменяет) объект, подвергшийся этому воздействию.   Как  известно,   беслоследственных   явлений

в природе и обществе не существует. Поэтому следует согласиться с утверждением А. Н. Трайнина о том, что нет преступлений, не несущих вреда объекту, ибо^этоИа^ радокс* "в самой себе *8.

Комплексно проблема объекта преступления была впервые разработана Б. С- Никифоровым19, который обосновал правильный методологический подход к исследованию объекта преступления через его непосредственные структурные элементы. Изучение структуры конкретного общественного отношения позволило выделить в нем «го составные элементы, показать их взаимосвязь и взаимозависимость, исследовать «механизм» причинения ущерба общественным отношениям и на этой основе решить вопрос о непосредственном объекте преступления, определить виды объектов и их соотношение между собой, а также решить другие вопросы данной проблемы. Проведенные в последующие годы исследования подтвердили правильность предложенного Б. С. Никифоровым подхода к изучению этого явления именно путем выяснения и анализа его структурных элементов20.

Однако в работе Б. С. Никифорова был допущен ряд неточностей. Так, рассматривая структуру oOimUMiHiiiuwo отношения, он пришел к выводу, что его составными частями являются: 1) участники (субъекты) общественного отношения; 2) отношения между этими участниками; 3) условия правильного функционирования социального установления. Кроме того, в состав некоторых общественных отношений Б. С. Никифоров включает «различного рода состояния», процессы и разнообразные предметы материального и нематериального мира — орудия и средства труда, его предмет и результат, различного рода документы, сведения и т. д.2]

Правильно, конечно, выделять в^ общественном отношении его участников (субъектовГГа_также^£аму_сош1ал>"-^ную связь_ме"жиГ-ДШШ,"йли,' как замечает Б. С. Никифоров, само отношение в собственном смысле этого понятия. Однако нельзя согласиться с тем, что в состав общественного отношения входит и нечто органически ему не принадлежащее, а именно: условия существования, реализации общественного отношения. Совершенно очевидно, что условия жизни, существования чего-то, в том числе общественного отношения, лежат вне самого предмета (явления) и не являются его составной частью. Условия жизни, существования любого предмета (явления, отношения), разумеется, накладывают на него определенный отпечаток, а нередко изменяют его или даже уничтожают,

10

но это не означает, что они непосредственно входят в него в-качестве обязательного структурного элемента. «Чтобы какое-то явление действительно существовало при каких-либо условиях, оно прежде всего должно быть самим собой, содержать в себе необходимые составные части»22. Таким образом, условия реализации нормального существования общественных отношений нет никаких оснований рассматривать в качестве неотъемлемой части самого общественного отношения.

Нельзя согласиться и с последующим выводом Б. С. Никифорова о том, что непосредственным объектом любого преступления выступают «охраняемые уголовным законом условия нормального функционирования социального установления», которые якобы являются ядром любого общественного отношения. В этом суждении автор по существу признает непосредственным объектом не совокупность элементов, образующих общественное отношение, а лишь один из элементов, входящий в эту социальную систему.

Если учесть, что условия нормального функционирования социального установления лежат за рамками самого общественного отношения, то нетрудно заметить, что непосредственный объект фактически определяется через явление, в известной мере лежащее вне того общественного отношения, которое фактически поставлено под охрану уголовного закона. Следовательно, из этого утверждения вытекает, что охраняемые уголовным законом общественные отношения будто бы «защищены»., от непосредственного преступного воздействия внешними условиями их жизни23.

Разработанная Б С. Никифоровым концепция объекта преступления с некоторыми оговорками получила широкое распространение. Так, Е. А. Фролов первоначально правильно утверждает, что при определении объекта преступления пределы конкретизации, перевода тех или иных понятий из абстрактно обобщенных в конкретно осязаемые должны быть ограничены, с тем чтобы определяемое как непосредственный объект понятие не потеряло при этом свойств общественного отношения. Однако в последующем автор приходит к иному выводу, считая, что «в тех случаях, когда отдельные структурные элементы отношения, «епосредственно выр^жающие-твиЙ Социальный Ajpaiii'Op, могут быть без особого труда выделены в составе этого отношения и когда вместе с тем будет установлено, что именно против этих элементов, -влшрву*0

 направлено общественно опасное

деяние— в этих случаях есть все основания как раз эти элементы признавать непосредственным объектом преступления» 24. Отдельные структурные элементы общественного отношения в качестве объекта преступления фактически признают Н. И Коржанский, А. В. Кузнецов и другие криминалисты 25.

Несостоятельность изложенной концепции состоит в том, что ее авторы при формулировании конечных выводов о непосредственном объекте преступления рассматривают общественное отношение не как целостную систему, а, видимо, как определенную сумму слагаемых его частей.

Среди криминалистов нет единства взглядов и по вопросу о самой структуре общественного отношения как объекте посягательства. Например, А. А. Пионтковский, как и Б. С. Никифоров 26, исходит из того, что в общественном отношении как объекте посягательства необходимо выделять три структурных элемента. Однако А. А. Пионтковский видит в общественном отношении несколько Иные составные части: участников отношения, определенного рода взаимосвязь между ними, а также те или иные предметы материального мира, вещи, являющиеся материальным выражением, предпосылкой или формой соответствующего отношения между людьми 27.

Наряду с отмеченными тремя элементами одни криминалисты в структуру общественного отношения включают и иные элементы. Так, Е. А Фролов к их числу Относит в отдельных случаях «условия существования отношения»28, а В. Н. Кудрявцев наряду с указанными элементами в качестве своеобразного «внешнего» элемента, не входящего в состав общественного отношения, выделяет правовую форму, «правовую оболочку», т. е. те Правовые отношения, которые установлены для обеспечения реализации фактических общественных отношений 29. А. В. Кузнецов считает, что в структуру общественного отношения должен быть включен и интерес. При этом он исходит из того, что поскольку интерес включен в систему личности, то, следовательно, он должен быть включен и в структуру общественного отношения как эле-мент, составляющий его сущность аи.

Другие криминалисты придерживаются мнения, что общественное отношение состоит только из двух обязательных составных элементов, их участников и взаимосвязи между ними 3I.

Изложенное свидетельствует, что в науке советского уголовного права в последние годы серьезное внимание

12

уделяется проблеме объекта преступления. В монографиях и научных статьях, а также в диссертациях, посвященных этим вопросам, проблема объекта изучена глубоко и обстоятельно.

Вместе с тем необходимо отметить, что далеко не все вопросы этой крупной комплексной проблемы исследованы, многие из них решены противоречиво. Причем это касается не только отдельных, частных аспектов данной проблемы, но и коренных, основополагающих вопросов теории объекта преступления. Сказанное относится к сущности объекта преступления, его содержанию и структуре общественного отношения как объекта посягательства.

Наряду с отмеченными в теории уголовного права продолжают оставаться дискуссионными вопросы о видах объектов, их классификации и соотношении между собой, об уголовно-правовом понятии интереса, его соотношении с общественными отношениями и возможностью признания интереса объектом преступления, о соотношении общественных отношений как объекта преступления с иными общественными отношениями, о понятии предмета преступления и его соотношении с предметом общественного отношения.

Таким образом, дальнейшей разработки требуют вопросы, имеющие важное значение как для теории, так и для практики применения уголовного законодательства.

Признание социалисти-

Общественные отношения как объект    ЧвСКИХ     общественных

уголовно-правовой охраны         отношений     объектом

преступления обусловливает необходимость выяснения их природы и структуры, механизма возникновения, реализации и прекращения функционирования и некоторых других вопросов, ибо, как справедливо заметил А. В. Дроздов, решение проблем общественных отношений является «ключом к научному пониманию сущности общества и человека, выявлению специфики и закономерностей развития исторических форм социальной жизни, а также законов их функционирования и смены»32.

Теоретической основой для исследования сущности общественных отношений являются труды К. Маркса, Ф. Энгельса33 и В. И. Ленина34, в которых этим~~вопро-сам было уделено значительное внимание.

Проблеме общественных отношений придается большое значение в работах по философии и научному коммунизму. Например, под общественными отношениями понимаются «отношения, складывающиеся  между людь-

ми»35; «отношения между людьми в процессе их общественной жизни»36; «совокупность связей, возникающих между социальными группами людей...»37; «многообразные связи, которые складываются между людьми в различных сферах общественной жизни» 38; «как объективированная, унаследованная, так и совокупная живая, чувственная и т. п. деятельность лкЭдей, выступающая в качестве сотрудничества многих Индивидов в связи с их отношением друг к другу» 39; «объективная и устойчивая структура общественных связей, которая формируется (складывается и изменяется) в соответствии с видами и предметами человеческой деятельности и проявляется прежде всего как массовые интересы людей»40; «социальные связи, определяемые характером объекта и субъекта деятельности»41.

Таким образом, несмотря на некоторые расхождения в формулировке самих определений, все их авторы обоснованно исходят из того, что общественные отношения — это определенные связи между субъектами отношений, складывающиеся в п-роцессе их материальной и духовной деятельности. Проявляются же они как форма, определенный способ взаимодействия людей. Именно на эту особенность общественных отношений обращал внимание Ф. Энгельс при анализе экономических отношений: «Под экономическими отношениями... мы понимает тот способ, каким люди определенного общества производят средства к жизни и обменивают между собой продукты...»42. Очевидно и то, что общественные отношения всегда производны от определенного способа производства, порождены им и отражают специфику каждой ступени развития общества.

Систему социалистических общественных отношений образуют различные общественные отношения: экономические, политические, идеологические и др.43 Однако уголовным правом охраняется не вся совокупность этих отношений, а только некоторые из них, поставленные законодателем под охрану уголовного закона. Поэтому не только непосредственным и родовым, но и общим объектом асех преступлений является не система социалистических общественных отношений, а только те из них, которые охраняются уголовным законодательством. В свою очередь, общий объект преступления — не постоянная система общественных отношений (раз и навсегда данная), а изменчивая совокупность общественных отношений, зависящая от уголовного закона (например, в связи с криминализацией или декриминализацией об-

14

щественно опасных деяний изменяется и существующая совокупность социалистических общественных отношений, образующая общий объект уголовно-правовой охраны).

Так, Указом Президиума Верховного Совета УССР от 27 июня 1986 г. УК УССР был дополнен статьями об ответственности за самовольное использование транспортных средств, машин либо механизмов {ст. 87'), за нарушение правил пользования энергией или газом в быту (ст. 87^), за уклонение от подачи декларации о доходах (ст. 148 ') и др.44

Следовательно, определенная совокупность общественных отношений, которые до этого выступали общим объектом тех или иных преступлений, данным законом расширена, ибо под охрану уголовного законодательства были дополнительно поставлены отношения, обеспечивающие сохранность и надлежащее использование названных предметов социалистической собственности, а также отношения, направленные на охрану финансовых интересов государства.

Сказанное, конечно, не исключает того положения, что сами общественные отношения, выступающие в качестве объекта преступления, носят объективный характер, т. е. существуют вне и независимо от сознания, а следовательно, и помимо самого уголовного закона, и первичны по отношению к нему. К. Маркс, рассматривая объективный характер общественных отношений, отмечал: «При исследовании явлений государственной жизни слишком легко поддаются искушению упускать из виду объективую природу отношений и все объяснять волей действующих лиц» 45.

Из изложенного также следует, что отношения, выступающие объектом преступления, первичны применительно не только к уголовному закону, но и к самому преступлению. Преступление всегда посягает на объективно существующий объект, определенную реальность. Нельзя посягать на то и причинить ущерб тому, чего еще нет в объективной действительности. В результате преступного посягательства не только причиняется реальный вред охртгн'яемы'м" ииЩви i винным оч-пошчииям, но и возникают новые, антисоциальные отношения. Они складываются уже между государством и преступником по поводу совершенного последним преступления.

Положение о том, что социалистические обществен-еые отношения  являются  объектом  преступления, не  в науке уголовного права, но и за- (                                                                                                                                                                                                            1 7 О

 у   у                                                                                                                                                              р

креплевд ъ уголовном законе (см., напр., ст. 1, 7 Основ

15

уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик). В отдельных статьях Особенной части УК УССР сравнительно редко отражается непосредственный объект преступления {см. ст. 1811, 1873, 206, 209 УК УССР). Чаще всего непосредственный объект выражен в уголовном законе с помощью указания на структурные элементы общественных отношений (см., напр., ст. 81 — 87, 93-98, 117, 124, 155, 1511, 160 УК УССР), на нарушение тех или иных правовых норм, регулирующих соответствующие общественные отношения (ст. 135-—138, 148, 156", 157, 158 УК УССР), и др.

Анализ уголовного законодательства позволяет сделать вывод о том, что законодатель берет под охрану только наиболее важные, наиболее значимые для интересов государства и общества общественные отношения, которым преступные посягательства могут причинить достаточно серьезный, существенный вред. Поскольку нормальное функционирование и развитие таких отношений обусловлено объективными потребностями государства и общества, постольку причинение этим отношениям ущерба в результате преступных посягательств неизбежно влечет и ущерб интересам самого государства, а также всего общества в целом.

._Сами же общественные отношения как объект уголов-по-пра"вов~ой-Шрапьптфедставл'яют собой определенные связи между людьми (субъектами отношении), складывающиеся в Tipouecce-их совместной материальной и духовной деятельности на основе определенного способа производства * специфики, проявляющейся на каждой ступени естественно-исторического развития общества46. Таким образом, общественные отношения всегда нужно рассматривать как определенный результат социальной деятельности.

Чтобы правильно выяснить сущность объекта преступления и «механизм» преступного посягательства на него, важно определить структуру (состав) общественного отношения и взаимодействие, систему связей между различными элементами его составных частей.

В философской и социологической литературе наиболее распространено мнение, согласно которому составными элементами общественного отношения являются: 1) носйтеллЛсу^^ектьО отношения; 2} предмет, по поводу которого существуют отношения, или, иначе говоря, факторы .""опосредующие возникновение и существование такой взаимосвязи; 3) общественно значимая деятельность (социальная связь) как содержание отношений47.

16

Этот тезис общепризнан и в общей теории советского права. Гакое решение вопроса о внутренней структуре общественного отношения представляется принципиально правильным, соответствует потребностям любых отраслей советского права. При этом важно отметить, что структура любого общественного отношения всегда неизменна. Включение в нее каких-либо иных, органически не свойственных общественным отношениям элементов (например, внешних условий их возникновения, предпосылок их нормального функционирования, социальных потребностей и интересов), ведет к тому, что, как уже отмечалось, отношение фактически теряется как таковое, исчезает и подменяется какими-то иными, более общими понятиями.

Аналогичный отрицательный результат мы получаем и тогда, когда из структуры общественного отношения необоснованно исключается какой-либо его обязательный элемент. Только строгое соблюдение изложенных положений позволяет правильно решить вопрос о том, что находится внутри охраняемого общественного отношения, а что — за его пределами. Это особенно важно для определения места и значения других признаков преступления, которые настолько связаны с объектом преступления, что абстрагировать их от него нередко очень сложно.

«^Рассматривая же структуру общественного отношения, отметим, ЧТо оно представляет собий исГпростую сумму составляющих его частей, а целостную систему образующих его элементов, соответствующим образом взаимосвязанных и взаимодействующих друг с другом 48.

Без единства и взаимодействия структурных элементов общественного отношения, их внутренней и внешней взаимозависимости теряется и социальное существо самого отношения. Правильность сделанного вывода подтверждается и тем, что сами составляющие, структурные элементы общественного отношения (егс^схбъекты, предмет и объектнвй-ая-евязь^-могут входить, да й^о^БеТГГйв"^ но одновременно входят во множество других (нередко с совершенно отличным содержанием) общественных отношений. Каждый структурный элемент любого общественного отношения является носителем различных социальных связей (функций), и в разных общественных отношениях они различны. Так, имущество может быть предметом отношений собственности или общественной безопасности. Точно так же личность как субъект общественного отношения является одновременно участником

2   8.730

171

 awn

 . 8,

различных отношений (например, государственной безопасности и отношений по поводу охраны жизни и здоровья людей).

Более того, сама личность может выполнять в отношении функции не только субъекта общественного отношения, но в ряде случаев и его предмета. Роль личности в общественном отношении была показана К. Марксом в работе «Наемный труд и капиталу где он писал: «Что такое негр-раб? Человек черной расы. Одно объяснение стоит другого... Негр есть негр. Только при определенных отношениях он становится рабом. Хлопкопрядильная машина есть машина для прядения хлопка. Только при определенных отношениях она становится капиталом. Выхваченная из этих отношений, она так же не является капиталом, как золото само по себе не является деньгами или сахар — ценой сахара»49.

Из этого положения вытекает, что, во-первых, сущность человека, служебную роль личности в конкретном отношении невозможно определить без глубинного анализа конкретного отношения, его содержания и «механизма» взаимодействия всех его составных частей; во-вторых, личность в общественном отношении может не только выполнять функцию субъекта отношения, но и быть при определенных условиях его предметом.

Например, при похищении человека с целью получения выкупа он (человек) выступает, по-видимому, в качестве предмета отношения. Он может быть предметом отношения и тогда, когда совершается такое преступление, как похищение или подмен чужого ребенка (ст. 124 УК УССР).

В связи со сказанным правильным представляется вывод В. К. Глистина о том, что личность может быть предметом отношения, она может быть его субъектом, по не может воплотить в себе само отношение. Личность является субъектом отношений тогда, когда она способна вступать и вступает в отношения (связи) с другими людьми. В иных же случаях она может быть и предметом отношений, по поводу которого возникают связи. «В подобных отношениях человек не выступает как личность— он предмет сделки, сколько бы ни называли его сущность совокупностью всех общественных отношений» 50.

Следовательно, указание на субъекта, как и на любой другой структурный элемент общественного отношения, как на охраняемый законом объект посягательства само по себе еще не определяет тех общественных отно-

48

шений, которым действительно причинен ущерб конкретным преступлением. Поэтому определение того структурного элемента, который подвергается непосредственному преступному воздействию, является, бесспорно, важным и необходимым, но лишь начальным, одним из первых этапов на пути познания объекта совершенного преступления.

Поскольку общественное отношение представляет собой определенную систему, поскольку оно может существовать только как определенное единство, индивидуально неповторимое сочетание и взаимосвязь системообразующих его элементов. Поэтому, если входящие в это единство элементы изменяются (например, видоизменяются их функции) или теряется один из них, общественное отношение также неизбежно либо изменяется, либо -прекращает свое существование.

Изложенное, конечно, не исключает того, что входящие в данную систему элементы (например, субъекты отношения) могут одновременно выполнять в общественной жизни и множество иных функций, быть участниками и других отношений. В конкретном же отношении они должны выполнять лишь функции, соответствующие именно этому отношению. Если же указанные функции (хотя бы одного из элементов отношения) в силу тех или иных причин изменяются, изменяется и все отношение как целостная система. Это вызвано тем, что связь между элементами целостной системы настолько «существенна, органична, что изменение одного из них с необходимостью вызывает то или иное изменение других и нередко и системы в целом»51. Структура всегда представляет собой «внутреннюю организацию целостной системы, специфический способ взаимосвязи, взаимодействия образующих ее компонентов» 52.

Приведенная позиция о структуре общественных отношений была подвергнута критике Ю. И. Ляпуновым и В. С. Прохоровым. Так, Ю. И. Ляпунов считает, что поскольку предметы материального мира являются поводом или предпосылкой возникновения или существования общественных отношений, то это нечто такое, что лежит вне явления; часть же (элемент) целого всегда заключена в самом целом. Отсюда автор заключает, что один и тот же предмет не может быть одновременно и условием существования явления и его составным элементом. Анализируя далее экономические отношения, Ю„ И. Ляпунов обосновывает общий вывод о том, что они не могут включать в себя в качестве составных эле-

2*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              19

ментов различные предметы материального мира, ибо общественное отношение не включает в себя ничего вещественного. Поэтому «...ни сами люди — субъекты отношений, ни материальные предметы — объекты отношений, ни действия людей не являются структурными элементами общественных отношений» 53.

В. С. Прохоров занимает аналогичную позицию и полагает, что общественное отношение — это только социальные связи, которые лишь опосредованы вещами («социальными продуктами»), ибо то, по поводу чего складываются общественные отношения, вовсе не является элементом самого отношения. Ссылаясь на работы классиков марксизма-ленинизма, В. С. Прохоров заключает, что в общественные отношения не должно включаться ничего, кроме действий людей, точнее, действий, «сложившихся в типизированные формы общественных связей». Вместе с тем далее автор в значительной мере отходит от сформулированного им положения и делает, на наш взгляд, правильный вывод о том, что «всякие общественные отношения предметны, так как людям незачем вступать r «пустые», беспредметные отношения и, следовательно, общественное отношение не может ни сложиться, ни быть правильно понятым, если нет той ценности, необходимость в обеспечении существования которой связывает людей друг с другом»54.

Думается, суть возникших расхождений состоит в том, что Ю. И. Ляпунов и В. С. Прохоров фактически сводят общественные отношения к социальной связи, рассматривают эти понятия как синонимы. Действительно, при таком подходе не только предмет, но и субъекты фактически остаются за пределами общественных отношений.

Но ведь речь идет о несколько ином социальном явлении. Как известно, в теории уголовного права, а также в ряде других общественных наук, устоялось мнение, согласно которому объектом любого преступления (праве нарушения) являются общественные отношения, включающие в себя определенные структурные элементы, которые постоянно взаимодействуют между собой. Сам же вывод о том, что объект любого преступления — поставленные под охрану уголовного закона социалистические общественные отношения, разделяется в теории уголовного права и поэтому не требует особой аргументации. Позиция же Ю. И. Ляпунова и В. С. Прохорова не только ставит под сомнение правильность устоявшегося в теории уголовного права представления о сущности и со-

20

держании общественных отношений, но и фактически ведет к подмене той социальной ценности, которую законодатель, правоохранительная практика и теория уголовного права на протяжении длительного времени определяли как объект преступления.

Но не только поэтому нельзя признать убедительной изложенную точку зрения. Ведь очевидно, что исключение предмета, как и субъектов отношения, из его структуры лишает данное явление материальной основы. При этом теряется не только наполненное определенным содержанием явление, но и его практическая значимость, поскольку взамен мы получаем такую абстракцию, которая затрудняет решение практических задач правотворческой и правоприменительной деятельности.

Исследование общественного отношения как целостной системы позволяет сделать еще один важный вывод: любой входящий в нее элемент, будучи извлеченным из данной системы, сам по-себе не может достаточно точно отражать сущность этого отношения. Более того, социальная сущность каждого элемента общественного отношения не может совпадать с самим отношением не только по объему, но и по содержанию. Это объясняется тем, что целостная система всегда представляет собой определенную совокупность объектов, взаимодействие которых обусловливает наличие новых интегральных качеств, не свойственных образующим ее частям55.

Все это свидетельствует о том, что только общественные отношения как целостная система, а не какие-либо его составные части («ядро» отношения, его «внутреннее содержание» и т. д.), могут быть признаны объектом преступления.

В философской и юри-

Субъекты социалистических                                                                                              дической     литературе

общественных отношений                                                                                                            общепризнано, что в со-

став любого общественного отношения входят его субъекты (участники отношения). Этот вывод основывается на сформулированном В. И. Лениным положении, что «социолог-материалист, делающий предметом своего изучения определенные общественные отношения людей, тем самым уже изучает и реальных личностей, из действий которых и слагаются эти отношения»56. Бессубъектных отношений в реальной действительности не существует. Если нет участников отношения, то совершенно очевидно не существует и самого отношения, которое всегда представляет собой определенную социальную связь между его участниками. «Уже са-

21

мый факт, что это есть отношение,— писал Ф. Энгельс,— означает, что в нем есть две стороны, которые относятся друг к другу»5?. В качестве субъекта общественных отношений может выступать само государство, а также классы, коллективы, юридические лица и отдельные граждане (физические лица).

Сказанное, конечно, не означает, что субъектами общественных отношений являются не люди, а государство или соответствующие его организации и т. д. Государство, как и другие названные организации, выступает в отношении лишь как своеобразная форма, определяющая положение субъектов в этом отношении, как выразитель интересов советских людей. Будучи формой организации людей, государство и его органы как субъекты общественных отношений также в реальной действительности осуществляют свою деятельность через людей. Поэтому обоснованным представляется вывод Ю. К. Плетнева о том, что «поскольку любой из групповых субъектов — социальное образование, состоящее из людей, постольку и стороны общественных отношений так или иначе представлены общественными индивидами, социальная природа которых в конечном счете детерминирована принадлежностью к историческим общностям»58. Таким образом, общественные отношения всегда выступают в конечном счете как определенные связи между людьми (общностями людей) в процессе их материальной и духовной жизни59.

Выяснение участников общественного отношения, или, что одно и то же, их субъектного состава, а также социальных функций самих субъектов в этих отношениях позволяет правильно определить саму сущность и объем (границы) тех общественных отношений, которые поставлены под охрану уголовного закона. Сформулированный вывод можно проиллюстрировать анализом уголовного закона об ответственности за выпуск недоброкачественной промышленной продукции. Так, установление того факта, что выпуск недоброкачественной промышленной продукции был допущен по вине директора, главного инженера или начальника ОТК, свидетельствует о том, что ими были нарушены те особые, утвердившиеся в нашем обществе и поставленные под охрану уголовного закона отношения между государством и теми должностными лицами предприятий, которые обязаны обеспечить выпуск из предприятия только доброкачественной промышленной продукции. Отсюда также вытекает, что такие действия причиняют ущерб именно тем

23

общественным отношениям, которые обеспечивают реализацию потребностей общества в доброкачественной промышленной продукции и, следовательно, посягают на  объект преступления, ответственность за совершение которого предусмотрена в ст. 147 УК УССР.

Однако для правильного решения вопроса об объекте преступления недостаточно выяснить лишь субъектов охраняемого уголовным законом отношения. Важно также определить социальную функцию субъекта именно в этом отношении. Исследование субъекта под углом зрения его социальных связей дает возможность установить его существенные свойства как составного элемента любого общественного отношения. Поэтому выяснение субъектного состава любого общественного отношения имеет первостепенное (стержневое) значение при их изучении. В связи с этим Н. В. Климентович, анализируя экономические отношения, справедливо заметил: «Подобно тому, как нельзя характеризовать, например, солнечную систему без входящих в нее планет, нельзя представить себе социалистические производственные отношения без субъектов этих отношений»60. Совершенно очевидно, что один и тот же субъект в зависимости от выполняемых функций может быть участником, например, отношении в области общественной безопасности, общественного порядка, собственности и т. д., не говоря уже о том, что каждый гражданин является участником отношений, имеющих своей задачей охрану жизни, здоровья, чести и достоинства личности. В каждом из этих отношений функции одного и того же человека как субъекта таких отношений могут быть различными.

При решении этого вопроса необходимо исходить из того, что участники общественного отношения всегда являются одновременно носителями соответствующих, охраняемых правом интересов. В свою очередь именно внутрисубъектным положением человека обусловливается обратное воздействие на него всей системы социалистических общественных отношений. Данная система функционирования как целостный организм в соответствии с присущими ей объективными законами социализма определяет положение людей в этих отношениях и в конечном счете формирует их потребности и интересы, определяет социальное и экономическое положение в обществе. Поэтому обоснованным представляется мне- ние о том, что человек по своей социальной природе —  продукт общественных отношений, которые его сформи-

6!

ровали и произвели"'. Сформулированный нами вывод полностью соответствует утверждению К. Маркса, что «...сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»62.

Отмеченный механизм обратного воздействия общества на человека как на субъекта социалистических общественных отношений эффективно функционирует в настоящее время, когда партия стремится к наибольшему совпадению интересов общества и каждого человека. Особое внимание этим вопросам было уделено на XXVII съезде КПСС. В принятой им новой редакции Программы КПСС признано необходимым не только поднять благосостояние советских людей на качественно новую ступень, но и «...обеспечить такие уровень и структуру потребления материальных, социальных и культурных благ, которые будут в наибольшей степени отвечать целям формирования гармонично развитой, духовно богатой личности, создания необходимых условий для полного раскрытия способностей и талантов советских людей в интересах общества»63.

Сказанное, конечно, не означает, что уже сейчас происходит полное совпадение интересов человека и общества в целом всегда и во всем. В условиях социализма еще сохраняются противоречия между индивидуальными интересами и интересами всего общества. Однако эти противоречия носят неантагонистический характер, что позволяет оказывать на них определенное влияние, предотвращать или снижать их отрицательное воздействие. Например, в экономической форме указанные противоречия возникают в тех случаях, когда лицо стремится удовлетворить свои потребности без учета возможностей общества на их удовлетворение или без учета того общественно полезного труда, который он затратил. Анализируя такие отрицательные явления, М. С. Горбачев на XXVII съезде КПСС отмечал, что «для нас далеко не безразлично, какими путями и средствами достигается улучшение материальной и духовной жизни, к каким социальным последствиям оно приводит. Если начинают проявляться частнособственнические, иждивенческие настроения, уравнительные тенденции — значит, что-то неверно в выборе путей и средств в нашей работе и нуждается в исправлении»64.

Изложенное дает основание полагать, что определение субъектного состава и социальных свойств личности

24

позволяет выяснить содержание самого отношения. Вместе с тем не следует и преувеличивать эту познавательную, а значит, и практическую значимость сформулированного нами вывода. В какой бы степени субъект, его социальные свойства ни отражали само общественное отношение, он не должен отождествляться с ним. Их нельзя отождествлять хотя бы потому, что часть никогда не может совпадать с целым, а субъект здесь выступает лишь частью той социальной системы, которая в совокупности с другими образованиями составляет обще-. ственное отношение.

Отсюда вытекает, что определение участников или, что одно и то же, субъектного состава отношения, их социальных функций в нем во многих случаях позволяет определить те общественные отношения, которые выступают объектом того или иного преступления, установить их совокупность, а следовательно, и границы действия самого уголовного закона.

Это свойство субъектов в общественном отношении нередко использует и сам законодатель для определения границ действия уголовного закона. Так, в ст. 67 УК УССР указано, что ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, несут только лица, которым эти сведения были доверены или стали известны по службе или работе. В ст. 119 УК УССР также закреплено, что ответственность за понуждение Женщины к вступлению в половую связь может нести лишь лицо, от которого женщина материально или по службе зависима. В то же время только анализ всех признаков преступления, предусмотренного ст. 156 УК УССР, позволяет сделать вывод о том, что его субъектами могут быть лишь те должностные лица торгующих организаций, которые несут ответственность за качество продаваемых товаров в торговых предприятиях. В ч. 2 ст. 1631 УК УССР прямо указано, что ответственность за нарушение законодательства о континентальном шельфе СССР могут нести только иностранные граждане. Таким образом, ни граждане СССР, ни лица без гражданства не являются субъектами охраняемых данной уголовно-правовой нормой отношений. Следовательно, законодатель с целью закрепления в уголовно-правовой норме субъектного состава охраняемого отношения либо перечисляет непосредственно в самом уголовном законе участников этих отношений (дает исчерпывающий, а иногда примерный их перечень}, либо описывает свойства, какие-либо признаки участников охраняемых законом

25

общественных отношений, либо закрепляет их признаки при описании других элементов состава преступления.

Весьма наглядно это прослеживается на примере развития законодательства об ответственности за выпуск недоброкачественной промышленной продукции. Первые уголовные кодексы союзных республик (см., напр., ст. 128 УК РСФСР 1922 г.) рассматривали выпуск недоброкачественной продукции как один из видов безхозяйствен-ности и устанавливали уголовную ответственность за ее выпуск только лиц, стоящих во главе государственных учреждений или предприятий. К числу таких лиц относили в тот период заведующих, управляющих, директоров, начальников учреждений или членов коллегий, если во главе учреждения либо предприятия стояла коллегия 65.

Уголовные кодексы 1926—1935 гг. не внесли существенных изменений в понятие этого преступления, но они расширили круг субъектов выпуска недоброкачественной промышленной продукции, что одновременно повлекло за собой расширение и самих границ действия названной уголовно-правовой нормы. Так, по ст. 116 УК УССР 1927 г. субъектами этого преступления могли быть не только лица, стоящие во главе государственных организаций, но и лица, возглавляющие общественные и кооперативные учреждения и предприятия, а также уполномоченные этих организаций.

Существенные изменения в указанную уголовно-правовую норму были внесены постановлением ЦИК и СНК СССР от 23 ноября 1929 г. «Об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной продукции и за несоблюдение стандартов»66. Однако в этом нормативном акте не был урегулирован вопрос о круге субъектов преступления, что вызывало значительные трудности на практике. Поэтому уже 8 декабря 1933 г. принимается новый закон об ответственности за анализируемое преступление — совместное постановление ЦИК и СНК СССР «Об ответственности за выпуск недоброкачественной продукции»67, в котором предусматривалась уголовная ответственность управляющих трестами, директоров предприятий и лиц административно-технического персонала. Вместе с тем такая обрисовка круга субъектов преступления была нечеткой и объективно приводила к неоправданному расширению круга лиц, которые могли нести ответственность за выпуск недоброкачественной продукции. Известно, что далеко не все лица административно-технического персонала наделялись правами на

•

26

выпуск продукции из предприятия, и, следовательно, они не могли совершить названное преступление.

Более удачно вопрос о круге субъектов рассматриваемого преступления был решен в Указе Президиума Верховного Совета СССР от 10 июля 1940 г. «Об ответственности за выпуск недоброкачественной или некомплектной продукции и за несоблюдение обязательных стандартов промышленными предприятиями» 68. В нем содержался исчерпывающий перечень субъектов этого преступления, ими могли быть только директор, главный инженер и начальник ОТК. Такой подход к решению вопроса о круге субъектов, преступления был вполне оправдан и поэтому послужил основой при разработке ныне действующего законодательства об уголовной ответственности за выпуск недоброкачественной промышленной продукции (см., напр., ст. 152 УК РСФСР, ст. 147 УК УССР).

Изложенное позволяет сделать еще один важный в практическом и теоретическом плане вывод: определение круга лиц, могущих нести ответственность за преступления со специальным субъектом, как и определение участников охраняемого уголовным законом общественного отношения, является исключительным правом законодателя, ибо с этим неразрывно связан вопрос о круге тех общественных отношений, которые ставятся под охрану (определены в качестве объекта) уголовного закона. Задача же уголовно-правовой науки в этой части сводится к тому, чтобы правильно определить субъективный состав поставленного под охрану закона общественного отношения, социальную сущность самого объекта преступления и границы действия уголовно-правовой нормы.

Произвольное расширение круга субъектов преступления неизбежно ведет к расширению общественных отношений, охраняемых уголовным законом, и в конечном счете к расширению границ действия самого уголовного закона. Вместе с тем сужение круга этих лиц способствует необоснованному ограничению действия той же уголовно-правовой нормы. Фактически и в первом и во втором случае происходит нарушение самого закона, ибо границы его действия помимо воли законодателя сужаются либо переносятся на отношения, фактически не охраняемые данной уголовно-правовой нормой.

Если же в практике борьбы с преступностью при применении юй или иной уголовно-правовой нормы возникает необходимость в расширении (или, напротив, сужении) Kpyia субъектов охраняемого отношения, то это

27

одновременно означает, что следует расширить (сузить) объект преступления, а значит, и сферу действия самого уголовного закона. Отсюда вытекает, что такие изменения могут быть осуществлены не путем «толкования» закона, а посредством его изменения, что является исключительным правом законодателя.

Поэтому следует признать ошибочными встречающиеся в теории и на практике случаи произвольного определения субъектного состава охраняемого уголовным законом общественного отношения. Вместе с тем недопустимы случаи как расширения, так и сужения круга субъектов охраняемого общественного отношения.

Иллюстрацией сказанному может служить практика неоднократных разъяснений пленумов Верховных судов СССР и УССР относительно круга субъектов преступления, предусмотренного ст. 156 УК УССР. Поскольку эти лица являются одновременно и субъектами охраняемых законом общественных отношений, то указанные разъяснения, следовательно, касались и круга тех общественных отношений, которые охраняются названным законом.

Так, в п. 8 постановления Пленума Верховного Суда УССР от 2 марта 1973 г. «О судебной практике по делам об обмане покупателей» было дано, по нашему мнению, верное разъяснение, что субъектами этого преступления могут быть «только те работники предприятий торговли или общественного питания, работа которых непосредственно связана с обслуживанием покупателей. Поэтому какие-либо другие лица, которые не находятся в трудовых отношениях с предприятиями торговли или общественного питания, ио продают товары, которые принадлежат этим предприятиям, и при этом обворовывают покупателей, подлежат ответственности за мошенничество (ст. 143 УК УССР)»69.

Вместе с тем в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 14 марта 1975 г. № 2 «О судебной практике по делам об обмане покупателей и заказчиков» содержится уже иное разъяснение: «Субъектом преступления при обмане покупателей... может быть как работник предприятия торговли, общественного питания... так и иное лицо, реализующее товары в указанных предприятиях» 70. Получается, что ст. 155 УК УССР должна применяться и в случаях, когда обман покупателей допускают лица, не являющиеся работниками торговли, хотя они вследствие тех или иных обстоятельств выполняли их функции (например, в силу родственных отношений или по просьбе продавца). Следовательно, объектом дан-

28

ного преступления выступают не только специфические отношения между покупателем и представителем (продавцом, официантом и т. д.) социалистической торговой организации, но и иные, выходящие за пределы этого объекта отношения.

Таким образом, при неизменности самого уголовного закона высшие судебные инстанции давали его разъяснения, которые не только изменяли наше представление о круге субъектов преступления, существе общественных отношений, выступающих в качестве объекта преступления, но и с неизбежностью приводили к расширению границ действия самой уголовно-правовой нормы.

Обращает на себя внимание и определенная непоследовательность Верховного Суда СССР при решении рассматриваемых вопросов. Казалось бы, аналогичным образом должны решаться вопросы и при установлении круга субъектов близких по своему характеру преступлений в области советской торговли, например, нарушения правил торговли {ст. 1533 УК УССР). Однако в п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 17 марта 1983 г. «О практике применения судами законодательства об уголовной ответственности за нарушение правил торговли» разъяснено (и, на наш взгляд, совершенно правильно), что субъектами этого преступления могут быть лишь работники предприятий (организаций) торговли и общественного питания систем Министерства торговли СССР, Центросоюза, других министерств и ведомств, имеющих торговую сеть71. Поэтому, если предусмотренные ст. 1533 УК УССР действия совершат родственники или знакомые лица работников торговли, а также иные лица, выполняющие их функции в силу тех или иных обстоятельств, ответственность по указанной статье не наступает. Перечень таких примеров может быть продолжен, и их анализ показывает, как важно правильно определить субъектный состав отношений, выступающих в качестве объекта того или иного преступления.

Определение субъектного состава охраняемых общественных отношений и их социальных функций позволяет также установить «механизм» причинения ущерба объекту. Сам «механизм» причинения ущерба охраняемым отношениям может быть различен. В одних случаях ущерб объекту причиняется путем непосредственного воздействия на самого субъекта общественного отношения (например, террористический акт, убийство, телесное повреждение), а других —такой ущерб причиняет сам

29

субъект, являющийся непосредственным участником охраняемого общественного отношения.

При совершении преступления самим участником общественного отношения ущерб наносится путем исключения себя из этого общественно полезного и охраняемого уголовным законом отношения. Виновное лицо либо не исполняет, либо ненадлежаще исполняет возложенные на него обязанности, чем и разрывает эту социальную связь72. Именно таким образом причиняется ущерб объекту при совершении дезертирства (ст. 241 УК УССР), уклонении от призыва на действительную военную службу (ст. 72 УК УССР), побеге заключенного (ст. 183 УК УССР), отдельных видах халатности (ст. 167 УК УССР), неоказании помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни положении (ст. 112 УК УССР), и др. Здесь преступление совершается как бы «изнутри» самого общественного отношения одним из его участников. Изложенное позволяет также заключить, что такой «механизм» причинения ущерба охраняемому отношению возможен только при совершении преступления со специальным субъектом.

Если общественно опасное посягательство осуществляется путем воздействия на самих участников общественных отношений, выступающих в качестве объекта определенного преступления, то в этих случаях уже иные и «механизм» причинения ущерба, и правовое положение субъекта, подвергшегося преступному посягательству. Такие преступления совершаются как бы «извне». К ним необходимо отнести спекуляцию (ст. 154 УК УССР), скупку для скармливания или скармливание скоту и птице хлеба и других хлебопродуктов (ст. 154' УК УССР) и некоторые другие. Подобные преступления совершаются лицами, не являющимися участниками охраняемого отношения. Поэтому во всех таких случаях преступник как бы разрывает те или иные отношения, проникает в них и причиняет вред общественному отношению в целом посредством разрушающего воздействия на один из его элементов.

В рассматриваемых случаях участник охраняемого общественного отношения, которому причинен вред, всегда выступает как потерпевший от преступления. Такими субъектами отношений могут быть не только отдельные граждане, но и их коллективы, юридические лица и т. д. Но когда речь идет об отношениях, направленных на охрану жизни, здоровья, чести, трудовых или имущественных прав и Других интересов граждан, необходимо исхо-

30

дить из того, что советское уголовное законодательство охраняет эти интересы независимо от возраста, пола, состояния здоровья и даже социальных качеств человека. В связи со сказанным вполне обоснован вывод Ю. А. Демидова о том, что «советское уголовное право равно охраняет жизнь и самых активных личностей — участников и носителей общественных отношений, и новорожденных, которые заключают в себе лишь потенциальную возможность приобрести черты личности в процессе их будущей социализации, и людей, которые стали жертвой полного поражения их личности болезнью»73.

Вместе с тем в юридической литературе нет единства мнений по этому вопросу. Так, В. К. Глистин, рассматривая социальные функции участников общественных отношений, заключает, что жизнь человека, как и другие его интересы, ставится под охрану законодателем как раз с позиций социальных качеств личности. Свой вывод он основывает на том, что в действующем законодательстве нормы об ответственности за посягательства на одни и те же интересы человека (например, жизнь, здоровье) помещены в разных главах Особенной части УК и в них устанавливается различное наказание в зависимости от социальных свойств личности. Автор исходит из того, что наряду с преступлениями против личности к особо опасным или иным государственным преступлениям отнесено умышленное убийство при террористическом акте, диверсии, бандитизме, а к преступлениям против порядка управления — умышленное убийство работника милиции или народного дружинника. Убийство же военачальника или иного лица, исполняющего обязанности по военной службе, отнесено к воинским преступлениям.

Такая позиция, однако, является определенным отступлением от того исходного положения, что общественное отношение — это целостная система. Поэтому, чтобы выяснить сущность нарушенных общественных отношений, недостаточно определить их участников (субъектов), а также ущерб, который причинен интересам личности. Для этого требуется установить все элементы общественного отношения и взаимосвязь между ними. Как обоснованно замечает сам же В. К- Глистин, социальная значимость и сущность отношений, носителем которых является личность, определяются ее социальными функциями в этом отношении, а не человеком самим по себе74.

Действительно, исследование и оценка социальных функций личности (участника отношений) наряду с выявлением и оценкой других элементов способствуют вы-

31

яснению социальной сущности нарушенных преступлением общественных отношений и позволяют сделать вывод о том, какое же преступление было совершено. Поэтому нельзя рассматривать как виды убийства террористический акт, диверсию, бандитизм и иные отмеченные преступления, если они были сопряжены с противоправным лишением жизни другого человека. Исследуя как целостную систему общественные отношения, нарушенные этими преступлениями, и социальные функции личности в них, мы вынуждены будем заключить, что здесь причиняется ущерб иному объекту (политической или экономической основе государства, основам общественной безопасности и т. д.), в значительной мере отличающемуся от объекта умышленного убийства. Названные объекты охватывают более широкий круг общественных отношений, включающих в себя и отношения по охране жизни людей.

Вот почему действующее законодательство дифференцирует ответственность в рассматриваемых случаях не в зависимости от социальной значимости свойств личности, подвергшейся нападению, а с учетом значимости различных объектов уголовно-правовой охраны. Социальная же значимость (социальный статус) личности, характер выполняемых ею функций лишь обусловливают ее участие в тех или иных общественных отношениях, которые в зависимости от их важности и роли в обеспечении нормальной жизнедеятельности общества и государства далеко не в одинаковой мере охраняются уголовным законом от преступных посягательств.

Таким образом, правильное определение субъектного состава и социальной роли личности в нем способствует установлению круга тех отношений, которые охраняются конкретной уголовно-правовой нормой, а также выяснению их содержания, поскольку в социальных функциях лица отражается как содержание, так и характер социальных связей в отношении.

Вопрос о месте, значении предмета преступления, его видах — дискуссионный  в   науке

советского уголовного права 75. Особенно активно он обсуждается в последние годы76. И хотя в теории уголовного права при решении этого вопроса получены значительные результаты, тем не менее нет оснований считать, что проблема предмета преступления уже решена. Сказанное подтверждается, в частности, тем, что в науке

Предмет общественного отношения и предмет преступления

32

пока еще не устранены существенные противоречия даже по основополагающим аспектам данной проблемы. Вот почему необходимо проанализировать основные теоретические позиции по вопросу о предмете преступления. Это нужно не столько для того, чтобы показать сложность его решения, сколько для того, чтобы определить степень его разработки, а также ту, уже созданную в науке уголовного права теоретическую основу, которая позволяет продвинуться дальше при исследовании указанной проблемы.

Большинство криминалистов полагают, что объект и предмет — различные правовые явления, однако авторы исходят при этом из неодинаковых позиций относительно как природы самих явлений, так и оснований их разграничения. Одни из них утверждают, что предмет преступления — это нечто внешнее по отношению к объекту и, собственно, он ничем с ним не связан 77; другие же полагают, что в предмете объект находит свое конкретное и непосредственное выражение78. А. Н. Трайнин считал, что предмет преступления — это те вещи, в связи с которыми или по поводу которых совершается преступление, однако в отличие от объекта предмету не причиняется ущерб79.

Не анализируя существующие в теории уголовного права точки зрения, поскольку они уже подвергались критическому разбору, обратим внимание лишь на то, что в некоторых случаях ущерб причиняется именно тем вещам, которые А. Н. Трайнин называл предметами преступления. Так, при преступно-небрежном использовании или хранении сельскохозяйственной техники (ст. 1472 УК УССР) ущерб всегда причиняется тем предметам, по поводу которых или в связи с которыми совершается преступления.

Наиболее близок к истине в рассматриваемом вопросе Н. И. Загородников, утверждающий, что предметами преступления необходимо признавать те вещи материального мира, воздействуя на которые субъект причиняет вред объекту преступления80. А. А. Пионтковский вообще полагал, что о предмете как элементе состава преступления можно и нужно говорить лишь тогда, когда в отличие от объекта преступления на него (предмет) не происходит посягательства. Во всех остальных случаях материальная вещь является не предметом, а непосредственным объектом посягательства Следовательно, А. А. Пионтковский в этих случаях фактически отождествлял объект и предмет преступления, считая нецелесообразным и не-

3     3.730                                                                                                                                                                                                                                                                                          33

оправданным выделение предмета как самостоятельного признака преступления В связи с изложенным он замечал: «Определять предмет как нечто, на что непосредственно воздействует преступник (имущество, здоровье человека и т. д.), и, оставляя этот предмет в учении об объекте, не называть его объектом, является неоправданным изменением ранее установившейся и более правильной терминологии»81.

Несмотря на значительные различия, приведенные мнения можно свести к двум противоположным исходным позициям относительно предмета преступления Одни авторы полагают, что предмет — это стороннее объекту преступления правовое явление, не находящееся с ним в органической связи. Другие, напротив, не усматривают какого-либо различия между ними и делают вывод о тождестве этих понятий, а отсюда — о нецелесообразности разработки самой проблемы предмета преступления С этими взглядами нельзя согласиться, и они справедливо были подвергнуты критике.

Действительно, если исходить из того правильного положения, что объектом любого преступления являются социалистические общественные отношения, то отсюда неизбежно следует, что предмет никак не может полностью совпадать с самим общественным отношением, какое бы значительное место он в нем ни занимал. Вместе с тем, какой бы исходной позиции ни придерживались авторы, нельзя не заметить неразрывную связь предмета с самим объектом. Поэтому отрыв предмета от объекта и его «изолированное» исследование не позволяют раскрыть действительную сущность как предмета, так и объекта преступления 82.

Некоторые исследователи рассматривают предмет как составную часть объекта преступления. Так, Н. А. Беляев отмечает, что «предмет посягательства — это элемент объекта посягательства, воздействуя на который преступник нарушает или пытается нарушить общественное отношение»83. Однако далее, анализируя механизм причинения преступлением ущерба объекту, автор сам же и отступает от сформулированного им правильного положения, что предмет является самостоятельным структурным элементом любого общественного отношения. Н. А Беляев, в частности, утверждает, что в качестве такого предмета могут выступать субъекты отношений, их деятельность, материальные вещи. «Предметом посягательства может быть и сам преступник, если он является субъектом общественного отношения, напри-

34

мер, при уклонении от призыва на действительную военную службу посредством причинения себе повреждения (ст. 80 УК РСФСР)»84.

При таком широком понимании предмета преступления невозможно решить вопрос о разграничении объекта и предмета преступления, их соотношении. Представляется, что нецелесообразно подменять и само понятие «предмет преступления» более широким понятием «предмет посягательства». Если же Н. А. Беляев использует их как синонимы, то в этом случае нет надобности отказываться от уже устоявшегося понятия «предмет преступления».

В связи с изложенным представляется правильным решение вопроса о соотношении объекта и предмета общественного отношения, предложенное Б. С. Никифоровым. Он, например, отмечал: «То, что в настоящее время принято именовать предметом, соотносится с объектом не как части неназванного единства, расположенные внешне по отношению друг к другу, а как составная часть целого — с самим этим целым, которое, помимо «предмета», включает в себя и другие элементы»85.

Сформулированный тезис хотя и верен в своей основе, но им не исчерпывается проблема предмета преступления. В частности, остается неясным, как быть с теми предметами, которые не входят в состав охраняемых общественных отношений, но с которыми действующее уголовное законодательство связывает определенные правовые последствия, влияющие на ответственность, квалификацию и т. д. Так, поддельные денежные знаки, порнографические предметы, самогон и другие крепкие спиртные налитки домашней выработки не входят в состав охраняемых общественных отношений, однако названные предметы, как и их признаки, имеют существенное значение для ответственности при совершении соответствующих преступлений (ст. 79, 149, 211 УК УССР).

По этим же соображениям неубедителен и последующий вывод Б. С. Никифорова о нецелесообразности самостоятельного исследования предмета преступления, так как он — только определенная часть оОъекта преступления86. Поскольку Б. С. Никифоров рассматривает предмет преступления лишь как элемент общественного отношения, то нельзя согласиться и с его утверждением, что якобы существуют «предметные» и «беспредметные» преступления, ибо не существует в объективной действительности беспредметных общественных отношений.

35

Взгляды Б. С. Никифорова развивает С. Ф. Кравцов, который также считает, что предмет — это стр>ктурный элемент общественного отношения, а им в свою очередь могут быть «лишь вещи, имущество, природные богатства и другие материальные образования объективного мира, на которые непосредственно физически воздействует виновный, совершая преступление»87. Следовательно, во всех иных случаях отсутствует предмет преступления, или, что одно и то же, по утверждению С. Ф. Кравцова, предмет общественного отношения.

Такое решение вопроса о предмете преступления фактически освобождает исследователя от необходимости изучать предмет в идеологических отношениях, что нельзя признать правильным. Ведь любое «материальное отношение содержит ничуть не больше «материала», чем нравственное, религиозное и т; п. отношение»88. Однако предложенное авторами решение по существу является признанием беспредметных общественных отношений, а таких отношений в объективной действительности не существует 89.

Близкую к изложенной точку зрения отстаивает и Н. И. Коржанский. Он, в частности, сформулировал вывод о том, что «предмет преступления — это конкретный материальный объект, в котором проявляются определенные стороны, свойства общественных отношений (объекта преступления), путем физического и психического воздействия на который причиняется социально опасный вред в сфере этих общественных отношений»90. Как «материальный (вещественный) элемент общественного отношения», прямо указанный или подразумеваемый в уголовном законе, путем противоправного воздействия на который нарушается отношение...», определяет предмет преступления и С. Ф. Кравцов91.

Таким образом, по мнению Н. И. Коржанского, С. Ф. Кравцова и других криминалистов, предмет преступления нужно искать не в самом преступлении, а только в том объекте, который поставлен под охрану уголовного закона. Но если предмет преступления представляет собой лишь определенную часть, «материальную сторону объекта» 92, то вправе ли мы придавать ему свойства самостоятельного признака преступления? Ведь совершенно очевидно, что какое бы большое значение мы ему ни придавали, он продолжает оставаться частью объекта, его структурным элементом, а поэтому обладает определенными свойствами и наделяется специфическими правовыми признаками только в структуре конкрет-

36

ного общественного отношения. Именно в структуре конкретного общественного, отношения предмет проявляет себя определенным образом и накладывает свой отпечаток на само отношение. Поэтому, если один и тот же

— предмет рассматривать в структуре другого общественного отношения, то он уже будет исследоваться под углом зрения иных его свойств и правовых признаков. Например, огнестрельное оружие может выполнять в различных общественных отношениях функции предмета собственности, незаконного промысла, произведения искусства и т. д.

Понимание предмета преступления как элемента общественного отношения привело Е. А. Фролова, С. Ф. Кравцова и Н. И. Коржанского93 к тому, что они вынуждены были включить в число таких предметов фактически все те овеществленные (материализованные) предметы, о которых имеется какое-либо указание в уголовном законе. К ним были отнесены, например, поддельные деньги или ценные бумаги при фальшивомонетничестве (ст. 147 УК УССР), документы отчетности при совершении приписок и иных искажений отчетности о выполнении планов (ст. 79 УК УССР), Государственный герб и Государственный флаг СССР, УССР или другой союзной республики (ст. 1872УКУССР) и др., хотя очевидно, что предметы тех общественных отношений, на которые посягают названные преступления, совершенно ■ иные. Так, предметом охраняемых отношений при фальшивомонетничестве являются действительные, т. е. выпущенные государством, денежные знаки и ценные бумаги, а предметом приписок — плановость функционирования народного хозяйства и т. д. Необходимо отметить и то, что необоснованное включение Н. И. Коржанским названных предметов в число элементов охраняемого отношения свидетельствует о несовершенстве предложен-

-;  ного решения вопроса о предмете преступления. С одной .стороны, указанные предметы не являются, как было уже

( ' показано, элементами охраняемого отношения, а с другой— их нельзя отнести и к объективной стороне, ибо

*   они не могут рассматриваться как орудие совершенного

, >• преступления. Вместе с тем с этими предметами, а точ-» нее, с их признаками, действующее уголовное законо-

Jrk дательство связывает ряд вопросов уголовно-правовой + Ответственности, и поэтому они не могут быть вынесены

^  За пределы состава преступления.

--      Более широкое определение понятия предмета престу-

£- пления было предложено В. Н. Кудрявцевым. Он также

-V-                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             "

рассматривает предмет преступления в неразрывной связи с его объектом и заключает, что таким предметом должны признаваться люди как субъекты социалистических отношений, их действия как материальное выражение этих отношений, а также материальные предметы (вещи), являющиеся предпосылками или формами закрепления социалистических общественных отношений94.

Но здесь фактически произошла подмена объекта преступления его предметом, в качестве которого, как отмечает В. Н. Кудрявцев, может выступать любой элемент общественного отношения (субъекты, предметы отношения и сама деятельность участников отношения). Однако при таком решении вопроса практически теряется значение, служебная роль предмета как особого и, видимо, хотя бы в силу этого, в определенной мере самостоятельного признака преступления.

Е. А. Фролов, рассматривая предмет преступления как элемент общественного отношения, пришел к выводу, что «под предметом преступления надлежит понимать такие предметы или вещи, которые служат материальным (вещественным) поводом, условием либо свидетельством существования определенных общественных отношений и посредством изъятия, уничтожения, создания либо видоизменения которых причиняется ущерб объекту преступления» 95.

Прежде всего обращает на себя внимание определенное противоречие в позиции Е. А. Фролова. Так, с одной стороны, автор утверждает, что предмет преступления представляет собой особую структурную часть объекта— общественного отношения^, а с Другой — указывает, что предмет преступления — некое стороннее объекту явление, это лишь «материальный повод, условие либо свидетельство» его существования.

Конечно, указанные противоречия не случайны. Именно они свидетельствуют, что признанием предмета в качестве структурного элемента общественного отношения еще не исчерпывается проблема предмета преступления.

Весьма обстоятельно вопрос о предмете преступления был рассмотрен в работах В. К. Глистина. Автор исходит из того, что предмет преступления и предмет общественного отношения совпадают, а поэтому предмет в любом его проявлении выступает «неотъемлемым составным элементом общественного отношения и наряду с другими элементами — субъектами отношения и их деятельностью — определяет сущность и специфику конкретного общественного отношения». Далее В. К. Глистин отме-

38

чает, что предмет «вне отношения не может быть значимым для общества и, конечно, для права»97. Причем к таким предметам он относит все то, по поводу чего или в связи с чем существуют отношения. Поэтому в одних отношениях таким структурным элементом являются вещи (тела, физические предметы, а точнее, их социальные свойства), а в других — социальные или духовные блага, ценности. Предмет, как полагает автор, не просто «связан» с отношением, а наряду с другими компонентами определяет сущность отношения и положение субъектов в нем.

Изложенное обусловило и последующий вывод В, К. Глистина о том, что те предметы, которые стоят вне охраняемого отношения, не относятся к объекту. Будучи компоненгами преступления, они служат орудием воздействия (в других местах работы — «орудием взлома».— В. Т.) на общественные отношения. В этом случае они выступают элементами объективной стороны преступления98. Поэтому к объективной стороне отнесены предметы взяточничества, контрабанды, документы государственной отчетности, Государственный герб и Государственный флаг СССР или союзных республик и многое Другое.

Основным достоинством точки зрения В. К. Глисти-на является то, что предмет рассматривается как элемент общественного отношения, имеет свои социальные функции в этом социальном образовании, выступает элементом объекта преступления. Однако проблема предмета преступления в целом еще не решена. Утверждение В. К. Гл истин а и других исследователей, что предмет общественного отношения и предмет преступления — одно и то же явление, не вносит ясности в решение этой сложной проблемы, не раскрывает природу и правовое значение предмета преступления как особого и, видимо, самостоятельного признака преступления. В рамках данной монографии нет возможности подробно рассмотреть все положения, сформулированные В. К. Глистиным, поэтому остановимся на тех из них, которые представляют определенный интерес для нашего исследования.

Так, отождествление В. К. Глистиным анализируемых понятий привело к тому, что один из элементов социально одобренных и в силу этого охраняемых общественных отношений стал без достаточных к тому оснований именоваться предметом преступления. Иными словами, здесь предметом преступления называется все то, что фактически является предметом охраняемого отношения (со-

39

ветский государственный и общественный строй, социалистическая система хозяйства, нормальная работа государственного аппарата и т. д.).

Прежде всего вызывает сомнение правомерность такого наименования указанных социальных ценностей. Ведь мы не считаем возможным называть всех субъектов охраняемого отношения субъектами преступления, хотя они также являются структурными элементами данного отношения и находятся в аналогичной связи с объектом преступления.

Обращает на себя внимание еще одна деталь. Когда мы говорим «субъект преступления», «общественно опасное деяние» и т. д., то имеем в виду те элементы или признаки, которые свойственны, присущи самому преступлению и поэтому характеризуют его. Видимо, и этимология выражения «предмет преступления» аналогична. Здесь речь идет о признаке, который свойствен, присущ прежде всего самому преступному деянию и является его неотъемлемой, составной частью.

В то же время необходимо отметить, что объект преступления, хотя он справедливо отнесен к числу элементов состава преступления, в известной мере оторван, обособлен от того преступного деяния, которое на него посягает. Конечно, при этом мы не отрицаем, что отдельные преступления совершаются самими участниками общественных отношений, причем как бы «изнутри» охраняемого объекта преступления.

Нельзя признать также правильным и то, что все те предметы, которые не входят в структуру общественного отношения, хотя с ними (а точнее, с их признаками) действующее уголовное законодательство связывает определенные правовые последствия, отнесены В К Глистиным к объективной стороне преступления.

Во-первых, возникает вопрос: почему их необходимо относить к объективной стороне, а не к объекту, с которым они, бесспорно, находятся в более тесной связи^ Во-вторых, объективная сторона как элемент состава преступления имеет собственную структуру, свои, присущие ей системообразующие признаки Поэтому включение в ее состав дополнительных признаков вряд ли оправдано, тем более, что они будут чем-то инородным ей В структуре объективной стороны нет также места для дополнительного включения в ее состав такого признака, как «орудие воздействия» или «орудие взлома» охраняемых уголовным  законом   общественных   отношений

40

(В. К. Глистин называет его элементом объективной стороны преступления).

Включение названных В. К. Глистиным предметов в состав объективной стороны нецелесообразно еще и потому, что многие из них фактически выражают те общественные отношения, которые являются объектами соответствующих преступлений (например, Государственный герб СССР — ст. 187 УК УССР, документы, бланки, печати — ст. 183—194 УК УССР, морской телеграфный кабель — ст. 205 УК УССР и др.). Да и можно ли называть их во всех случаях «орудиями воздействия» («взлома»), когда эти предметы сами уничтожаются, повреждаются или видоизменяются в процессе преступного посягательства? Здесь речь идет о тех случаях, когда путем воздействия на указанные предметы происходит «взлом» общественных отношений и причиняется ущерб объекту преступления.

Таким образом, изложенное свидетельствует, что проблема предмета преступления, несмотря на ее важность, окончательно еще не решена. Во многом это обусловлено тем, что ее решение в теории уголовного права основывалось на том, что предмет преступления является системообразующим признаком либо объекта, либо объективной стороны состава преступления. Между тем предмет преступления — это особый самостоятельный его признак Правильность приведенного положения подтверждается хотя бы тем, что в некоторых случаях законодатель вместе с указанием на объект и признаки объективной стороны придает ряду других предметов, как бы вовлеченных в преступную деятельность, особое правовое значение Например, в ч. 1 ст. 222 УК УССР устанавливается, в частности, ответственность за незаконное хранение огнестрельного оружия (кроме гладкоствольного охотничьего), боевых припасов или взрывчатых веществ. И в то же время за незаконное хранение кинжалов, финских ножей или иного холодного оружия такая ответственность исключается.

Решение рассматриваемой проблемы состоит в признании того принципиального положения, что предмет ц^сту^лендя^дадм^

Элементы объекта^преступления — не одно и то жеГЩгж-Во различать предмет* как структурныТГ^ШЯ'ёНТ Общественного отн^^^ия^ и_^едмет' Преступления как суще-

.тдвный признак сдс1ада^оресту_щ[едца1д^Дый предмет наделен своими, ему присущими признаками и социаль-

41

пой ролью, выполняет свойственное только ему правовое предназначение.

Поскольку структура любого общественного отношения неизменна, в состав каждого такого отношения наряду с другими системообразующими его частями входит предмет общественного отношения. Причем, какими бы свойствами он ни обладал и в какой бы форме ни проявлялся, в составе общественного отношения он всегда является его предметом, и его нельзя именовать иначе (например, предметом преступления или предметом посягательства) Точно так же и исследоваться он должен только как структурный элемент охраняемого общественного отношения В то же время изучение его как элемента общественного отношения позволяет глубже и полнее познать содержание охраняемого уголовным законом объекта преступления, а вслед за этим определить границы действия самого закона, «механизм» причинения преступным посягательством ущерба и решить ряд других вопросов, важных для правильного применения уголовного закона

Предметом общественного отношения, выступающего объектом преступления, справедливо называется все то, по поводу чего или в связи с чем существует само это отношение" Причем, возникая между указанными" сто-ронами, отношение возможно только по поводу общего, единого для них предмета, который в свою очередь взаимно определяет соотносящиеся стороны. Отсюда следует вывод о том, что предметом отношений всегда является все то, что входит в круг человеческих потребностей, а это обстоятельство как раз и обусловливает возникновение и функционирование самих отношений. Поэтому предметом общественного отношения могут выступать прежде всего различного рода физические тела, вещи (природные объекты, различные товары или предметы, не обладающие признаками товара), а также сам человек

Действительно, человек, являющийся, как правило, субъектом общественного отношения, может в ряде отношений быть ею предметом. Одлако. если человек й

 ф

преступления^ то он не может одновременно _выполнять в этом "отношении""функции его'субъекта."Поэтому утверждение о уом,""что~ в качестве" предмета ТЙбжет выступать субъект "общественного отношения, неточно100 В отношении, где определенный человек является его предметом, функции субъекта выполняют уже иные лица На-

42

пример, в объекте такого преступления, как похищение или подмена чужого ребенка (ст  124 УК, УССР), последний является лишь предметом охраняемого уголов ным законом отношения, а в качестве его субъектов выступают родители этого ребенка

Поскольку в структуре рассматриваемых отношений предмет всегда материален, то, следовательно, нужно заключить, что и сами отношения возникли и существуют в связи с этими материальными предметами Представляется, что такие отношения правомерно называть вещными, или, что одно и то же^материальными отношениями.

Иной предмет в нематериальных отношениях Здесь функции предмета отношения выполняют другие социальные ценности (например, государственная власть либо духовные блага)  В качестве предмета нематериальных отношеииЯ_>мджет_ вкстуцать деятельность каких-либо "учреждений или другое общественное отношение. Так. предметом незаконной переуступки жилого помещения (ст. 152 УК УССР) является определенный порядок по лучения и использования нанимателем жилого помеще ния, принадлежащего местным Советам народных депу татов, государственным или общественным предприяти ям, учреждениям или организациям.

Поэтому все общественные отношения, являющиеся объектом преступления, в зависимости от особенностей их предмета необходимо подразделять на материальные _я нематериальные

Учитывая потребности уголовного права, к материальным отношениям, выступающим объектом уголовно-правовой охраны, нужно относить те из них, в которых предметом выступает та или иная материальная вещь Например, в преступлениях, предусмотренных ст 81—86 УК УССР, объектом выступают отношения социалистической собственности, а имущество является лишь предметом этих отношений Точно так же лес, водоемы, дикие животные, рыба в природных водоемах являются предметами соответствующих отношений в области охраны природы, на которые посягают преступления, предусмотренные ст 160—162, 228 УК УССР

Приведенное определение материальных отношений не должно давать повода для их ограничительного понимания Когда мы определяем материальные отношения Как отношения вещные, то речь идет о самом широком их толковании Поэтому к ним необходимо относить любые отношения, которые возникают и функционируют в

43

процессе материальной жизни общества. «Материальная жизнь общества есть процесс создания материальных предметов и удовлетворения материальных потребностей человека» 101.

Такое широкое понимание материальных отношений позволяет установить объект любых преступлений, посягающих на материальные отношения Это особенно важно при определении внутренней структуры тех отношений, в которых материальный предмет как бы скрыт от непосредственного восприятия или создается впечатление, что он отделен от отношения, выступающего в качестве объекта преступления Именно такими свойствами обладают отношения, являющиеся объектами коммерческого посредничества, частнопредпринимательской деятельности, приписок и иных искажений отчетности о выполнении планов и др.

Изучая предмет в структуре материального отношения, необходимо исходить из той социальной роли, которую выполняют те или иные вещи в конкретном отношении. Это особенно важно и потому, что любая вещь в зависимости от ее полезных или вредных свойств |02 может быть предметом многих общественных отношений, выступающих объектами различных преступлений Например, сельскохозяйственная техника может быть предметом таких охраняемых уголовным законом объектов, как социалистическая собственность, социалистическая система хозяйства, и некоторых других.

Поэтому дда установления объекта преступления нужно изучать н

ного отношения, а то которого находится предме_та__#-~£оциальную функцию ^последнего в" данном отношещш. Однако эти вещи, будучи предметом конкретного отношения, одновременно являются носителями, а следовательно, и внешними выразителями общественного отношения. «Вещи выражают общественное отношение уже потому, что являются компонентами общественного труда» 103. В силу этого выяснение социальных функций вещи способствует правильному выяснению содержания и объема тех общественных отношений, которые выступают объектом преступления. Между тем сказанное не означает правомерности определения объекта преступления через предметы отношения. Какое бы значительное место ни занимала вещь в отношении, какое бы влияние предмет ни оказывал на содержание общественного отношения, его нельзя отождествлять с самим отношением, ибо он всегда остается

его определенной частью, предметным носителем. Поскольку же предмет является лишь определенной частью целого, постольку он никогда не может полностью совпасть с самим целым.

Правильное определение предмета охраняемого общественного отношения способствует установлению механизма преступного воздействия на объекты, а также точному определению того ущерба, который им причинен.

Так, в материальных отношениях ущерб может быть причинен путем уничтожения, повреждения, видоизменения, изъятия или замены предмета объекта преступления Например, при совершении преступления, предусмот ренного ст 159 УК УССР, предмет охраняемых отношений (посевы и насаждения) либо уничтожается, либо повреждается В то же время при подмене одного ребенка другим (ст. 124 УК УССР) происходит замена предмета отношения, а при совершении любого хищения предмет изымается из самого общественного отношения. При совершении же такого преступления, как подделка знаков почтовой оплаты и проездных билетов (ст 153 УК УССР), возможна тишь частичная подделка этих документов (например, изменение достоинства подлинного знака почтовой оплаты). Поэтому ущерб объекту преступления здесь причиняется путем видоизменения предмета охраняемого общественного отношения

Аналогичен механизм причинения ущерба и при преступном воздействии на предмет в нематериальных отно шениях Здесь те социальные ценности, которые выступают предметами общественных отношений, также могут уничтожаться (например, когда предметом является определенная социальная связь между субъектами отношения), повреждаться или видоизменяться (например, когда нарушается порядок функционирования какого-либо социального установления). Таким образом, точное определение предмета отношения и «механизма» преступного воздействия на него способствует выяснению характера и размера причиненного ущерба в результате совершения преступления, что имеет существенное значение для правильного применения уголовного закона. Это особенно важно при решении многих вопросов ответственности при совершении преступлений с так называемыми материальными составами, ибо последствия подобных преступлений всегда являются обязательными признаками объективной стороны их составов Во многих случаях именно только по этому признаку и проводится различие Между   преступными   и   непреступными   общественно

опасными деяниями, а также между простым и квалифицированным составами преступления.

Например, уголовная ответственность за потраву посевов и повреждение насаждений наступает лишь в случаях, когда этими действиями причинен крупный ущерб государственному, колхозному или общественному хозяйству (ст. 159 УК УССР). В то же время ответственность по ст. 158 УК УССР возможна только тогда, когда нарушение правил по борьбе с болезнями и вредителями растений повлекло тяжкие последствия. Следовательно, если будет признано, что лицо совершило аналогичные действия, но они повлекли менее значительные последствия, ответственность по ст. 158 УК УССР не наступает, поскольку эти действия не содержат всех необходимых признаков состава преступления.

В других же случаях наступление таких последствий, как крупный или значительный ущерб, является квалифицирующим обстоятельством, в частности, при незаконной порубке леса (ст 160 УК УССР) или незаконной охоте (ст. 161 УК УССР).

Изложенное, конечно, не означает, что при совершении любого преступления происходит посягательство на предмет общественного отношения и ему непосредственно причиняется ущерб. Здесь значение предмета точно такое же, как и значение других элементов общественных отношений. При совершении одних преступлений всегда происходит посягательство на предмет общественного отношения и ему причиняется тот или иной вред либо он сам изымается из общественного отношения; в иных слу чаях предмет общественного отношения не подвергается непосредственному преступному воздействию, а ущерб объекту причиняется путем непосредственного посягательства на субъектов отношения либо на саму социальную связь. Так, большинство преступлений против личности совершаются путем посягательства и причинения ущерба субъектам охраняемого общественного отношения. В то же время такие, например, преступления, как занятие запрещенным промыслом (ст. 148 УК УССР), частнопредпринимательская деятельность (ст. 150 УК УССР), коммерческое посредничество (ст. 151 УК УССР), причиняют ущерб объекту посредством посягательства на социальную связь охраняемого отношения.

Несмотря на то что предмет общественного отношения далеко не во всех случаях подвержен непосредственному воздействию, его установление обязательно, ибо без правильного определения предмета (как системообра-

46

зующей части целого) невозможно и точное определение объекта уголовно-правовой охраны. Как уже было показано, установление предмета общественного отношения всегда связано с решением таких важных вопросов, как определение объекта преступления, границ действия уголовно-правовой нормы, тяжести последствий, а также выяснением ряда других признаков, необходимых для квалификации совершенного общественно опасного деяния.

Поскольку предметы, как и субъекты отношения, в значительной мере отражают не только характер отношений, но и их объем, а следовательно, границы действия самого уголовного закона, то очевидно, что определение круга охраняемых общественных отношений должно быть отнесено исключительно к компетенции самого законодателя.

Сказанное не следует понимать так, что во всех случаях вопрос о круге предметов охраняемого отношения должен решаться только органом, наделенным правом принятия уголовных законов. Речь здесь идет о том, что данный вопрос должен решаться законодательным путем, т. е. перечень предметов охраняемого отношения должен определять либо сам законодатель, либо в отдельных случаях эту функцию могут выполнять иные органы по его предписанию.

Наряду с предметом как структурным элементом общественного отношения необходимо выделять предмет преступления как самостоятельный признак состава преступления.

Предметом преступления следует считать любые вещи материального мира, с определенными свойствами кото-*рых" уголовный закон, связывает наличие в действиях '"лица признаков конкретного состава преступления.

Отсюда вытекает, что к предмету преступления необходимо относить только определенные вещи, а не любые иные ценности. Такое решение вопроса обусловлено тем, что законодатель чаще всего указывает именно па определенные вещи, а точнее, на их признаки, свойства при описании того или иного преступления. Например, описывая в законе признаки самогоноварения, он констатирует, что ответственность по ст. 149 УК УССР наступает . только при изготовлении или хранении самогона, а также других крепких спиртных напитков домашней выработки, если к лицу за такие же действия в течение года были применены меры административного воздействия. Следовательно, ответственность по этой статье исключается, если   будет   установлено,   что   лицо  изготовило   или

47

хранило иные спиртные напитки домашней выработки (вина, наливки и т. д.). Точно так же во всех статьях, предусматривающих ответственность за хищение, подчеркивается, что предметом этого преступления является только имущество (ст. 81—85 УК УССР). Поэтому, если будет установлено, что лицо, пусть даже из корыстных побуждений, похитило секрет производства какого-либо вещества либо технологию для изготовления определенных изделий в домашних условиях, его действия уже не могут квалифицироваться как хищение социалистического имущества.

Поскольку предметом преступления может быть лишь определенная вещь, постольку он всегда является вещным (материальным) признаком преступления.

Кроме того, предмет преступления — это такой его признак, который всегда назван непосредственно в самом уголовном законе. В этом случае он выступает как необходимый признак состава преступления. Так, предметом преступления, предусмотренного ст. 80 УК УССР, может быть только валюта или ценные бумаги. В соответствии со ст. 160 УК УССР предметом незаконной порубки леса может быть лишь лес на корню. Описан предмет преступления и в ст. 147 УК УССР, устанавливающей ответственность за преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники. Как указано в самом законе, предметом данного преступления может быть сельскохозяйственная техника, используемая в любых отраслях сельскохозяйственного производства104. Это прежде всего различные машины и механизмы, которые предназначены исключительно для обеспечения сельскохозяйственного производства (специальные тракторы, комбайны, сеялки, жатки, культиваторы, зерносушилки, кормоперерабатывающие машины, погрузчики сельскохозяйственной продукции и др.). Кроме того, к сельскохозяйственной технике относят те машины и агрегаты, которые специально и не предназначены для сельскохозяйственного производства, но фактически используются в сельском хозяйстве (автомашины, тягачи, строительные машины и др.). При этом важно, чтобы такая техника находилась в колхозах, совхозах и Других сельскохозяйственных организациях. В то же время к сельскохозяйственной технике не могут быть отнесены простейшие сельскохозяйственные орудия труда (грабли, вилы, косы, телеги, сани и др.), поскольку они не охватываются понятием «техника». Указание на предмет преступления содержится в ст. 78, 79, 159 УК УССР и др.

48

Изложенное свидетельствует, что законодатель далеко не во всех случаях указывает на предмет как признак состава конкретного преступления. Если на него нет указания непосредственно в самом уголовном законе, предмет не может быть признаком состава преступления; и, напротив, в тех случаях, когда он указан в самом законе, преступления являются предметными. Поэтому предмет преступл,ещщ,дщ прстоянда&, а^фак^дьтатевный признак состава"преступления.

*" Однако вывод о том, что предмет — факультативный признак состава преступления, требуьт уточнения. Когда мы говорим, что предмет факультативен, речь идет не о конкретном, а о так называемом общем понятии состава преступления, т. е. это означает, что он присущ не любому составу преступления. В конкретном же составе, когда он указан (предусмотрен) непосредственно в законе, данный признак строго обязателен, и он должен быть установлен длл правильной квалификации преступления.

Более того, в тех составах, где предмет является обязательным признаком, именно он чаще всего устанавливается раньше других, и нередко с помощью полученных о нем данных выясняются остальные признаки преступления. Так, при решении вопроса о квалификации приписок прежде всего выясняется, в какие документы были внесены ложные сведения о выполнении народнохозяй- ственных планов. И если будет установлено, что они внесены в соответствующие документы статистической или  бухгалтерской отчетности, возможна ответственность при  наличии других необходимых условий по ст. 147 УК  УССР.

Точно так же при решении вопроса о квалификации  действий лиц, совершивших фальшивомонетничество,  в первую очередь выясняется, обладают ли поддельные деньги или ценные бумаги теми признаками, которыми должны обладать предметы преступления, предусмотрен- ного ст. 79 УК УССР (эти денежные знаки должны на- ходиться в обороте, обладать большой степенью сходства * с действительными и др.).

 Законодатель различным образом описывает признаки  предмета преступления. Избрание того или иного спосо- ба (приема)  при законодательной обрисовке предмета  преступления во многом зависит от характера преступ-.. ления, а также от индивидуальных свойств его предмета. в     Так, во многих случаях законодатель указывает в самом уголовном   законе только на определенный вид

4   8 -730                                                                                                                                                                                                                                                                                         Л9

предметов, признавая тем самым, что любой из предметов данного вида имеет одинаковое значение для уголовной ответственности. Например, в ст. 156' УК УССР установлена уголовная ответственность за нарушение правил торговли водкой и другими спиртными напитками. Следовательно, любой из предметов этого вида (любой спиртной напиток) должен признаваться равноценным при применении названной уголовно-правовой нормы. Точно так же вполне достаточно указания в ст. 168—170 УК УССР на взятку при обрисовке предметов таких преступлений, как получение взятки, посредничество во взяточничестве и дача взятки. Выяснение же содержания этого понятия позволяет заключить, что предметами взяточничества могут быть как любые материальные ценности (деньги, продукты, предметы бытовой техники и другие вещи), так и имущественные блага (предоставление путевки в санаторий, ремонт квартиры и др.).

Думается, что в этих и других аналогичных случаях пет необходимости давать в УК исчерпывающий перечень возможных предметов взяточничества. Во-первых, потому, что указание законодателя на определенные его видовые признаки (обрисовка на уррвне вида) означает, что любой предмет данного вида имеет одинаковое пра-вовое значение. Например, очевидно, что на ответственность за взяточничество не влияет то, какие материальные ценности (деньги, товары и др.) передавали в качестве предмета взятки. Во-вторых, это привело бы к необоснованному загромождению уголовного закона предметами, установление которых и без этого не вызывает трудностей на практике. В-третьих, в ряде случаев просто невозможно дать такой исчерпывающий перечень признаков преступления, например, когда практическая деятельность людей обусловливает появление все новых и новых предметов.

В других же случаях законодатель непосредственно в самом законе дает примерный или исчерпывающий перечень предметов преступления, стремится с максимальной определенностью обрисовать его (его признаки) непосредственгю в диспозиции уголовно-правовой нормы.

Так, в ст. 149 УК УССР приведен примерный перечень предметов преступления, ибо в самом законе указывается, что им является самогон, а также другие крепкие спиртные напитки, которые могут быть предметом этого преступления. Однако способ обрисовки их в законе Показывает, что к таким предметам могут быть отнесены аналогичные самогону крепкие спиртные напитки (свое-

50

образные разновидности самогона), содержащие также винный (этиловый) спирт и полученные путем перегонки перебродившей массы. Поэтому в теории уголовного права и на практике к разновидностям самогона, т. е. к предметам этого преступления, относят чачу, араку, тутовую водку и др.105 Аналогичным образом обрисован предмет преступления в ст. I541 УК УССР, в которой устанавливается ответственность за скупку в государственных или кооперативных магазинах для скармливания скоту и птице хлеба и других пищевых продуктов.

В то же время предметом преступления, предусмотренного в ст. 2293 УК УССР, являются опийный мак, индийская, южноманьчжурская или южнокорейская конопля либо другие запрещенные к возделыванию культуры, содержащие наркотические вещества. В данной норме законодатель стремился максимально перечислить возможные предметы преступления и назвал фактически все возделываемые культуры, встречающиеся в практике борьбы с этим преступлением в Украинской ССР. Аналогично обрисован предмет преступления и в ст. 1472УК УССР, устанавливающей ответственность за преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники.

В тех случаях, когда диспозиция статьи УК об ответственности за определенное преступление носит бланкетный характер, подобный перечень приводится в тех нормативных актах, к которым отсылает уголовный закон. Так, перечень валютных ценностей и ценных бумаг, которые являются предметом преступления, предусмотренного ст. 80 УК УССР, установлен не непосредственно в уголовном законе, а определен Указом Президума Верховного Совета СССР от 30 ноября 1976 г. «О сделках с валютными ценностями на территории СССР»106. Аналогично решен и вопрос о перечне предметов запрещенных кустарно-ремесленных промыслов (ст. 148 УК УССР), в частности, такой перечень предусмотрен в Законе СССР «Об индивидуальной трудовой деятельности», принятом Верховным Советом СССР 19 ноября 1986 г.107

Анализ указанных в действующем законодательстве возможных предметов преступления показывает, что те или иные вещи, ценности чаще всего выделяются законодателем в качестве предмета с учетом особого правового режима, вызванного их полезными или вредными свойствами, а также с учетом их хозяйственно-экономического назначения. Именно эти признаки (свойства) предметов и являются теми обстоятельствами, по поводу которых

4*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         51

или путем воздействия на которые совершается преступление К таким предметам необходимо отнести валютные ценности (ст. 80 УК УССР), порнографические предметы (ст 211 УК УССР), оружие, боевые припасы и взрывчатые вещества (ст. 222—224 УК УССР), военное имущество (ст. 224 УК УССР) и др. По поводу полезных свойств вещей совершается большинство корыстных преступлений, и поэтому именно они выделяются законодателем в качестве предметов соответствующих преступлений (деньги, драгоценные металлы, произведения искусства и иные товары).

Изложенное позволяет заключить, что отмеченные, как и некоторые другие, свойства той или иной вещи обусловливают необходимость придания ей определенной правовой значимости в конкретном составе преступления. Придание того или иного правового значения рассматриваемым предметам, в свою очередь, показывает и их неразрывную связь с самим общественно опасным деянием, определяет его как самостоятельный и необходимый признак совершенного преступления. Если в конкретном общественно опасном деянии отсутствует названный в законе предмет, то отсутствует и состав этого предметного преступления.

Так, в ст. 79 УК УССР устанавливается уголовная ответственность за изготовление или сбыт поддельных государственных казначейских билетов, билетов Государственного банка СССР, металлической монеты, государственных ценных бумаг или иностранной валюты. Поскольку билеты денежно-вещевой лотереи не являются ни деньгами, ни государственными ценными бумагами, постольку они не могут быть признаны предметами фальшивомонетничества. Поэтому подделка билетов денежно-вещевой лотереи и получение по ним «выигрышей» должны квалифицироваться не по ст. 79 УК УССР, а по ст. 83 УК УССР как мошенничество.

Аналогично решается вопрос и об ответственности за незаконную порубку леса. В ст. 160 УК, УССР указывается, что предметом этого преступления является лес на корню и только в государственных и колхозных лесах, а также в пределах защитных лесных полос. Поэтому не могут квалифицироваться по ст. 160 УК УССР действия лица, совершившего порубку деревьев, не входящих в состав леса (например, отдельно стоящих или растущих на территории приусадебного участка).

Однако то, что мы анализируем,— предмет преступления вне структуры общественного отношения — не оз-

52

начает, что рассматривается он как выхваченный из общественных связей чисто физический предмет Напротив, предмет преступления всегда является социально значимым феноменом, вовлеченным в сферу человеческих потребностей, общественных отношений «Вещи, как компоненты социального целого, суть тела, предметы, вовлеченные в орбиту общественной жизни». Поэтому вещи как предметы общественной жизни «не могут быть поняты сами по себе, вне человеческой деятельности. Они — продукты конкретного труда, потребительные стоимости и как таковые имеют природную основу. Вместе с тем вещи выполняют определенное социальное значение являются средством удовлетворения потребностей. Только в связи с деятельностью людей, удовлетворяя их потребности, они становятся компонентами социально целого» 10а Поэтому в уголовном праве, в том числе при характеристике предмета преступления, вещи должны рассматриваться и рассматриваются только с учетом их социальной значимости

Проведенный нами анализ предмета преступления обусловлен, как уже отмечалось, тем, что он выступает самостоятельным признаком, присущим преступному деянию. Однако в отдельных случаях он может совпадать с предметом охраняемого уголовным законом общественного отношения Такое совпадение возможно тогда, когда те или иные предметы, входящие в структуру объекта преступления, законодатель дополнительно наделяет функциями предмета преступления, т. е. придает ему также иное правовое значение. Это имеет место, например, в составе занятия запрещенным промыслом. Как известно, объектом данного преступления являются те общественные отношения, которые определяют порядок занятия теми или иными промыслами в нашей стране. Поэтому предметы запрещенных кустарных промыслов входят в структуру охраняемого общественного отношения Вместе с тем эти предметы присущи и самому преступлению Ведь общественно опасное деяние может рассматриваться как преступление только при условии, если лицо занималось изготовлением запрещенных к производству отдельными лицами предметов. Только производство запрещенных предметов может рассматриваться как занятие запрещенными видами индивидуальной трудовой деятельности, которое причиняет ущерб объекту преступления, предусмотренного ст. 148 УК УССР Из сказанного следует, что здесь одни и те же вещи в рамках одного и того же отношения выступают и как предмет

53

преступления, и как предмет общественного отношения.

Предметы преступления и предметы отношения совпадают в таких преступлениях, как нарушение правил о валютных операциях (ст. 80 УК УССР), похищение я другие преступления против личной собственности граждан (ст. 140—145 УК УССР), преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники (ст. 1472 УК УССР) и др.

Вместе с тем не совпадает, например, предмет преступления с предметом общественного отношения в составе приписок и других искажений отчетности о выполнении планов (ст. 1471 УК УССР). Так, если предметом этого преступления являются документы-статистической и бухгалтерской отчетности, то предмет охраняемого отношения — плановое ведение хозяйства.

Различны названные предметы и в составе преступления, ответственность за которое установлена в ст. 194 УК УССР. В соответствии с прямым указанием закона предметом рассматриваемого преступления могут быть удостоверения или иные документы, выдаваемые государственными или общественными организациями, а также штампы и печати государственных или общественных организаций и предприятий. Однако очевидно, что объектом уголовно-правовой охраны не могут быть отношения, возникающие по поводу поддельных документов, штампов, печатей. Таким объектом являются как раз те общественные отношения, которые направлены на предотвращение подделки и использования этих предметов. Предметом же отношений, охраняемых законом, выступает установленный порядок изготовления, выдачи и использования документов, штампов и печатей. Поэтому поддельные документы, бланки, печати не входят в структуру охраняемого общественного отношения и должны признаваться предметами преступления.

Не совпадают анализируемые предметы и в таких преступлениях, как выпуск недоброкачественной промышленной продукции (ст. 147 УК УССР), самогоноварение (ст. 149 УК УССР), надругательство над Государственным гербом или Государственным флагом (ст. 1872 УК УССР) и др. Таким образом, во всех этих случаях предмет является обязательным, но самостоятельным признаком состава преступления, поскольку он пе входит в состав охраняемого общественного отношения

В связи с предложенным решением проблемы предмета пресгупления возникает вопрос о его месте в составе

54

.конкретного преступления. Представляется, что предмет преступления не может претендовать на роль самостоятельного элемента состава преступления. Такое решение вызвано тем, что состав преступления представляет собой совокупность его обязательных элементов (объекта, объективной стороны, субъективной стороны и субъекта преступления). Отсутствие хотя бы одного из этих элементов исключает состав преступления и, следовательно, уголовную ответственность 109. Предмет же преступления, как уже отмечалось, является не обязательным, а факультативным по отношению к общему понятию состава преступления признаком. Следовательно, его можно именовать лишь признаком, а не элементом состава преступления п0.

Кроме того, ни документы статистической или бухгалтерской отчетности (ст. 1471 УК УССР), ни документы, бланки, печати (ст. 194 УК УССР), ни Государственный герб или Государственный флаг (ст. 1872 УК УССР), как и другие названные предметы, не могут быть отнесены к объективной стороне состава преступления. Эти предметы отражают в составе преступления иные, не свойственные объективной стороне признаки совершенного общественно опасного деяния. Следует считать, что предмет преступления наиболее тесно связан с обьектом. Об этом, в частности, свидетельствует то, что многие предметы преступления одновременно входят в состав охраняемого общественного отношения в качестве его предмета Поэтому, видимо, нельзя их отрывать от объекта и рассматривать в структуре любого другого элемента состава преступления (например, объективной стороны), когда мы их анализируем как предметы преступления. В свою очередь, нецелесообразно отделять от объекта и те предметы, которые не входят в состав объекта охраняемого отношения Иное решение вопроса привело бы к тому, что одни предметы преступления мы рассматривали бы наряду с объектом, а другие — как какие-то новые признаки объективной стороны состава преступления. Однако относить один и тот же признак преступления и к объекту и к объективной стороне нелогично, ибо один и ют же признак не может быть одновременно принадлежностью различных элементов состава преступления Предмет преступления нельзя отрывать от объекта еще и потому, что он всегда фигурирует (присутствует) в измененном преступлением отношении Эти предметы в процессе совершения преступления либо вытесняют предмет охраняемого отношения, либо замещают его

Si

в объекте. Происходит как бы замена одного предмета другим, что и служит основанием для возникновения нового, антисоциального отношения.

Однако предмет преступления является как раз тем признаком, преступления, который чаще всего используется нами для определения самого объекта, выяснения его содержания. С установления предмета преступления чаще всего и начинается процесс выяснения характера самого посягательства, а также способов его воздействия на определенный объект. Так, установление того, что преступником было похищено государственное, а не личное имущество, или совершено надругательство над могилой, уничтожен морской телеграфный кабель и т. д., облегчает поиск тех общественных отношений, которым был причинен ущерб совершенным преступлением.

Правильность сформулированного вывода подтверждается также тем, что многие предметы преступления, в свою очередь, являются своеобразными выразителями (носителями) охраняемых отношений, ибо в них отражается само отношение. Так, установление того, что лицо занималось отстрелом диких животных в неустановленное время или осуществило порубку деревьев в колхозном лесу, позволяет определить и те общественные отношения, которые выступают объектом этих преступлений. Поэтому в уголовно-правовом смысле предмет всегда выступает в связи с объектом преступления и наряду с ним.

Предложенное решение вопроса о месте предмета преступления обусловлено и тем, что в науке уголовного права и на практике стало традиционным рассматривать предмет, хотя и в ином его понимании, наряду с объектом преступления. В силу сказанного нет надобности менять это в основном устоявшееся представление о месте предмета в составе преступления, тем более, что предмет преступления прежде всего и в основном связан непосредственно с объектом преступления.

Изложенное позволяет заключить, что предмет преступления как самостоятельный признак преступления всегда стоит наряду с объектом. В свою очередь, объект и предмет в совокупности образуют самостоятельный элемент состава преступления. Однако если объект преступления является обязательным, то предмет — факультативным признаком состава преступления.

Предмет отличается от объекта еще и тем, что ему не всегда причиняется ущерб. Кроме того, если причиняемый объекту вред носит социальный характер, то пред-

56

? мету преступления в результате общественно опасного посягательства прежде всего причиняется физический ущерб, который вызывает определенные отрицательные социальные изменения в объекте. Ущерб предмету как материальной веши причиняется тогда, когда преступление совершается посредством его уничтожения, повреждения или видоизменения. Например, при продаже в торговых предприятиях фальсифицированных товаров пре-

^ ступник ухудшает качество товаров, хотя и сохраняет при этом их внешний вид (например, разбавление сметаны кефиром, спиртных напитков водой, добавление в состав сливочного масла маргарина). Следовательно, здесь изменяется предмет преступления и таким образом причиняется ущерб объекту преступления. Страдает предмет преступления и при уничтожении или повреждении имущества (ст. 80, 90, 145 УК УССР), преступно-небрежном использовании или хранении сельскохозяйственной техники (ст. 1472 УК УССР), незаконной охоте (ст. 161 УК

"*;    УССР), незаконном занятии рыбным, звериным или иным

\     водным добывающим промыслом (ст. 162 УК УССР)

"*'      И Др.

*                                                                                                   Вместе с тем при совершении некоторых преступлений Jr    предмет не терпит ущерба. Это имеет место тогда, когда

преступление совершается путем создания (изготовления) запрещенных к производству предметов либо путем ' '   непосредственного посягательства на другой элемент

*                                                          охраняемого уголовным законом общественного отно-

*                                                     шения.

'£ Так, нет оснований говорить, что причиняется ущерб ■V- предмету преступления при занятии запрещенным про-%' мыслом (ст. 148 УК УССР), самогоноварении (ст. 149 % УК УССР), частнопредпринимательской деятельности, \ когда она выражается в производстве каких-либо това-&' ров (ст. 150 УК УССР), изготовлении оружия (ст. 222 -$; УК УССР). Не причиняется ущерб предмету преступле-"ф ння также при антисоветской агитации и пропаганде $- (ст. 62 УК УССР), контрабанде (ст. 70 УК УССР), на-H&s рушении правил о валютных операциях (ст. 80 УК Щ; УССР), хищении государственного или общественного имущества (ст. 81—86 УК УССР) и др. При их совершении преступление причиняет ущерб объекту путем непосредственного воздействия на социальную связь, т. е. на определенный элемент охраняемого общественного отношения.

Наряду с предметом общественного отношения и предметом преступления представляется правомерным выде-

S7

лять и такое понятие, как предмет преступного воздействия ш.

Под предметом преступного воздействия необходимо понимать тот элемент охраняемого уголовным законом общественного отношения, который подвергается непосредственному преступному воздействию и которому, следовательно, в первую очередь причиняется ущерб. Поэтому таким предметом может быть субъект, социальная связь, а также предмет общественного отношения. Установление предмета преступного воздействия в каждом конкретном преступлении облегчает выяснение «механизма» причинения ущерба объекту, а также способствует определению размера и характера последствий общественно опасного деяния.

Следовательно, применительно к потребностям уголовного права необходимо выделять три группы предметов (или предмет имеет троякое значение): 1) предмет охраняемого общественного отношения; 2) предмет преступления; 3) предмет преступного воздействия.

Как  уже отмечалось.

Социальная связь между                                                                                                                             обязательный структур-

участниками общественного                                                                                                                                      „                                                                                                                                                                      А        е.

отношения                                                                                                                                                                                                 НЬ1И элемент любого об-

щественного отношения — социальная связь, которая справедливо рассматривается и как содержание самого отношения. Такой вывод обусловлен тем, что социальная связь является как бы зеркалом внутренней структуры общественного отношения, в ней отражаются его сущность и основные свойства. Поэтому правильное определение сущности социальной связи, нарушенной преступным посягательством, позволяет установить тот объект, которому был причинен ущерб.

Однако, несмотря на столь существенное значение социальной связи в структуре охраняемого общественного отношения, ее нельзя отождествлять, сводить к самим общественным отношениям, ибо она всегда остается лишь определенной системообразующей частью последнего 112. На необходимость такого подхода к решению вопроса о социальной связи обращал внимание еще К. Маркс113.

Под социальной связью чаше всего понимают определенное взаимодействие, взаимосвязь субъектов. «Она имеет место между индивидом или личностью и другими индивидами и личностями» 1М. Иными словами, социальная связь присуща только человеку и представляет собой одну из форм всеобщей связи и взаимодействия И5.

Таким образом, социальная связь — не что иное, как определенный вид человеческой деятельности. Причем эта деятельность носит самый различный характер. Она может быть вызвана не только социальными, но и биологическими, чисто физическими свойствами человека116. Применительно же к потребностям решения поставленного вопроса нас интересуют не любые связи, возникающие в процессе деятельности людей, а определенные социальные связи. Как справедливо утверждает Ю. Г. Тка-ченко, только те связи, которые возникают в процессе и в результате социальной деятельности, составляют общественные отношения, и это отличает их от иных связей в обществе 117.

При этом важно отметить, что социальная связь чаще всего проявляется вовне в различных формах человеческой деятельности. Рассматривая данный вопрос, К. Маркс указывал, что материальные отношения суть лишь необходимые формы, в которых осуществляется

v    1 1 ft

материальная и индивидуальная деятельность людей11 .

Однако общественные отношения могут проявляться вовне не только в виде деятельности. «Они могут существовать в «застывшей» пассивной форме, например, в виде «позиций» людей по отношению друг к другу—■ в форме правового или социального статуса граждан, в виде социальных институтов и т. д.» 1|9

Изложенное позволяет сделать важный в практическом отношении вывод о том, что для выяснения сущности социальной связи нужно установить деятельность субъектов отношения, а также выяснить содержание их поведения. В. И. Ленин отмечал; «...исследуя действительные общественные отношения и их действительное развитие, я исследую именно продукт деятельности живых личностей» |20.

Поэтому при выяснении объекта преступления необходимо определить ту социальную связь, ту деятельность людей, которая поставлена под охрану уголовного закона. Это, в свою очередь, дает возможность раскрыть и содержание нарушенного отношения. Так, установление того, что спекуляция нарушает нормальную работу советской торговли, а незаконная порубка леса препятствует реализации усилий государства, направленных на рациональное использование и воспроизводство природных ресурсов, позволяет определить и те общественные отношения в области торговли, а также природоохранительные отношения, которые выступают объектами этих преступлений.

59

Для социалистического общества характерно преобладание общественно полезных социальных связей, т. е. таких, которые направлены на укрепление и развитие социалистических общественных отношений. Например, деятельность людей по укреплению и приумножению социалистической собственности, развитию социалистической системы хозяйства является общественно полезной, одобряемой обществом

Важный признак рассматриваемой социальной связи — обязанность определенного поведения взаимосвязанных, взаимодействующих субъектов отношения. Обязанность такого поведения обусловлена главным образом тем, что в нем заинтересованы как отдельные лица, так и все общество. Поэтому обязанность определенного поведения в общественно полезных социальных связях «закрепляется в социальной норме, которая представляет собой веление, выработанное массовым, многократно повторенным отношением и закрепляемое в виде правила» ш. Поскольку такие требования к определенному поведению осознаются людьми и воспринимаются как желательные большинством из них, постольку это и обусловливает поступки людей в соответствии с ними, способствует выработке определенных образцов, желательных форм поведения людей в обществе- Так как государство и общество заинтересованы в закреплении, развитии и охране определенных форм поведения (взаимодействия), то одни из них подвергаются правовому регулированию, а другие — ставятся под правовую охрану.

Наряду с этим встречается и социально вредная деятельность, порицаемая обществом Такой, например, является деятельность, направленная на причинение ущерба государственным, общественным или личным интересам граждан Во многих случаях социально вредная деятельность запрещается правом под угрозой привлечения виновных к тем или иным мерам воздействия.

В свою очередь, антисоциальная деятельность порождает соответствующие ей антисоциальные, или, что одно и то же, конфликтные отношения, которые всегда противоречат социально одобренным общественным отношениям. И чем глубже эти противоречия, тем ощутимее ущерб, причиняемый обществу в результате их реализации. «Выступая в виде социальной реальности, конфликтные отношения овеществляются в практической деятельности в виде социально вредных, наносящих ущерб социалистическим общественным отношениям поступков» 122. Изложенное свидетечьствует, что для общества

60

желательна только общественно полезная деятельность Поэтому очевидно, что объектом уголовно-правовой охраны могут быть лишь те общественные отношения, содер-''     жанием которых является именно такая деятельность. ,  В свою очередь, только общественно полезная, желательная и одобренная государством социальная связь (социальная деятельность) может ставиться под охрану социа-i<     листического права. Например, объектом выпуска недоб-У    рокачественной продукции могут быть лишь отношения, обеспечивающие такую профессиональную деятельность 1     людей, которая способствует выпуску доброкачественной промышленной продукции. В силу этого выпущенная недоброкачественная промышленная продукция не входит в структуру объекта и, следовательно, не может быть предметом охраняемого отношения. Этим подтверждается *'    правильность вывода о том, что недоброкачественная %     промышленная продукция является предметом преступ-

*                                                     ления, а доброкачественная промышленная продукция — ^    предметом охраняемого отношения.

*А       Аналогичное   содержание имеет социальная связь \   в отношениях, охраняемых уголовным законом от таких

*                                          преступлений, как фальшивомонетничество, самогонова-\   рение, изготовление, сбыт и распространение порногра-%   фических предметов и др Содержание указанных отно-',    шений — та социальная связь, то взаимодействие субъек-^-   тов, которое направлено на предотвращение совершения $   отдельными лицами подобных действий. Поэтому назван-

fHbie предметы также не входят в структуру охраняемого отношения, а являются предметами преступления. j* В юридической литературе справедливо обращается внимание на то, что правильно выяснить содержание социальной связи можно только путем анализа определенного взаимодействия субъектов отношения по поводу конкретных предметов. Изолированный анализ любого элемента отношения не дает верного представления о содержании охраняемого отношения, поскольку одинаковые по форме действия могут представлять различные отношения 123.

Так, установление того, что существенный ущерб интересам государства был причинен в результате ненадлежащего отношения должностного лица к выполнению возложенных на него служебных обязанностей, еще не t раскрывает содержания объекта этого преступления. Ведь такое деяние может иметь место при выпуске недоброкачественной продукции, нарушении правил по борьбе с болезнями и вредителями растений, халатности и ряде

61

других преступлений. Поэтому, только выявив все элементы нарушенного отношения, а также существующую между ними взаимосвязь, можно определить тот объект, который подвергался преступному воздействию в конкретном случае

Социальная связь как элемент общественного отношения всегда находится во взаимозависимости с другими структурными элементами общественного отношения. С одной стороны, на ее содержание влияют субъекты социалистических общественных отношений, ибо она выступает определенной формой их взаимодействия и взаимосвязи; с другой — ее нельзя рассматривать в отрыве и от предметов общественного отношения. Как уже отмечалось, предметом общественного отношения является то, по поводу чего и в связи с чем возникает и функционирует само общественное отношение Следовательно, социальная связь всегда возникает и существует в связи с теми или иными предметами общественного отношения. Если же предмет меняется или изымается из общественного отношения, то изменяется либо прекращает свое существование социальная связь, а вслед за ней и само общественное отношение

Поэтому нужно признать, что социальная связь всегда носит предметный характер Беспредметной социальной связи в обществе быть не может. Признание возможности существования беспредметной связи приводит к ошибочному выводу о возможности беспредметных отношений, что, несомненно, противоречит материалистическому подходу к объяснению природы общественных отношений

Социальная связь, как и общественные отношения в целом, всегда носит объективный характер «Общественная связь, отношение индивидов всегда существует как нечто данное, реальное, фактическое и лишь в таком качестве выступает как объект преступного посягательства» 124.

Объективность социальной связи свидетельствует о том, что она существует в реальной жизни независимо от поведения отдельных индивидов. Поскольку социальная связь, как и общественное отношение, всегда объективна, постольку она первична по отношению к самому преступлению Иной вывод был бы алогичным, ибо посягать можно на то, что уже существует в объективной действительности. Посягать на нечто не существующее реально, а лишь на то, что может быть создано в будущем, невозможно. Любое преступление всегда является

62

актом общественно опасного посягательства на объективно существующие и поэтому поставленные под охрану уголовного закона общественные отношения. В силу этого социальная связь в охраняемом виде существует до момента совершения преступления. Только основываясь на приведенных положениях, можно определить те общественно опасные последствия, которые причиняются объекту при совершении любого преступления.

Поэтому неточно утверждение Н. И. Коржанского, что содержанием общественных отношений «является социальная возможность, необходимость или запрещенность определенного поведения либо социальная возможность определенного состояния субъектов общественных отношений» 125. Исходя из этого автор считает, что непосредственным объектом преступления выступает социальная возможность определенного поведения или обеспечиваемое обществом состояние конкретного лица 126. Здесь фактически допускается подмена объективно существующих явлений (общественного отношения, социальной связи) абстрактным понятием «социальная возможность определенного поведения» или «обеспечиваемое обществом состояние определенного лица» Однако очевидно, что невозможно осуществить преступное посягательство и тем более причинить реальный вред тому, чего еще нет в объективной действительности, что еще только должно быть создано путем превращения самой «возможности» в реальность.

Социальная связь во многих случаях выступает в качестве предмета преступного воздействия. Тогда непосредственному преступному воздействию подвергаются не субъекты и предмет отношения, а взаимосвязь между субъектами охраняемого отношения Например, при совершении такого преступления, как частнопредпринимательская деятельность (ст. 150 УК УССР), ущерб объекту причиняется не путем посягательства на предметы и субъектов отношения, а путем нарушения той одобренной обществом хозяйственной деятельности, которая обусловлена действием экономических законов социализма и направлена на предотвращение возможности со стороны отдельных лиц заниматься частным предпринимательством

Социальная связь является предметом преступного воздействия и при совершении таких преступлений, как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ст. 87 УК УССР), воспрепятствование совершению религиозных обрядов (ст. 139 УК

63

УССР), приписки и иные искажения отчетности о выполнении планов (ст. 147' УК УССР), укрывательство (ст. 186 УК УССР), недонесение о преступлении (ст. 187 УК УССР) и др. В рассматриваемых случаях ущерб объекту может быть причинен путем как разрыва (уничтожения) социальной связи в конкретном отношении, так и ее изменения.

Именно таков «механизм» причинения ущерба объекту при выпуске недоброкачественной продукции из промышленного предприятия (ст. 147 УК УССР). Здесь субъекты охраняемого отношения (директор, главный инженер, начальник ОТК и др.) либо не выполняют возложенных на них обязанностей по проверке качества выпускаемой продукции, а поэтому, полагая, что она доброкачественная, дают согласие на ее выпуск, либо, установив, что продукция недоброкачественная, также не препятствуют ее выпуску. Таким образом, как в одном, так и в другом случае названные лица действуют в ущерб одобренной социальной связи и, будучи участниками данного отношения, разрывают ее в конкретной ситуации, создают повое антисоциальное отношение и новую социальную связь, противоречащую интересам общества.

Аналогичен «механизм» причинения ущерба объекту и при уклонении от призыва по мобилизации (ст. 73 УК УССР), разглашении данных предварительного следствия или дознания (ст. 181 УК УССР), нарушении иностранными гражданами и лицами без гражданства правил передвижения на территории СССР (ст. 195' УК УССР), нарушении паспортных правил (ст. 196 УК УССР) и др. Здесь лицо либо «исключает» себя из самого отношения, либо, продолжая оставаться в нем, ненадлежаще выполняет обусловленные охраняемой социальной связью и возложенные на него обязанности.

Кроме отмеченных, Н. И. Коржанский выделяет и такую форму преступного воздействия на объект, как «издание представителем власти или должностным лицом неправомерного акта (приказа об увольнении, приговора, постановления об аресте, о привлечении в качестве обвиняемого и т. п.)»127. Эту форму преступного воздействия на объект он рассматривает как самостоятельную и отличающуюся от ранее названных. Однако к этому нет оснований. Упомянутые Н. И. Коржанским случаи полностью охватываются такой формой, как ненадлежащее выполнение должностными лицами возложенных на них обязанностей. Ведь во всех этих случаях должностные  лица   проявили  недобросовестность,

м

совершили действия вопреки интересам службы, вопреки интересам охраняемой социальной связи, ненадлежаще использовали предоставленные им права.

Несколько иной «механизм» причинения ущерба объекту в тех случаях, когда посягательство на социальную связь осуществляет лицо, не являющееся участником охраняемого общественного отношения. Здесь преступление совершается как бы извне. Последствия же такого преступного воздействия точно такие же, как и уже описанные. Общественно опасное посягательство ведет либо к разрыву (уничтожению) социальной связи, либо к ее видоизменению. Так, при изготовлении продукции запрещенного кустарно-ремесленного промысла (ст. 148 УК УССР) виновное лицо не является участником отношений, выступающих объектом этого преступления, т. е. отношений, запрещающих ее изготовление отдельными лицами. Поэтому, если изготовлением продукции запрещенного промысла занимаются такие лица, они тем самым своими действиями непосредственно посягают на охраняемую уголовным законом социальную связь. Точно так же при заведомо ложном доносе (ст. 178 УК УССР) о якобы совершенном преступлении причиняется ущерб той социальной связи, которая прежде всего направлена на обеспечение законности в деятельности правоприменительных органов.

В тех случаях, когда социальная связь не подвержена непосредственному преступному воздействию, т. е. не является предметом преступного воздействия, установление ее содержания также имеет не менее важное значение, чем тогда, когда преступление посягает непосредственно на этот элемент общественного отношения. Правильное определение содержания социальной связи способствует установлению охраняемого уголовным законом объекта преступления, «механизма» причинения ему ущерба, а также выяснению характера и объема наступивших общественно опасных последствий.