Глава 4. КВАЛИФИКАЦИЯ НЕПРЕСТУПНЫХ ДЕЯНИЙ.

Квалификация добровольного отказа.

Добровольным отказом от преступления признается прекращение лицом приготовления к преступлению либо прекращения действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца.

Отказ означает прекращение начатого преступления, его остановку до конца, до предела, то есть навсегда. Временная приостановка преступления с намерением возобновить его при более благоприятных обстоятельствах не может рассматриваться как отказ от совершения преступления.

Отказ от преступления, совершаемого действием, заключается в прекращении действия, то есть в бездействии. Например, лицо, начавшее подготовку к убийству (приобрело оружие), останавливает дальнейшие действия. Отказ от преступления может сопровождаться и активными действиями, направленными, например, на устранение условий, созданных для совершения ранее запланированного преступления (уничтожается оружие и т.п.).

Если преступление совершается путем бездействия, то отказ от его совершения выражается в прекращении бездействия и начале совершения активных действий, которое лицо обязано совершить. Например, мать, не кормящая ребенка с целью лишения жизни, возобновляет его кормление.

Добровольность отказа означает, во–первых, его волевой характер как акта поведения. Следовательно, не волевое прекращение преступления не может рассматриваться как отказ от преступления. Неловкое движение во время нападения: стрелявший оступился во время выстрела в жертву и промахнулся. Эти и подобные действия, в которых не выражена воля лица на прекращение преступления, не могут рассматриваться как отказ от доведения его до конца. Только волевое, или говоря привычным для уголовного права языком, умышленное прекращение преступления может рассматриваться как отказ от доведения преступления до конца.

Однако наряду с волевым признаком понятие добровольности отказа от доведения преступления до конца включает и другое основание – “добро”.

Добровольность не просто волимость, но добрая волимость. Доброта воли в

данном случае означает отсутствие вынужденности в действиях лица, прекращающего преступления. О вынужденности здесь идет речь не в психологическом смысле, не в том смысле, что у лица не было иного выбора, такое требование исключало бы волевой характер действия как таковой, а в социальном смысле. Под вынужденностью прекращения преступления подразумевается практическая нецелесообразность доведения преступления до конца в силу неминуемого разоблачения или других аналогичных причин.

Таким образом, вынужденность прекращения преступления исключает его добровольность. Так, Б. пытался изнасиловать И., однако последняя нанесла ему несколько болезненных ударов, после которых у него отпала охота продолжать преступление. Суд не признал в действиях Б. добровольного отказа. Такое решение следует признать правильным, поскольку Б. вынужденно прекратил преступление из–за нежелания получить вред здоровью в ходе его совершения.

Пример добровольного отказа присутствует в следующем деле. Куликов, придя в дом к своей бывшей жене, которая к тому времени разошлась с ним, стал произносить в коридоре различные угрозы, затем вбежал в комнату и нанес Куликовой удар ножом по голове, причинив ей резаную рану в области лба и трещину костей носа, что отнесено к легким телесным повреждениям, повлекшим кратковременное расстройство здоровья. После этого потерпевшая побежала в другую комнату, но Куликов догнал ее, ударил рукой по шее,свалил на пол и стал душить, спрашивая : “Будешь со мной жить или убью?” Когда она сказала: “А с кем останутся дети?”, - Куликов прекратил свои действия и, крикнув: “Что я наделал”, - выбежал из комнаты. Суд признал в действиях Куликова наличие добровольного отказа, поскольку отказ последовал в результате его внутренних побуждений.

Осложняется решение вопроса о вынужденности прекращения преступления, когда отсутствовало физическое воздействие на виновного, а имелась лишь угроза вмешательства посторонних лиц и разоблачения виновного.

Для правильного решения этого вопроса следует различать угрозу реальную и абстрактную. Угроза вмешательства (разоблачения, физического воздействия) как реальность является фактором принуждения (не в психологическом, а социальном смысле), диктующим практическую целесообразность прекращения преступления из-за невыгодности для виновного его продолжения в связи с разоблачением и т.п. Так, если лицо, начавшее преступление прекращает его, заметив, что на помощь потерпевшему спешит работник милиции, то прекращение преступления не может быть признано добровольным в силу вынужденности отказа от преступления.

Представим иную ситуацию. Лицо с целью кражи проникло в чужую квартиру, но вспомнило, что на этой же улице находится отдел милиции. Это воспоминание заставило задуматься о своем поведении и привело к решению прекратить преступление из–за нежелания подвергнуться ответственности. Такая ситуация хотя и придумана, но в каком–то подобном варианте не исключена в реальной жизни. В таких случаях угроза ответственности является не реальной, а абстрактной. Наличие в том или ином месте отдела милиции отнюдь не является реальной гарантией привлечения к ответственности. Если лицо в этой ситуации прекращает преступление, то это решение не может быть продиктовано угрозой разоблачения. Мотивом прекращения преступления в действительности является осознание ответственности как социальной ценности, необходимой для существования общества. А воспоминание послужило поводом к размышлению и реальной оценке своего поведения, поэтому прекращение преступления при данных обстоятельствах следует считать добровольным.

Добровольный отказ от доведения до конца преступления, совершаемого в соучастии, имеет определенные особенности. Они обусловлены своеобразной формой, которую приобретает преступление при соучастии. Поскольку в соучастии согласованно действуют несколько лиц, создающих само соучастие как своеобразный механизм преступления, то, как правило, соучастник, отказавшийся от преступления, не может просто “выйти из игры” пассивным неучастием в продолжении преступления, ибо созданный соучастниками механизм работает сам по себе, а отказ от преступления предполагает его разрушение.

Особенности добровольного отказа соучастников могут быть сформулированы следующим образом:

1) отказ от продолжения преступления одного из соучастников преступления не означает отказа других соучастников;

2) отказ от преступления соучастника требует, как правило, совершения активных действий;

3) по времени отказ соучастников от преступления возможен до момента совершения действий исполнителем.

Особенности добровольного отказа предопределяются формой соучастия и видом соучастника. (с. 64).

При групповой форме соучастия (ст. 35 ч. 1 УК РФ) добровольный отказ может выражаться в том, что один из соисполнителей прекращает совместные действия. Это лицо освобождается от ответственности, остальные исполнители преступления, если они его не прекратили, подлежат ответственности.

В иных формах соучастия (группа с предварительным сговором, организованная группа) отказ исполнителя ведет к тому, что соучастие распадается. Исполнитель должен быть освобожден от ответственности. Усилия других участников оказываются неудавшимися, поэтому они должны нести ответственность за приготовление к преступлению.

Участники группы, не являющиеся исполнителями, могут отказаться от соучастия по–разному. Организатор и подстрекатель должны предотвратить последствия или те, действия, которые образуют оконченное преступление. Созданный и запущенный ими механизм соучастия должен быть остановлен. В противном случае их деяния равносильны приведению в действие средств и орудий, за которыми утрачен контроль, например, действиям террориста, который заложил бомбу, взорвавшуюся через определенное время, и заявившего, что в промежутке между моментом закладки бомбы и ее взрывом он отказался от преступления.

Пособник для добровольного отказа от преступления должен нейтрализовать, аннулировать свой вклад в преступление. Например, лицо, предоставившее оружие для совершения разбоя до начала преступления вернуло его обратно и т.п. Осложняется возможность отказа в случае интеллектуального пособничества, поскольку происходит воздействие на сознание. Однако она полностью не исключена. Так, если пособник, посоветовавший как лучше проникнуть на территорию охраняемого объекта, затем убедит исполнителя в ошибочности предложенного им варианта, то будет иметь место добровольный отказ. Если этого сделать не удастся, то пособничество налицо.

Следует отметить, что новый УК РФ (ст. 31 ч. 4) не требует от пособника (в отличие от организатора и подстрекателя) предотвращения преступления, достаточно, чтобы он принял все зависящие от него меры для предотвращения преступления. На наш взгляд, такое решение не совсем удачно. Иногда действительно от пособника неразумно требовать предотвращения преступления (при физическом пособничестве). Он должен изъять лишь свой вклад. Однако при интеллектуальном пособничестве в большинстве случаев необходимо предотвращение преступления. Если пособник дал совет, которым воспользовался исполнитель, не смотря на последующие уговоры пособника не применять данный совет в ходе преступления и все для этого предпринятые усилия, отказываться от уголовной ответственности пособника нет никаких оснований.

При преступном сообществе добровольный отказ со стороны организа- тора возможен до момента создания сообщества, остальные лица могут отка- заться до того, как они станут участниками сообщества.

При квалификации добровольного отказа необходима ссылка на ст. 31 УК РФ.

Квалификация необходимой обороны

Под необходимой обороной понимается защита от посягательства интересов общества, государства и личности путем причинения посягающему вреда, соразмерного созданной им опасности (ст. 37 УК РФ).

Основанием для обороны является общественно опасное посягательство. Посягательство означает неправомерное деяние, причиняющее или создающее опасность причинения вреда личности, государству и обществу. Посягательство может выражаться как в форме действия, так и бездействия. Начальным моментом посягательства являются действия, непосредственно направленные на причинения вреда, то есть такие, которые соответствуют по социальному значению понятию покушения в уголовном праве, хотя посягательство необязательно может быть преступлением, поскольку его могут осуществлять и невменяемые и малолетние, не являющиеся субъектами преступления.

Моментом окончания посягательства будет причинение запланированного посягающим лицом вреда либо прекращение посягательства по другим основаниям (отказ, раскаяние, боязнь ответственности и т.п.).

Не может служить основанием для обороны кажущееся, предполагаемое посягательство, действия ошибочно принятые за угрозу или причинение вреда или явившееся плодом воображения или фантазии. В подобных случаях за безосновательно причиненный вред должна наступать ответственность на общих основаниях с учетом правил квалификации фактической ошибки.

Посягательство может носить самый разнообразный характер и заключаться в угрозе или реальном причинении вреда различным ценностям. Их круг в законе не ограничен (жизнь, здоровье, собственность,

честь, достоинство, государственные и общественные интересы).

Посягательством следует рассматривать и действия (бездействия) должностных лиц, если они существенно затрагивают чьи–либо законные интересы и могут быть расценены как общественно опасные.

Не являются посягательством действия должностных лиц, правомерно нарушающих телесную неприкосновенность или вводящих ограничения прав например, причинение вреда при задержании или арест следователем человека, совершившего преступление.

Не образует, естественно, посягательства причинение вреда обороняющимся лицом, противодействующим посягательству. Лицо, осуществляющее нападение, не может законно противодействовать обороняющемуся, ссылаясь на право обороны.

Оборона может заключаться только в активных действиях (контрнаступлении). Нельзя считать обороной уклонения от ударов, бегство, обращение за помощью к другим лицам.

Оборона может быть направлена только на посягающего (жизнь, здоровье, телесную неприкосновенность) или его личные интересы (имущественные и т.п.).

Причинение при обороне вреда третьим лицам может само представлять общественную опасность и вызвать ответственность, исходя из ее общих условий, либо (при определенных обстоятельствах) образовать состояние крайней необходимости.

Оборона может быть связана с физическим контактом (ударами руками, ногами, кусании и т.п.), применении орудий и средств (выстрел, удар камнем), использовании естественных условий (использование воды, огня) и т.п.

По времени оборона может осуществляться только в период существования основания, то есть посягательства. Если посягательство еще не началось или уже закончилось, то исчезает и право на оборону. Причинение вреда до и после посягательства само является общественно опасным и может создавать право обороны у противоположной стороны. Вместе с тем, следует учитывать разъяснение Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 года, в котором указано на необходимость учета ситуации обороны в целом и если по обстоятельствам дела обороняющемуся был не ясен момент окончания посягательства, хотя оно фактически закончилось, то право на оборону не устраняется.

Оборона должна быть соразмерной характеру и степени опасности посягательства.

Характер посягательства определяется теми социальными ценностями, на которые оно направлено (жизнь, здоровье, собственность, честь и т.п.). При преступном посягательстве это то, что принято называть объектом преступления.

Степень опасности посягательства зависит от размера причиненного вреда или ущерба, его способа, наличия орудия и средств совершения преступления, способа их использования, количества нападавших и степени их соорганизованности, места, времени, обстановки посягательства. Все названные обстоятельства должны учитываться в совокупности.

При совершении посягательства группой лиц обороняющийся вправе применить к любому из нападающих такие меры защиты, которые определяются опасностью и характером действия группы в целом.

Необходимо учитывать, что обороняющийся обычно находится в состоянии душевного волнения, что затрудняет оценку им посягательства и выбор мер защиты.

Цель защиты является обязательным признаком обороны.

Право на оборону существует независимо от возможности избежать посягательства или обратиться за помощью. Оно принадлежит лицу независимо от его профессиональной или иной специальной подготовки или служебного положения.

Квалифицируя действия лица как совершенные в состоянии необходимой обороны, следует сделать ссылку на ст. 37 УК РФ.

3. Квалификация мнимой обороны

Мнимая оборона – это защита от несуществующего посягательства.

Ситуация мнимой обороны может сложиться как при отсутствии посягательства вообще, когда виновному кажется (в силу обстоятельств), что на него происходит нападение, которого на самом деле нет, либо в условиях реального посягательства в случае, если оно реально прекращено, а обороняющемуся кажется, что оно продолжается.

Примером мнимой обороны являются следующие действия. К. ходил на танцы в клуб в соседнее село, где поссорился с местными парнями, обещавшими рассправиться с ним после танцов. В связи с этим К., не дожидаясь окончания вечера, решил идти домой. Дорога проходила через овраг, заросший кустарником и деревьями. Проходя его, К. заметил сзади человека, по фигуре похожего на одного из парней, высказавшего намерение расправиться с ним. В руках шедшего сзади, как показалось К., была палка. К. ускорил шаг. То же сделал и шедший сзади человек. К. побежал. “Преследователь” побежал вслед за ним. Когда последний настиг К., тот нанес ему удар перочинным ножом в живот, полагая, что на него происходит нападение, причинив тяжкий вред здоровью. Как впоследствии выяснилось, вслед за К. шел житель одного с ним села, возвращавшийся с рыбалками с удочками в руках, решивший догнать впереди шедшего спутника, чтобы не идти одному.

При мнимой обороне возможны три варианта правовой оценки. Первый. Мнимо обороняющийся по обстоятельствам дела не мог и не должен был определить ошибочность своих действий.

Можно ли действия К. квалифицировать как умышленное причинение вреда, исходя из того, что он сознательно наносил удар ножом? Нет, нельзя, ведь умысел предполагает не только сознание фактических обстоятельств (факта), но и сознание их (его) общественной опасности. А такого сознания у К., поскольку он рассматривал свои действия как защитные, не было. Следовательно, нельзя считать, что К. в юридическом смысле причинил вред умышленно.

Так, если в приведенном примере, по обстановке причинения вреда и тем событиям, которые ему предшествовали (угрозы, темнота, затрудняющие обзор кусты и т.п.) К. не мог сделать иного вывода, кроме того, что на него происходит нападение, то его действия следует расценивать как невиновные и, следовательно, не содержащие состава преступление. Имеет место то, что в уголовном праве называют казусом – невиновным причинением вреда.

Второй. Мнимо обороняющийся имел возможность дать правильную оценку событию (мог и должен был определить что происходит).

Отсутствие умысла не исключает неосторожной вины. Необходимо выяснить, а не мог ли К. (не имел ли он возможности) все же по каким–либо данным дать правильную оценку происходящему. Если они будут установлены (например, лунная светлая ночь, наличие в месте нанесения удара хорошего обзора, оклик потерпевшим К. и т.п.), то следует придти к выводу, что К. мог и должен был правильно оценить обстановку и он виновен в неосторожном причинении вреда. Действия К. должны быть квалифицированы как причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности.

Третий. Мнимо обороняющийся не имел возможности дать правильную оценку событиям и действовал невиновно, но сознательно причинил вред, не соответствующий характеру и степени опасности представлявшемуся ему посягательства.

Данный вариант связан с первым, когда лицо не могло и не должно было сделать правильный вывод об отсутствии посягательства, и является его развитием. Невиновность поведения лица определяется отсутствием объективной и субъективной возможности оценить предполагаемую опасность. Однако если лицо в действиях, направленных на ее устранение, прибегает к мерам, заведомо для него, не соответствующим характеру и опасности предполагаемого посягательства, то оно выходит за пределы правомерности, поскольку такое поведение рассматривается как преступное превышение пределов обороны.

При наличии названных обстоятельств действия К. следовало бы квалифицировать как причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышение пределов необходимой обороны.

Мнимую оборону следует отличать от умышленного причинения вреда, совершенного в следствии трусости, когда для предположения о посягательстве не было никаких оснований.

Отграничение необходимой обороны от превышения пределов необходимой обороны.

Разграничение правомерной обороны и ее превышения должно произво диться по характеру и степени опасности  посягательства. Критерии, отражающие характер и степень опасности посягательства названы были при характеристике соразмерности как условия необходимой обороны.

4. Квалификация причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

Не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если иными средствами задержать такое лицо не представлялось возможным и при этом не было допущено превышения необходимых для этого мер.

Основанием для причинения вреда при задержании являются двоякого рода обстоятельства.

Вред в данном случае носит личный характер (физический, имущественный, моральный, ограничение прав и т.п.), он касается лица, совершившего преступление. Вред при задержании, причиненный третьим лицам, не будет правомерным.

Во–первых, должно быть совершено преступление, а, во–вторых, лицо его совершившее должно скрываться.

Из этого следует, что нельзя причинять вред для задержания лица, совершившего не преступление, а иное деяние, например, административное правонарушение, в отношении малолетнего и невменяемого.

Не будет правомерным и причинение вреда в отношении лица, хотя и совершившего преступление, но не скрывающегося, например, сообщившего о совершенном преступлении и отдающим себя в руки правосудия.

Скрывающимся следует считать лицо убегающее с места преступления, сменившего место жительства, работы, живущего по поддельным документам, изменившее внешность и т.п.

Следующее обязательное требование правомерности причинения вреда невозможность задержания иными средствами, то есть без причинения вреда. Наличие возможности обойтись при задержании более мягкими средствами зависит от конкретной обстановки, в частности технических, физических условий задержания, например, возможности догнать несовершеннолетнего, больного и т.п.

Правомерный вред при задержании должен соответствовать характеру и степени опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания.

Характер и опасность преступления, с одной стороны, характер причиняемого вреда и его степень, с другой, и их критерии, такие же как и при необходимой обороне. Под обстоятельствами задержания следует понимать фактические данные, внешние по отношению к преступлению и акту причинения вреда (время, место, обстановку задержания и т.п.).

Превышение мер задержания, сопровождавшееся причинением смерти или тяжкого вреда здоровью, образуют преступление (ст. 108 и 114 УК РФ). Не исключена ответственность в случае превышения мер задержания и по другим статьям УК РФ, когда причиненный вред носит иной характер, например, по ст. 167 УК РФ в случае умышленного уничтожения или повреждения имущества задерживаемого. В таком случае факт задержания должен рассматриваться как смягчающее обстоятельство (ст. 61 УК РФ).

При мнимом задержании ответственность должна наступать по правилам фактической ошибки аналогично ответственности за мнимую оборону.

Отграничение причинения вреда при задержании от необходимой обороны.

Причинение вреда при задержании с необходимой обороной сближает вред, причиняемый лицу совершившему общественно опасное деяние, а также требование его соразмерности. Однако имеется и ряд существенных различий.

Прежде всего различие в основаниях. При необходимой обороне основанием причинения вреда являются общественно опасные действия, а при задержании, во–первых действия, преступные, а, во–вторых, сопровождающиеся уклонением от ответственности.

Второе. Необходимую оборону можно осуществлять и тогда, когда есть возможность защитить охраняемый интерес другим способом. Причинение вреда при задержании в подобной ситуации неправомерно. Закон допускает причинение вреда при задержании только в случае, когда иными средствами задержать лицо не представлялось возможным.

Третье. Хотя требование соразмерности причиняемого вреда характеру и опасности совершенного деяния есть и при причинении вреда, однако в последнем случае оно несет более широкое содержание, поскольку соразмерность определяется с учетом всех обстоятельств задержания, например, личности совершившего преступление (закоренелый преступник, рецидивист и т.д.).

Квалификация причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление, требует ссылки на ст. 38 УК РФ.

5. Квалификация крайней необходимости

По своей социальной сущности крайняя необходимость есть спасение более ценного блага за счет принесения в жертву менее ценного. Если при необходимой обороне и причинении вреда при задержании сталкиваются с одной стороны законный, а с другой – незаконный интерес, то при крайней необходимости и защищаемый интерес и принесенный в жертву законны. Соответственно этому правомерность причинения вреда определяется не характером и размером угрожающей опасности, а социальным значением замены одного блага на другое.

Основанием для причинения вреда при крайней необходимости являются различные вышедшие из под контроля человека силы, угрожающие личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемые законом интересы общества и государства.

Источниками опасности при крайней необходимости могут быть:

1) стихийные силы природы (землетресения, наводнения, циклоны, извержения вулканов, цунами и т.п.).

2) нападения неуправляемых человеком диких и домашних животных (медведя, волка, собаки и т.п.).

3) физиологические процессы, происходящие в организме человека (необходимость употребления пищи, воды и т.п.).

4) поведение невменяемого, душевнобольного.

5) непреднамеренные, неосторожные действия человека.

Защитные действия при крайней необходимости направлены не против источника опасности (в большинстве случаев это и невозможно), а против третьих лиц. В тех случаях, когда опасность создают сознательные действия человека, и лицо, защищающее их, причиняет вред именно тому, от кого исходит опасность, возникает ситуация необходимой обороны.

Важным условием правомерности крайней необходимости является соотношение  причиненного и предотвращенного вреда. Согласно ст. 39 ч. 2 УК РФ, причиненный вред должен быть существенно менее ценным по его характеру и степени. Закон признает не правомерным причинение более значительного или даже равного вреда.

При определении ценности причиненного и предотвращенного вреда следует учитывать прежде всего качественную сторону. Наиболее ценной является жизнь человека. Полагая, что жизнь человека абсолютна, многие юристы считают, что нельзя спасать какие–либо блага, жертвуя жизнью другого человека. Соглашаясь, что во многих случаях это действительно так, думается все же, что могут быть и более сложные ситуации. Как, например, быть если за счет жизни одного человека спасены жизни многих людей? По нашему мнению, такая жертва должна быть оправдана и не противоречит закону. Нельзя исключать и того, что определенные государственные и общественные интересы могут быть более ценными, чем жизнь одного человека или даже нескольких лиц.

Другие ценности вряд ли сопоставимы с человеческой жизнью. Собственность, честь, достоинство, финансовое положение организации и тому подобные блага могут быть принесены в жертву ради спасения жизни человека, не говоря уже о жизни многих людей.

Когда ценности однородны, решающее значение приобретает их количественная сторона. Можно пожертвовать определенным имуществом, чтобы спасти дом и т.д.

Когда причиненный вред больше предотвращенного или равен ему, имеет место превышение пределов крайней необходимости. В уголовном законе нет специальных статей, предусматривающих  превышение пределов крайней необходимости, ответственность при ее наличии наступает в зависимости от наступивших последствий на общих принципах ответственности. Состояние крайней необходимости учитывается как смягчающее наказание обстоятельство.

Причинять вред в состоянии крайней необходимости можно лишь при условии, если устранить вред нет возможности иным способом. Типичным примером крайней необходимости являются действия пожарных при тушении пожара, в ходе которого, как правило, уничтожается имущество, повреждаются постройки, но предотвращаются более тяжелые последствия.

Отграничение крайней необходимости от необходимой обороны.

Различны источники опасности при крайней необходимости и необходимой обороне. Источником опасности при необходимой обороне являются, действия человека, при крайней необходимости – неуправляемые стихийные силы.

Вред при необходимой обороне причиняется источнику опасности, то есть посягающему. Вред при крайней необходимости причиняется третьим лицам.

При необходимой обороне вред причиненный должен быть соразмерен предотвращенному. При крайней необходимости вред причиненный должен быть существенно меньше предотвращенного.

Необходимую оборону можно осуществлять независимо от наличия возможности защититься другими способами. При крайней необходимости наличие иных способов защитить охраняемые законом интересы исключает ее правомерность. Причинять вред при крайней необходимости допускается только тогда, когда других способов защиты не существует.

В отличие от необходимой обороны, представляющей собой правомерный акт, крайняя необходимость неправомерна, поскольку затрагивает охраняемый законом интерес. В связи с этим, вред, причиненный при необходимой обороне не возмещается, а при крайней необходимости подлежит возмещению.

Отграничение крайней необходимости от причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление.

Причинение вреда при задержании как и крайняя необходимость (последняя, правда, далеко не во всех случаях) предполагает причинение вреда личности при условии невозможности избежать достижение цели иными способами.

Различие же в следующем. Основанием причинения вреда при задержании является совершение преступления и уклонение от ответственности, при крайней необходимости опасность создана стихийными силами.

Вред при задержании причиняется лицу, совершившему преступление и скрывающемуся, при крайней необходимости - третьим лицам.

При задержании преступника причиняемый вред должен быть соразмерен опасности, при крайней необходимости вред должен быть существенно меньше причиненного.

Квалификация физического или психического

принуждения

Согласно ч. 1 ст. 40 УК РФ не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате физического принуждения, если вследствие такого принуждения лицо не могло руководить своими действиями (бездействием).

Физическое принуждение предполагает физический контакт, физическое воздействие с целью вынудить другое лицо совершить действия, запрещенные уголовным законом, либо поставить его в такое положение, при котором оно не в состоянии выполнить возложенную на него обязанность.

Физическое принуждение может выражаться в нанесении ударов различными частями тела (руками, ногами, головой, туловищем), использовании различных приспособлений (наручников, веревки, запирании и т. п.), оружия.

Нередко физическое принуждение сопровождается причинением телесных повреждений. Причинение легкого вреда здоровья (не говоря уже о побоях), если оно не сопровождается иными формами физического воздействия, не может реально парализовать волю. Весьма невелика вероятность нарушения волепроявления и в случае причинения телесных повреждений средней тяжести. Наоброт, причинение тяжкого вреда здоровью, как правило, по–видимому, парализует волю.

Вместе с тем, следует учитывать, что телесное повреждение не может играть решающей роли, оно подчинено возможности воздействия на волю. Учитывая своеобразие физических, физиологических и психофизических возможнстей у разных людей, можно сделать вывод, что утрата волевого поведения не исключена в принципе при любой степени физического воздействия. Поэтому утрата волепроявления является вопросом факта, устанавливемого по каждому конкретному случаю.

Таким образом, решающее значение для квалификации физического принуждения имеет значение не сам факт его наличия, а способность парализовать волю лица, поэтому, наряду с наличием физического принуждения (что обычно не вызывает затруднений, поскольку оставляет следы), необходимо устанавливать, привело ли физическое принуждение к невозможности волеизъявления.

Примером физического принуждения является связывание сторожа охраняемого объекта в результате неожиданного нападения, повлекшее расхищение охраняемых ценностей или потерю им сознания в результате телесного повреждения.

Согласно ч. 2 ст. 40 УК РФ, вопрос об уголовной ответственности за причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в результате психического принуждения, а также в результате физического принуждения, вследствие которого лицо сохранило возможность руководить своими  действиями, решается с учетом положений ст. 39 УК РФ, то есть по правилам крайней необходимости.

Из данного законодательного положения можно сделать следующие выводы:

законодатель считает, что не всякое физическое принуждение подавляет волю, не исключено, что сохраняется возможность руководить своими действиями;

психическое принуждение во всех случаях оставляет возможность руководить своими действиями.

Что касается первого положения, то оно нами уже выше рассмотрено, поскольку логически следовало из части 1 ст. 40 УК РФ, а в части 2 ст. 40 УК РФ оно только находит прямое подтверждение.

Второй момент, вытекающий из части 2 ст. 40 УК РФ, о психическом принуждении решен законодателем, как нам представляется, абсолютно правильно. Психическое принуждение какой–бы степени оно не достигало само по себе непосредственно не может парализовать волю человека, хотя не исключено, что оно спровоцирует физиологическое воздействие, вызывающее неспособность руководить своими действиями, например, обморок, потерю сознания и т.п. Но в подобных ситуациях психическое принуждение перерастет фактически в физическое.

Единственный вариант подчинения воли человека путем психического воздействия возможен при гипнозе. Однако он практически не реален. Гипноз требует особых условий его проведения и фактического предварительного согласия гипнотизируемого на те или иные действие. Загипнотизировать человека в особых условиях без его соответствующего предрасположения к этому невозможно. К тому же, как свидетельствует практика, не каждый человек поддается гипнозу и в обычных условиях. Вместе с тем, полностью исключить возможность совершения преступления под влиянием гипноза нельзя. В законе было бы полезно специально оговорить подобные случаи, установив ответственность гипнотизера и гипнотизируемого за совершение преступления (когда гипнотизируемый заранее дает согласие участвовать в преступлении под влиянием гипноза) или гипнотизера (когда последний направляет человека на совершение преступления без его согласия).

Принуждение, которое законодатель в соответствии со ст. 40 ч. 1 УК РФ не рассматривает как преступление, следует отличать от крайней необходимости. Принципиальное различие состоит в том, что при крайней необходимости причинение вреда всегда является сознательным и волевым, а при принуждении воля парализуется, подавляется. Именно это различие и вызвало необходимость ввести норму, сформулированную в ч. 1 ст. 40 УК РФ. Возьмем достаточно тривиальный пример многократно встречавшийся в судебной практике. Кассир предприятия под угрозой применения оружия выдает преступнику находящиеся в кассе деньги. Данную ситуацию следует рассматривать по правилам о крайней необходимости. Угроза жизни затрудняет проявление воли, но не парализует последнюю, о чем свидетельствуют многочисленные факты. А поскольку это так, то оценку поведения кассира следует делать исходя из проведенной им замены ценностей: деньги в обмен на жизнь. Вот выбор, стоявший перед кассиром. Естественно, что причинение материального вреда является менее существенным, чем утрата жизни. Исходя из этого, действия кассира следует считать совершенными в состоянии крайней необходимости.

8.Квалификация обоснованного риска

Развитие современного общества невозможно без определенных издержек, потерь как материального так и иного характера, прежде всего связанных с освоением новых видов деятельности, технологий, научных разработок и т.п. Современное уголовное законодательство гарантирует правовую защиту лиц, занимающихся инновационной деятельностью. лОднако оно вводит определенные границы, не позволяя издержкам этой деятельности преобретать разрушительный для общества характер.

В соответствии со ст. 41 УК РФ не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законам интересам при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели (ч. 1).

Риск признается обоснованным, если указанная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием) и лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам (ч. 2).

Риск не признается обоснованным, если он заведомо был сопряжен с угрозой для жизни многих людей, с угрозой экологической катастрофы или общественного бедствия (ч. 3).

Прежде всего, обращает на себя внимание, что в законе указаны определенные социальные ценности и интересы, рисковать которыми не допустимо не при каких обстоятельствах. Закон запрещает рисковать жизнью многих людей, создавать угрозу экологической катастрофы или общественного бедствия.

Понятие “многие люди” не может быть строго определено. Некоторые юристы высказывают мнение, что “много” в данном случае означает не менее трех. Однако число три  соответствеут не понятию “много”, а понятию “несколько”. В тех случаях, когда законодатель имеет в виду несколько охраняемых ценностей он использует другие выражения: “смерть двух или более лиц”, например (в ст. 264 ч. 3 УК РФ). По нашему представлению, “много” означает в несколько раз больше, чем “три”, не менее 10 во всяком случае. Можно, конечно, не соглашаться с решением законодателя ограничить круг запрещенных рискованных действий в отношении именно многих людей, а не нескольких, однако иного толкования этому термину, чем включение в его содержание значительного числа людей, на наш взгляд, дать невозможно.

Обязательным условием рискованных действия является наличие у того, кто рискует, общественно полезной цели. Полезная цель может заключаться в стремлении спасти человека, разработать новую методику лечения или производственную технологию, получить новый научный или существенный хозяйственный результат.

Нельзя считать общественно полезной цель, когда лицо стремится к личному самоутверждению или созданию о себе высокого мнения. В судебной практике имел место следующий случай. Командир воздушного судна Ту – 134, выполнявшего рейс из Москвы в Самару, решил произвести посадку в аэропорту Самары с зашторенными окнами, не видя посадочной полосы, что категорически запрещено правилами. Таким образом пилот хотел продемонстрировать перед другими летчиками из состава экипажа свое летное мастерство. При посадке летчик потерял ориентиры, приземление произошло с большой вертикальной скоростью, самолет ударился о бетонную посадочную полосу и загорелся. Все пассажиры погибли. Летчики, хотя и получили травмы, остались живы, поскольку при ударе о посадочную полосу произошел отрыв кабины от основной части самолета (в силу конструктивных особеностей самолета). Столь безумный риск не может, разумеется, оправдан. Пилоты самолета были привлечены к уголовной ответственности и осуждены за нарушение правил безопасности полетов.

Риск признается обоснованным, если общественно – полезная цель не могла быть достигнута не связанными с риском действиями (бездействием).

Данное требование означает, что у лица, рискующего во имя общественно полезной цели, отсутствует реальная возможность достижения ее иным, нерискованным путем. Следует подчеркнуть, что речь идет именно о реальной возможности, то есть возможности исходя из конкретных условий местонахождения рискующего. Так, к примеру, врач районной больницы вправе применить лечение больного теми средствами и методами, которыми располагает это медицинское учреждение, несмотря на наличие более совершенных, которые имеются в центральных клиниках, если транспортировку больного невозможно произвести.

Законом выдвигается и еще одно требование правомерности риска. Лицо, допустившее риск, предприняло достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам. Данное требование органически связано с предыдущим условием правомерности риска. Невозможность обойтись обычными (не связанными с риском действиями) требует принятия мер предосторожности. Эти меры диктуются конкретными условиями и обстановкой. Если использовать тот же пример с медицинскими учреждениями, то такие меры должны, очевидно, состоять в привлечении для выполнения соответствующих процедур квалифицированного персонала, использовании необходимых лекарств и препаратов, медицинского оборудования.

Следует подчеркнуть, что закон не ограничивает сферы деятельности, где возможно совершение рискованных действий (в прежнем законодательстве речь шла об оправданном профессиональном и хозяйственном риске). Рискованные действия могут совершаться как в хозяйственной, так и в любой другой сфере деятельности, в частности, в науке и технике, медицине, спорте, освоении космического пространства, в быту.

Известно, например, что спортивные достижения часто сопровождаются тяжелыми травмами, а то и гибелью спортсменов. Однако руководители команд, тренеры не должны привлекаться к ответственности, если соответствующие спортивные программы создаются и реализуются с соблюдением вышеназванных условий.

Следует, однако, заметить, что ответственность за рискованные действия возможна только в тех случаях, когда вред причиняется другим лицам, а не самому рискующему. Если в результате рискованных действий не создается опасность для других людей или охраняемых законом интересов, а страдает сам рискующий, то вопрос об ответственности не возникает.

Можно заметить, что редакция ст. 41 УК РФ не во всем оказалась удачной. На наш взгляд, необходимо уточнить, что достаточность мер, необходимых для предотвращения вреда и невозможность достижения цели без рискованных действий, должны определяться по условиям конкретной ситуации, в которой оказался рискующий.

Вряд ли приемлимо используемое в законе выражение “лицо, допустившее риск”. Оно заранее содержит упрек тому, кто рискует. Между тем, развитие современного общества без рискованных действий не мыслимо, а риск, как известно, благородное дело. Предпочтительнее говорить о лице, совершившем рискованные действия.

Если возникает необходимость в юридической оценке рискованных действий, то следует сослаться на ст. 41 УК РФ.

Обоснованный риск имеет наибольшее сходство с крайней необходимостью.

Однако между обоснованным риском и крайней необходимостью имеются следующие различия.

Действия в состоянии крайней необходимости всегда направлены на защиту уже реально существующих ценностей (имущества, жизни и т.п.), тогда как при обоснованном риске они могут быть нацелены и на получение ценностей, которых нет на момент совершения рискованных действий, но которые могут возникнуть в будущем (прибыль, новая методика лечения и т.п.).

Крайняя необходимость предполагает обязательное причинение вреда, без которого ее не может быть в принципе. Действия лица при крайней необходимости всегда направлены на причинение вреда (разумеется с расчетом, что будет предотвращен большой вред).

При обоснованном риске действия не направлены на причинение вреда.Они направлены на общественно полезный результат, хотя осознается возможность и отрицательного результата.

Квалификация исполнения приказа или распоряжения.

Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение (ч. 1 ст. 42 УК РФ).

Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность (ч. 2 ст. 42 УК РФ).

Смысл данной правовой нормы в обеспечении законных интересов рядовых участников различного рода событий, направляемых официальными руководителями и сопровождающимися причинением вреда. Общеизвестно, что в подобных случаях, как правило, руководители стремяться уйти от отответственности, переложив ее на своих подчиненных (“стрелочников”).

Рассматриваемая норма и должна послужить препятствием к этому.

Условием применения нормы является наличие обязательного приказа или распоряжения, отданного лицу, действия которого повлекли причинение вреда. Приказ и распоряжение представляют собой категорическое требова- ние о совершении или прекращении (уже совершаемых) действий, выраженное начальником к подчиненному. Приказ содержит предписания общего порядка, характеризует сущность действий, которые необходимо совершить, определяет, так сказать, стратегию действия, его основное содержание, основную цель, смысл. Например, приказ овладеть населенным пунктом или местностью, занятыми противником.

Распоряжение отдается по частным вопросам. Например, требование начальника к подчиненному водителю – военнослужащему подготовить автомобиль к поездке (началу боевых действий и т.п.).

Приказ и распоряжение отдаются, как правило, в письменном виде, под роспись лиц, которых они касаются. Однако нельзя исключать, что в каких-то случаях приказ и распоряжение могут быть отданы устно (по телефону, по средствам связи и т.п.). Такой способ передачи приказа и распоряжения вполне реален в условиях боевых действий.

Естественно, приказ и распоряжение должны исходить от надлежащих лиц, то есть, лиц, находящихся на соответствующей должности, официально принятых и неуволенных к моменту издания приказа или распоряжения.

Следует иметь в виду, что отношения подчиненности возникают не только в армии или в, так называемых, силовых ведомствах (ФСБ, милиция), но и в сфере деятельности различных учреждений, в том числе и в хозяйственной деятельности.

Как следует из ч. 2 ст. 42 УК РФ, лицо, выполнившее заведомо незаконный приказ, подлежит ответственности на общих основаниях. Следовательно, не любой обязательный приказ подлежит исполнению, исключающему уголовную ответственность. Им может быть только приказ, в отношении которого у исполнившего лица нет уверенности в его незаконности. А это возможно практически в двух случаях: 1) лицо, выполнившее приказ, не сомневается в его законности; 2) лицо, выполнившее приказ, сомневается в его законности но в то же время и не уверен, что приказ незаконный.