КРИМИНАЛЬНОЕ «Я»

Криминальное «Я» противопоставляет общепринятой системе морально-правовых ценностей собственную иерархию ценностей и норм. Его аргументационно-мотивационная деятельность разворачивается при этом в двух направлениях. С одной стороны, это исполненные деструктивного азарта нападки на традиционные ценности, а с другой — попытки теоретически и даже философски обосновать правомерность собственных имморально-неправовых притязаний. Сведенные вместе, эти два направления интеллектуальной деятельности выступают как радикальная переоценка ценностей. Порой этот сложный умственный труд берут

Музиль Р. Человек без свойств. М., 1984, с. 220.

на себя профессиональные философы, оказывающиеся в итоге вольными или невольными идеологами либо уголовного, либо политического криминалитета. Так произошло с Ф. Ницше, которому удалось произвести подобную философскую «переоценку». Еще раньше так было с маркизом де Садом, Н. Макиавелли, греческими философами-циниками. Результатами их интеллектуального труда имели впоследствии возможность пользоваться и политические гладиаторы, и уголовные преступники.

В тех случаях, когда криминальное сознание само стремится проделать работу по экзистенциальному обоснованию своих преступных усилий, оно либо наделяет преступление ему не свойственными, а только лишь приписываемыми оправдательными смыслами, либо погружается в состояние фрустрации или смыслового вакуума, когда с пути, ведущего к преступлению, убираются все внутренние, мотивационные препятствия религиозно-нравственного и естественно-правового характера. Так, констатирующие суждения о том, что «Бога нет» или «Бог мертв» способны породить, наряду с ощущением свободы, вседозволенности, также ощущение пустоты и бессмыслицы сущего и, как следствие, нарастание агрессивности и готовности к деструктивно-криминальному активизму.

Криминальному разуму свойственно оправдывать свою позицию при помощи следующих аргументов:

1) бессмыслица бытия и отсутствие в мире каких-либо объективных и обязательных для всех нормативных начал;

2) неустранимость мировых дисгармоний, где все изначально уродливо искажено и потому, по сути, нет разницы между подвигом и преступлением; добродетелью и пороком;

3) принципиальное несовершенство человека как такового, с необходимостью толкающее его на преступления;

4)  трансгрессивность человека как его родовое свойство, не позволяющее ему существовать только в пределах определенных социальных нормативов и постоянно провоцирующее его на нарушения существующих нравственно-правовых запретов;

5) подверженность человека внешним воздействиям естественных, социальных и метафизических причин, превращающих его в преступника;

6) существование особого разряда людей, возвышающихся благодаря своим выдающимся интеллектуально-волевым качествам над окружающими и потому имеющих право нарушать общепринятые нормы морали и права.

Для криминального разума главные цели сосредоточены не в самом преступлении, а в смыслах и ценностях сверхкриминального характера. Из всех экзистенциалов он выше всех ставит свободу. Но если в сознании цивилизованного субъекта с развитым

нравственно-правовым сознанием свобода неотрывна от понимания своей ответственности перед бытием, социумом и самим собой, то в криминальном сознании присутствует только первая часть этой оппозиции, трансформирующаяся в сознание своего права на вседозволенность.