§ 7. СПЕЦИАЛЬНОЕ И ОБЩЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ПРЕСТУПЛЕНИЙ КАК ЦЕЛИ НАКАЗАНИЯ
Проблема специального (частного) предупреждения преступлений относится к числу дискуссионных. Спорными являются сущность, содержание и время достижения этой цели наказания. Нет единого мнения и по вопросам о соотношении специальной превенции и исправления и перевоспитания осужденного, о механизме реализации поставленной задачи и т. д.
Специальное предупреждение является ответной реакцией государства на совершенное преступление и представляет собой воздействие на осужденного. В связи с этим некоторые авторы считают, что цель частной превенции предполагает создание особых условий во время отбывания преступником наказания, исключающих совершение им в будущем новых преступлений206. В этом случае исправление и перевоспитание будут выступать в качестве средства этой цели.
Сторонники признания исправления и перевоспитания самостоятельной целью полагают, что поглощение этих понятий специальной превенцией обедняет их. Если достижение специального предупреждения означает отсутствие рецидива, то исправление и перевоспитание осужденного, по их мнению, имеет иной, более глубокий общесоциальный смысл: воспитание полезного члена социалистического общества207.
Н. А. Стручков считает, что обе точки зрения имеют право на существование. Однако его дальнейшие рассуждения показывают, что автор отдает предпочтение второй позиции. При этом он исходит из следующего. Если предположить, что цель исправления и перевоспитания охватывается специальным предупреждением, то ее упоминание в законе лишь подчеркивает необходимость воспитательного воздействия на осужденных. В итоге автор приходит к выводу, что цель исправления и перевоспитания имеет самостоятельное значение. В качестве аргумента, хотя и с оговоркой, он ссылается на закон, полагая, что в нем не случайно содержатся указания на цель исправления и перевоспитания осужденного208.
В предыдущем параграфе мы изложили свое мнение по данному вопросу. Здесь же дополнительно подчеркнем лишь следующее. Вряд ли позиция сторонников признания исправления и перевоспитания целью наказания станет более убедительной в результате ссылки лишь на закон. Само явление, реально существующее в жизни, и его отражение в законе должны быть, разумеется, идентичными. Однако имеется много примеров неадекватного отражения социального явления в праве, в частности, легальная формулировка целей наказания, что может быть обусловлено рядом причин (несовершенство законодательной техники, преувеличение возможностей права, слабая криминологическая база и т. д.). Следует, на наш взгляд, исходить из самого феномена наказания, имеющего ограниченные возможности. Недаром при исполнении оно соединяется с целым комплексом мер исправительно-трудового воздействия.
См., например: Ефимов В. А. Лишение свободы как вид уголовного наказания//Ученые труды. Вып. 1. Свердловск, 1964. С. 200.
207 См., например: Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания
в Советском государстве. Саратов, 1973. С. 130 и др.
208 См.: Стручков Н. А. Указ, работа. С. 70.
6!
В. И. Ленин подчеркивал, что воспитательные меры лежат за пределами наказания. В декрете СНК от 30 июня 1920 г. «О передаче народному комиссариату просвещения культурно-воспитательной работы в местах лишения свободы» говорится:
«1. Народному Комиссариату Просвещения принадлежит общее руководство постановкой дела образования в местах лишения свободы...
6. Согласованность педагогической деятельности в местах лишения свободы с различными сторонами пенитенциарного режима устанавливается карательными отделами в соответствии с положением о местах лишения свободы и циркулярами Центрального карательного отдела»209.
В литературе наметились и другие подходы к определению рассматриваемой цели. Так, под специальным предупреждением преступлений А. И. Марцев понимает «психолого-воспитательное воздействие на лиц, привлеченных к уголовной ответственности, уголовного, уголовно-процессуального, исправительно-трудового законодательства, деятельность органов государства, реализующих уголовную ответственность, и влияние уголовного наказания»2'0. Нетрудно заметить, что автор трактует это понятие широко, исходя не из уголовно-правовых, а из криминологических, скорее, даже социальных позиций, хотя сам обоснованно упрекает А. Э. Жалинского в придании термину «специальное предупреждение» несвойственного ему значения, который действительно по-иному понимает специальное предупреждение преступлений, в частности как систему мер, осуществляемых государством и общественностью, специально направленных на устранение причин и условий, способствующих совершению преступлений безотносительно к тому, на кого направлены эти меры2".
В. Г. Смирнов пришел к выводу, что специальное предупреждение как понятие не имеет самостоятельного значения. В нем находит отражение лишь определенный объем требований исправления и перевоспитания, с одной стороны, и кары за совершенное преступление —' с другой. «Нетрудно видеть, что содержание понятия частной превенции определяется функцией организации общественных отношений, осуществляемой посредством норм советского уголовного законодательства»2'2.
Исправление и перевоспитание, несомненно, более высокая цель, чем специальное предупреждение, но относится она не к уголовному наказанию, а к социально-педагогической деятельности. Однако между собой они связаны. Воспитывая преступника, мы стремимся исключить рецидив. Однако с отбытием наказания, даже с реализацией задачи частной превенции, воспитание не заканчивается. Оно носит постоянный характер.
Б. С. Никифоров писал: «Для суда, выносящего обвинительный приговор, исправление и т. п., хотя суд стремится и должен стремиться достигнуть этих результатов, не есть самоцель или, что то же, специфическая цель его деятельности. Имея своей задачей охрану социалистического правопорядка от преступлений, уголовное законодательство стремится к тому, чтобы преступления не совершались. Оно дости-
309 СУ РСФСР. 1920. № 65. Ст. 283. •''° Марцев А. И. Указ, работа, С. 5—6.
211 См : Жалинский А. Э. Система специального предупреждения преступле-ний//Советское государство и право. 1973. № 9. С. 85—91.
т'1 Смирнов 8, Г. Функции советского уголовного права. Л., 1965. С. 114 —115.
62
гает этой цели путем применения наказания к преступникам. Поэтому специфической целью наказания является предупреждение новых преступлений со стороны самих осужденных и других неустойчивых членов общества. Перевоспитание есть средство достижения этой цели.
Другим средством достижения той же цели, особенно когда речь идет о тяжких преступлениях, является кара»213.
Однако, по мнению И. С. Ноя, если исправление и перевоспитание не будут признаваться одной из самостоятельных целей наказания и будут сведены лишь к одному из средств достижения цели предупреждения преступлений, то из этого логически следует вывод: исправлением и перевоспитанием можно не заниматься, коль цель предупреждения преступлений достижима посредством кары214.
Постановка вопроса об исправлении и перевоспитании как средствах специального предупреждения представляется необоснованной,, так как более высокая цель, какой является исправление и перевоспитание, не может выступать средством достижения более низкой цели. Кроме того, неверно и положение о возможности использования одного какого-то средства в предупреждении преступлений. Только при сочетании различных средств возможно достижение желаемого результата.
По нашему мнению, под специальным предупреждением следует понимать такое воздействие наказания на преступника, в результате которого он в дальнейшем не совершает новых преступлений. Таким образом, само наказание носит ретроспективный характер, но цель ставится перспективная: исключить рецидив ранее судимого лица. Достигается она путем реализации содержания наказания. Элементами механизма специального предупреждения при этом будут выступать воспитание осужденного, его устрашение, ограничение возможности совершать новые преступления, лишение физической возможности совершения рецидива.
Устрашение непосредственно достигается карательными ограничениями, входящими в содержание наказания. Страх вновь подвергнуться наказанию и карательным мерам удерживает преступника от совершения нового преступления.
По данным В. А. Елеонского, ранжированный ряд ответов об обстоятельствах, наиболее тяжело переносимых осужденными к лишению свободы, выглядит следующим образом: I) утрата свободы; 2) отрыв от семьи и родственников; 3) режим отбывания наказания; 4) укоры совести и чувство стыда; 5) отрыв от коллектива, в котором осужденный работал до осуждения; 6) распад семьи, вызванный совершением преступления и осуждением; 7) пребывание в среде преступников; 8) невозможность иметь нормальные половые отношения; 9) отсутствие работы по специальности, полученной до осуждения; 10) материально-бытовые ограничения216.
Однако устрашение как элемент механизма специального предупреждения само по себе недостаточно эффективно. Поэтому пред-
213 Никифоров Б. С. Некоторые вопросы кодификации советского уголов
ного права//Сорок лет советского государства и права и развитие правовой
науки. М, 1957. С. 42.
214 См.: Ной И. С. Сущность и функции наказания в Советском государстве.
Саратов, 1973. С. 135.
215 См.: Елеонский В. А. Уголовное наказание и воспитание позитивной
ответственности. Рязань, 1979. С. 36.
63
почтение отдается воспитанию преступников. Проиллюстрируем сказанное на примере таких видов наказания, как лишение свободы и исправительные работы без лишения свободы.
С целью индивидуализации исправительного трудового воздействия наказание в виде лишения свободы, согласно ст. 24 УК РСФСР, отбывается в тюрьме и в различных исправительно-трудовых учреждениях: воспитательно-трудовых колониях, исправительно-трудовых колониях-поселениях, исправительно-трудовых колониях. Исполнение и отбывание наказания реализуются в условиях режима, установленного в местах лишения свободы. Например, создаются необходимые условия для применения мер исправительно-трудового воздействия на преступников (трудового воспитания, проведения политико-воспитательной работы, общеобразовательного и профессионально-технического обучения). В то же время режим является одним из средств воспитания. Лишение свободы как мера наказания направлено на то, чтобы приучить осужденных соблюдать установленные правила поведения и тем самым воспитать в них самодисциплину, уважение к законам и правилам социалистического общежития.
Удачно сочетают в себе устрашение и воспитательное воздействие исправительные работы: осужденный остается на свободе, находится в трудовом коллективе, у него не прерываются семейные и иные социальные связи.
Поощрительные нормы, содержащиеся в ИТК РСФСР, стимулируют осужденных отказываться от антисоциальных установок, воздействуют на уровень их правового и нравственного сознания, представления об основных этических категориях и моральных требованиях общества, потребности и интересы. Например, за хорошее поведение и честное отношение к труду и обучению, в соответствии со ст. 33 ИТК РСФСР, к осужденным могут применяться следующие меры поощрения: объявление благодарности; занесение на доску передовиков производства; награждение похвальной грамотой; премирование за лучшие показатели в работе; разрешение на получение дополнительной посылки или передачи; предоставление дополнительного краткосрочного или длительного свидания; разрешение дополнительно израсходовать деньги на покупку продуктов питания и предметов первой необходимости в праздничные дни; досрочное снятие ранее наложенного взыскания; перевод в исправительно-трудовой колонии особого режима осужденных, отбывших не менее одной трети срока наказания, из помещения камерного типа в жилые помещения; увеличение времени прогулки осужденным, содержащимся в тюрьме.
Осужденным, вставшим на путь исправления, могут быть изменены условия содержания. В частности, в ИТК РСФСР предусмотрен перевод из тюрьмы в исправительно-трудовую колонию, из колонии с более строгим режимом — в колонию с менее строгим режимом.
В УК РСФСР также предусмотрены поощрительные нормы. Так, при условии добросовестной работы и примерного поведения в период отбывания исправительных работ без лишения свободы, суд после отбытия осужденным наказания по ходатайству общественной организации или трудового коллектива может включить это время в общий трудовой стаж (ст. 27)
Нормы об условно-досрочном освобождении от наказания и замене наказания более мягким, об условном освобождении из мест лишения свободы с обязательным привлечением к труду также несут в себе большой воспи^тельн^ш заряд и являются, по существу, поощрительными.
64
Таким образом, устрашение — это воздействие угрозы наказанием на сознание и волю лица с целью удержания его от нового преступления, а воспитание — целенаправленное воздействие на личность с целью ее формирования или изменения.
Государству небезразлично, насколько действенно наказание, так как оно «есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушений условий его существования, каковы бы ни были эти условия»216. Одно чз проявлений наказания состоит в том, что оно ограничивает или лишает преступника возможности совершения нового преступления. Однако не все виды наказания обладают такой способностью в одинаковой мере. Вряд ли наделены ею такие виды наказания, как, например, ссылка и высылка. Поэтому некоторые ученые предлагают вообще отказаться от них217. Лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на период наказания исключает возможность совершения таких деяний, которые связаны с использованием служебного положения в запрещенной судом сфере народного хозяйства. Лишение свободы в большей мере, чем другие виды наказания, ограничивает возможность совершения новых преступлений, но вопреки утверждению ряда авторов, к сожалению, не исключает ее. Несколько осторожнее на этот счет высказывается А. С. Червоткин: «При применении лишения свободы специальное предупреждение выступает в виде лишения осужденного фактической возможности совершать преступления почти всех категорий, что обеспечивается внешней изоляцией, охраной и постоянным надзором за поведением осужденных в местах лишения свободы (ст. 19 Основ ИТЗ)»218. Однако и эта точка зрения не отражает фактической ситуации. Во-первых, в УК РСФСР имеется ряд составов, призванных охранять нормальную деятельность исправительно-трудовых учреждений от преступных посягательств осужденных, отбывающих наказание в виде лишения своооды (ст.ст. 77', 188, 188', 1883). Во-вторых, лишение свободы не исключает само по себе возможности совершения преступлений, скажем, против жизни, здоровья, чести и достоинства личности, в некоторых случаях — против социалистической, личной собственности и т. д. В-третьих, нельзя не учитывать тот факт, что «наказание в сущности своей противоречиво. Удерживая осужденных от совершения новых преступлений, оно способно породить новые проблемы. Противоречивость особенно заметна, когда речь заходит о наказании в виде лишения свободы: ставя задачу по приспособлению человека к жизни в обществе, его отделяют от этого общества; желая научить его полезному и социально-активному поведению — содержат в обстановке строгой регламентации, вырабатывающей пассивность; думая заменить в сознании человека вредные привычки правильными, его помещают среди себе подобных и т. п.»219.
Анализируемый элемент механизма частной превенции, на наш взгляд, необходимо рассматривать следующим образом. Лишая преступ-
216 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 8. С. 531.
217 См., например: Коган В. М. Наказание: проблемы гуманизации//Со-
ветская юстиция. 1987. № 19. С. 25.
218 Червоткин А. С. Цель специального предупреждения и средства ее дости
жения при применении уголовного наказания//Актуальные вопросы борьбы с
преступностью. Томск, 1984. С. 153.
219 Хохряков Г. Ф. Социальная среда, личность и правосознание осужденных'
Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. М., 1987. С. 1.
65
ника свободы, контролируя его жизнь, мы в целом ограничиваем возможность совершения им новых преступлений, защищаем общество от новых посягательств с его стороны. Но это еще не все. Сам правовой статус осужденного, который в силу наказания является ограниченным, также исключает возможность определенного преступного поведения. Например, на лиц, отбывающих наказание, не распространяется несение почетной обязанности — службы в Вооруженных Силах СССР. Поэтому осужденный не может и уклоняться от очередного призыва на действительную военную службу, быть субъектом воинских преступлений. Независимо от характера выполняемой работы (бригадир, начальник цеха и т. д.) отбывающий наказание не может совершить должностное преступление и т. д.
Таким образом, можно сделать вывод: лишение свободы лишь ограничивает, но не исключает возможности совершения новых преступлений. Поэтому логично предположить, что рецидивная преступность зависит от характера исправительного воздействия.
Ограничение возможности совершения новых преступлений достигается не только карательно-воспитательными мерами, но и за счет других ограничений, не носящих карательного характера и не являющихся чисто воспитательными. В литературе высказано предложение считать их «специальными предупредительными мерами» (СПМ), преследующими исключительно задачи непосредственно профилактического характера. «По содержанию СПМ являются ограничениями социальных возможностей осужденных и освобожденных от наказания лиц, используя которые, они могут совершать новые преступления; СПМ не имеют карательного характера, не предназначены для причинения страданий и не должны устрашать; эти меры имеют своей непосредственной целью ограничение или лишение возможности совершать новые преступления»220. К СПМ, например, можно отнести ограничения при осуществлении административного надзора.
И наконец, лишение физической возможности совершать новые преступления выражается в обезвреживании преступника при применении исключительной меры наказания. Частнопредупредительный эффект в этом случае заключается в необратимости, что гарантирует обществу отсутствие рецидива.
Меры по специальной превенции, вытекающие из наказания, действуют и после его отбытия. В первую очередь это наличие судимости, которая, в зависимости от срока отбытого наказания (ст. 57 УК РСФСР), может выступать в качестве сдерживающего начала. На достижение цели специального предупреждения направлен и административный надзор за лицами, освобожденными из мест лишения свободы. Оба этих момента, на наш взгляд, наглядно подтверждают, что достижение частной превентивной цели не ограничивается сроком наказания.
Критерием эффективности частнопредупредительного воздействия наказания, как обоснованно указывал Г. А. Злобин, «служит движение рецидивной преступности, изучаемое по отдельным видам наказания, с учетом наиболее существенных изменений и событий, происшедших в общественной жизни в течение срока, охватываемого изучением, а также с учетом всех изменений в уголовном законодательстве»221
220 Червоткин А. С. Указ, работа. С. 160.
221 Злобин Г. А. О методологии изучения эффективности уголовного наказа
ния в советском уголовном праве и криминологии//Вопросы предупреждения
преступности. Вып. 1 М., 1965. С. 64—65.
66
Предупредительное влияние наказания, считал М. Д. Шаргород-ский, имеет три стадии:
«1) наказание, устанавливаемое законодателем в законе, воздействует как общепредупредительная сила. Сам факт издания закона, его публикация, объявление деяния преступлением или повышение наказания влечет за собой общепредупредительное воздействие;
наказание, когда оно назначается судом, оказывает как общее,
так и специальное превентивное воздействие;
наказание в процессе его исполнения, оказывая и общее и
специальное предупредительное воздействие, главным образом воз
действует на самого преступника»222.
Необходимо различать общепредупредительное воздействие уголовного законодательства и общее предупреждение как цель наказания.
Общую превенцию законодательства, оказывающую воздействие на выбор вариантов поведения, можно рассматривать в информационных и ценностных аспектах уголовного права. В диспозиции статьи формулируется запрет определенного поведения; его нарушение вызывает отрицательную оценку со стороны государства. Далее в статье указываются нежелательные для лица последствия совершения им преступления, что позволяет реализовать принципы социалистической законности и ответственности за свое поведение.
В. Н. Кудрявцев общепредупредительное воздействие наказания на население связывает с тремя элементами представления о нежелательных последствиях совершения правонарушения: 1) знание о том, что за данный проступок предусмотрена ответственность; 2) знание степени строгости этой ответственности; 3) предвидение реальности и неотвратимости ответственности223. Сказанное, на наш взгляд, можно полностью распространить и на сферу уголовного права. Исследования социологов, криминологов и психологов подтверждают, что в подобном знании заключено сдерживающее начало.
Чтобы выяснить, каково общее предупредительное влияние угрозы наказания, М. М. Исаевым еще в 1924 г. был проведен опрос «непреступного населения». 107 мужчинам и 25 женщинам был задан вопрос: «Приходилось ли Вам быть в таком положении, когда совершение уголовно наказуемого деяния было удобно по обстоятельствам дела и практически полезно, но деяние не было совершено?» Ответы распределились следующим образом224.
Мотивы
Мужчины, %
Женщины, %
Совесть не позволила
24,3
36,0
Страх наказания
19,6
20,0
Неловко перед людьми
3,8
4,0
Из отвращения к поступку
30,8
28,0
Из принципиальных соображе
жении
19,6
12,0
Нерешительность
1,9
222 Шаргородский М. Д. Наказание по советскому уголовному праву. М.,
1958. С. 198.
223 См.: Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М., 1978. С. 139.
224 См.: Исаев М. М. Общая часть уголовного права РСФСР. Л., 1925.
С. 151.
67
Из приведенных данных видно, что страх наказания от совершения преступлений удерживает лишь пятую часть опрошенных. Ранжирование мотивов показывает, что на первом месте стоит принципиально отрицательное отношение к преступлению, на втором — страх перед наказанием, на третьем — отрицательная оценка преступления окружающими.
Интересные данные получены при проведении аналогичных исследований в Праге (1965 г.)225.
Мотивы Абсолютное
число
Совесть не позволила 95
Принципиальные причины 78
Отвращение к поступку 72
Страх наказания 47
Нерешительность 29
Боязнь общественного мнения 18
Таким образом, абсолютное большинство из опрошенных отрицательно относятся к преступлению и лишь около 14% в качестве сдерживающего начала назвали страх наказания.
И. В. Шмаровым был проведен опрос трех категорий граждан в возрасте от 18 до 30 лет. В первую категорию входили лица, которые вели антиобщественный образ жизни, впервые совершили преступления, но были освобождены от уголовной ответственности и наказания; во вторую — впервые осужденные к лишению свободы; в третью — неоднократно судимые.
Ответы 200 опрошенных первой категории на вопрос, как они представляли для себя наказание, если бы оно было применено, распределились следующим образом: 137 человек неприятным для себя считали лишение их возможности вести привычный образ жизни, проживать и встречаться с родственниками, близкими и знакомыми; 28 человек страшились позорящего характера наказания; 14 человек боялись тех лишений, которые повлекло бы для них наказание в виде лишения свободы: 12 человек заявили, что относятся к наказанию безразлично; девять человек отказались отвечать.
Ответы 310 опрошенных второй категории лиц на вопрос, испытывали ли они чувство страха быть привлеченным к уголовной ответственности при совершении преступления, были следующими: 242 человека боялись быть пойманными; 19 человек боялись суда; 17 человек страшились тюрьмы; 24 человека относились к этому безразлично; восемь человек отказались отвечать. Иные ответы получены на этот вопрос от 290 опрошенных третьей категории лиц, отбывающих наказание в колонии строгого режима: 196 человек страшились тюрьмы; 69 человек относились к наказанию безразлично; восемь человек боялись суда; 11 человек не хотели бы иметь дело с милицией; шесть человек отказались отвечать.
С учетом полученных данных И. В. Шмаров пришел к выводу, что общепредупредительное воздействие наказания оказывает влияние
225 Цит. по: Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973. С. 42.
68
в первую очередь на лиц, ранее не подвергавшихся ему. С ростом же числа судимостей психологическое влияние угрозы на таких лиц ослабевает. Это можно объяснить тем, что рецидивисты в случае совершения преступления рассчитывают прежде всего на возможность избежать наказания и поэтому психологически легко преодолевают страх перед угрозой уголовного закона226.
В. М. Коган приводит мнение работников органов внутренних дел о числе лиц, на чье поведение оказывает влияние страх наказания: 33,3% опрошенных считали, что это обстоятельство удерживает от преступлений «многих людей»; 64,0% — что оно влияет на «некоторых», 1,9% —что страх никого удержать не может227.
Согласно исследованиям, проведенным сотрудниками Института государства и права АН СССР, боязнь санкций оказала мотивацион-ное воздействие в среднем на каждого пятого из 4 тыс. обследованных в различных регионах страны (учитывалось отношение к санкциям вообще, а не только к уголовно-правовым). Правовые позиции более 60% опрошенных отражают позитивное отношение к закону, согласие
99Я
с требованиями нравственных норм" , что свидетельствует о достаточно высоком уровне правосознания населения. Однако нельзя сбрасывать со счетов и устрашающую силу уголовного закона, оказывающую воздействие на неустойчивых лиц.
В то же время следует сказать, что «расчет только на устрашающую сдерживающую силу наказания в борьбе с преступностью был бы недальновидным. Хорошо социализированный человек не совершит преступлений вовсе не из страха перед грозящим наказанием, а в результате успешной социализации. Неудовлетворительная же социализация, недостатки этого процесса означают, что в поведении индивида возрастает вероятность проявления актов поведения, противоречащих социальным и правовым нормам. Поведение любого рода — результат предшествующих и наличных воздействий среды. Будущее не руководит поведением. Поведение формируется и детерминируется прошедшим и настоящим социальным опытом»229. Наиболее эффективно в этом отношении воспитательное влияние общества на ресоциализированных граждан, вытеснение, замена нежелательных форм поведения на социально одобряемые, полезные индивиду и обществу.
226 См.: Шмаров И. В. Эффективность общепредупредительного воздействия
наказания//Советское государство и право. 1969. № 11. С. 100—101.
А. Ф. Мицкевичем выявлена связь между возрастом респондентов и их отношением к возможности наказания. С возрастом сознание неизбежности наказания становится характерным для большего количества опрошенных (от 31% среди 18—24-летних до 44% среди 35—40-летних), почти полностью исчезает уверенность в ненаказуемости и несколько снижается доля лиц, не думавших о возможности наказания. Вместе с тем эта закономерность просматривается лишь до 40-летнего возраста. Среди более старших осужденных наблюдается снижение доли лиц, считающих, что их накажут за преступление, и значительно возрастает доля лиц, уверенных в безнаказанности (до 10%). См.: Миикевич А. Ф. Об особенностях действия угрозы уголовного наказания// Актуальные вопросы государства и права в период совершенствования социалистического общества. Томск, 1987. С. 162.
227 См.: Коган В. М. Социальные свойства преступности. М., 1977. С. 42.
228 См.: Формирование уважения к социалистическому праву//Советское
государство и право. 1975. № 4. С. 44.
229 Яковлев А. М. Теория криминологии и социальная практика. М., 1985.
С. 161.
69
Понимание гражданами характера и степени строгости наказания не признается некоторыми учеными в качестве элемента общей превенции. Позиция В. Н. Кудрявцева, выделяющего его в число самостоятельных, представляется более приемлемой. Данные социально-психологических и правовых исследований свидетельствуют, что для некоторой части населения страх перед законом является сдерживающим фактором. Но по ценности ориентации, антисоциальным установкам эта часть населения неоднородна. На одном полюсе находятся лица, боязнь которых обусловлена уголовно-правовым запретом, на другом — те, кого удерживает от преступления лишь наличие самых строгих видов наказания, смертной казни. Отсюда и возможные варианты поведения.
Между тем знание гражданами права и в частности уголовного находится еще на недостаточно высоком уровне.
Среди несовершеннолетних нарушителей был проведен опрос с целью выяснить, насколько они ознакомлены с правовой ответственностью за допущенные правонарушения. Ответы на вопрос: «Известно ли тебе, что за поступки, которые ты совершил, виновных судят?» говорят о том, что многие несовершеннолетние не только не понимают сущности уголовно-правовых запретов, но и не осведомлены об уголовной ответственности за грубое нарушение закона. Так, 28,7% опрошенных заявили, что не знали об уголовной ответственности за совершенные ими деяния; 4,1%—слышали, но не верили. Многие опрошенные об ответственности знали («посадят на пятнадцать суток», «накажут в школе», «поругают на работе», «исключат из школы или профтехучилища», «оштрафуют родителей» и т. п.), но не думали об уголовном наказании, считали, что его применяют за такие поступки главным образом в отношении взрослых нарушителей. Около 9% подростков и 5% юношей указали как на одну из главных причин совершения ими преступлений на неверные представления об уголовной ответственности230.
Проведенные И. И. Карпецом исследования подтверждают сказанное. «В различных слоях общества создается весьма своеобразная психологическая атмосфера почти полной безнаказанности преступников. Данное обстоятельство, во-первых, понижает общепредупредительное значение наказания; во-вторых, «стимулирует» неустойчивых людей в критических для них ситуациях идти на правонарушение; в-третьих, рождает необоснованное по существу требование «ужесточить», «усилить» наказание»231.
В связи с этим повышение общепревентивного значения наказания можно достичь за счет улучшения пропаганды уголовных законов среди населения, правового воспитания советских граждан. На февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС М. С. Горбачев говорил: «Линия на дальнейшее укрепление демократизации общества предполагает последовательное укрепление социалистической законности. Власть народа — это полное и безраздельное торжество законов, выражающих его волю. Вот почему я хочу решительно поддержать высказанную на нашем Пленуме идею организации юридического всеобуча как единой комплексной общегосударственной программы, охватывающей все слои населения, все наши кадры в центре и на местах»232.
230 См.: Игошев К. Е. Правонарушение и ответственность несовершеннолетних.
Свердловск, 1973. С. 125.
231 Карпец И. И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические
проблемы. М., 1973. С. 130—131.
232 Горбачев М. С. Революционной перестройке — идеологию обновления//
Правда. 1988. 19 февраля.
70
Что касается общей превенции как цели наказания, то лишь применение наказания подтверждает реальность содержащейся в законе угрозы. Иначе любая, даже самая строгая санкция теряет предупредительный смысл. Поэтому в достижении цели общего предупреждения важное значение придается уголовному судопроизводству, факту вынесения обвинительного приговора. Согласно ст. 2 Основ уголовного судопроизводства, «уголовное судопроизводство должно способствовать укреплению социалистической законности и правопорядка, предупреждению и искоренению преступлений, охране интересов общества, прав и свобод граждан, воспитанию граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции СССР и советских законов, уважения правил социалистического общежития».
Известно, какое большое значение придавал воспитательной стороне судебных процессов В. И. Ленин. Он считал, что принципиально важно не оставлять дела «в пределах бюрократических учреждений, а выносить на публичный суд, не столько ради строгого наказания (может быть, достаточно будет выговора), но ради публичной огласки и разрушения всеобщего убеждения в ненаказуемости виновных»233. В «Случайных заметках» В. И. Ленин подчеркивал: «Улица интересуется не только тем, даже не столько тем, — обидой, побоями, или истязаниями будет признано данное деяние, какой род и вид наказания будет за него назначен, сколько тем, чтобы до корня вскрыть и публично осветить все общественно-политические нити преступления и его значение, чтобы вынести из суда уроки общественной морали и практической политики»234. Роль же суда состоит и в устрашении, и в воспитании230.
Публичность судебных процессов, обеспечение фактического исполнения наказания способствуют осознанию гражданами его реальности за совершение преступления. В противном случае наказание перестало бы осуществлять функции как общего, так и специального предупреждения.
Еще Ч. Беккариа высказал мысль, что уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания производит всегда большее впечатление, чем страх перед другим, более жестоким, но сопровождаемым надеждой на безнаказанность236. Говоря о неотвратимости наказания, многие ученые известную ленинскую мысль: «Давно уже сказано, что предупредительное значение наказания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвратимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления не проходил нераскрытым»2 истолковывают односторонне: всякое преступление непременно должно влечь наказание. При этом они упускают из виду, что В. И. Ленин делал упор на раскрытие преступления не только ради назначения наказания, а прежде всего для огласки того, что лицо нарушило закон, совершило общественно опасное деяние, в связи с чем подлежит либо уголовному наказанию, либо иным мерам общественного воздействия. Иными словами, раскрытие преступления непременно преследует превентивную цель. Неустойчивыми лицами наказание будет восприниматься как неизбежное следствие преступления, неприятное, невыгодное по своим последствиям.
233 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 54. С. 71.
234 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 407—408.
235 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 36. С. 549.
236 Подробнее см.: Решетников Ф. М. Беккариа. М., 1987.
237 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 4. С. 412.
71
Эффективность общей превенции не зависит от жестокости и суровости репрессии. «...Жестокость, не считающаяся ни с какими различиями, делает наказание совершенно безрезультатным, ибо она уничтожает наказание как результат права»238.
Нельзя не согласиться с высказыванием И. С. Ноя: для того чтобы наказание достигало цели, оно, с одной стороны, не должно быть чрезмерно суровым, но с другой — должно производить впечатляющее действие путем необходимой для этого кары. В противном случае оно девальвируется. «Если понятие преступления предполагает наказание, то действительное преступление предполагает определенную меру наказания»239.
В уголовно-правовой литературе дискутировался вопрос о сущности принципа неотвратимости наказания в случаях освобождения виновного от уголовной ответственности и наказания.
Применение одной из мер, предусмотренных ст. 50 УК РСФСР (привлечение лица к административной ответственности, передача материалов дела на рассмотрение товарищескогоа суда, передача материалов дела на рассмотрение комиссии по делам несовершеннолетних, передача лица на поруки общественной организации или трудового коллектива), не означает безнаказанности. В общественном сознании эти меры воспринимаются как последствие преступления. Характер же этих последствий правоприменительной практикой определяется с учетом максимальной социальной эффективности указанных мер в каждом конкретном случае240.
Высказывались различные мнения по вопросу о том, на кого воздействует наказание в общепредупредительном плане. Большинство авторов считают, что эта цель адресована лишь социально неустойчивым лицам. На этой позиции, в частности, стоит Н. А. Стручков: «Наказан преступник, но обстоятельство, что его постигло справедливое и порой суровое осуждение, является уроком для других, способных пойти по преступному пути»241. Мы также склонны считать, что население в целом уголовными законами не воспитывается и в таком воспитании не нуждается. Другая точка зрения заключается в том, что наличие наказания якобы влияет на всех граждан. Так, А. И. Марцев полагает, что коль скоро признается реальное существование самого общепредупредительного воздействия, то нет никаких оснований для исключения кого-либо из-под его влияния242. При этом он предлагает различать механизм подобного воздействия. По мнению автора, объективно общее предупреждение оказывает влияние на всех «граждан, подлежащих уголовной ответственное™ по советским законам, а субъективно — на лиц с антиобщественно! направленностью»243.
Однако в своих рассуждениях А. И. Марцев допускает неточность. «Граждане, подлежащие уголовной ответственности», — это лица, со-
238 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 1. С. 123.
239 Там же. С. 124.
240 См. об этом: Злобин Г. А., Келина С. Г., Яковлев А. М. Советская уголов
ная политика, дифференциация ответственности//Советское государство и право.
1977. № 9. С. 60.
241 Стручков Н. А. Указ, работа. С. 69.
242 См.: Марцев А. И. Уголовная ответственность и общее предупреждение
преступлений. Омск,' 1973. С. 49.
243 Там же.
72
вершившие преступление и обязанные отвечать за содеянное. Иными словами, речь идет о лицах с реализованной и не реализованной антисоциальной установкой, хотя автор имеет в виду лиц, не совершающих преступления, и лиц, склонных к этому. По направленности А. И. Марцев выделяет два вида общепредупредительного воздействия: конкретизированное и неконкретизированное. Под конкретизированным он понимает воздействие на лиц, которые в силу своего противоправного поведения сталкивались с действием уголовного, уголовно-процессуального и исправительно-трудового законодательства, с деятельностью правоохранительных органов; под неконкретизированным — воздействие на лиц, имеющих только умозрительное представление о характере и интенсивности государственного принуждения.
На наш взгляд, недостатком приведенной точки зрения является ограничительное понимание частного предупреждения. Специальная превенция, как уже отмечалось, достигается фактический воздействием наказания, тогда как общая превенция содержит элемент принуждения лишь в потенции и тем самым влияет на выбор поведения. Ранее судимые знают о наказании не «умозрительно», они его испытали на себе. К ним был применен комплекс исправительно-трудового воздействия, воспитательных мер. Именно это удерживает их от совершения новых преступлений. В случае же рецидива следует констатировать, что не достигнута цель частного, а не общего предупреждения.
По характеру А. И. Марцев выделяет также два вида общепревентивного воздействия: мотивационное и рефлекторное. К мотива-ционному он относит тйкое воздействие, которое специально предусматривается законодателем или органами государства, ведущими борьбу с преступностью (например, введение смертной казни за взяточничество носит ярко выраженный общепревентивный характер и рассчитано на удержание граждан от совершения подобного преступления). Под рефлекторным автор понимает такое воздействие, которое специально не предусматривается законодателем или органом, ведущим борьбу с преступностью. Оно достигается, главным образом, в результате рефлекторного действия применения наказания к лицам, совершившим преступление. Граждане, зная о реальном привлечении за совершение преступлений к уголовной ответственности и о применении мер уголовного наказания, воздерживаются от совершения преступлений.
В принципе с таким объяснением общепредупредительного воздействия, можно согласиться. Однако А. И. Марцев связывает его не только с наказанием, но и с деятельностью правоохранительных органов, то есть рассматривает его с позиции криминологии.
«... Общая превенция является не только правовой, но и в значительной степени социально-психологической проблемой, поскольку она, в отличие от специального предупреждения, не затрагивает субъективные права граждан, ничем их не ограничивает, а является лишь фактором, влияющим на их сознание, волю и эмоции, фактором, сдерживающим отрицательные проявления личности»244.
Нельзя не учитывать, что общепревентивные возможности наказания ограничены. Достаточно проанализировать криминологическую характеристику некоторых видов преступлений, учесть действие мотивов, эмоций, влечений, чтобы убедиться в этом (например, убийство с так называемым аффектированным умыслом). С подобными реалиями нельзя не считаться.
244 Шмаров И. В. Указ, работа. С. 99.
73
Важный вопрос — соотношение целей наказания между собой. От ответа на -него зависят пути развития законодательства и судебной практики. История развития советского уголовного права свидетельствует, что цели как общего, так и специального предупреждения всегда присутствовали в законе и в правоприменительной практике. Однако их соотношение изменялось под влиянием политических, экономических и социально-психологических процессов, свойственных тому или иному этапу общественного развития. Еще в 20-х годах Г. Ю. Манне писал: «В эпоху резкого обострения экономических и классовых противоречий интересы господствующего класса требуют, чтобы законодатель и судья руководствовались в своей деятельности, в первую очередь, соображениями общепревентивного характера. В период спокойного развития общества и устойчивого положения господствующего класса для воспитательного и мотивационного воздействия на население достаточно соответствующего влияния школы, печати, давления общественного мнения и рефлективного действия мер уголовно-правового принуждения, налагаемых по соображениям частной превенции; в эти периоды частное предупреждение является основной целью, определяющей построение системы мер уголовно-правового принуждения»245.
Выдвижение на первый план цели общей превенции имело место в законодательстве и в судебной практике в первые годы Советской власти, во время Великой Отечественной войны. Однако по мере развития нашего общества приоритет будет принадлежать цели специального предупреждения преступлений. Это, конечно, не означает «затухания» общей превенции. Здесь следует согласиться с критикой этой позиции И. И. Карпецом: «... Пока будет существовать преступность, наказание, как уголовно-правовой институт и одно из средств борьбы с преступностью, всегда будет сочетать в себе цели общего и специального предупреждения»2*6.
Обеспечение приоритетности специальной превенции требует решения ряда задач: поиск альтернативных наказаний, по тяжести соответствующих лишению свободы и способствующих достижению и цели специальной, и цели общей превенции; совершенствование санкций статей Особенной части УК РСФСР и практики исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы; дальнейшая дифференциация исполнения лишения свободы; повышение авторитета наказаний, не связанных с лишением свободы, в глазах общественного мнения и работников правоприменительных органов247.
А. И. Марцев выступает против признания изменения соотношения целей. Он полагает, что по мере развития общества будет меняться лишь характер общепревентивного воздействия: от воздействия мотивационного к воздействию рефлекторному. Степень же влияния различных элементов общего предупреждения должна изменяться. При этом воспитательное и предупредительное значение уголовного наказания будет снижаться, а общепредупредительное значение законодательства — повышаться248.
245 Манне Г. Ю. Указ, работа. С. 46.
246 Карпец И. И. Наказание. Социальные, правовые и криминологические
проблемы. М., 1973. С. 138.
247 См.: Полубинская С. В. Указ, работа. С. 22.
248 См.: Марцев А. И. Уголовная ответственность и общее предупрежде
ние преступлений. Омск, 1973. С. 53.
74
По мнению А. И. Марцева, уголовное законодательство, обеспечивая, главным образом, достижение цели общего предупреждения, в то же время играет определенную роль и в специальном предупреждении, хотя и в ограниченном масштабе. Специальное предупреждение достигается теми законодательными установлениями, которые определяют повышенную ответственность и наказание в случае повторного совершения того же или однородного преступления, порядок назначения наказания лицам, совершившим преступления в период отбывания наказания249.
Нетрудно заметить, что позиция А. И. Марцева противоречива, не отражает развития уголовной политики государства. Автор не учитывает устоявшиеся в науке положения о сущности специального предупреждения, изложенные выше.
Итак, специальное предупреждение — это такое воздействие наказания на преступника, в результате которого он в дальнейшем не совершает новых преступлений; общее предупреждение — это воздействие наказания, назначенного конкретному преступнику, на социально неустойчивых лиц, удерживающее их от преступных действий.
«все книги «к разделу «содержание Глав: 11 Главы: < 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11.