Дальнейший Смысл Антикоррупционных Инициатив

Со второй половины 1990-х годов, борьба с коррупцией стала главным приоритетным направлением сообщества международного развития. Такие международные организации, как Всемирный Банк, начали антикоррупционные мисси по всему миру. Банковские инициативы «институциональной реформы» - это одна из двух главных областей её антикоррупционной работы, сфокусированной на снижении возможностей для коррупции. Институциональный анализ предпринят для исследования институтов, которые затрагивают «производительность» публичного сектора, которая подразумевает пополнение, обучение, продвижение государственных служащих.

Как мы видели, этнографические оценки освещают концептуальные проблемы с классическим определением коррупции – злоупотребление государственной властью в личных целях. Неформальные группы часто затуманивают и опосредуют поле деятельности посредством таких форм как гибкие организации. Группы и индивиды также могут пересекать сферы в рамках государства, маневрируя взад и вперед между официально-публичной и частно-публичной сферами, которые сосуществуют и частично совпадают.

За приемлемостью определения коррупции лежит вопрос существования антикоррупционных стратегий. Каким образом структура принимающего правительства сама взаимодействует с коррупцией и антикоррупционным усилиями? Проблема здесь – это чиновничье использование криминальных групп и переплетение кланов с сегментами государства. Такая ситуация может разрушить принятие некоторых американских правовых норм и антикоррупционных программ, а также программ по организованной преступности, которые обучают антикоррупционным мерам российские правительственные органы. Если иногда чиновники используют закон и мафию взаимозаменяемо для решения проблем, что это означает для проектов американских правоохранительных органов, которые работают со своими дубликатами в России? Идея правительства обладать маленькой независимой жизнеспособность отдельно от клана может подорвать применение этих программ.

Несмотря на имидж воспринимаемой коррупции в Центральной и Восточной Европе и бывшем Советском Союзе, здесь может быть несколько средств антикоррупционного воздействия, которые могут быть опробованы. Они включают в себя неофициальные кодексы чести и структурированые дискуссии по коррупции  в рамках контрольных кругов. Традиционные утверждения чести и уважения остаются довольно сильны в некоторых странах и в некоторых кругах. В некоторых обществах, по-прежнему существуют, традиционные уважаемые посредники и категории деятелей, что внушает широкое уважение и может быть использовано для оказания помощи в установлении стандартов и для успокоения полемики. В некоторых странах Центральной Азии и Кавказа, например, уважаемые представители старшего поколения или их группы, выполняющие такие роли, можно мобилизовать для принятия участия в антикоррупционной повестке дня.

Например, в Узбекистане Махаллас, соседствующие группы сообщества исламского происхождения, помогает решить конфликты, касающиеся как внутренних вопросов, таки земельных споров. Это традиционные институты, однажды инкорпорированные в советскую действительность, сегодня махаластцы восстанавливают себя в правах под мантрой постсоветского «возвращения к корням». Кыргызстан также имеет, уважаемые неформальные власти. Аксакал или «белая борода» означает старого опытного человека, который отличил себя своими действиями и рассматривается как некто, способный помочь регулировать отношения в сообществе. Люди выбирают как зрелых женщин, так и мужчин для службы в советах и судах аксакала, регулирующих споры.

Дискуссии с определенным количеством профессионалов в Польше наводят на мысль, что атмосфера была обычной для рассуждений о том, какая практика в рамках отдельных профессий, таких как право и медицина, приемлема либо неприемлема. Неофициальная  дискуссия в рамках социального круга или профессиональных кругов, таких как врачи или юристы, могла бы стать полезной для установления стандартов и повышения самосознания.

Можно задать следующие вопросы: Какие существуют стандарты? Какая существует приемлемая и неприемлемая практика, а так же кодексы поведения? Такие дискуссии могли обозначить те области, в которых необходим международный мониторинг и установление стандартов для членов неформальных профессиональных кругов и обществ. Люди чувствительны в отношении профессиональной репутации, такие дискуссии могли пробудить чувство собственного достоинства, а также усилить профессиональную ответственность. Доноры могли бы учредить форумы и искусно помочь стимулировать такую дискуссию.

Заключение

Мировые общеупотребимые названия – «НПО», «гражданское общество» и «приватизация» часто скрывают тот факт, что сейчас отсутствует осведомленность о действительной практике и моделях существования государственно-частных образований, интегрированных в управление и общество. Касательно Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза исследование «переходного периода» часто игнорировало роль неформальных систем в формировании государства. Кроме того, в течение переходного периода неформальные группы и сообщества в регионе развились или продолжали развиваться, поскольку коммунистический государственный монопольный контроль над ресурсами был утрачен или потерпел крах, а возможности заполнить образовавшийся вакуум имелись в достаточном количестве. Неформальные системы играли первостепенную роль во многих реформаторских процессах 1990-х годов  - от приватизации и экономической реструктуризации до публичной администрации, развития НПО и гражданского общества.

Общепринятая терминология государственного развития и институциональных изменений не адекватна для того, чтобы охватить всю сложность возникающих государственно-частных образований. Не случайно, что этнографы, исследующие регион, ввели свои собственные термины, такие как «институциональные кочевники», «реструктурирующие сообщества», «неправящие коалиции», «гибкие организации», «клан-государства». Направления, в которых общепринятая терминология не применяется к предыдущим коммунистическим государствам, поучительны. Свойства неформальных систем представляют некоторые из этих направлений.

Эти направления включают следующее: единицей принятия решения являются неформальная группа; неформальные группы и сообщества действуют во множестве областей – политической, экономической, правовой;  неформальные группы и сообщества действуют в частной и государственной сферах, бюрократии и рынке, правовой и неправовой сферах, опосредуют их и затуманивают границы между ними. При постсоциалистических преобразованиях большое политико-экономическое влияние выпало на долю тех, кто умело смешивал, затемнял смысл и опосредовал эти сферы и области. Политико-экономическое влияние находилось именно в контроле взаимодействия государственной сферы и частной. Многие итоги, такие как распределение и владение ресурсами создавались в битвах на государственно-частной почве.

Степень и природа проницаемости государства неформальными группами и сообществами поставлены на карту. Заменили ли неформальные группы и сообщества предыдущее централизованное государство (или большую его часть) или просто проникли в него до некоторой степени? Я выделил две модели: «частично присвоенное государство» и «клан-государство». Эти модели разделяют определенный набор общих черт: обе обозначают фрагментированное государство, приватизированное до определенной степени «институциональными кочевниками», чьи экономические возможности остаются зависимыми от политических связей. Обе модели характеризуются сомнительными группами, предприятиями и институтами, расположенными где-то между государственной сферой и частной. Государственно-частные предприятия и мероприятия, общие для обеих, расширяют сферу государства. Результатом может стать укрупненное государство, которое включает индивидов, группы, предприятия и институты, характеризуемы неопределенностью и уклончивостью. В теории это государство ответственное. На практике, однако, оно обладает лишь незначительным контролем.

Этнографические выводы по государственно-частным образованиям в регионе бросают вызов определению «захваченного государства» и классическому определению коррупции – «злоупотребление государственной властью в личных целях». Эти выводы иллюстрируют, государственно-частное различие может быть изменчивым, подразделенным, частично дублируемым или вовсе непонятным. Государства могут быть фрагментированы соперничающими кланами. Этот вид этнографических знаний следует применять к предлагаемым политическим, экономическим, социальным изменениям. Отсутствие внимания к этому виду знаний может дорого обойтись, поскольку без него невозможно узнать, каким образом новые реформаторские меры или политика могут вызвать резонанс в рамках рассмотренных обществ.