2.3. Финансовый эксперимент Джона Ло

Надо сказать, что западное общество давно уже знакомо с эпидемией спекуляции. Достаточно вспомнить историю знаменитого шотландского финансиста Джона Ло. Эта история интересна ещё и тем, что крах «пирамиды» Ло достаточно просто объясняется с точки зрения нашей новой концепции.

Джон Ло, шотландец по происхождению родился в Эдинбурге в 1671 году в семье банкира и ювелира. Отец Джона Ло принадлежал к старинной дворянской фамилии. На доходы от своего ремесла он купил несколько земельных угодий. Их то и унаследовал молодой Ло, отправившийся в 1688 году в Лондон на поиски приключений. Чарльз Маккей пишет, что юный шотландец « … был приятной наружности, тщеславен, довольно богат и абсолютно неуправляем» [74, С.23]. Он пользовался успехом у женщин, и всё свободное от общения с дамами время посвящал карточной игре, в которой прослыл виртуозом, чем вызвал зависть многих своих товарищей. Через девять лет он стал законченным игроком. Однако вскоре Фортуна отвернулась от Джона Ло: за долги пришлось продать отцовское поместье, а в довершение несчастий он застрелил на дуэли некоего господина Уилсона. Ло привлекли к суду, однако, он бежал из-под стражи. В течение девятнадцати лет он исколесил всю Европу, отметившись во всех игорных домах Старого Света и заведя много полезных знакомств.

Вскоре после смерти Людовика XIV Ло появился при французском дворе. В 1716 году регент Франции герцог Орлеанский издал указ, который разрешил Джону Ло, имевшему к тому времени репутацию искусного финансиста, учредить банк, банкноты которого должны были бы приниматься при уплате налогов. Уставной капитал устанавливался в размере шести миллионов ливров и был разделён на двенадцать тысяч акций по пятьсот ливров каждая, одна четверть которых могла быть куплена за металлические деньги, а остальные – за так называемые «билетс д’эта» (государственные облигации). Идея Ло состояла в том, чтобы оживить экономику Франции за счёт выпуска бумажных банкнот, так как металлические деньги благодаря неразумной политике правительства стремительно обесценивались. Финансовое положение государства было в то время катастрофическим. Государственный долг составлял 3 миллиарда ливров, среднегодовые доходы бюджета – 145 миллионов, а расходы – 142 миллиона. Ло был призван спасти государство от полного банкротства. Заслуживает внимание то обстоятельство, что одной из причин Великой французской революции было тяжелейшее состояние государственных финансов. Люди, хорошо знакомые с историей Франции, знают, что бюджетные проблемы были своего рода хронической болезнью этой страны. Первые симптомы этой болезни проявились в начале XIV в. при Филиппе IV, а апогея они достигали в годы Столетней войны (1337 – 1453 гг.), религиозных войн (1559 – 1594 гг.) и правления Людовика XIV (1643 – 1715). Феодальная Франция так и не справилась с этими проблемами.

Итак, поначалу дела у новоиспечённого банкира пошли хорошо, и, окрылённый успехом, он предложил регенту новую идею. Была основана компания, имевшая исключительные привилегии на колониальную торговлю, а также на разработку месторождений драгоценных металлов в Луизиане, бывшей в то время французской колонией. Уставный фонд этого предприятия составил уже 100 миллионов ливров (200 тысяч акций номиналом в 500 ливров). Банк и новая компания  (своеобразный финансово-промышленный холдинг) получили монополию на продажу табака, исключительное право на добычу золота и серебра, и, в конце концов, банк Джона Ло был преобразован в Королевский банк. Это был большой успех. Рыночная цена банкнот королевского банка и акций миссисипской компании росла как на дрожжах. Люди поверили шотландскому банкиру. Нацию охватила безумная спекуляция: курс пятисотливровых акций подскочил до 20 тысяч!

В этот момент, когда, казалось бы, всё идёт хорошо, в дело вмешался герцог Орлеанский. В дополнение к старым были выпущены новые бумаги на сумму 1 млрд. ливров. Это вызвало озабоченность в правительстве и парламенте (высшем органе судебной власти во Франции), однако регент всё уладил. В начале 1719 года миссисипская компания произвела ещё одну дополнительную эмиссию 50 000 акций на общую сумму 25 миллионов. Ло обещал на каждую акцию номиналом 500 ливров годовой дивиденд в размере 200 ливров! – На новый транш было подано триста тысяч заявок.

Улица Кенкампуа в Париже, где располагался офис великого комбинатора, превратилась в стихийный рынок. В приёмной банкира толпился цвет французской аристократии. Интерес к бумагам миссисипской компании был так велик, что всерьёз обсуждался вопрос о выпуске  дополнительного транша в 300 тысяч акций номиналом 5 тысяч на общую сумму в 1.5 миллиарда ливров! – В случае его удачного размещения регент получал реальную возможность погасить половину государственного долга.

Чем выше был курс акций миссисипской компании, тем больше печатали банкнот Королевского банка. Образовалась «пирамида»: дивиденды по ранее выпущенным акциям платили за счёт средств от продажи новых траншей акций и новых траншей банковских билетов. Эта система не могла действовать бесконечно: ведь реальных денег то в государстве было ограниченное количество! Однако герцог Орлеанский, похоже, не понимал этого обстоятельства. А Джон Ло то ли закрыл на это глаза, притворившись, что всё идёт хорошо, то ли сознательно продолжал проводить пагубную политику: у историков на этот счёт существует несколько мнений. Но, так или иначе, конец был близок.

Первый тревожный звонок прозвучал в начале 1720 года, когда принц де Конти потребовал обменять свой запас банкнот на металлические деньги. Регенту, правда, удалось отговорить своего родственника от этого дела, однако некоторые крупные спекулянты стали продавать бумаги и выводить полученные от этой операции деньги за пределы Франции (началась эвакуация крупного капитала). Так, например, по словам Чарльза Маккея, известный в то время игрок, мсье Вермале « … скопил золотые и серебряные монеты на сумму почти в миллион ливров, которые он сложил в крестьянскую телегу и накрыл сеном и коровьим навозом. Затем он переоделся в грязный крестьянский холщовый халат, или рабочую блузу, и в безопасности вывез свой драгоценный груз в Бельгию, где вскоре нашёл способ переправить его в Амстердам» [74, С.50]. Дефицит металлических денег на рынке стал столь ощутимым, что в феврале 1720 года герцог Орлеанский специальным указом запретил частным лицам под угрозой штрафа и конфискации имущества иметь в своём распоряжении сумму, превышающую 500 ливров. Но это мероприятие вместо укрепления курса бумажных денег и акций миссисипской компании, нанесло им смертельный удар. Люди почувствовали, что ценных бумаг на рынке много, а денег мало (образовался искусственный дефицит денег). Этому способствовало ещё и то обстоятельство, что с начала февраля до конца мая было дополнительно напечатано банкнот на сумму в 1.5 миллиарда ливров. Было подсчитано, что всего в обращении находится банкнот на общую сумму 2.6 миллиарда ливров, в то время как суммарное достоинство всех монет в стране не превышало и половины этой суммы.  27 мая Королевский банк приостановил платежи в металлических деньгах. Когда Джон Ло ехал в карете с очередного совещания в правительстве к себе домой, толпа чуть не растерзала его. Регент послал ему для охраны отряд швейцарских гвардейцев.

В конце концов, после нескольких месяцев неразберихи, финансовая «пирамида» Джона Ло и герцога Орлеанского рухнула. Огромное количество инвесторов обанкротилось. Королевский банк объявил дефолт; реальных доходов миссисипской компании оказалось недостаточно, чтобы поддержать искусственно раздутый курс акций, и он упал практически до нуля.

Регент, чья роль в организации описанного нами предприятия была весьма и весьма велика, скоропостижно скончался в 1723 году. Джону Ло удалось покинуть пределы Франции, имея в активе один единственный бриллиант, стоимостью приблизительно в 125 тысяч ливров. Справедливости ради надо сказать, что все свои доходы Ло вложил во французские земельные угодья, которые после его отъезда были конфискованы. Великий финансист умер в Венеции, в 1729 году, в крайней нужде.

Даже беглого анализа этой истории достаточно для того, чтобы понять, что Джона Ло и его высокопоставленного покровителя подвела иллюзия того, что эмиссия бумажных денег и ценных бумаг сама по себе способна улучшить экономическое и финансовое положение государства. Это, конечно же, не так: деньги должны работать. А в нашем примере они так и не заработали. Да, на привлечённые деньги был построен Новый Орлеан. Да, на некоторое время во Франции оживилась торговля. Но всего этого было явно недостаточно, чтобы погасить огромные обязательства по банковским билетам и ценным бумагам. Выплаты по старым траншам финансировались за счёт новых. Эта порочная практика, в конце концов, похоронила с таким трудом выстроенную «пирамиду». А масштабная эвакуация металлических денег в масштабах всей страны (аналог ЭКК в МВРА) поставила точку на неудачном эксперименте. Любопытно, что примерно в то же время Англия переболела лихорадкой спекуляции на акциях «Южных морей». В результате  Запад выработал стойкий иммунитет к подобного рода предприятиям. В то же время эксперимент Ло показал, что финансы сами по себе являются тем рычагом, приложившись к которому, можно дать экономике мощный импульс. Кстати говоря, с моей точки зрения, нельзя винить во всём предприимчивого шотландца. Сам Ло неоднократно высказывался, что банкир, занимающийся эмиссией необеспеченных банкнот, подлежит расстрелу. Он прекрасно понимал, к чему может привести неконтролируемая эмиссия. Скорее всего, Ло действовал под нажимом регента: в тщательно разработанный план вмешалась человеческая алчность и некомпетентность.

Конечно же, проводить параллели между вторичным рынком акций и «пирамидой» Ло некорректно. Однако настораживает одно обстоятельство: рынок акций растёт только на новых деньгах. Тут есть над чем задуматься. К. Маркс в своём «Капитале» в частности показал, что в конечном итоге, при капиталистическом производстве, источником вновь созданной стоимости, а значит и прибыли, является труд. Следовательно, инвестор, вкладывающий деньги в реальную экономику вполне обоснованно может надеяться на преумножение своего капитала. При инвестировании же на вторичный рынок акций деньги инвестора не попадают в реальное производство, а пополняют СКР. Получить свои деньги обратно с прибылью он может только перепродав акции задорого новому покупателю (мы намеренно не берём в расчёт дивиденды, так как их размер, как правило, очень мал по сравнению с первоначально инвестированным капиталом).

Надо сказать, что западное общество давно уже знакомо с эпидемией спекуляции. Достаточно вспомнить историю знаменитого шотландского финансиста Джона Ло. Эта история интересна ещё и тем, что крах «пирамиды» Ло достаточно просто объясняется с точки зрения нашей новой концепции.

Джон Ло, шотландец по происхождению родился в Эдинбурге в 1671 году в семье банкира и ювелира. Отец Джона Ло принадлежал к старинной дворянской фамилии. На доходы от своего ремесла он купил несколько земельных угодий. Их то и унаследовал молодой Ло, отправившийся в 1688 году в Лондон на поиски приключений. Чарльз Маккей пишет, что юный шотландец « … был приятной наружности, тщеславен, довольно богат и абсолютно неуправляем» [74, С.23]. Он пользовался успехом у женщин, и всё свободное от общения с дамами время посвящал карточной игре, в которой прослыл виртуозом, чем вызвал зависть многих своих товарищей. Через девять лет он стал законченным игроком. Однако вскоре Фортуна отвернулась от Джона Ло: за долги пришлось продать отцовское поместье, а в довершение несчастий он застрелил на дуэли некоего господина Уилсона. Ло привлекли к суду, однако, он бежал из-под стражи. В течение девятнадцати лет он исколесил всю Европу, отметившись во всех игорных домах Старого Света и заведя много полезных знакомств.

Вскоре после смерти Людовика XIV Ло появился при французском дворе. В 1716 году регент Франции герцог Орлеанский издал указ, который разрешил Джону Ло, имевшему к тому времени репутацию искусного финансиста, учредить банк, банкноты которого должны были бы приниматься при уплате налогов. Уставной капитал устанавливался в размере шести миллионов ливров и был разделён на двенадцать тысяч акций по пятьсот ливров каждая, одна четверть которых могла быть куплена за металлические деньги, а остальные – за так называемые «билетс д’эта» (государственные облигации). Идея Ло состояла в том, чтобы оживить экономику Франции за счёт выпуска бумажных банкнот, так как металлические деньги благодаря неразумной политике правительства стремительно обесценивались. Финансовое положение государства было в то время катастрофическим. Государственный долг составлял 3 миллиарда ливров, среднегодовые доходы бюджета – 145 миллионов, а расходы – 142 миллиона. Ло был призван спасти государство от полного банкротства. Заслуживает внимание то обстоятельство, что одной из причин Великой французской революции было тяжелейшее состояние государственных финансов. Люди, хорошо знакомые с историей Франции, знают, что бюджетные проблемы были своего рода хронической болезнью этой страны. Первые симптомы этой болезни проявились в начале XIV в. при Филиппе IV, а апогея они достигали в годы Столетней войны (1337 – 1453 гг.), религиозных войн (1559 – 1594 гг.) и правления Людовика XIV (1643 – 1715). Феодальная Франция так и не справилась с этими проблемами.

Итак, поначалу дела у новоиспечённого банкира пошли хорошо, и, окрылённый успехом, он предложил регенту новую идею. Была основана компания, имевшая исключительные привилегии на колониальную торговлю, а также на разработку месторождений драгоценных металлов в Луизиане, бывшей в то время французской колонией. Уставный фонд этого предприятия составил уже 100 миллионов ливров (200 тысяч акций номиналом в 500 ливров). Банк и новая компания  (своеобразный финансово-промышленный холдинг) получили монополию на продажу табака, исключительное право на добычу золота и серебра, и, в конце концов, банк Джона Ло был преобразован в Королевский банк. Это был большой успех. Рыночная цена банкнот королевского банка и акций миссисипской компании росла как на дрожжах. Люди поверили шотландскому банкиру. Нацию охватила безумная спекуляция: курс пятисотливровых акций подскочил до 20 тысяч!

В этот момент, когда, казалось бы, всё идёт хорошо, в дело вмешался герцог Орлеанский. В дополнение к старым были выпущены новые бумаги на сумму 1 млрд. ливров. Это вызвало озабоченность в правительстве и парламенте (высшем органе судебной власти во Франции), однако регент всё уладил. В начале 1719 года миссисипская компания произвела ещё одну дополнительную эмиссию 50 000 акций на общую сумму 25 миллионов. Ло обещал на каждую акцию номиналом 500 ливров годовой дивиденд в размере 200 ливров! – На новый транш было подано триста тысяч заявок.

Улица Кенкампуа в Париже, где располагался офис великого комбинатора, превратилась в стихийный рынок. В приёмной банкира толпился цвет французской аристократии. Интерес к бумагам миссисипской компании был так велик, что всерьёз обсуждался вопрос о выпуске  дополнительного транша в 300 тысяч акций номиналом 5 тысяч на общую сумму в 1.5 миллиарда ливров! – В случае его удачного размещения регент получал реальную возможность погасить половину государственного долга.

Чем выше был курс акций миссисипской компании, тем больше печатали банкнот Королевского банка. Образовалась «пирамида»: дивиденды по ранее выпущенным акциям платили за счёт средств от продажи новых траншей акций и новых траншей банковских билетов. Эта система не могла действовать бесконечно: ведь реальных денег то в государстве было ограниченное количество! Однако герцог Орлеанский, похоже, не понимал этого обстоятельства. А Джон Ло то ли закрыл на это глаза, притворившись, что всё идёт хорошо, то ли сознательно продолжал проводить пагубную политику: у историков на этот счёт существует несколько мнений. Но, так или иначе, конец был близок.

Первый тревожный звонок прозвучал в начале 1720 года, когда принц де Конти потребовал обменять свой запас банкнот на металлические деньги. Регенту, правда, удалось отговорить своего родственника от этого дела, однако некоторые крупные спекулянты стали продавать бумаги и выводить полученные от этой операции деньги за пределы Франции (началась эвакуация крупного капитала). Так, например, по словам Чарльза Маккея, известный в то время игрок, мсье Вермале « … скопил золотые и серебряные монеты на сумму почти в миллион ливров, которые он сложил в крестьянскую телегу и накрыл сеном и коровьим навозом. Затем он переоделся в грязный крестьянский холщовый халат, или рабочую блузу, и в безопасности вывез свой драгоценный груз в Бельгию, где вскоре нашёл способ переправить его в Амстердам» [74, С.50]. Дефицит металлических денег на рынке стал столь ощутимым, что в феврале 1720 года герцог Орлеанский специальным указом запретил частным лицам под угрозой штрафа и конфискации имущества иметь в своём распоряжении сумму, превышающую 500 ливров. Но это мероприятие вместо укрепления курса бумажных денег и акций миссисипской компании, нанесло им смертельный удар. Люди почувствовали, что ценных бумаг на рынке много, а денег мало (образовался искусственный дефицит денег). Этому способствовало ещё и то обстоятельство, что с начала февраля до конца мая было дополнительно напечатано банкнот на сумму в 1.5 миллиарда ливров. Было подсчитано, что всего в обращении находится банкнот на общую сумму 2.6 миллиарда ливров, в то время как суммарное достоинство всех монет в стране не превышало и половины этой суммы.  27 мая Королевский банк приостановил платежи в металлических деньгах. Когда Джон Ло ехал в карете с очередного совещания в правительстве к себе домой, толпа чуть не растерзала его. Регент послал ему для охраны отряд швейцарских гвардейцев.

В конце концов, после нескольких месяцев неразберихи, финансовая «пирамида» Джона Ло и герцога Орлеанского рухнула. Огромное количество инвесторов обанкротилось. Королевский банк объявил дефолт; реальных доходов миссисипской компании оказалось недостаточно, чтобы поддержать искусственно раздутый курс акций, и он упал практически до нуля.

Регент, чья роль в организации описанного нами предприятия была весьма и весьма велика, скоропостижно скончался в 1723 году. Джону Ло удалось покинуть пределы Франции, имея в активе один единственный бриллиант, стоимостью приблизительно в 125 тысяч ливров. Справедливости ради надо сказать, что все свои доходы Ло вложил во французские земельные угодья, которые после его отъезда были конфискованы. Великий финансист умер в Венеции, в 1729 году, в крайней нужде.

Даже беглого анализа этой истории достаточно для того, чтобы понять, что Джона Ло и его высокопоставленного покровителя подвела иллюзия того, что эмиссия бумажных денег и ценных бумаг сама по себе способна улучшить экономическое и финансовое положение государства. Это, конечно же, не так: деньги должны работать. А в нашем примере они так и не заработали. Да, на привлечённые деньги был построен Новый Орлеан. Да, на некоторое время во Франции оживилась торговля. Но всего этого было явно недостаточно, чтобы погасить огромные обязательства по банковским билетам и ценным бумагам. Выплаты по старым траншам финансировались за счёт новых. Эта порочная практика, в конце концов, похоронила с таким трудом выстроенную «пирамиду». А масштабная эвакуация металлических денег в масштабах всей страны (аналог ЭКК в МВРА) поставила точку на неудачном эксперименте. Любопытно, что примерно в то же время Англия переболела лихорадкой спекуляции на акциях «Южных морей». В результате  Запад выработал стойкий иммунитет к подобного рода предприятиям. В то же время эксперимент Ло показал, что финансы сами по себе являются тем рычагом, приложившись к которому, можно дать экономике мощный импульс. Кстати говоря, с моей точки зрения, нельзя винить во всём предприимчивого шотландца. Сам Ло неоднократно высказывался, что банкир, занимающийся эмиссией необеспеченных банкнот, подлежит расстрелу. Он прекрасно понимал, к чему может привести неконтролируемая эмиссия. Скорее всего, Ло действовал под нажимом регента: в тщательно разработанный план вмешалась человеческая алчность и некомпетентность.

Конечно же, проводить параллели между вторичным рынком акций и «пирамидой» Ло некорректно. Однако настораживает одно обстоятельство: рынок акций растёт только на новых деньгах. Тут есть над чем задуматься. К. Маркс в своём «Капитале» в частности показал, что в конечном итоге, при капиталистическом производстве, источником вновь созданной стоимости, а значит и прибыли, является труд. Следовательно, инвестор, вкладывающий деньги в реальную экономику вполне обоснованно может надеяться на преумножение своего капитала. При инвестировании же на вторичный рынок акций деньги инвестора не попадают в реальное производство, а пополняют СКР. Получить свои деньги обратно с прибылью он может только перепродав акции задорого новому покупателю (мы намеренно не берём в расчёт дивиденды, так как их размер, как правило, очень мал по сравнению с первоначально инвестированным капиталом).