V. ПЕРЕДАЧА ПРЕДЪЯВИТЕЛЬСКИХ ЦЕННЫХ БУМАГ

Предъявительская ценная бумага как телесная вещь и подтвержденное ею право как бестелесная вещь тесно связаны друг с другом. Зависимость, существующая меж­ду бумагой и воплощенным в ней правом, приводит к тому, что приобретение и передача права по бумаге не могут иметь места соответственно без приобретения и передачи вещного права на бумагу. Поскольку выражен­ное в предъявительской бумаге право разделяет судьбу бумаги, оно вступает в сферу телесных вещей, а его передача попадает под действие правил о вещных правах

на имущество.

Переход права по бумаге на предъявителя совершается путем соглашения и передачи бумаги ее приобретателю. Характер воплощенного права для акта передачи не имеет никакого значения. При передаче подтвержденного предъявительской акцией права членства не играет роли корпоративная природа уступленных правомочий. Если передается выраженное в бумаге на предъявителя обя­зательственное субъективное право, то правила цессии в данном случае не применяются90, так как с приобрете­нием права распоряжения такой бумагой приобретатель должен получить самостоятельное право требования, ко­торое не зависит от права прежнего владельца бумаги, между тем как цессионарий может приобрести уступлен­ное ему право лишь в том состоянии, в каком оно на­ходилось у цедента.

Положение о чеках допускает передачу чеков на предъявителя посредством индоссамента (ч. 3 ст. 11). Однако, для того чтобы добросовестный приобретатель предъявительского чека мог получить автономное право

90 Oertmann P. Das Recht der Schuldverhaltnisse. S. 886.

по чеку и легитимироваться в качестве управомоченного, индоссамент не только излишен, но и полностью бес­смыслен91. То обстоятельство, что лицо, учинившее на предъявительском чеке передаточную надпись, отвечает за платеж как индоссант, имеет с индоссаментом лишь внешнее сходство, ибо индоссамент призван опосредст­вовать передачу бумаги и воплощенного в ней права, в то время как указанная надпись, выполняя гарантийную функцию, которая не связана с сущностью индоссамента, не обладает имманентно присущей ему транспортной функцией92. При передаче предъявительского чека, снаб­женного передаточной надписью, добросовестный приоб­ретатель становится управомоченным по чеку благодаря одному только факту получения бумаги от отчуждателя. Что же касается учиненной на чеке передаточной над­писи, то она совершенно безразлична для акта его пе­редачи. Таким образом, поставленная на обороте предъ­явительского чека передаточная надпись не имеет отно­шения к передаче чековой бумаги и поэтому является псевдоиндоссаментом93.

Как уже отмечалось, передача права по предъяви­тельской ценной бумаге предполагает передачу права распоряжения бумагой. Согласно абз. 1 п. 2 ст. 50 Основ и ч. 1 ст. 135 ГК РСФСР право собственности на предъ­явительскую бумагу переходит к ее приобретателю по договору с момента передачи бумаги, поскольку иное не предусмотрено законом или договором94. Передачей при-

91 Jacobi E. Die Wertpapiere. S. 493; Он же. Der Scheck als Wertpapier. S. 132 ff.

* Conrad W. Handbuch des deutschen Scheckrechts. Stuttgart, 1908. S. 141.

93 Эльяссон Л. С. Чековое право. М., 1927. С. 112. Бруннер назы­вает такую надпись «мнимым индоссаментом» (см.: Jacob! E. Die Wertpapiere. S. 459. Anm. 39).

Передачи бумаги не требуется: 1) если ко времени ее отчуждения она уже находится во владении приобретателя; 2) если приобретенная

знается фактическое вручение бумаги приобретателю. К передаче приравнивается сдача бумаги на почту для пересылки приобретателю, если бумага была отчуждена без обязательства доставки (ст. 136 ГК РСФСР). В этом случае предприятие связи становится представителем приобретателя, и потому сдача бумаги указанному пред­приятию равнозначна вручению ее непосредственно при­обретателю. Если бумага отчуждается с обязательством доставки, право собственности на бумагу возникает в лице приобретателя лишь по получении им бумаги от предприятия связи.

Комментируя ст. 136 ГК РСФСР, Ю. К. Толстой пишет, что «отчуждатель может перенести на приоб­ретателя право собственности путем уступки последнему права истребовать вещь,  находящуюся у третьего лица»95. Отсюда вытекает и соответствующий частный вывод: в том случае, когда собственник, лишившийся владения ценной бумагой на предъявителя вследствие ее хищения или утери, цедирует свое виндикационное притязание, цессионарий приобретает право собствен­ности на бумагу и связанное с ним право по бумаге в момент совершения цессии. Однако этот вывод столь же ошибочен, как и лежащее в его основе утверждение Ю. К. Толстого. Российское право не содержит нормы, аналогичной § 931 BGB96. Поэтому надлежит признать,

бумага оставляется по соглашению сторон во владении отчуждателя. В первом случае приобретатель становится собственником бумаги с мо­мента заключения сторонами отчуждательной сделки, во втором — с момента достижения ими соглашения об оставлении бумаги у отчуж­дателя (см.: Крашенипников Е. А. О бумагах на предъявителя//Пра-вовые проблемы экономической реформы. Ярославль, 1991. С. 58—59.

Прим. 4).

95 Комментарий к ГК РСФСР/Под ред. Е. А. Флейшиц и

О. С. Иоффе. М., 1970. С. 206.

96 Этот параграф гласит: «1st ein Drifter im Besitze der Sache, so kann die Ubergabe dadurch ersetzt werden, daft der Eigentiimer dem Erwerber den Anspruch auf Herausgabe der Sache abtritt».

что согласно нашему законодательству в рассматрива­емой ситуации право собственности на предъявитель­скую ценную бумагу (как и на любую другую вещь) перейдет к цессионарию не в момент уступки вин-дикационного притязания, а только после того, как ему удастся завладеть бумагой97.

Ввиду диапозитивного характера правила, предусмот­ренного абз. 1 п. 2 ст. 50 Основ и ч. 1 ст. 135 ГК РСФСР, стороны могут договориться о том, что право собствен­ности на предъявительскую бумагу будет считаться пе­решедшим от отчуждателя к приобретателю либо д о, либо после передачи бумаги. В любом из этих случаев приобретатель станет собственником бумаги независимо от ее передачи. А поскольку подтвержденное бумагой право может принадлежать лишь тому, кто обладает вещ­ным правом на бумагу, то и переход права по бумаге здесь не будет опосредствоваться передачей самого доку­мента. В связи с изложенным выявляется несостоятель­ность абз. 2 п. 1 ст. 31 Основ, который постановляет:

«Право, удостоверенное ценной бумагой, может быть пе­реуступлено другому лицу лишь путем передачи ценной бумаги». Следуя этому правилу, пришлось бы заключить, что: 1) при переходе права собственности на предъяви­тельскую ценную бумагу до ее передачи отчуждатель остается субъектом права по бумаге, уже не будучи собственником документа;

97 Крашенинников Е. А. Цессия виндикационного притязания// Построение правового государства: вопросы теории и практики. Ярос­лавль, 1990. С. 56. Таким же образом вопрос решался в римском праве (см.: JheringR. Uebertragung der Reivindicatio auf Nichleigenttiiimer// Jahrbiicher fur die Dogmatik des heutigen romischen und deutschen Privatrechts. 1857. Bd. I. S. 119; Windscheid В.   Lehrbuch   des Pandektenrechts. Frankfurt a. М., 1891. Bd. II. S. 255. Anm. 6; Stampe Е. Die Lehre von der Abtretung der Vindikation//Archiv fiir die Civilistische Praxis. 1893. Bd. LXXX. S. 353, 354; Гримм Д. Д. Лекции по догме римского права. Пг., 1916. С. 185—186).

2) в случае перехода права собственности на ту же бу­магу после ее передачи приобретатель становится субъектом права по бумаге,еще не буду­чи собственником документа, — между тем как вытекающее из предъявительской бумаги право всег­да принадлежит ее собственнику (или субъекту иного вещного права на бумагу) и не может быть оторвано от права собственности (или иного вещного права) на бу­магу, с которым оно изначально связано98. Для приве­дения абз. 2. п. 1 ст. 31 Основ в соответствие с дейст­вительным положением вещей его необходимо изложить в следующей редакции: «Право, выраженное в ценной бумаге, может быть переуступлено другому лицу лишь путем передачи права распоряжения бумагой». Сформу­лированное правило было бы желательно закрепить в проектируемом Гражданском кодексе РФ.

Статья 135 ГК РСФСР устанавливает основание и момент перехода права собственности на предъявитель­скую ценную бумагу к приобретателю от лица, легити­мированного на отчуждение документа. Наряду с этим наше законодательство предусматривает возможность приобретения предъявительской ценной бумаги от неуправомоченного отчуждателя (ст. 154 ГК РСФСР, абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона «О собственности в РСФСР»). При­обретение права собственности на предъявительскую бу­магу от лица, не имеющего права распоряжаться бумагой, опирается на сложный фактический состав, включающий в себя ряд элементов.

Первый элемент этого состава образует отчуждательная сделка. Она должна быть действительной и может страдать лишь одним пороком — отсутствием

98 Goldschmidt L. Op. cit. S. 67 ff.; Carlin. Op. cit. S. 23 ff.;

Lehmann H. 0. Op. cit. S. 18 ff.; Crome C. Op. cit. Bd. II. S. 946;

Briitt L. Op. cit. S. 312, 313; Enneccerus L., KippTh., WolffM. Op. cit. Bd. I. Abt. 1. S. 163, 164.

у отчуждателя легитимации на отчуждение бумаги". Ес­ли эта сделка является ничтожной (например ввиду не­дееспособности отчуждателя), приобретение права собст­венности на бумагу не будет иметь места. Оспоримость отчуждательной сделки сама по себе не препятствует возникновению права собственности на предъявитель­скую ценную бумагу в лице ее добросовестного приоб­ретателя. Однако в этом случае приобретенное им право может быть прекращено в результате оспаривания сделки управомоченным лицом. Но если лицо, приобретшее бу­магу по ничтожной или оспоримой сделке, впоследствии реализует ее добросовестному приобретателю, то у по­следнего возникнет бесповоротное право собственности на переданный ему документ.

Действующее законодательство не требует возмездности приобретения для возникновения права собственности на стороне того, кто добросовестно приобрел бумагу от неуправомоченного отчуждателя. Следовательно, при на­личии всех других элементов требуемого фактического состава добросовестный приобретатель станет собствен­ником предъявительской бумаги как при возмездном, так и при безвозмездном характере сделки, заключенной им с лицом, не имеющим права распоряжения бумагой100.

" «...Сделка должна быть действительной во всех отношениях:

со стороны содержания, формы, свободы и непринужденности воле­изъявления, право- и дееспособности сторон и т. д.; только один порок здесь допускается — это отсутствие легитимации у традента на отчуждение...» (Трепицын И. H. Приобретение движимостей в собст­венность от лиц, не имеющих права на их отчуждение. Варшава, 1907. С. 524).

100 По мнению Ю. К. Толстого, соглашение неуправомоченного от­чуждателя бумаги и ее добросовестного приобретателя не может име­новаться сделкой, поскольку сделки принадлежат к числу правомерных действий, в то время как действие первого из указанных лиц «есть всегда действие противоправное», а действие второго — «во всяком случае нарушает субъективное право собственника, хотя бы на стороне приобретателя в результате совершения такого действия и возникло

Вторым элементом рассматриваемого состава является передача бумаги приобретателю. О том, что призна­ется передачей и приравнивается к ней, а также о слу­чаях, когда необходимость в передаче отпадает, было

сказано выше.

Третьим элементом фактического состава выступает добросовестность приобретателя. Добросовестным считается приобретатель, который не знал и не должен был знать, что лицо, от которого он приобрел бумагу, не имело права ее отчуждать (ч. 1 ст. 152 ГК РСФСР, абз. 2 п. 1 ст. 30 Закона «О собственности в РСФСР»). Закон рассматривает каждого приобретателя как добро­совестного, пока не будет доказано обратное (п. 3 ст. 6

право собственности» (Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-пра­вовая защита права собственности в СССР. Л., 1955. С. 141). Однако это мнение ошибочно. Если бы упомянутые автором действия являлись противоправными, то правовой эффект, на достижение которого они были направлены, никогда бы не наступил, так как ни объективно-противоправное деяние, ни тем более правонарушение неспособно по­родить регулятивные субъективные права и юридические обязан­ности (см.: Крашенинников Е. А. Последствия совершения порочных сделокУ/Проблемы понятийного аппарата наук гражданского и граж­данского процессуального права. Ярославль, 1987. С. 41; Он же. Этюды о природе юридических фактов//Методологические проблемы теории юридических фактов. Ярославль, 1988. С. 4, 5). Между тем совершен­ный неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретате­лем акт вызывает для них желаемые правовые последствия, т. е. при­водит к появлению регулятивного обязательства, и в конечном счете — совместно с другими юридическими фактами — обусловливает возникновение у приобретателя права собственности на предъявитель­скую ценную бумагу (ст. 154 ГК РСФСР). Отсюда явствует, что закон признает действительность этого акта и не рассматривает соответству­ющие действия сторон в качестве противоправных. Поэтому есть все основания согласиться с теми учеными, которые в противоположность Ю. К. Толстому квалифицируют соглашение неуправомоченного отчуж-дателя и добросовестного приобретателя как правовую сделку (см., например: Hellwig К. Wesen und subjektive Begrenzung der Rechtskraft. Leipzig, 1901. S. 103; Schwerin Cl. Beitrage zur Erianterung des Begriffes der Rechtsnachfolge. Miinchen, 1905. S. 31; Sohm R. Der Gegenstand. Leipzig, 1905. S. 54; Kurzkommentar Biirgerliches Gesetzbuch. S. 1046).

Основ). Для опровержения презумпции добросовестности необходимо установить, что приобретатель намеренно или по грубой неосторожности не принял во внимание конкретные обстоятельства, которые свидетельствовали об отсутствии у контрагента права на отчуждение бума­га101.

Поскольку приобретение права собственности на предъявительскую бумагу обусловливается отчуждательной сделкой и передачей бумаги, добросовестность при­обретателя должна простираться на оба эти акта102. В том случае, когда отчуждаемая бумага уже находится у при­обретателя, достаточно, чтобы он обладал добросовест­ностью на момент совершения отчуждательной сделки. Если добросовестный приобретатель бумаги впоследствии узнает, что он приобрел ее от неуправомоченного отчуждателя, то это обстоятельство не вредит приобрета­телю и не колеблет возникшее у него право собственности на бумагу (mala fides superveniens поп nocet).

При наличии всех этих элементов приобретатель ста­новится собственником приобретенной им предъявитель­ской ценной бумаги и субъектом выраженного в ней права, а истинно управомоченный утрачивает право соб­ственности на бумагу и сопряженное с ним право по бумаге, получая взамен соответствующее притязание к нелегитимированному отчуждателю о возмещении поне­сенных убытков.

В предшествующих разделах работы мы неоднократно отмечали, что предъявительские ценные бумаги обладают повышенной оборотоспособностью. Для обеспечения ус­тойчивого обращения этих бумаг закон усиливает защиту их добросовестных приобретателей по сравнению с общи-

101 TunrA. Biirgerliches Recht. Allgemeiner Teil. Berlin, 1923. S. 35;

Толстой Ю. К. Указ. соч. С. 119, 120.

102 Черепахин Б. Б. Виндикационные иски в советском праве// Учен. зап. Свердл. юрид. ин-та. Свердловск, 1945. Т. I. С. 43.

ми нормами вещного права. Согласно ст. 154 ГК РСФСР ценные бумаги на предъявителя не могут быть истребо­ваны от добросовестного приобретателя независимо от характера их приобретения, а также от способа их вы­бытия из обладания собственника или иного титульного владельца. Это означает, что изъятие предъявительских ценных бумаг у добросовестного приобретателя неосуще­ствимо как в тех случаях, когда они были приобретены им по безвозмездной сделке, так и тогда, когда бумаги выбыли из владения прежнего держателя помимо его воли.

Важно подчеркнуть, что в отличие от ГК РСФСР 1922 г., который запрещал истребование у добросовестных приобретателей лишь одной категории ценных бумаг на предъявителя, а именно — бумаг, содержащих обяза­тельство платежа определенной денежной суммы (прим. 2 к ст. 60), действующее российское законодательство вслед за Германским гражданским уложением распрост­раняет такое запрещение на все предъявительские ценные бумаги, следовательно, как на товарные, так и на денеж­ные бумаги, хотя бы последние, как, например, дивиден­дные купоны, и не удостоверяли обязательство уплатить определенную сумму денег. Что же касается ордерных, именных и обыкновенных именных ценных бумаг, то они, так же как и легитимационные бумаги, в частности лоте­рейные билеты, под действие этого запрета не подпадают.

Д. М. Генкин считает возможным применять ст. 154 ГК РСФСР к ордерным ценным бумагам, снабженным бланковой передаточной надписью, ссылаясь на то, что бланкоиндоссируемая ордерная бумага приравнивается к предъявительской бумаге, ибо ее обращение подчинено таким же правилам, как обращение бумаги на предъяви­теля103. Однако этот вывод не согласуется с законом,

103 Комментарий к ГК РСФСР. С. 230. Аналогичного мнения при­держиваются и некоторые другие авторы (см., например: Brinz A. Lehr-buch der Pandekten. Eriangen, 1882. Bd. II. Abt. 2. S. 584; Цитович П.

который исключает изъятие у добросовестного приобре­тателя только предъявительских, а не каких-либо других ценных бумаг, способных к передаче путем их простого вручения новому держателю. Для обоснования защища­емого им взгляда Д. М. Генкину нужно было бы доказать, что в результате передачи ордерной бумаги по бланко­вому индоссаменту она становится бумагой на предъяви­теля. Но это положение недоказуемо: из того, что бланкоиндоссат в отличие от держателя предъявительской бумаги легитимируется не одним лишь фактом презен­тации документа, а предъявлением бумаги, дошедшей до него на основании непрерывного ряда передаточных надписей, т. е. способом, специфичным для ордер­ных ценных бумаг (ч. 1 ст. 16 Положения о переводном и простом векселе, ст. 16 Положения о чеках), и обладает возможностью передать бумагу посредством нового блан­кового либо именного индоссамента, а также воспретить ее дальнейшую передачу соответствующей оговоркой (ст. 14, 15 Положения о переводном и простом векселе, ст. 14 Положения о чеках), чего не может сделать дер­жатель предъявительской бумаги, — из всего этого с очевидностью следует, что бланковый индоссамент не превращает ордерную бумагу в бумагу на предъявителя104.

Курс вексельного права. Киев, 1887. С. 165. Прим. 654; Барац С. М. Вексель. Спб., 1903. С. 6; Вавин Н. Г. Положение о векселях. Науч­но-практический комментарий. М., 1927. С. 82).

'"4 Bluntschli. Deutsches Privatrecht. Munchen, 1864. S. 526;

Pappenheim М. Op. cit. S. 71  ff.; OetkerF. Konkursrechtliche Grundbegriffe. Stuttgart, 1891. Bd. I. S. 261; BrunnerH. Op. cit. S. 193, 194; Behrend Н. Die unvollkommenen Orderpapiere, insbesondere die indossable Namenaktie. Leipzig, 1892. S. 58 ff.; Crome C. Op. cit. Bd. II. S. 963. Anm. 32; Griinhut C. S. Wechselrecht. Leipzig, 1897. Bd. II. S. 100;

GierkeO. Op. cit. S. 149; Jacobi Е. Die Wertpapiere. S. 461; Miiller-Erzbach R. Op. cit. S. 458; Катков В, Д. Передача векселя по надписи. Одесса, 1909. С. 81—82; Гордон В. М. Вексельное право, сущность векселя, его составление, передача и протест. Харьков, 1926. С. 39, 40; Агарков М. М. Учение о ценных бумагах. С. 22, 121; Крашенин-ников Е. А. Предъявительские ценные бумаги. С. 44.

Таким образом, несмотря на наличие у нее привходящего свойства быть передаваемой простым вручением, бланкоиндоссированная ордерная бумага сохраня­ет качественную определенность ордер­ной ценной бумаги и поэтому не подлежит дей­ствию правила ст. 154 ГК РСФСР, которое по его точному смыслу применимо исключительно к предъявительским ценным бумагам.