§ 3. Рецидив и соучастие

Дискуссионным в теории советского уголовного права является вопрос о соучастии в преступлениях со спе­циальным субъектом.

Одна группа ученых вообще отрицает такую возмож­ность 37, а по мнению других, требуется дифференцирован­ный подход к возможности соучастия в зависимости от зако­нодательной характеристики специального субъекта, а по­этому: 1) соучастие частных лиц возможно в преступлениях с «общей характеристикой» специального субъекта, при ко­торой испотнителем преступления может быть сравнительно широкий круг лиц (все должностные лица — в должност­ных преступлениях и т. д.); 2) соучастие частных лиц невоз­можно в преступлениях с узким, конкретно названным зако­нодателем субъектом (например, в преступлении, предусмот­ренном ст. 152 УК РСФСР) 38.

Эти точки зрения были подвергнуты обоснованной кри­тике в советской уголовно-правовой литературе. Не повторяя всех критических высказываний, отметим, что нами разделя­ется мнение, в соответствии с которым соучастие частных лиц в преступлениях со специальными субъектами возможно во всех случаях39. «К уголовной ответственности за указан­ное преступление (ст. 1562 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик. — К. П.), — говорит­ся в п. 3 постановления Пленума Верховного суда СССР от 1 декабря 1983 г. «О применении судами законодатель­ства об ответственности за получение незаконного вознаг­раждения от граждан за выполнение работ, связанных с об­служиванием населения», — как соучастник может быть привлечено и любое другое недолжностное лицо, если оно совместно с работником сферы обслуживания населения умышленно участвовало или иными действиями способство­вало вымогательству от граждан незаконного вознагражде­ния за выполнение работ или оказание услуг» 40.

Спорным остается вопрос о функциональной роли част­ных лиц в преступлениях со специальным субъектом. Об-

8. Заказ '211          ИЗ

щепризнанным является положение, что частные лица могут выступать в роли подстрекателей, пособников и организа­торов.

В. И. Соловьев высказал мнение, что частное лицо не может быть организатором должностного преступления, так как главным объективным признаком должностного преступ­ления является использование виновным своего служебного положения. Частное лицо, участвующее в преступлении, дей­ствует с использованием своих соучастников — должност­ных лиц и в этом отношении является от них зависимым; решающая же роль принадлежит должностным лицам, без участия которых это преступление вообще не может совер­шиться 41.

Данная точка зрения, как и ее аргументация, представ­ляются нам недостаточно убедительными 42. В силу того, что ни действующее законодательство, ни судебная практика не дают оснований для такого решения вопроса. В постановле­нии Пленума Верховного суда СССР от 23 сентября 1977 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве» прямо указано, что «лицо, которое организует дачу взятки, подст­рекает к этому, либо является пособником дачи или получе­ния взятки и одновременно выполняет посреднические функ­ции, несет ответственность за соучастие (разрядка наша. — К. П.] в даче или получении взятки. В этих слу­чаях дополнительной квалификации по ст. 174 ' УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик за посредничество во взяточничестве не требуется»43. Вывод Пленума Верховного суда СССР о возможности выполнения частными лицами функций организатора преступления бази­руется на анализе действующего уголовного законодатель­ства (статей УК о должностных преступлениях и ст. 17 Основ) и, по нашему мнению, имеет принципиальное значе­ние для правильного решения спорного в теории уголовного права вопроса о функциональной роли частных лиц в пре­ступлениях со специальным субъектом.

В теории уголовного права нет единства мнений по во­просу о том, может ли частное лицо выступать соисполните­лем (исполнителем) преступления со специальным субъек­том — одни авторы стоят на позиции, что частное лицо не может выступать соисполнителем (исполнителем) преступле­ния со специальным субъектом44, другие допускают такую возможность 45.

Категоричность в решении данного вопроса, по нашему

114

мнению, недопустима. Анализ законодательства, судебной практики свидетельствует, что вопрос об участии частных лиц в преступлениях со специальным субъектом в качестве соисполнителя решается неадекватно. В одних случаях зако­нодатель исходит из того, что исполнителем (соисполните­лем) может быть только специальный субъект. Так, в ст. 237 УК РСФСР (и соответствующих статей УК других союзных республик) прямо указано, что исполнителями воинских преступлений могут быть только военнослужащие и прирав­ненные к ним лица. Все иные лица могут быть подстрека­телями, пособниками или организаторами воинского преступ­ления, но не исполнителями.

В других случаях, частные лица и специальные субъек­ты могут выступать в качестве соисполнителей конкретных составов преступлений. Такое решение обусловлено многими факторами, в том числе спецификой отдельных составов пре­ступлений, различными законодательными конструкциями. А это не может не вносить определенные коррективы в ре­шение вопроса о возможности участия частных лиц в каче­стве соисполнителей в преступлениях со специальным субъ­ектом. В постановлении от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общест­венного имущества» Пленум Верховного суда СССР указал, что «лица, не являющиеся должностными, а также лица, которым имущество не было вверено или передано в веде­ние, непосредственно участвовавшие в хищении, подпадаю­щем под признаки ст. 92 УК РСФСР и соответствующих ста­тей УК других союзных республик, несут ответственность по этим статьям. При этом, если названные лица совершили хищение по предварительному сговору с лицами, указанны­ми в ст. 92 УК РСФСР, действия их должны квалифициро­ваться по ч. 2, а при крупном размере по ч. 3 этой статьи. В остальных случаях соучастия ответственность этих лиц должна наступать по ст. 17 и ст. 92 УК РСФСР и по соот­ветствующим статьям УК других союзных республик» 46.

Аналогична позиция Верховного суда СССР и по ряду других конкретных составов преступлений. Законодатель определяет изнасилование как «половое сношение с приме­нением физического насилия, угроз или с использованием беспомощного состояния потерпевшей» (ст. 117 УК РСФСР). Такое законодательное определение изнасилования не толь­ко предопределяет решение вопроса о субъекте (специаль­ный — мужчина), но и о соучастии в этом преступлении

8*            115

третьих лиц, в том числе и женщин. Это позволило Пленуму Верховного суда СССР в своем постановлении от 25 марта 1964 г. «О судебной практике по делам об изнасиловании» указать, что «...действия лиц, лично не совершавших насиль­ственного полового акта, но путем применения насилия к потерпевшей содействовавших другим в ее изнасиловании, должны квалифицироваться по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик как соисполнителей этого преступления, а не как пособников»47.

Вопросы рецидива в связи с проблемой соучастия в уго­ловно-правовой литературе исследованы недостаточно48. В специальных работах, посвященных соучастию, эти вопросы либо не исследуются, либо им отводится незначительное ме­сто 49, несмотря на большую их практическую значимость, обусловленную как социально-правовой сущностью рециди­ва, так и особенностями соучастия в совершении умышлен­ного преступления.

А. Н. Трайнин, анализируя вопросы ответственности при соучастии, писал, что соучастник несет ответственность за квалифицирующие обстоятельства объективного и субъектив­ного характера, находящиеся на стороне другого соучаст­ника или соучастников, если они были известны ему. «Не может быть различных принципов установления ответствен­ности соучастников в отношении одинаково сознаваемых ими элементов состава. Поэтому идет ли речь об объективных обстоятельствах... или субъективных... ответ один: если со­участник сознавал отягчающий элемент, он отвечает, если не сознавал — не отвечает»50. М. А. Шнейдер, придержи­ваясь аналогичной позиции, считает, что соучастникам долж­на вменяться в ответственность и повторность преступления, совершенная исполнителем, если это личное свойство обра­зует отягчающее обстоятельство и имеет значение квалифи­цирующего обстоятельства51. По мнению М. И. Ковалева, «...все субъективные обстоятельства, предусмотренные дис­позицией статьи УК, вмененной исполнителю, подлежат вме­нению и остальным соучастникам, независимо от их нали­чия или отсутствия на стороне последних»52.

Суть противоположных дефиниций сводится к тому, что обстоятельства, не влияющие на степень общественной опас­ности деяния и относящиеся исключительно к личности пре­ступника (в том числе и рецидив), в случае, ести они при­сущи исполнителю преступления и отсутствуют на стороне других соучастников, не могут быть вменены в ответствен-

ность последних даже тогда, когда эти обстоятельства охва­тываются их умыслом 53.

Своеобразную позицию по этому вопросу занимал А. А. Пионтковский, по мнению которого, в одном случае личные обстоятельства не могут вменяться соучастникам м, а в дру­гом — пособничество лицу, совершающему повторное хище­ние при сознании о том пособника, должно вменяться в вину55. К обстоятельствам, не подлежащим вменению соуча­стникам, автор относил совершение преступления особо опасным рецидивистом 56.

Неоднозначно решает этот вопрос и Б. А. Куринов, по мнению которого, «...те особенности субъекта преступления, которые выделены в законе в качестве основных или квали­фицирующих признаков состава преступления, подлежат вменению остальным соучастникам, если эти обстоятельства охватывались их умыслом.

...Умышленное совершение преступления соучастником совместно с особо опасным рецидивистом должно быть от­ражено при квалификации преступления. Это правило сле­дует применять тогда, когда особые признаки субъекта пре­ступления прямо предусмотрены в законе в качестве при­знаков состава преступления (например, п. «л» ст. 102 УК РСФСР — совершение умышленного убийства особо опасным рецидивистом). Если эти особенности личности соучастника не указаны в диспозиции применяемой статьи Особенной части УК как признак состава преступления, то их наличие в деле не влияет на квалификацию действий соучастников»57.

Правильный ответ на поставленный вопрос можно дать, лишь приняв во внимание значение признаков в структуре состава преступления58, описание которых дает основание утверждать, что в данных случаях регламентируется уголов­ная ответственность за рецидив, хотя законодатель и не пользуется этим термином. Таковыми составами являются: ст. 77 ' — действия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений; ст. 188 — побег из места заключения или из-под стражи; ст. 1883 — злостное неповиновение тре­бованиям администрации исправительно-трудового учрежде­ния и т. д. В данных составах рецидив выступает в качестве конститутивного признака. Субъектом этих преступлений являются осужденные, лица, отбывающие наказание в виде лишения свободы и имеющие судимость. Названные составы с полным основанием можно назвать рецидивными.

'117

Вопрос об ответственности соучастников (организатора, подстрекателя и пособника) в преступлениях, где рецидив предусмотрен в качестве конститутивного признака, должен решаться положительно. Положительное решение предопре­деляется тем, что умыслом организатора, подстрекателя и пособника охватывается такое обстоятельство, как соверше­ние преступления рецидивистом (исполнитель). Невозможно организовать побег из места заключения, подстрекать к совершению данного преступления или содействовать ему (физически или интеллектуально) и не сознавать при этом, что побег совершается лицом, отбывающим наказание в ме­стах лишения свободы, т. е. ранее судимым. В этом случае действия соучастников должны быть квалифицированы по ст. 17 и ст. 188 УК РСФСР (и соответствующим статьям УК других союзных республик).

Такая квалификация опирается на общие правила, вы­работанные уголовно-правовой наукой и судебной практикой с учетом положений института соучастия по советскому уго­ловному праву, и рассчитана на случаи совершения преступ­лений специальными субъектами (должностные лица, воен­нослужащие и др.).

В преступлениях, где рецидив является конститутивным признаком состава, «...субъект и объект посягательства ор­ганически связаны между собой, первый входит в структуру общественных отношений, которые поставлены под охрану уголовного закона»59. Сказанное и обусловливает ответствен­ность соучастников, не являющихся рецидивистами, по той же уголовно-правовой норме, по которой несет ответствен­ность и исполнитель. В данном случае определяют порядок ответственности соучастников не столько обстоятельства, ха­рактеризующие исполнителя как субъекта преступления, сколько сам объект преступления и другие элементы пре­ступного деяния.

Другую, более многочисленную, группу образуют пре­ступления, в которых рецидиву придано значение квалифи­цирующего обстоятельства. Вопрос об ответственности орга­низатора, подстрекателя и пособника в этом случае реша­ется иначе. Здесь рецидив является квалифицирующим, а не конститутивным признаком состава преступления и относит­ся к личным свойствам исполнителя, характеризуя его повы­шенную общественную опасность.

Признак, характеризующий повышенную общественную опасность исполнителя, не может вменяться в ответствен­на

ность другим соучастникам, если он отсутствует на их сто­роне. Законодатель, вводя в число квалифицирующих при­знаков рецидив, исходит из необходимости усилить ответст­венность тех, кто в прошлом был судим, отбыл наказание и вновь совершает преступление. Повторное совершение пре­ступления при наличии не погашенной и не снятой судимо­сти свидетельствует о недостижении целей наказания, целей частной превенции, и такие субъекты представляют большую опасность для общества и, естественно, требуют избрания в отношении их более строгого наказания.

Известно, что соучастие не создает каких-то новых ос­нований уголовной ответственности. Она наступает за, соуча­стие только в том случае, когда в действиях того или иного соучастника (организатора, подстрекателя и пособника) со­держится состав преступления. Но это вовсе не означает, что все соучастники всегда должны отвечать по одной и той же статье (или части статьи закона). В этой связи А. Н. Трайнин правильно писал, что «существо вопроса заклю­чается в том, что то единство, которое предполагается поня­тием соучастия, не есть единство составов. Поэтому один со­участник может отвечать за основной состав, другой — за более или менее опасный состав и, следовательно, по другой статье Уголовного кодекса, ни в коей мере не колебля об­щего положения об ответственности соучастников за одно и то же преступление. Следовательно, не в формальном при­знаке единства карательной нормы выражается единая от­ветственность за одно и то же преступление. Эта ответствен­ность выражается в материальной однородности преступле­ния, за которое отвечает каждый из соучастников — мате­риальной однородности, а не в тождестве составов»60.

Соучастник, согласно господствующей в теории совет­ского уголовного права точке зрения, несет ответственность не за участие в чужом деянии, а за то, что внося свой вклад в совместную преступную деятельность, сам посягает на ох­раняемые уголовным законом общественные отношения. Иными словами, основание уголовной ответственности каж­дого соучастника лежит в лично содеянном, а не в деянии исполнителя. Лично содеянное предопределяет и меру от­ветственности каждого из соучастников (организатора, под­стрекателя и пособника). Совершенно справедливо Ф. Г. Бурчак пишет, что «...нельзя говорить об ответственности соучастника за действия исполнителя без того, чтобы не вступить в противоречие с основными идеями социалистиче-

М9

ского уголовного  права  и  социалистического  правосудия»61.

Ответственность соучастников ограничена определенны­ми рамками. Причинная связь между общественно опасным результатом и действиями соучастников, несмотря на различ­ный характер и степень участия каждого в преступлении, — объективная граница ответственности каждого из них.

В соучастии индивидуальна не только роль каждого из соучастников и его поведение, но индивидуальна и вина. В уголовно-правовой литературе правильно подчеркивалось, что умысел соучастников охватывает: 1) его собственное деяние; 2) деяние исполнителя; 3) общественно опасный ре­зультат и 4) причинную связь между его деянием и общест­венно опасным результатом 62.

Таким образом, сочетание индивидуальных моментов объективного и субъективного характера является основой самостоятельной ответственности каждого из соучастников.

Предусматривая усиление уголовной ответственности рецидивистов, законодатель исходит из того, что данные лица обладают стойкими антиобщественными чертами, по­вышенной общественной опасностью, нежеланием соблюдать закон, несмотря на предыдущее осуждение. Предусматривая усиление уголовной ответственности рецидивистов, законо­датель учитывает те типичные признаки, которые присущи именно этой категории преступников, а не любому преступ­нику. Нельзя вменять в ответственность соучастникам об­стоятельства, характеризующие личность исполнителя (ре­цидив), если они не обладают этими признаками.

Сказанное относится как к случаям, когда рецидив яв­ляется квалифицирующим обстоятельством, так и к тем, когда за рецидив усиление наказания предусмотрено по­становлениями Общей части Уголовного кодекса.

Применительно к формам соучастия рассматриваемый вопрос, как нам представляется, должен решаться следую­щим образом. При соисполнителвстве, когда один из соис­полнителей преступления является рецидивистом, действия другого (других) соисполнителя должны квалифицировать­ся без учета этого квалифицирующего (или отягчающего от­ветственность) признака. Наличие рецидива на стороне одного из соисполнителей свидетельствует о повышенной об­щественной опасности личности именно этого исполнителя, а не других.

Так, при установлении, что в умышленном убийстве без отягчающих обстоятельств принимало участие два субъекта,

120

один из которых был ранее судим за умышленное убийство (за исключением убийства, предусмотренного ст. ст. 104 и 105 УК РСФСР), первый из них должен нести уголовную ответственность по п. «и» ст. 102, а второй — по ст. 103 УК РСФСР. Аналогичным образом следует квалифицировать действия соисполнителей при изнасиловании, клевете, ос­корблении, обмане покупателей и заказчиков, хулиганстве и других преступлениях, когда за специальный рецидив зако­ном установлена повышенная уголовая ответственность.

По такому же принципу должны квалифицироваться действия соучастников, когда один из них признан в уста­новленном законом порядке особо опасным рецидивистом, а закон в числе отягчающих или особо отягчающих обстоя­тельств данного состава предусматривает совершение его особо опасным рецидивистом.

Таким образом, наличие рецидива на стороне одного из соисполнителей не должно влиять на квалификацию дейст­вий остальных и приниматься во внимание при определении пределов ответственности другого соисполнителя, ранее не судимого.

В таком же порядке должен решаться вопрос о квали­фикации действий соучастников при соучастии в тесном смысле слова и при определении пределов ответственности соучастников. По этому пути идет и судебная практика. Так, судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда РСФСР в определении по делу Н. указала: «Квалифицирую­щие обстоятельства, относящиеся к личности исполнителя (совершение преступления повторно, особо опасным рецидивистом), не вменяются в ответственность соучастникам, если даже эти обстоятельст­ва и охватывались их сознание м»63 (разрядка наша. — К. П.).

Нами разделяется мнение, что вопрос о порядке ответ­ственности соучастников в тех случаях, когда на стороне исполнителя имеются обстоятельства, характеризующие его повышенную общественную опасность (рецидив), должен быть разрешен в законодательном порядке64. В законе целе­сообразно было бы предусмотреть положение, согласно ко­торому ответственность соучастников (пределы и квалифи­кация действий) не зависит от наличия обстоятельств, ха­рактеризующих повышенную общественную опасность не только исполнителя, но и других соучастников, если данные обстоятельства отсутствуют на стороне других соучастников.

Ш

Такое решение вопроса в законодательном порядке явилось бы существенной гарантией правильного решения вопроса об индивидуализации ответственности соучастников, весьма важной предпосылкой для достижения целей наказания по советскому уголовному праву.

В этом плане весьма положительным представляется за­конодательный опыт зарубежных социалистических стран. Так, в § 22 «Исполнитель и соучастник» УК ГДР в части 5 содержится положение: «Если закон постановляет, что осо­бые личные обстоятельства усиливают, смягчают или исклю­чают уголовную ответственность, то эти постановления от­носятся лишь к тому исполнителю или соучастнику, у кото­рых имеются эти особые обстоятельства».