1. Общее определение объекта уголовно-правовой охраны

Учение об объекте уголовно-правовой охраны в нау­ке уголовного права является одним из основных и наи­более сложных ее разделов.

В буржуазной уголовно-правовой литературе объек­том преступления называются субъективные права ли- ца1, правовые нормы в их реальном существовании2, ценности, как условие здорового существования общест­ва3, защищаемые правовыми нормами жизненные инте­ресы4, правовые блага5 и другие подобные явления6.

Известный русский дореволюционный юрист Н. С. Та-ганцев считал, что объектом преступления всегда явля­ется юридическая норма в ее реальном бытии. Опреде­ляя-таким образом объект преступления, Н. С. Таганцев, тем не менее, возражал против признания объектом субъективного права, как это делал А. Фейербах.

Причинение вреда обладателю    реального права,—'* писал Н. С. Таганцев,— составляет только средство, а не сущность преступления. Оно играет в уголовном -праве роль   второстепенную, так как сущность   преступления

1              См.: Feuerbach   A. Lehrbuch des gemeinem in Deutschland-

gultigen Peinlichen Rechts Zissen, 1847, S. 45.

 2             См.: Таганцев   Н.   С.   Русское  уголовное   право.   Лекции.

Часть Общая, т. 1. СПб, 1902, с. 47, 51.

3              См.:  Binding   К.   Die    Normen    und    ihre    Ubeftreutung.

В. 1. Leipzig, 1922, S. 329.

4              См.- Liszt.    F.   Lehrbuch    des Deutchland   Strafrechts.   Berlin,

1911, S. 143

5              См.: Welzel   H. Das Deutsche Strafreohts. Berlin.  1958, S. 4

6              В работах по буржуазному уголовному праву нередко вообще

не содержится определения объекта преступления, иногда о нем да­

же не упоминается (см.: Лохвицкий  А. Курс русского уголовно­

го права. СПб, 1871;    Кении    К.   Основы   уголовного  права.   М.,

1949).

И

составляет выраженная этим путем решимость воли на­рушить требования государства о неприкосновенности юридического порядка, а поэтому и страдает от преступ­ления всегда государство, как охранитель господства-права. Исходя из этого, Н: С. Таганцев делал вы­вод, что, признавая объектом преступления" реальные блага и интересы, мы не будем в состояний разъяснить юридическую природу тех деяний, при которых уничто­жение какого-либо блага не считается противозакон­ным7. Здесь Н. С. Таганцев уже близко подходил к вы­явлению сущности объекта преступления, но полностью ее не выявил.

В. М. Хвостов признавал, что правонарушительное деяние направлено «против права», что оно должно рас­цениваться как «деяние, подрывающее авторитет права и государства и потому имеющее общественный харак­тер»8.

Преступление,— писал А. Д. Марголин,— это в сущ­ности «а) посягательство на правоохраняемые интересы ©тдельных лиц, граждан, б) общества и в) государ­ства»9.

Для всех этих определений характерно отсутствие указания на классовую сущность преступления. Такое определение преступления применимо к уголовному нраву рабовладельческого, феодального, буржуазного в любого иного общества. Этим оно и выгодно для бур­жуазной науки, так как оно создает впечатление, будто уголовное "право в равной мере охраняет интере­сы буржуа, капиталиста и пролетария.

Буржуазное уголовное законодательство, начиная с французского Уголовного Кодекса 1810 г., и буржуаз­ная наука уголовного права определяли и до сих пор  определяют преступление как деяние, запрещенное за­коном под страхом наказания. В борьбе против произ­вола феодально-полицейского уголовного права такое формальное определеяие преступления было прогрессив­ным. Хотя и формально, но оно предполагало элементы

7 См.: Таганцев Н. С. Курс русского уголовного права. Часть Общая. Книга 1. Учение о преступлении. СПб, 1874, с. 175.

'Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. М„ 1914, с. 138.

9 Марголин А. Д. Из области уголовного права. Киев, 1907, с. 138.

12

л

законности. Однако основное его назначение заключа­лось в том, чтобы скрыть классовую сущность буржу­азного права как средства защиты классовых интересов буржуазии. Различного рода попытки буржуазных кри­миналистов «материализовать» понятие преступления и с этой целью введение в его определение таких приз­наков, как «посягательство на элементарные социально-этические ценности», как «социально вредное деяние», «поведение, нежелательное для народа» и т. п., не изме­нили его формального существа. В результате буржуаз­ные криминалисты пришли к выводу о невозможности вообще выработать в науке и о законе общее понятие преступления10. Например, Ф. В. Тарановский писал: «Трудно и даже невозможно дать исчерпывающее опре­деление материального критерия, в силу Которого пра­вонарушение облагается наказанием и приобретает уго­ловный характер»11.

Буржуазная наука уголовного права в силу своей философской ограниченности и классовых интересов не могла дать ответа на вопрос, почему одни поступки че­ловека для уголовного права безразличны, а за дру­гие установлена уголовная ответственность и они под­лежат уголовному наказанию. Дать материальный критерий разграничения преступного и непреступного буржуазным криминалистам оказалось не под силу. Н.-Д. Дурманов справедливо заметил, что в буржуазной науке этому основному вопросу уголовного права уделе- ♦ но несколько маловразумительных фраз12.

В последние годы отдельные буржуазные правоведы пытаются найти социальные основания' права, выявить * объект преступления. Например, В. Майхофер, Г. Коинг, А. Кауфман13 (ФРГ) считают, что право обусловлено «природой вещей», которую составляют свойства отно­шений и объектов, а также общественные интересы и по-

10 Более подробно- о формальном определении преступления в буржуазном уголовном праве см.: Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М.; Л., t948, с. 68; Кузнецова Н. Ф. Преступле­ние и преступность. М., 1969, с. 151.

"Тарановский Ф. В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917, с. 289.

(2 См.: Д у р м а н о в Н. Д., с. 68.

13 См.: Die ontologische Begriindung des Rechts. Herman Zentner Verlag Bad. B. XII. Hamburg, 1965, S. 52—86, 461—508.

13

ведение субъектов правового регулирования. Наиболее ярко выраженной представляется концепция В. Майхо-фера, у которого общественные отношения выступают в -виде общественных ролей (Lebensroller), а в них ес­тественным путем приобретаются интересы, оценки, ожидания и, следовательно, определенные права и обя­занности. Таким образом, право, по В. Майхоферу, ох­раняет не интерес господствующего класса, а естест­венно приобретенное положение в обществе14. Прибли­жаясь к выявлению сущности права и его социальной роли, В. Майхофер, тем не менее, старается классовую сущность права не показывать.

Строго научное определение понятия преступления с указанием на объект его посягательства дала наука социалистического права, основываясь на марксистско-ленинском учении о государстве и праве.

В советском уголовном праве под объектом преступ­ления понимаются социалистические общественные от­ношения15. Развитие и совершенствование социалисти­ческих общественных отношений, перерастание их в ком­мунистические является непременным условием построе­ния коммунистического общества. Это обстоятельство объясняет постоянную заботу КПСС и Советского государства об охране социалистических общественных отношений от посягательства на них. «Любые попытки отступления от закона или обхода его, чем бы они ни мотивировались,— указывается в Отчетном докладе Генерального    секретаря    ЦК КПСС    Л. И. Брежнева

14Maihoier W. Die Natur der Sache.— Im Buch; Die ontolo-gische Begrflndung des Rechts, S. 66—68.

15 См::    Загородников   Н.   И. Понятие  объека преступле­ния в советском уголовном праве.— Труды ВЮА. М., 1951, вып. 23; Кудрявцев   В. Н. К вопросу о соотношении объекта и предмета преступления.— Сов. государство и право, 1951, № 8; Кригер  Г. А. ■ К вопросу о понятии объекта преступления в советском уголовном праве.— Вестник - Московского    ун-та.    М.,    1959,*№    1;    Федо-^ ров  М. И. Понятие объекта преступления по советскому уголовно­му праву.— Учен. зап. Пермского ун-та, т. XI,  кн.   2.   Пермь,   1957, вып. 4; Гельфер  М. А.   Некоторые   вопросы  общего   учения  об і объекте   преступления   в   советском   уголовном   праве.— Учен.   зап.  ' ВЮЗИ. М., 1959, вып. 7; Никифоров Б. С. Объект преступления./ по советскому уголовному праву; Фролов Е. А. Спорные вопросы;4 общего учения об объекте преступления.— Сборник  ученых  трудов Свердловского юрид. ин-та. Свердловск,  1969; Демидов- Ю.   А. Человек — объект    уголовно-правовой    охраны.— Сов.   государство и право, 1972, № 2.

14

V

XXIV съезду КПСС,— терпимы быть не могут»16.

Признание общественных отношений объектом пре­ступления является всеобщим как в науке советского уголовного права, так и в советском уголовном законо­дательстве. Так, уже «Руководящие начала по уголов­ному праву РСФСР» 1919 г., определяя преступление как действие или бездействие, опасное для данной си­стемы общественных отношений (ст. 6), ставили задачу посредством уголовной репрессии охранять систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс, организовавшихся в господствующий класс в переходный от капитализма к коммунизму пери­од диктатуры пролетариата (ст.З), обеспечить данный порядок общественных отношений (ст. 7).

Все уголовно-правовые акты Советского государства, независимо от их редакции и времени издания, в опре­делении преступления неизменно указывали на его материальный признак — общественные отношения соци­алистического общества.

Признание общественных отношений объектом пре­ступного посягательства вытекает из марксистско-ле­нинского учения о сущности и служебной классовой ро­ли уголовного права. "На этой научной основе в совет­ском уголовном законодательстве с полной определенно­стью закреплено положение о том, что объектом уголовно-правовой охраны являются социалистические общественные отношения.

* Общественные отношения признают объектом пре­ступления и криминалисты европейских социалистиче­ских стран17. Объектом преступления, указывают авто­ры учебника по уголовному праву ГДР, являются за­щищаемые уголовным правом интересы рабочих и трудящихся крестьян, правовые отношения и поло­женные в их основу, ими обеспеченные- общественные отношения народно-демократического строя ГДР, кото­рые подвергаются преступным посягательствам18.

При определении объекта преступления в уголовно-

16            Материалы XXIV с-вдзда КПСС. М., 1971, с. 81

17            См.: Шуберт   JL»O6 общественной опасности   преступного

деяния. М.," 1960, с. 23;    Р е н н е б е р г    И.   Объективная   сторона

преступления. М., 1956, с. 30:

18            Lehrbuch des Strafrechts   der  Deutschen  Demokratischen   Re-

publik. Algemeiner Teil. Berlin, 1957, S. 312.

15

правовой литературе социалистических государств иног­да встречается указание на охрану социалистических общественных отношений в интересах трудящихся. На­пример, Ф. Полячек указывает, что объектом преступле­ния являются социалистические общественные отноше­ния, существующие в народно-демократическом государ­стве и охраняемые в интересах трудящихся уголовным законом19. На наш взгляд, указание на охрану общест­венных отношений «в интересах трудящихся» излишне, так как в охраняемых уголовным законом обществен­ных отношениях закреплены интересы трудящихся социалистического общества. Поэтому охрана социали­стических общественных отношений и есть охрана ин­тересов социалистического общества.

Общественные отношения признает объектом пре­ступления и уголовное законодательство социалисти­ческих государств. Например, на общественные отноше­ния как объект уголовно-правовой охраны указывает ст. 10 УК НРБ 1968 г.: «Общественно опасным является деяние, которое причиняет вред или создает угрозу причинения вреда общественному или государственному строю Народной республики, личности, политическим, трудовым, имущественным и другим правам граждан, социалистической собственности или другим интересам, охраняемым социалистическим правопорядком», ч Таким образом, социалистическое уголовное право объектом преступления признает общественные отноше­ния. Вместе с тем некоторые авторы, признавая общим объектом общественные отношения, считают, что непо­средственным объектом преступления выступают не общественные отношения, а те или иные государствен­ные или общественные интересы20, либо материальное выражение соответствующих общественных отношений21, имущество в смысле совокупности вещей22, сами вещи, материалы

19            См.: Полячек Ф.    Состав преступления по чехословацкому

уголовному праву. М., 1960, с. 63.

20            См.: Уголовное право. Общая часть. М., 1943, с. 111.

21            См.: Уголовное право. Общая часть. М., 1948, с. 291.

22            См.: Михайлов   М. П. Уголовная ответственность за кра­

жу личного имущества и разбой. М., 1958, с. 46; У тев с ки й  Б. С,

Вышинская   3. А.   Практика   применения   законодательства   по

борьбе с хищениями социалистического имущества. М.,  1954, с. 21.

23            См.:-чКурс советского уголовного права. М., 1970, т. 4, с. 163.

16

Общепризнанное положение об объекте преступления для некоторых авторов носит чисто декларативный характер. Признавая его в общем виде, во многих слу­чаях от него отступают и называют объектом преступле­ния имущество, вещи, материальные предметы и т. п. Эти отступления, как отметил М. И. Федоров, сводятся в основном к двум разновидностям: дополнению понятия объекта посягательства иными, кроме общественных отношений, явлениями ' (например, нормами пра'вга) и подмене общественных отношений явлениями, общест­венными отношениями не являющимися (например, имуществом, вещами, условиями, учреждениями, инвен­тарем, урожаем на корню и т. п. материальными объ­ектами)24.

Прежде всего отметим, что такое определение объек­та преступления' страдает существенным логическим пороком, так как известно, что суждение, верное в об­щем*- является верным .и в частности. Если общим объ­ектом всякого преступления признаются общественные отношения, то нельзя одновременно признавать объек­том отдельных преступлений те или иные предметы материального мира. Кроме того, такое понимание объекта вызывает возражения и по существу. Тем не менее в советской юридической литературе при харак­теристике непосредственного объекта преступления не­редко исходят из того, что им могут быть и не общест­венные отношения, а те физические вещи, на которые оказывается конкретное непосредственное преступное воздействие.

Наиболее распространенным является суждение, что непосредственным объектом посягательства на собст­венность являются не отношения собственности, а, иму­щество, вещи25.

Профессор А. А. Пионтковскдй, например, утверж­дал, что всякое преступление, совершенное в нашей стране, прямо или косвенно посягает на общественные отношения социалистического общества и что объектом преступления могут быть любые общественные отноше­ния,  охраняемые    социалистическим    уголовным  зако-

24            См.: Ф е д о р о в- -М. И., с. 181.

25            См.: Уголовное право. Общая часть.   М.,   1949, с.   291—292;'

Курс советского уголовного праза. М., 1970, т. 4, с. 312;   Михай­

лов М. П., с. 52, 45.    ■

17

ном26, но в ряде случаев непосредственным объектом преступления могут быть не общественные отношения, а имущество, физическое лицо (гражданин)27, продукты сельского хозяйства, инвентарь, урожай на корню28. * Не признавая непосредственным объектом преступ­ления    общественные    отношения, А. А. Пионтковский,

* полагал, что незаконная разработка недр, незаконное пользование землей, незаконная рыбная ловля, незакон­ные лесорубки и т. п. преступления не могут квалифи-1 цироваться как преступления против социалистической собственности (как хищения). В таком общем виде это положение не бесспорно, так как незаконный лов рыбы может быть и хищением ее, т. е. посягательством на отношения собственности29. Различная квалификация аналогичных деяний определяется различием конкрет­ных общественных отношений, выступающих объектом этих посягательств. Без указания на эти обществен­ные отношения Невозможно объяснить, почему преступ­ное посягательство на одни материальные объекты при­знается хищением, а посягательство на другие таковым не является.

»              Поскольку А.   А.   Пионтковский   называл   предмет

посягательства его объектом, то это вынуждало его каждый раз указывать на то, что за непосредственным объектом преступления стоит конкретное общественное „отношение, которое еще необходимо вскрыть, чтобы более глубоко понять истинное общественно-политиче­ское значение преступления30. •   Такое удвоение объекта преступления необоснованно,

26 См.: Пионтковский А. А. Учение о преступлении. М., 1961, с. 132. Курс советского уголовного права. Часть Общая. М., 1970, т. 2, с. 111.

27            См.: Курс советского уголовного права. Часть Общая. М., 1970,

т. 2, с. 116.

28            См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. М.,

1970, т. 4, с. 318.

29            См.: п. J5   постановления   №  6   Пленума   Верховного  Суда

СССР от 3 июня 1977 г, «О практике применения судами законода­

тельства   об   охране   природы».— Сборник   постановлений   Пленума

Верховного Суда СССР 1924—1977. М., 1978, часть 1, с. 73; опреде­

ление Судебной коллегии   по  уголовным   делам   Верховного   Суда

РСФСР по делу Ф. и П.— Бюллетень   Верховного  Суда   РСФСР,

■ 1969-, № 12, с. 10.

30            См.: Курс советского   уголовного  права.   Часть  Общая.   М.,

1970, т. 2, с. 120.

18

ибо оно создает представление о существовании двух различных видов объектов посягательства и не указывает, какой из этих двух объектов следует считать объектом посягательства в конкретном случае совер­шения преступления.

В действительности же непосредственным объектом преступления являются именно общественные "отноше­ния, т. е. преступление всегда направлено на изменение общественных отношений, а не посредством причинения вреда чему-то иному. Всякое преступление прямо, а не косвенно посягает на общественные отношения. В про­тивном случае мы должны констатировать наличие ка­кого-то иного объекта посягательства, не являющегося общественным отношением.

Нечеткое различие предмета и объекта преступления, признание непосредственным объектом преступления не общественных отношений, а иных явлений,,приводит сторонников этой концепции к неверным практическим выводам при квалификации отдельных преступлений. Например, А. А. Пионтковский считал, что когда про­водник вагона в поезде продал несколько проездных билетов пассажирам по завышенной цене, обратив та­ким образом в свою пользу деньги, излишне взысканные с пассажиров, то все совершенное представляет собой злоупотребление служебным положением, предусмотрен­ное ст. 170 УК. Объект преступления в этом случае — личное имущество отдельных граждан, которое провод­ник, используя свое служебное положение, обращал в свою собственность, сообщая пассажирам неверные сведения о стоимости билетов31.

^ Такая квалификация названных действий вызывает возражение. Если объект данного посягательства—лич­ное имущество граждан, то почему эти действия необхо­димо квалифицировать по ст. 170 УК„ а не по статье о преступлениях против личной собственности? Очевид­но, что в данном случае виновное лицо посягает не толь­ко на личную собственность, но и на иные общественные отношения. Однако основным объектом, на который направлено данное посягательство, являются отношения

31 См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. М., 1970, т. 4, с. 316—317.

19

собственности. С учетом способа причинения вреда та­кие действия надлежит квалифицировать как мошенни­чество. Для квалификации этих действий по ст. 170 УК нет оснований, так как продажа гражданину одного или даже нескольких проездных билетов по завышенной цене не может причинить ему существенного вреда, ко-> торый является обязательным признаком преступления, предусмотренного ст. 170 УК.

Кроме того, проводник вагона, не обладая признака­ми, указанными в примечании к ст. 170 УК, не может быть признан должностным лицом, т. е. он не может быть субъектом этого преступления.

Но основное и решающее значение для правильной квалификации этих действий имеет их направленность на определенный" объект. В данном случае основным непосредственным объектом посягательства выступают отношения собственности. Использование проводником своего служебного положения является лишь способом совершения мошенничества. И поскольку такое злоупо­требление служебным положением не причиняет сущест­венного вреда в сфере управления, то дополнительной квалификации по другим статьям УК оно не требует.

Критикуя утверждение А. А. Пионтковского о том, что 'непосредственный объект в большинстве случаев не является общественным отношением, Я. М. Брайнин правильно отмечает, что это утверждение усложняет проблему объекта преступления, так как создает разрыв между понятием непосредственного и понятиями родово­го и общего объектов преступления32.

Мы   полагаем, что в каком бы смысле ни понимать термин    «имущество»:     как    равнозначный     понятию «вещь»33, или как совокупность    имущественных    прав и обязанностей34, или как материальное благо35— иму- ■ щество не может быть признано объектом преступления,

32            См.: Брайнин   Я- М.^Уголовная ответственность и ее осно­

вание в советском уголовном праве. М., 1963, с. 168.

33            См • Научно-практический   комментарий   к   ГК   РСФСР.   М.,

1966, с. 99, 168.

34            См.: Алексеев  С. С. Предмет советского социалистическо­

го гражданского права.—Учен, труды   Свердловского   юрид.   ин-та,

т. 1, серия «Гражданское право». Свердловск, 4959, с. 19.

35            См.: Кригер   Г. А. Борьба с хищениями социалистического

имущества. М., 1965, с. 61; Сер ге ев а   Т.  А.   Уголовно-правовая

охрана социалистической собственности в СССР. М., 1954, с. 29.

20

Имущество не является объектом преступления потому, что виновный посягает не на имущество, и вред преступ­лением причиняется не имуществу, не вещи. Даже в тех случаях, когда вещь уничтожается или повреждается при совершении преступления, то и тогда социальный вред причиняется не вещи, а ее обладателю. Имущество хотя и тесно связано с понятием собственности, но по своим социальным свойствам общественным отношени­ем не является и не может рассматриваться как явление, тождественное отношениям собственности.

Имущество не может быть объектом посягательства потому, что в общественной" жизни людей существуют отношения не между человеком и вещью, а между людьми по поводу вещей36. Правомочию собственника (владеть, пользоваться, распоряжаться) нет соответст­вующей обязанности вещи — представлять себя в его владение, пользование и распоряжение. Этому праву собственника соответствует обязанность всех других лиц не препятствовать владению, пользованию и распо­ряжению вещью. Следовательно, отношение существует только между людьми по поводу вещей, а не между лицами и вещами. Собственность, отношения собствен­ности не есть отношение человека к вещи. Только иде­алисты исходили из гегелевского понимания собствен­ности не как определенного общественного отношения, а как отношения человека к вещи37.

Поскольку «...отношения всегда, связаны с вещами и проявляются как^вещи»38, то это внешнее веществен­ное проявление общественных отношений собственности иногда принимается за сами общественные отношения. Но очевидно, что не в этом суть явления. Поскольку собственность в марксистском понимании — это отно­шение между людьми по поводу их отношения к вещам, имуществу,  являющимися свойствами, сторонами  обще-

36 Жак правильно писал Ф. В. Тарановский, «вещь есть объект юридических отношений, в которых состоят друг к другу люди. От­ношение лица к вещи имеет хозяйственное, техническое значение» (Тарановский Ф. В., с. 158—159).

37 «Присвоить себе,— писал Гегель,— следовательно,. означает, в сущности говоря, манифестировать верховенство моей воли в от­ношении к вещи и обнаружить, что йоследняя не есть в себе и для себя, но есть самоцельж (Гегел.ь Г. Философия права. М.; Л., 1934, с. 72).

^ Маркс  К- и Энгельс Ф. Соч., т. 13, с. 498.

21

ственных отношений, то социалистическое имущество является предметом посягательства на социалистиче­скую собственность, а не объектом этих преступлений.

Б. С. Никифоров правильно писал, что в уголовно-правовом смысле нельзя не различать собственность как объект ряда преступлений и имущество как предмет этих преступных посягательств39.

Родовым объектом хищений социалистического иму­щества Г. А. Кригер обоснованно называет отношения социалистической собственности и считает, что призна­ние непосредственным объектом хищения отдельных вещей или имущества противоречит самому понятию объекта и способно лишь запутать вопрос об объекте преступления40.

Если исходить из того, что непосредственным объ­ектом, например, хищений является имущество, то не­возможно объяснить, почему виновный, похитивший личное имущество гражданина, переданное им социали­стической организации, допустим, на хранение, привле­кается к уголовной ответственности за хищение госу­дарственного или общественного имущества. Подобное затруднение не возникает, если не упускать из виду в таких случаях объект посягательства (отношения со­циалистической собственности) и причиняемый в этой сфере вред. Если бы объектом посягательства высту­пало имущество, а не отношение собственности, то сле­довало бы признавать хищением завладение своим лич­ным имуществом, изъятым у добросовестного владельца без его ведома, случаи самоуправного завладения иму­ществом и т. п.

Признание имущества объектом хищения не позво­ляет объяснить, почему в одних- случаях деяния по по­воду имущества квалифицируются как хищения, а в дру­гих (по поводу этого же имущества) как самоуправ­ство. Смешение объекта и предмета преступления не позволяет сторонникам этого взгляда    найти    различие

39            См.: Никифоров   Б. С. Уголовно-правовая охрана личной

собственности   в  СССР.  М.,   1954,  с.   10.  В   дальнейшем,   правда,

Б. С. Никифоров несколько изменил свою точку зрения (см.: Ники-

фор о-в   Б. С. Объект преступления по советскому уголовному пра­

ву, с. 130).

40            См.: Кригер   Г. А. Борьба с хищениями социалистического

имущества, с. 45;   он   же.   Квалификация   хищений   социалистиче­

ского имущества. М., 1974, с. 28—30.

22

между хищением и самоуправством, например при самовольном снятии урожая, полученного в результате труда, затраченного колхозом, и выращенного винов­ным на колхозной земле41.

Смешение объекта и предмета посягательства на собственность приводит к неправильной социально-поли­тической оценке и юридической квалификации деяния, так как не всякое деяние в отношении имущества или по поводу имущества представляет собой преступление против собственности. Это могут быть и хищения, hTF\ моуправетво, и дача либо получение взятки, и спеку­ляция, и контрабанда, и другие деяния.

Невозможно, оперируя только определенной вещью или конкретным предметом, определить объект пося­гательства, понять суть преступления, его социальную направленность. Без уяснения тех общественных отно­шений, вещественным выражением которых является предмет, вещь, невозможно ни понять преступления, ни оценить, его общественную опасность, ни дать ему пра­вильную юридическую квалификацию.

Признание имущества объектом посягательств против собственности характерно для науки буржуазного уго­ловного права. Большинство буржуазных криминалистов считает имущество объектом Имущественных преступле­ний, хотя в некоторых местах они называют таковым и собственность. При этом положение не меняется, так как под собственностью понимается имущество.

Затушевывание объекта посягательства при совер­шении преступления против собственности и подмена его предметом преступления (имуществом) необходимы буржуазным криминалистам для маскировки классовой сущности буржуазного уголовного права как орудия защиты капиталистической частной собственности.- Кро­ме того, такая подмена объекта преступления его пред­метом освобождает их от необходимости раскрывать классовую природу преступлений против собственности, которой в буржуазном обществе лишена значительная его часть.

Иногда- непосредственным объектом преступления называют не общественные отношения, а их материаль-

41 См.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. М., 1970, т. 4, с. 318.

23

ное выражение или субъекты этих отношений42. Такое понимание непосредственного объекта ущербно в том, что оно, кроме отмеченных выше недостатков, необос­нованно выводит субъект общественных отношений за границы самих общественных отношений43 и не поз­воляет выявить особенностей различных посягательств на личность. В частности, в литературе указывается, что преступление посягает на жизнь, здоровье и вместе с тем на общественные отношения44.

Такое понимание объекта преступления можно при­знать правильным, если исходить из того, что ' жизнь, свобода, достоинство — это и есть общественные отно­шения. Без общества есть «Робинзон», но нет личности, нет чести, свободы, достоинства. Есть материальный объект, но нет объекта преступления — общественных отношений. Там, где нет общества, нет личности, а значит, нет и общественных отношений, т. е. нет ни общего, ни непосредственного объекта преступления, а есть живое существо, которое только в условиях об­щества и только благодаря ему, выступает как сово­купность общественных отношений45. В то же время в человеке следует видеть и его биологическую сущ­ность, живую биологическую особь. Однако объектом посягательства может выступать только личность как совокупность общественных отношений.

Если признать объектом преступления не личность как совокупность общественных отношений, а человека как биологическое существо, то невозможно будет" объяснить правомерность лишения жизни человека при

42            С»ь: Уголовное право. Общая часть. М, 1948, с. 291;   Д у б о-

в е ц  П. А. Ответственность за телесные повреждения по советскому

уголовному праву. М., 1964, с. 13.

43            См.:   Аниянц  М. К. Ответственность за преступления про­

тив жизни. М., 1964, с. 17;   Кузнецов   А.   В.   Уголовное   право

и личность. М., 1977, с. 56, 61.

- 44 Например, в «Курсе советского уголовного права» читаем: «Непосредственным объектом преступлений против личности являет­ся жизнь, здороцье, свобода, достоинство советских граждан. Но вместе с тем эти преступления нарушают общественные социалисти­ческие отношения социалистического общества, поскольку они пред­ставляют собой посягательства не на изолированного человека — «Робинзона», а на человека—тсубъекта^ общественных отношений», (Курс советского уголовного права? Часть Общая. М., 1970, т. 2, с. 120).

45 См.: Маркс К. и Энгельс  Ф. Соч., т. 3, с. 3.

24     -      .

/Необходимой   обороне, при исполнении    приговора, так /   как объект не может быть поставлен под защиту   уго-\   ловного закона и в то же время не защищаться им. Оче-\ видно, что объектом при посягательстве на жизнь, здо­ровье, честь, свободу и достоинство является не человек в его биологическом существе, а личность как совокуп­ность общественных отношений, на которые и соверша­ется посягательство. Эти посягательства имеют различ­ную юридическую квалификацию.  Например, лишение жизни может быть квалифицировано по ст. 66, 67, 771, 102, 103, 140, 211 и другим статьям УК, в зависимости от того конкретного общественного отношения, которое было объектом посягательства.

г Поскольку при лишении жизни или причинении тяж­ких телесных повреждений, например в состоянии не­обходимой обороны, объект уголовно-правовой охраны отсутствует46, то уголовная ответственность в этих слу­чаях исключается именно потому, что вред причиняется не общественным отношениям, а человеку как биологи­ческому f существу. Следовательно, нарушение общест­венных отношений, направленных на охрану жизни,— это как раз то, что отличает' убийство от правомерного лишения жизни человека. Значит, именно общественные отношения и являютсяч объектом уголовно-правовой охрани, а не человек как биологическое существо. От­сюда вытекает вывод, что объектом уголовно-правовой охраны является не жизнь как совокупность биофизио­логических процессов, а жизнь как'совокупность общест­венных отношений, обеспечивающих индивиду, воз­можность жить, пользоваться благами жизни..   "^

Нет оснований, на наш взгляд, для включения в объ­ект преступления наряду с общественными отношениями и их правовых форм. Правовая форма общественных отношений преступлением не изменяется. Например, право собственности на похищенную вещь хищением не аннулируется. Собственник вправе в любое время истре­бовать эту вещь от похитителя или недобросовестного приобретателя (ст. 152 и 153 ГК РСФСР), т. е. право собственности всегда сохраняется за собственником. Оно не может быть   похищено и, по общему   правилу,

46 См.:   Никифоров   Е>. С. Объект   преступления   по   совет­скому уголовному праву, с. 135.

25

неотчуждаемо без его воли. В связи с этим нельзя приз­нать правильным встречающееся выражение «хищение социалистической собственности», так как собственность как общественные отношения не может быть похи­щенной.

Признание нормы права объектом "преступления яв­ляется отражением нормативистскои буржуазной теории уголовного права. Эта теория несостоятельна потому, что она вольно или невольно отрывает юридическую форму явления от его материального содержания. Для нормативистов юридическая форма кажется всем, а эко­номическое содержание ничем47. Только те духовидцы,— указывал К. Маркс,— которые в праве и в законе видят господство некой самодовлеющей всеобщей воли, могут усмотреть в преступлении простое нарушение права и закона48.

Нормы права не могут быть признаны объектом по­

сягательства потому, что, во-первых, преступление

в некоторых случаях носягает на такие общественные

отношения, которые правом не регулируются (некоторые

половые отношения, общественный порядок и т. п. ),

и'во-вторых, общественные отношения, урегулированные

нормами уголовного' права, т. е. уголовные правоотно­

шения, не существуют до момента совершения преступ­

ления, как не существует и объекта этого правоотноше-        .

ния. Объект преступления, напротив, всегда существует

до совершенного на него преступного посягательства

и независимо от последнего. Иное решение (уголовно^

правовая норма охраняет объект, которого не существу­

ет) приводит к абсурду.

Ю. А. Демидов, говоря об объекте посягательства, употребляет для его обозначения термин «ценности». Из этого можно сделать вывод, что он не различает объект и предмет посягательства. Хотя автор и называет объ­ектом преступления социалистические общественные отношения, однако, касаясь их классификации, утверж­дает, что «ценности могут быть социальными, матери­альными и др.»49. Но ведь общественные отношения не могут быть материальной ценностью. Ею может   быть

47            См : М а р к с К. и Энгельс -Ф. Соч, т. 21, с. 312.

48            См : там же, т. 3, с. 323.

''Демидов   Ю. А. Юридическая и   моральная   оценка   пре­ступления — Сов. государство и право, 1970, № 2, с. 91.

26

только предмет. Поэтому такое наименование объекта

преступления неточное. Ю. А. Демидов прав в том, что

ценностный подход к проблеме преступления требует

прежде всего пристального внимания к объекту преступ­

ления с точки зрения его ценности. Выяснение ценности

объектов уголовно-правовой охраны имеет действитель­

но важное значение. Однако для этого необходимо

иметь ясное представление о том явлении, ценность ко­

торого требуется выявить.               •>

В признании общественных отношений общим объ­ектом преступления содержится положительный вывод о-том, что всякое преступление посягает на обществен­ные отношения. Поскольку верно, что все преступления посягают на общественные отношения, то также верно и то, что каждое из них в отдельности также посягает на общественные отношения.

Без признания общественных отношений объектом преступления невозможно объяснить общественную опасность деяния. Остается без ответа вопрос, почему преступление является общественно опасным и в чем его - общественная опасность, чем вызывается необходиместь применения мер уголовного наказания.

Признание общественных отношений объектом пре­

ступления в советском уголовном праве показывает его

классовый характер, классовую сущность преступления,

обосновывает важность и необходимость охраны основ­

ных общественных отношений уголовно-правовыми сред­

ствами. Если признать объектом хотя бы и Йекоторых

преступлений нечто отличное от общественных отноше­

ний (вещи, деньги, урожай и т. п.), то станбвится не­

возможным обосновать уголовную ответственность за

завладение этими предметами либо за их потребление,

уничтожение, передачу третьим лицам и другие дей­

ствия.     •

                Объект преступления — это    общественные    отноше-^

ния, поставленные под охрану уголовного закона, нару­шением которых причиняется социально опасный вред„ Объект преступления — это мишень, по которой бьет вся­кое преступление. Такой мишенью являются обществен-I- ные отношения. Там, где нет посягательства на общест­венные отношения, где путем-изменения общественных отношений не причиняется социальный вред, нет пре­ступления.

27

При этом объектом преступления выступают только

общественные отношения, поставленные под охрану

уголовного закона. Отношения, которые находятся

вне сферы правового регулирования (моральные, внут­

рипартийные и т. п.), а также правом запрещенные

(соглашения между правонарушителями и т. п.), объ­

ектом преступления быть не могут.              '

Изложенное дает основание для единственного вы­вода: объектом преступления по советскому уголовному праву являются социалистические общественные отно­шения, охраняемые уголовным законом от преступных посягательств.

Общее определение объекта преступления как соци-. алистических общественных отношений является ис­ходной позицией для выявления признаков и сущности самих общественных отно'шений и определения объекта преступления на уровне    конкретного    посягательства.

Конкретизация объекта преступления, в свою оче­редь, позволяет выявить степень и социальные свойства причиняемого преступлением общественно опасного вреда, основания и критерии выбора объектов уголов­но-правовой охраны и средств их защиты, а также вы­работать правила построения уголовного закона и ква­лификации преступления.

Решение многих проблем уголовно-правовой охраны зависит прежде всего от выяснения сущности объекта уголовно-правовой    охраны,   определения   его   понятия.