III.   УЧАСТИЕ СТОРОН И СУДА В ДОКАЗЫВАНИИ

1. Изменение роли сторон в доказывании

Многие аспекты участия сторон в доказывании остаются неизменными и в суде присяжных (например, выполнение стороной определенной процессуальной функции и т.д.). Вместе с тем в процессуальном статусе сторон как самостоятельных субъектов доказывания имеются особенности, позволяющие говорить об изменении роли сторон в доказывании в суде присяжных.

Прежде всего новизна проявляется в максимальной активности, инициативе и самостоятельности сторон на всех этапах судебного доказывания, которой противостоит определенная пассивность суда в доказательственной деятельности. Важнейшим условием, предопределяющим активность сторон в доказывании в суде присяжных, является предоставление сторонам исключительных либо преимущественных (по сравнению с судом) прав на участие в доказательственной деятельности (представление доказательств, определение предмета и пределов доказывания и т.д.).

В теории доказывания содержание исключительных прав сторон в доказывании понимается по-разному. Большинство авторов включают в это понятие права сторон на представление и исследование доказательств. Исключительность этих прав означает, что в состязательном процессе только стороны (а не суд) наделяются правами представления доказательств и последующего их исследования, являются как бы «господами фактического материала». Суд, даже обладая определенными правами на участие в собирании и исследовании доказательств, тем не менее не вмешивается в деятельность сторон по представлению и исследованию фактических данных, лишь контролируя правильность соблюдения норм (правил) состязания.

Такой радикальный подход к пониманию исключительных прав сторон на участие в доказывании дает некоторым авторам основание утверждать, что в состязательном процессе стороны вообще являются единственными субъектами доказывания. Так, А. Р. Белкин указывает: «Суд стоит над сторонами в процессе, он судит, а не доказывает, ему принадлежит лишь на стадии судебного следствия функция исследования и оценки представляемых сторонами доказательств. Но реализация этой функции еще не означает участия в доказыва-

Доказывание в суде присяжных

235

нии, поскольку суд не должен собирать доказательства, т.е. формировать доказательственную базу обвинения и защиты»1. В отличие от исключительных преимущественные права сторон на участие в доказывании, также характерные для состязательного процесса, не исключают суд из числа субъектов собирания и исследования доказательств, однако делают его участие второстепенным, зависящим от реализации сторонами принадлежащих им прав (например, право суда на участие в допросе только после сторон и т.д.).

Анализ российского процессуального законодательства позволяет сделать вывод о том, что в целом как преимущественные, так и исключительные права сторон на участие в доказывании в суде присяжных нашли отражение в нормах УПК РСФСР (разд. X).

На исключительную роль сторон в исследовании доказательств указывается в ст. 429 УПК РСФСР, согласно которой суд, сохраняя объективность и беспристрастность, создает сторонам необходимые условия для всестороннего и полного исследования обстоятельств дела. В п. 15 указанного выше постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. подчеркивается, что оглашать в ходе судебного разбирательства протоколы следственных действий, заключения экспертов и другие приобщенные к делу документы должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайство. Именно стороны первыми приступают к исследованию таких доказательств, как показания подсудимого, потерпевшего, свидетелей, экспертов (ст. 446 УПК РСФСР).

Ряд положений УПК и их толкование Верховным Судом РФ указывают на исключительную роль сторон и при определении границ предмета и пределов доказывания в суде присяжных. Так, в соответствии со ст. 430 УПК РСФСР отказ прокурора от обвинения (при аналогичной позиции потерпевшего) с обязательностью для суда влечет сокращение пределов и предмета доказывания за счет исключения из них эпизодов обвинения, от поддержания которого отказался государственный обвинитель. В случае принятия судом решения о проведении сокращенного судебного следствия именно стороны определяют пределы доказывания, поскольку в этом случае происходит исследование лишь тех доказательств, на которые они укажут (ст. 446 УПК РСФСР). Действующий процессуальный закон предоставляет сторонам достаточные средства контроля за ходом судебного разбирательства и

1   Белкин А Р Теория доказывания М , 1999 С 26

236                                       Е Ю.Львова, С.А Насонов

соответственно доказывания. Так, в соответствии со ст. 446 УПК РСФСР, только согласие сторон является необходимым условием проведения сокращенного судебного следствия.

На исключительную роль сторон в доказывании указывает и положение ст. 429 УПК РСФСР, согласно которому дело может быть направлено для производства дополнительного расследования судом присяжных лишь по ходатайству прокурора, потерпевшего, подсудимого, его защитника.

Активность сторон в доказывании, наделение их исключительными (или преимущественными) правами в этой области определяют особую важность обеспечения процессуального равноправия сторон в доказательственной деятельности. Являясь важной составляющей принципа состязательности, необходимым условием доказывания при рассмотрении дел в общем порядке, процессуальное равноправие сторон в суде присяжных приобретает значение необходимого, обязательного условия доказывания, «conditio sine qua поп» судебного разбирательства, становится краеугольным камнем доказательственной деятельности сторон. Только при соблюдении этого условия активную деятельность сторон в ходе доказывания можно считать признаком, характеризующим состязательный процесс. Важность этого условия объясняется тем, что только процессуальное равноправие уравновешивает потенциально различные возможности сторон в доказывании, позволяет им оказывать равное воздействие на присяжных, является фактором, нейтрализующим возникающие «дефекты состязания».

Нарушение процессуального равноправия сторон в доказывании, отрицательно влияющее на итоговое решение и при разбирательстве дела в общем порядке, в суде присяжных оказывается губительным для правосудности вердикта присяжных заседателей, поскольку негативное воздействие такого нарушения здесь многократно усиливается в силу особо активной роли сторон в доказывании и ряда других факторов.

Еще одним важным условием реализации новой роли сторон в доказывании в суде присяжных, также обусловленным принципом состязательности, является необходимость четкого разграничения, персонификации и противопоставления процессуальных функций сторон во всех аспектах доказательственной деятельности. У. Бернэм в связи с этим указывает:

«Усиление конкурентности между доводами и уликами, представляемыми сторонами, считается методом противодействия какой-либо склонности лица, принимающего решение, делать

I

Доказывание в суде присяжных

237

преждевременные выводы по делу. Если судебное слушание строится таким образом, что позволяет сторонам высказывать свои взгляды по очереди, сильные выступления одной из сторон получают немедленный отпор с другой стороны. Любой анализ доказательств, предложенный сторонами, как бы убедительно он ни выглядел, незамедлительно столкнется с противодействием... Столкновение противостоящих сторон держит весы правосудия в равновесии»1.

Данное условие достигается не только более четким обозначением в законе процессуальной функции каждой из сторон, но и легализацией состязательных методов судебного доказывания, к числу которых относится прежде всего перекрестный допрос.

Таким образом, важнейшими гарантиями реализации роли сторон в доказывании при разбирательстве дела в суде присяжных являются: .» обеспечение максимально полного процессуального равнопра-• :■ t вия сторон во всех аспектах доказывания;

>■-• размежевание, персонификация и противопоставление процессуальных функций сторон в доказывании.

2. Процессуальное неравноправие сторон в доказывании

Первая ступень доказывания: утверждение о фактах. Право прокурора на вступительное слово и отсутствие этого права у защитника. Доказывание в суде присяжных, традиционное для состязательных моделей судопроизводства, начинается с утверждений сторон о фактах, входящих в предмет доказывания на первом этапе судебного следствия, т.е. относящихся к компетенции присяжных заседателей. Стороны высказывают суждения о том, какие факты подтверждаются доказательствами, которые будут представлены и исследованы в судебном разбирательстве. Эти высказывания, по сути, представляют собой конкретизацию обстоятельств, перечисленных в ст. 68 УПК РСФСР применительно к уголовному делу, подлежащему рассмотрению, т.е. конкретизацию предмета доказывания.

Значение этой особенности доказывания в суде присяжных чрезвычайно велико, поскольку она позволяет сторонам в самом начале і судебного разбирательства очертить фаницы своей доказательствен-

Бэрнем У. Суд присяжных заседателей. М., 1996. С. 103.

 '/ )

238                                            Е Ю Львова, С А Насонов

ной деятельности, указать присяжным на ее предмет, что особенно важно для «судей факта», не знакомых на данный момент с материалами уголовного дела Конечно, любые высказывания сторон на этой стадии доказывания представляют собой лишь вероятностные суждения о фактах уголовного дела, лишь предположения о существовании определенных обстоятельств предмета доказывания, еще не подтвержденные представлением конкретных доказательств Однако эти суждения, если и не являются истиной, то «указывают путь к ней»1

Именно поэтому процессуальное равноправие сторон на данном этапе доказывания имеет очень важное значение

В соответствии с ч 1 ст 446 УПК РСФСР судебное следствие в суде присяжных начинается с оглашения резолютивной части обвинительного заключения государственным обвинителем, а не председательствующим, как это принято в традиционном судопроизводстве, что является существенной новеллой, служащей более четкому разграничению процессуальных функций. Однако, решив эту задачу, законодатель «забыл» создать обвинению и защите равные условия на этом этапе доказывания — оглашая обвинительное заключение, прокурор, по сути, в самом начале процесса произносит перед присяжными вступительную речь, в которой указывает на факты, которые будет доказывать в ходе судебного разбирательства, а подсудимый и защитник лишены права очертить границы своей доказательственной деятельности перед присяжными заседателями до начала исследования доказательств

Как показывает анализ, по многоэпизодным делам государственные обвинители, помимо оглашения резолютивной части обвинительного заключения, нередко дополнительно разъясняют коллегии присяжных некоторые аспекты предъявленного обвинения, сокращают оглашаемый текст, высказывают свое мнение о доказанности обвинения, что превращает это процессуальное действие в типичную для англо-американского типа процесса вступительную речь («opening statement-»)

При разбирательстве многоэпизодного дела И и др государственный обвинитель допустил два существенных отступления от правил, закрепленных в ч 1 ст 446 УПК РСФСР

; (               а) с разрешения председательствующего он огласил резолютивную часть

обвинительного заключения только в отношении одного подсудимого Б , а в отношении остальных подсудимых, которые обвинялись в совершении анало-

См   Треушников М К Судебные доказательства М , 1997 С 34

Доказывание в суде присяжных

239

гичных деяний (в соучастии), вместо оглашения соответствующих частей обви-„ нительного заключения подчеркнул тождественность данной части обвинения и только пояснил, в чем каждый из них дополнительно обвиняется,

б) с разрешения председательствующего прокурор не стал оглашать формулировку обвинения Б (и соответственно других подсудимых) в совершении раз-'. боя (ч 2 ст 146 УК РСФСР), так как она была идентична формулировке обви нения их по п «а» и «є» сі 102 УК РСФСР, которая была доведена до присяжных Вместо этого он пояснил присяжным, что «подсудимых обвиняют еще и в разбое по тем же основаниям, что и в убийстве»1

Таким образом, государственный обвинитель не только изложил свою позицию по делу в самом начале судебного разбирательства, но и сделал это за счет сокращения резолютивной части обвинительного заключения способом, позволяющим присяжным заседателям без затруднений уяснить направление доказательственной деятельности прокурора в процессе.

Согласно ч. 3 ст 278 УПК РСФСР председательствующий обязан дополнительно разъяснить подсудимому предъявленное обвинение, если последнему оно непонятно Тем самым факты, на которые указывает государственное обвинение, могут быть еще раз воспроизведены перед присяжными, теперь уже председательствующим

Конечно, и подсудимый может раскрыть перед присяжными те факты, которые он будет доказывать по делу (фактическую сторону позиции) до начала исследования доказательств, отвечая на вопрос суда об отношении к предъявленному обвинению Тем более что, согласно ч 3 ст 278 УПК РСФСР, по желанию подсудимого председательствующий предоставляет ему возможность мотивировать свой ответ на данный вопрос суда Однако изучение материалов уголовных дел показало, что ни один подсудимый при ответе на указанный вопрос суда не раскрывал своей позиции по делу, ограничиваясь кратким и односложным высказыванием («вину не признаю», «признаю полностью», «признаю частично»)

Это можно объяснить устоявшимся в практике разрешения дел толкованием ст. 278 УПК РСФСР подсудимый на этом этапе судебного следствия, как правило, не дает развернутых объяснений, а должен ограничиться кратким ответом. Подробное объяснение, по мнению судей, он может дать в процессе показаний, которые практически всегда исследуются прежде остальных доказательств по делу

Представляется, что данное «обыкновение» оказалось перенесенным в судебное следствие суда присяжных, поскольку по изученным

См   архив Московского областного суда Дело №2-119-34/97

240

Е Ю. Львова, С.А. Насонов

делам судьи не разу не разъясняли подсудимому, что он может мотивировать свой ответ на вопрос об отношении к предъявленному обвинению, но в то же время тоном и интонацией подчеркивали, что ответ должен быть кратким.

Как отмечает Л.Б. Алексеева, «далеко не каждый подсудимый способен дать мотивированный ответ, который был бы понятен не только профессиональному судье... но и... присяжным заседателям»1. Именно поэтому, на наш взгляд, нельзя рассматривать предоставленное подсудимому право «мотивировать ответ на вопрос о виновности» как «уравнивающее» обвинение и защиту, ведь позицию обвинения излагает профессиональный юрист, и он может сделать это с максимальной эффективностью. Защитник же подсудимого лишен права высказать свою позицию по делу как в начале, так и в ходе судебного следствия.

Процессуальное неравноправие сторон на данном этапе доказывания влечет ряд негативных последствий.

Во-первых, если подсудимый пожелает давать показания в конце судебного следствия (это его право), то присяжные до этого момента не смогут узнать его фактическую позицию по делу и вследствие этого могут не понять вопросов со стороны подсудимого к свидетелям, не смогут адекватно оценить свидетельские показания. Таким образом, подсудимый оказывается в менее выгодном положении при исследовании доказательств по сравнению с прокурором, изложившим присяжным свое видение обстоятельств дела и имеющим возможность их доказывать в ходе судебного следствия.

При разбирательстве дела Т. присяжные узнали, что подразумевал подсудимый под частичным признанием вины (признавал совершение лишь отдельных действий), только к концу судебного следствия, когда он стал давать показания. До этого момента ни одно из исследованных доказательств не раскрывало присяжным его позицию2.

Во-вторых, такой подход законодателя и судей вынуждает подсудимого давать показания не тогда, когда он этого пожелает, а в начале судебного следствия, чтобы присяжные смогли уяснить его позицию. Иными словами, имеет место вынужденный отказ стороны от принадлежащего ей права, что усугубляет процессуальное неравноправие. В связи с этим возникает вопрос: может ли подсудимый «передать» право указания на факты своей позиции защитнику? У. Бернэм пола-

1   Алексеева Л.Б Судебное следствие... С. 139.

2   См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-99-6/94.

Доказывание в суде присяжных

241

гает, что толкование ст. 249 УПК РСФСР позволяет считать законными действия подсудимого, «если он поручит своему адвокату представить мотивацию его отказа в признании себя виновным»1. По мнению Л.Б. Алексеевой, «передача такого рода прав ни общими, ни специальными нормами закона не предусмотрена и... может быть расценена кассационной палатой как существенное нарушение уголовно-процессуального закона»2.

На наш взгляд, закону соответствует последняя точка зрения, а единственным способом частичного решения данной проблемы могло бы стать дополнительное разъяснение подсудимому его права мотивировать ответ на вопрос об отношении к предъявленному обвинению в том объеме, в каком он сочтет нужным. Полное устранение этого нарушения возможно только при изменении процессуального законодательства и наделении защитника правом выступать в начале судебного следствия со вступительной речью.

Вторая ступень доказывания: представление доказательств. Позиция судьи по отношению к ходатайствам защиты об истребовании новых доказательств. Представление доказательств в судебном заседании выражается в следующих действиях сторон: указание суду на определенные фактические данные с заявлением об их истребовании, признании доказательствами и исследовании либо непосредственная передача суду этих фактических данных, если сторона располагает ими на момент представления доказательств (например, когда защитник передает суду документ, он просит приобщить его к делу как доказательство и исследовать). Указывая на доказательство (обозначая его), сторона должна обосновать его относимость и допустимость, поскольку в противном случае суду будет трудно решить вопрос о необходимости его истребования и исследования.

Состязательное начало на данном этапе доказывания должно выражаться в четком разделении процессуальных функций обвинения и защиты в представлении доказательств. Каждая из сторон должна представлять те доказательства, которые устанавливают фактическое основание позиции именно этой стороны. Кроме того, стороны должны быть равноправны в представлении доказательств в судебном разбирательстве. Это требование распространяется в том числе и на необходимость обоснования относимости и допустимости доказательств.

1   Бэрнем У. Указ. соч. С. 124.

2   Алексеева Л.Б. Судебное следствие... С. 140.

16-56(1

242

Е Ю Львова, С А Насонов

Анализ действующего уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики позволяет сделать вывод о том, что и на этом этапе доказывания в суде присяжных существует серьезная проблема обеспечения состязательности, связанная с процессуальным неравноправием государственного обвинителя и защитника при представлении доказательств.

Так, государственный обвинитель, в отличие от защитника, фактически освобождается от необходимости обосновывать относимость и допустимость показаний вызываемых в суд свидетелей, если они были указаны в перечне лиц, подлежащих вызову в суд, прилагаемом к обвинительному заключению, так как суд вызывает указанных свидетелей в судебное заседание, назначая дело к слушанию. То же можно сказать относительно представления прокурором документов и вещественных доказательств, собранных на предварительном следствии и приобщенных к материалам уголовного дела. Суд проверяет допустимость и относимость этих доказательств, как правило, только в том случае, если их исключения из материалов дела требует защита.

Все эти фактические данные еще на следствии становятся доказательствами, в то время как полученные защитником сведения продолжают оставаться «материалами» вплоть до вынесения судом решения о признании их доказательствами. Так, если защитник в судебном заседании заявляет ходатайство о вызове и допросе свидетеля, то, в отличие от обвинителя, он должен обосновать относимость показаний этого лица, их существенную доказательственную ценность для разрешения уголовного дела. Однако и в случае наличия таких аргументов ходатайство защитника не будет для суда обязательным, если председательствующий по-иному оценит доказательственное значение показаний этого свидетеля.

При разбирательстве дела И подсудимый заявил ходатайство о вызове свидетеля, который может подтвердить его алиби Председательствующий отказал в удовлетворении ходатайства, сославшись на то, что, во-первых, подсудимый изменил показания, которые давал ранее на следствии и в суде (в том числе и в данном судебном разбирательстве), во-вторых, два других свидетеля, о вызове которых заявил ходатайство подсудимый, оказались умершими1

В этой связи представляется не утратившим актуальность подход к решению данного вопроса в Уставе уголовного судопроизводства 1864 г. Согласно ст. 575 Устава участвовавшие в деле лица могли заявить ходатайство о вызове в суд свидетелей, «не внесенных в список

См   архив Московского областного суда Дело №2-119-34/97

Доказывание в суде присяжных

243

лиц, вызываемых к судебному следствию», а суд свое решение излагал в определении, которое могло быть обжаловано в кассационном порядке. Разъясняя положения этой статьи, Сенат в своем решении указал:

«По смыслу закона... суд должен иметь в виду, что отказ в вызове новых свидетелей составляет меру исключительную, противоречащую основному принципу нашего уголовного процесса — равноправности сторон, а, следовательно, допустимую с особой осмотрительностью, если нет ущерба для полноты исследования и интересов защиты. Отклонение подобных ходатайств из опасения, что вызванные свидетели запутают судебное следствие, не должно руководить судом, так как на судебном следствии попытка запутать дело парализуется перекрестным допросом, очными ставками... во всяком случае, вред от злоупотребления правом подсудимого менее опасен, чем отказ подсудимому в вызове таких свидетелей»1.

Согласно ст. 576 Устава сторона, которой суд отказал в вызове свидетеля, имела право завить о вызове данного лица «за свой счет», и в этом случае суд был обязан немедленно вынести «распоряжение о вызове сих свидетелей на счет просителя» или предоставлял ему право «пригласить их в суд от себя, по добровольному с ними соглашению». Таким образом, в дореволюционном российском уголовном процессе, в отличие от действующего законодательства, стороны имели возможность представлять доказательства на абсолютно равных условиях.

Следует отметить, что закрепленный в действующем законодательстве подход, согласно которому прокурор представляет все доказательства, находящиеся в материалах дела (например, показания всех свидетелей, указанных в перечне лиц, подлежащих вызову в судебное заседание), чреват опасностью смешения процессуальных функций сторон в сознании присяжных, поскольку среди представляемых прокурором доказательств находятся и те, которые опровергают обвинение. Этот подход не только нарушает размежевание процессуальных функций в судебном доказывании, но и приводит к еще более существенному процессуальному неравноправию сторон на дальнейших этапах доказывания и в первую очередь — на этапе исследования доказательств.

1  Цт по Гфет производства. Выв* З.М.,

244                                            Е.Ю. Львова, С А. Насонов

Третья ступень доказывания: исследование и проверка доказательств. Преимущественное положение государственного обвинителя. В 1993 г. в уголовно-процессуальное законодательство был введен ряд новелл, благодаря чему процедура исследования доказательств в суде присяжных приобрела более состязательный характер. Так, согласно ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР стороны имеют право допрашивать свидетелей и потерпевших до судьи, что полностью соотносится с распределением процессуальных функций в судебном следствии. В ст. 429 УПК РСФСР подчеркивается, что в суде присяжных обеспечивается равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает необходимые условия для исследования обстоятельств дела. Развивая данные положения закона, Пленум Верховного Суда РФ в названном выше постановлении от 20 декабря 1994 г. указал, что оглашать в ходе судебного разбирательства протоколы следственных действий, заключения экспертов, другие приобщенные к делу документы должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайство.

Изучение дел, рассмотренных с участием присяжных заседателей, показывает, что судебному следствию в этой форме судопроизводства в большей степени свойственны состязательные начала, чем при разбирательстве дел в общем порядке. Вместе с тем анализ действующего законодательства и судебной практики российского суда присяжных позволяет сделать вывод о наличии ряда отступлений от состязательных начал при исследовании доказательств.

Первое отступление связано с процедурой допроса свидетеля и состоит в том, что в структуре этого допроса допускается так называемый «свободный рассказ» свидетеля, обращенный к суду. Состязательные системы судебного следствия не приемлют «свободного рассказа», поскольку стороны должны контролировать вопросами показания «своих» свидетелей, определяя их необходимый объем, а также потому, что в ходе такого повествования свидетель может сообщить присяжным какие-либо недопустимые сведения либо свидетельствующие против той стороны, в интересах которой он вызван в суд. Напротив, в несостязательных системах судебного следствия, ориентированных исключительно на поиск судом истины, «свободный рассказ» — составная часть допроса судом свидетеля, наряду с вопросами сторон, оказывающих содействие суду в исследовании доказательств.

Как уже отмечалось, ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР предоставляет сторонам большую свободу в исследовании доказательства, чем при разбирательстве дел в общем порядке. Однако в ней не указано, с чего в суде присяжных должен начинаться допрос свидетелей: со «свободного

Доказывание в суде присяжных

245

рассказа», свойственного несостязательным системам, либо с предложения вопросов допрашивающей стороной, что последовательно развивало бы состязательные начала судебного допроса.

В силу того, что в законе не отражены особенности судебного следствия в суде присяжных, действуют общие положения, закрепляющие несостязательную конструкцию допроса, что, в свою очередь, создает скрытую (внутреннюю) коллизию двух норм УПК РСФСР: ч. 1 ст. 283, «предписывающей необходимость «свободного рассказа», и ч. 4 ст. 446, в которой закреплен противоречащий этому положению принцип состязательности»1.

Л.Б. Алексеева, оспаривая данную точку зрения, указывает, что «никакого умолчания здесь нет... В ч. 3 ст. 446 УПК РСФСР совершенно четко говорится, что допрос обвинителем следует после дачи подсудимым показаний, т.е. после свободного рассказа»2. На наш взгляд, позиция Л.Б. Алексеевой абсолютно верна применительно к ч. 3 ст. 446 УПК РСФСР, где говорится о допросе подсудимого, в то время как в ч. 4 этой же статьи, посвященной допросу свидетелей, такой четкости нет. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что намеренный «пробел» в ч. 4 ст. 446 предполагает отсылку к ч. 1 ст. 283 (но не к ч. 3 ст. 446), где содержится правило, предписывающее необходимость «свободного рассказа».

На практике судьи по-разному подходят к восполнению этого пробела. Так, в Московском областном суде некоторые из судей предлагают свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, но как только последний начинает спрашивать, о чем ему рассказывать, обвинителя просят перейти к его допросу. Другие судьи того же суда никогда не делают свидетелю предложений подобного рода, полагая, что «свободный рассказ» противоречит принципу состязательности.

Каким же образом может быть устранено, до внесения изменений в законодательство, это отступление от состязательных начал? На наш взгляд, заслуживает внимания позиция авторов комментария к УПК РСФСР, считающих, что предложение свидетелю приступить к рассказу должно исходить от той стороны, которая начинает допрос3.

1   Насонов С.А. Судебное следствие в суде присяжных: законодательство, практика (обобщение результатов исследования) // Вестник Саратовской гос. ак права. 1996. № 3. С. 173.                                                       ,_,_,,,   і ,„ ,, ; н.''1 Л ч;> т.

2   Алексеева Л.Б. Судебное следствие... С. 143.

3   См.: Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под ред. В.М. Лебедева. М., 1995. С. 572.           »  • ■>     ,■£>.<•<■,.<- ,<.

246

Е.Ю Львова, С.А Насонов

В то же время такой подход, по мнению Л.Б. Алексеевой, многократно усилит обвинение, поскольку при подобном положении вещей «мы... полный контроль за доказательствами отдаем в руки государственного обвинителя»1. Поэтому во избежание еще большего нарушения состязательных начал, видимо, необходимо сохранить status quo в этом вопросе. Что же касается процессуального законодательства, то данный вопрос должен быть в нем разрешен с состязательных позиций путем передачи права предлагать свидетелю изложить «свободный рассказ» той стороне, которая начинает допрос, причем закрепить данное положение именно как право, а не как обязанность стороны.

В связи с этим следует обратить внимание на то, что в ст. 324 проекта УПК РФ ничего не говорится о «свободном рассказе» и в то же время не содержится запрета на предложение сторонами допрашиваемым лицам таких вопросов, которые предполагают ответы в форме повествования. Мы полагаем возможным уточнить текст проекта в этой части и, с учетом вышеизложенного, сформулировать соответствующее положение ч. 3 ст. 324 УПК РФ следующим образом:

«Первой предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно

по делу, и задает вопросы либо сразу задает вопросы та сторона, по

ходатайству которой этот свидетель вызван в судебное заседание».

Вторым существенным отступлением от состязательных начал при исследовании доказательств в суде присяжных является наличие у обвинителя абсолютного права первого допроса всех свидетелей, указанных в обвинительном заключении, экспертов и даже подсудимого, который в состязательных типах судебного следствия считается «первым свидетелем защиты». Единственное исключение из этого положения — правило, закрепленное в ч. 3 ст. 283 УПК РСФСР, согласно которому стороне, вызвавшей свидетеля, предоставляется право первой допросить его. Однако во время судебного следствия такие свидетели вызываются защитой довольно редко, а все свидетели, указанные в обвинительном заключении, считаются вызванными обвинением. Негативные последствия такого процессуального неравноправия для защиты очевидны.

Приступая вторым к допросу свидетеля, защитнику приходится преодолевать сложившееся мнение присяжных, часто негативное по отношению к подсудимому, что не всегда удается. Ухудшает его положение и усиливает воздействие обвинителя на присяжных оглашение

1  Алексеева Л.Б. Судебное следствие. . С. 143.

Доказывание в суде присяжных

247

прокурором предшествующих показаний свидетеля (подсудимого) в случае их противоречия показаниям, данным в суде.

В процессе по делу Г. и др адвокат подсудимого С. заявил возражение по поводу такого оглашения, так как зашита лишается возможности немедленно

,, • после прокурора задать вопросы свидетелям и тем самым оказать на них равное воздействие. Судья отклонил это возражение. Адвокат смог приступить к допросу свидетеля лишь после часового допроса со стороны обвинителя (свидетель был уже крайне утомлен, невнятно отвечал на вопросы, а впоследствии

-  >■*■    вообще отказался давать показания)1.

Истоки этого отступления от состязательных начал лежат в особенностях российского предварительного следствия, в процессе которого собирание (проверка, оценка) доказательств осуществляется только следователем, обязанным собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства. Естественно, что любые доказательства, полученные в ходе следствия, будут считаться собранными обвинением, даже те, что были собраны по ходатайству защиты. Поэтому все свидетели, эксперты, указанные в обвинительном заключении, считаются «свидетелями обвинения» вне зависимости от содержания их показаний, что дает право государственному обвинителю первому приступить к их допросам.

Каким же образом может быть устранено это отступление от состязательных начал в судебном следствии? Предпосылкой законодательного решения данного вопроса могло бы стать положение, обязывающее следователя при составлении обвинительного заключения разделить всех свидетелей, в зависимости от содержания их показаний, на свидетелей защиты и обвинения, что позволило бы установить правило о праве защитника первым допрашивать «своих» свидетелей. Однако это предложение вряд ли может быть реализовано, поскольку разделение свидетелей на две группы практически невозможно, так как в показаниях одного и того же свидетеля часто содержатся сведения, которые могут быть использованы и для защиты, и для обвинения. Непреодолимые трудности возникнут при реализации этого правила и по так называемым групповым делам, где показания свидетеля могут быть «обвинительным» доказательством для одного соучастника и «оправдательным» — для другого. Поэтому, на наш взгляд, единственным способом законодательного решения данной проблемы могло бы стать предоставление защитнику права первым приступать к допросу подсудимого, что в какой-то степени уравняло бы его с обвинителем. Именно такой подход нашел

См.: архив Московского областного суда Дело № 2-49-13/95.

248                                       Е.Ю. Львова, С.А. Насонов

отражение в проекте УПК РФ, согласно ст. 321 которого «при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивают защитник и участники процесса со стороны защиты».

Еще один из подходов к частичному решению рассматриваемой проблемы видится в активизации деятельности защиты по привлечению новых свидетелей в судебное следствие, которых, в соответствии со ст. 283 УПК РСФСР, защитник имел бы право допрашивать первым.

Следующим существенным отступлением от состязательных начал при исследовании доказательств, на наш взгляд, является отсутствие у каждой из сторон закрепленного в законе права на проведение перекрестного допроса свидетеля (потерпевшего, эксперта), первоначально допрошенного другой стороной. Этот очевидный пробел законодательства предопределяет неравенство защитника и обвинителя, поскольку прокурор, как уже отмечалось, допрашивает первым практически всех свидетелей по делу.

Следует отметить, что ряд авторов указывают на возможность проведения перекрестного допроса сторонами и в рамках ныне действующего законодательства о судебном следствии в суде присяжных. Так, по мнению М.В. Немытиной, «опытный прокурор или адвокат всегда сумеет провести перекрестный допрос... свидетеля даже при отсутствии регламентации стадий допроса в законодательстве»1. Авторы комментария к УПК РСФСР утверждают, что перекрестный допрос в суде присяжных уже «используется на практике, хотя в законе он прямо не предусмотрен»2.

С нашей точки зрения, приведенные позиции обусловлены различными представлениями о сущности и значении перекрестного допроса. В отечественной процессуальной литературе он понимается как допрос свидетеля (потерпевшего) одной из сторон после того, как его допросит другая сторона, «в разъяснение или в дополнение ответов, данных на вопросы другой стороны», проводимый по тем же правилам, что и первоначальный допрос3.

Между тем «классический» перекрестный допрос в состязательных системах судебного следствия существенно отличается от первоначаль-

1   Немытина М.В. Суд присяжных: российская традиция или западная модель? // Вестник Саратовской гос. академии права. 1996. № 3. С. 29.

2   Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. С. 570.

3   См.: Перлов ДМ. Судебное следствие в советском уголовном процессе. М., 1955. С. 16.

Доказывание в суде присяжных                                   249

ного допроса, поскольку он ориентирован исключительно на проверку свидетельских показаний, данных в ходе прямого допроса, и включает в себя процессуальные средства, обеспечивающие эффективность этой проверки при вторичном допросе. Такими процессуальными средствами в состязательных системах судебного следствия в суде присяжных являются наводящие вопросы и вопросы, касающиеся репутации свидетеля. Право пользоваться этими процессуальными средствами — исключительная привилегия стороны, проводящей перекрестный допрос, и только данное право в какой-то степени уравнивает ее со стороной, осуществляющей первоначальный (прямой) допрос.

Без указанных процессуальных средств равенства сторон при допросе достигнуто не будет, так как сторона, первой осуществляющая допрос, всегда находится в более благоприятном положении, поскольку фактически раскрывает присяжным целостную картину показаний того или иного свидетеля. Только эти процессуальные средства позволяют другой стороне в ходе вторичного допроса, избегая повторов и излишних затрат времени, предельно четко обозначить все слабые места в показаниях свидетеля, проверить его показания.

Поскольку данные процессуальные средства перекрестного допроса направлены лишь на проверку уже полученных показаний, они не могут использоваться при проведении прямого допроса, что обеспечивается правилом тождественности объемов прямого и перекрестного допросов.

Обобщая изложенное, можно сделать вывод о том, что использование перекрестного допроса в российском суде присяжных зависит вовсе не от опытности прокурора или адвоката, а от допущения в законе использования указанных процессуальных средств такого допроса.

Как показывает анализ процессуальных норм УПК РСФСР, среди положений, регулирующих судебное следствие (в том числе и в суде присяжных), отсутствуют нормы, запрещающие сторонам использовать при допросах как наводящие вопросы (запрет в ч. 4 ст. 446 обращен только к присяжным), так и вопросы, касающиеся репутации свидетелей. Возможность использования сторонами этих процессуальных средств пресекается только на практике. Изучение дел с участием присяжных показывает, что судьи отводят наводящие вопросы сторон, даже если их задают в ходе перекрестного допроса и не выходят за рамки показаний, изложенных свидетелями в процессе первоначального допроса. Аналогичная картина наблюдается и при попытках сторон «исследовать репутацию свидетеля».

250                                            Е.Ю. Львова, С.А. Насонов

Мы полностью разделяем позицию авторов (Л.Б. Алексеевой, В.В. Золотых), которые указывают на допустимость использования наводящих вопросов, если информация, которая «подбрасывается», уже сообщалась свидетелем ранее. В таком вопросе не кроется подсказка свидетелю, и поэтому он вполне допустим в ходе его вторичного допроса другой стороной. Кроме того, мы полагаем, что следует изменить подход к допустимости вопросов о личности свидетеля. Представляется, что далеко не все вопросы этой категории следует отклонять как не относящиеся к делу и ориентирующие присяжных на неверную оценку показаний свидетеля, основанную исключительно на его личностных качествах. Д.И. Перлов, критикуя теорию «общей достоверности» свидетелей, утверждал, что «нельзя заранее наклеивать на свидетелей ярлыки заслуживающих и не заслуживающих доверия вообще безотносительно к содержанию их показаний»1. В то же время он указывал, что «проверка достоверности свидетельских показаний непосредственно связана с углубленным исследованием взаимоотношений подсудимого и свидетелей», поскольку, например, «неприязненные отношения, сложившиеся между свидетелем и подсудимым, желание отомстить, опозорить, причинить ущерб побуждают иногда некоторых свидетелей давать ложные показания»2.

Что касается процессуального неравенства сторон при допросе свидетелей, то оно, как представляется, может быть устранено, если в законодательство будут внесены соответствующие изменения, а именно:

•  наводящие вопросы допустимы в пределах раскрытых в ходе , первоначального допроса обстоятельств, в остальной части допрос свидетеля другой стороной должен производиться по правилам первоначального допроса;

•  вопросы о личности свидетеля допустимы только в рамках выяснения возможных мотивов для лжесвидетельства;

. в протокол судебного заседания следует записывать не только ответы, но и вопросы, предлагаемые допрашиваемому.

Конечно, предлагаемые изменения судебной практики решат рассматриваемую проблему только частично. Наиболее полно все перечисленные выше затруднения могут быть устранены только при закреплении перекрестного допроса на законодательном уровне. Лишь в этом случае перекрестный допрос станет одной из гарантий, обеспе-

1   Перлов Д.И. Указ. соч. С. 205.

2    Там же. С. 197.

Доказывание в суде присяжных

251

чивающих эффективную проверку доказательств и поддерживающих высокий уровень состязательности в судебном следствии.

Между тем проект УПК РФ не предусматривает процедуры перекрестного допроса. Подтверждением тому является указание в ст. 321 проекта о запрете наводящих вопросов, а также отсутствие в ст. 233 и 234, регламентирующих процедуру допроса свидетелей и потерпевших, каких-либо упоминаний о возможности применения сторонами процессуальных средств перекрестного допроса.

Четвертая ступень доказывания: оценка доказательств. Нарушение процессуального равноправия (прения в судебном следствии). Следует сказать, что осуществляемая сторонами оценка доказательств, как «собственных», так и представленных процессуальным противником, не имеет обязательного значения ни для профессионального судьи, ни для присяжных заседателей. Вместе с тем ее значение для уяснения «судьями факта» обстоятельств дела нельзя недооценивать.

В отличие от англо-американской модели УПК РСФСР запрещает сторонам давать оценку исследуемым доказательствам до прений, что в определенной степени снижает познавательную доступность судебного следствия. Вместе с тем, по нашему мнению, необходимо сохранить такой подход и в проектируемом законодательстве, поскольку разделение судебного следствия и прений позволяет присяжным разграничить фактические данные (исследуемые на этапе следствия) и их оценку сторонами (раскрываемую в прениях), что особенно важно с учетом того, что речи сторон в прениях не являются доказательствами и присяжные должны это усвоить. Кроме того, бесконтрольная и ничем не ограниченная оценка сторонами доказательств в судебном следствии может привести к возникновению у присяжных предубеждения в отношении подсудимого.

На практике стороны часто пытаются довести до присяжных свою позицию по поводу конкретных доказательств непосредственно в момент (или после) их исследования, а судьи не всегда пресекают подобные попытки.

,               При разбирательстве дела Т. прокурор, допросив подсудимого, заявил при-

сяжным: «Тот факт, что подсудимый не помнит обстоятельств драки, свиде-it\"      тельствует о выборочной памяти А это — признак установочного поведения... с *,      целью ввести вас в заблуждение» Судья не прервал прокурора1.

В ходе рассмотрения дела Ч и Б. в судебном заседании был проведен судебный эксперимент: подсудимому Ч было предложено показать, каким способом

См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-99-6/94.

252                                            Е Ю. Львова, С.А Насонов

он нанес ножевой удар потерпевшему. Как только подсудимый с помощью авторучки показал, как он наносил удар, прокурор, наблюдавшая эту сцену, воскликнула, обращаясь к присяжным: «Да он все это отрепетировал! В реальности

t " ,       так нельзя было нанести удар!». Адвокат, высказавший возражения, получил предупреждение со стороны председательствующего'.

При разбирательстве дела А. потерпевшая И. не могла присутствовать в ч      зале судебного заседания во время прений и заявила ходатайство о разрешении выступить с заявлением по поводу наказания. Председательствующий, удовлетворив ее ходатайство, разрешил ей выступить по сути с речью еще до окончания судебного следствия. В своей речи И. заявила присяжным, что находящиеся

^ ,\       на скамье подсудимых М. и А. виновны, и просила расстрелять их2.

В последнем примере имела место не только преждевременная оценка доказательств дела — произошло незаконное смешение судебного следствия и прений сторон. О том, что указанные высказывания И. являются именно речью, присущей прениям, говорит и то, что их содержание явно выходит за рамки предмета показаний потерпевшего (ст. 75 УПК РСФСР).

Незаконное смешение следствия и прений повлекло существенное нарушение прав защиты, поскольку в отличие от законных прений после такой речи потерпевшей защита не могла выступить с репликой и сгладить негативное воздействие, оказанное на присяжных. Кроме того, присяжные были введены в заблуждение, так как эта часть выступления потерпевшей показаниями (т.е. доказательством) не является: это оценка доказательств, а не доказательство. В напутственном слове судьи всегда просят присяжных разделять следствие и прения, так как выступления в прениях доказательством не являются.

Представляется, что судьи должны прерывать стороны в любом случае при попытке дать оценку доказательствам до начала судебных прений. На наш взгляд, стороны вполне могут информировать присяжных о своем отношении к исследуемым доказательствам и не выходя за рамки действующего законодательства, выявив все их слабые (или сильные) стороны именно в процессе исследования. Для изложения же стороной целостной позиции в законе предусмотрен особый этап судебных прений, и смешение этих этапов, на наш взгляд, принесет больше вреда, чем пользы для состязательности судебного следствия.

Участие сторон в постановке вопросов и ограничение прав защиты.

Анализ судебной практики позволяет выделить еще одно, ничем, на наш взгляд, не обоснованное нарушение процессуального равноправия сто-

1   См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-236-7/95.

2   См.: архив Ставропольского краевого суда. Дело № 19-кп 99-1.

Доказывание в суде присяжных

253

рон при рассмотрении дел в суде присяжных. Речь идет об ограничении права защиты на постановку некоторых вопросов присяжным заседателям на этапе обсуждения и составления вопросного листа.

Важность этого этапа более чем очевидна. Именно в вопросном листе окончательно очерчивается круг тех фактических обстоятельств, которые будут устанавливать в совещательной комнате присяжные заседатели, а также определяется последовательность обсуждения и установления этих обстоятельств, что не менее важно.

Права защиты на данном этапе доказывания достаточно четко определены и в ст. 449 и 450 УПК РСФСР, согласно которым подсудимый и его защитник вправе предложить поправки к сформулированным председательствующим вопросам и просить о постановке других вопросов, причем судья не может отказать в постановке вопроса о наличии причины, по которой содеянное не вменяется в вину подсудимому или влечет для него менее строгое наказание. Между тем на практике судьи довольно часто отказывают защите в постановке подобных вопросов.

'<*                При разбирательстве дела Р. председательствующий сформулировал один

\ ■„ из основных вопросов следующим образом. «Доказано ли, что 27 октября 1994 г. около 17 часов удома 18 в д. Колпино Ступинского района Московской области с целью завладения имуществом (здесь и далее выделено нами. — Авт.) на Щукина было совершено нападение...». Подобная формулировка вопроса давала присяжным возможность оценить указанное обстоятельство и установить, были ли действия Р. направлены на хищение имущества потерпевшего. Однако ни один пункт вопросного листа не содержал вопроса о том, наноси-1 '! лись ли Щукину удары с целью лишить его жизни и была ли такая цель у обвиняемых.

' ,(,             Учитывая это, защитой были предложены поправки к вопросному листу, в

которых, в частности, вопрос, следующий за указанным выше, предлагалось сформулировать так: «Если на первый вопрос дан утвердительный ответ, то доказано ли, что Р., действуя совместно с другим лицом, при обстоятельствах, изложенных в этом вопросе, угрожал Щукину расправой, нанес удары деревянным колом, металлическим прутом, ногами с целью лишения Щукина жизни?..»

Однако предложенные защитой поправки внесены в вопросный лист не были, так как, по мнению председательствующего, вопрос о цели, умысле или

'"'"     неосторожности (даже при формулировании этих признаков в общепонятных терминах) — есть вопрос права, а не факта, и присяжные не могут его устанав-

->>■(.

ливать в вердикте

Приведенный пример демонстрирует использование председательствующим техники «двойного стандарта» при составлении вопросного листа. Так, он допускает вопрос о наличии у подсудимых цели на хищение имущества потерпевших, а вопрос о наличии цели на

См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-69-37/96.

254

Е Ю Львова, С А Насонов

убийство исключает, считая его вопросом права. Представляется, что подобный подход, во-первых, существенно ограничивает права подсудимого на защиту и нарушает процессуальное равноправие сторон в доказательственной деятельности. Во-вторых, он не обоснован и по существу, так как вопросы о цели, намерениях подсудимых не являются вопросами права, а касаются психического состояния подсудимых («внутреннего» факта) и поэтому подлежат установлению в вердикте присяжных заседателей.

3. Изменение требований к участию сторон       ,    , в доказывании                                                         •> :-

Отсутствие у присяжных заседателей профессиональных знаний норм уголовного и уголовно-процессуального права, опыта судейской деятельности, незнакомство «судей факта» с материалами дела до судебного разбирательства — все перечисленные факторы предопределяют требования к участию сторон в доказательственной деятельности в суде присяжных. Эти требования состоят в необходимости осуществлять доказательственную деятельность таким образом, чтобы присяжным заседателям были понятны как исследуемые обстоятельства дела, представляемые доказательства, так и процессуальные правила их проверки и оценки Стороны должны обеспечивать познавательную доступность для присяжных обстоятельств дела и доказательств в свете своей позиции по делу.

Другой аспект обеспечения доступности доказательств заключается в том, чтобы доказательственная деятельность как обвинения, так и защиты обеспечивала уяснение присяжными в ходе судебного следствия и прений сути спора относительно устанавливаемых обстоятельств дела. Психологи, изучающие деятельность суда присяжных, особо подчеркивают эту сторону доступности доказательств: «Чтобы присяжный заседатель понял смысл своего присутствия в суде, до его сознания должен быть донесен конфликт, вызвавший нужду в нем как в арбитре со стороны. Этот конфликт — несогласие, спор защиты и обвинения. Присяжный, уяснив противоположность их позиций, получает отправную точку для своего размышления. Вот почему эта противоположность должна в целях правосудия всячески подчеркиваться и сторонами, и судьей»1.

1 Магун А В, Краснопольский И А Судья-профессионал в суде присяжных (социально-психологическая характеристика) // Состязательное правосудие Труды научно-практических лабораторий Вып I Ч 2 М, 1996 С 398

Доказывание в суде присяжных

255

Непоследовательность законодателя в закреплении состязательных начал в процедурах судебного следствия порождает объективные предпосылки возникновения у присяжных заседателей определенных затруднений при уяснении как отдельных обстоятельств дела, так и спора сторон по этому поводу Так, отсутствие вступительных речей сторон создает опасность неточного уяснения присяжными исследуемых доказательств дела и позиции сторон (в особенности защиты) в самом начале судебного следствия. Наличие у государственного обвинителя возможности доведения до присяжных своей позиции путем оглашения резолютивной части обвинительного заключения не всегда позволяет эффективно решить рассматриваемую проблему, поскольку, как указывалось выше, действующее законодательство не предусматривает возможности изменения оглашаемой части обвинительного заключения, которая часто бывает громоздкой и труднодоступной для уяснения присяжными заседателями (особенно по групповым делам либо при обвинении подсудимого в совершении нескольких преступлений).

Отсутствие законодательной регламентации перекрестного допроса не позволяет сторонам предельно четко обозначить свои разногласия в отношении одной и той же доказательственной информации, заставляет многократно повторять одни и те же вопросы, отходить от исследуемого события Так, в одном из процессов стороны вели допрос подсудимых таким образом, что присяжные подали судье письменную просьбу к сторонам яснее формулировать вопросы1.

Иногда серьезным препятствием для деятельности сторон по наглядному разъяснению присяжным заседателям своей позиции, обстоятельств дела и доказательств становится необоснованный запрет такого разъяснения со стороны председательствующего

При разбирательстве дела Р защитник одного из подсудимых попытался во

время своего выступления в прениях наглядно продемонстрировать присяжным

одно из представленных и исследованных доказательств  К чему это привело,

„        можно увидеть из следующей выдержки из протокола судебного заседания по

этому делу

«   Вот, смотрите, разве таким прутом можно было причинить легкие телес-■'         ные повреждения, если со всей силой наносить удары7» — адвокат достает и Ч           показывает присяжным отрезок железного прута

, kf.              Судья останавливает адвоката, просит убрать прут и не демонстрировать

его присяжным, так как участники процесса не вправе в прениях ссылаться на

доказательства, не бывшие предметом рассмотрения на судебном следствии

'        данный прут отношения к делу не имеет, а в случае, если он является новым

1   См   архив Московского областного суда Дело № 2-146-31/95

256                                            Е.Ю. Львова, С.А. Насонов

доказательством по делу, адвокат вправе ходатайствовать о возобновлении судебного следствия.

Адвокат ходатайства не заявил и продолжил свое выступление: «Так что же было на самом деле в тот злополучный вечер? Я сейчас покажу, что действительно происходило в тот день».

Он подходит к чистому листу, прикрепленному к доске, и начинает рисовать схему. Судья останавливает адвоката и просит его схему не рисовать, так как она не была предметом рассмотрения на судебном следствии и может не соответствовать действительности. Кроме того, участники процесса лишаются в таком случае возможности заявить ходатайство о недопустимости схемы как доказательства; участники прений не вправе ссылаться на доказательства, не бывшие предметом рассмотрения на судебном следствии, а в случае необходимости предъявления новых доказательств адвокат может ходатайствовать о возобновлении судебного следствия.

Адвокат заявляет возражения против действий председательствующего, поскольку считает, что он не представляет новых доказательств и не демонстриру-( ет их: «Металлический прут, рисунки расположения телесных повреждений и места происшествия, которые запрещено демонстрировать... являются наглядными пособиями и помогают зрительно представить присяжным позицию по делу в прениях сторон... Обстоятельства, по поводу которых я демонстрирую наглядные пособия, были исследованы в судебном заседании, и я имею полное право ссылаться на них и демонстрировать предметы и рисунки присяжным»1.

На наш взгляд, в рассмотренном случае запрет председательствующего на составление защитником в присутствии присяжных схемы места происшествия и расположения телесных повреждений совершенно необоснован. Аргументы председательствующего о том, что подобные схемы являются новыми доказательствами и должны представляться в общем порядке, несостоятельны, так как защитник, осуществляя такие действия, не исследует нового доказательства, а в доступном для присяжных виде излагает содержание уже исследованных доказательств. Схемы в данном случае не несут новой доказательственной информации по сравнению с исследованными фактическими данными и не имеют самостоятельного источника, они основаны на этих доказательствах, вытекают из них.

Для сравнения представим, что адвокат, выступая с речью, решил продемонстрировать схемы не в графической, а в устной форме. Мог ли в таком случае его прервать председательствующий? Нет, поскольку защитник не выходил за рамки представленных и исследованных в судебном следствии доказательств, а лишь оценивал их, сопоставляя

1 В кассационной жалобе защита указывала на эти действия председательствующего как на существенное нарушение принципа состязательности. Однако кассационная палата оставила ее доводы без внимания. См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-93-37/97.

Доказывание в суде присяжных                                    257

их содержание и выявляя противоречия. Но если эти действия допустимы в устной форме, почему они недопустимы в форме графической, в виде схемы, которая составляется по ходу речи защитника в присутствии государственного обвинителя, председательствующего и присяжных заседателей?

Ссылки председательствующего на то, что другие участники разбирательства лишаются в этом случае возможности заявить ходатайство о недопустимости данных схем как доказательства, что схемы «могут не соответствовать действительности», также представляются не основанными на законе. Во-первых, эти схемы не являются доказательствами, так как это фрагмент речи защитника, изображенный в наглядной для присяжных, графической форме. Именно поэтому не может быть оспорена и их допустимость — свойство доказательства, а не отдельных тезисов речи стороны в судебных прениях. Во-вторых, даже если данные схемы, по мнению председательствующего, могут «не соответствовать действительности», это не является основанием прерывания речи стороны в судебных прениях, поскольку оценка достоверности всего сказанного в прениях относится к исключительной компетенции присяжных заседателей, которые сами решат данный вопрос при вынесении вердикта. Кроме того, у прокурора имеется право выступить с репликой и опровергнуть любые суждения защиты, высказанные в прениях, если он считает их недостоверными. По данному делу прокурор мог в своей реплике указать присяжным, почему схемы, составленные защитником, являются неверными и не должны приниматься во внимание.

В то же время попытка защитника продемонстрировать присяжным заседателям в ходе своего выступления в прениях металлический прут, похожий на тот, которым потерпевшему якобы наносились удары, спорна с точки зрения соответствия закону. Данный прут являлся самостоятельным вещественным доказательством, и если защитник намеревался ознакомить присяжных с отдельными свойствами этого предмета, ему следовало бы представить этот предмет в качестве доказательства и заявить ходатайство о его исследовании.

Как указывалось выше, реализация состязательных начал в процедуре судебного следствия обеспечивает познавательную доступность этого этапа (его предмета и процедуры) для присяжных заседателей, как, впрочем, и отдельные процедуры, не совсем соответствующие состязательной конструкции судебного следствия в суде присяжных, например, «свободный рассказ» свидетеля. Именно поэтому данные процедуры, по нашему мнению, следует сохранить в УПК РФ, придав им более состязательную форму.

17-560

258                                       ЕЮ Львова, С А Насонов

Определенные проблемы создает закрепленная в ч. 2 ст. 446 УПК РСФСР возможность проведения сокращенного судебного следствия, если имеет место признание подсудимым своей вины. Ведь в этом случае судебное следствие ограничивается исследованием показаний подсудимого и того небольшого количества доказательств, которые предложат исследовать стороны. В данной процессуальной ситуации присяжные заседатели попадают в особенно трудное положение, поскольку они обязаны вынести вердикт по делу при ограниченном количестве исследованных доказательств Причем присяжные не имеют права до ухода в совещательную комнату заявить о необходимости исследования дополнительных доказательств — такое право возникает у них только после удаления в совещательную комнату для вынесения вердикта.

Поэтому особое значение приобретает контроль сторон за тем, чтобы председательствующий в напутственном слове разъяснил присяжным, что в случае возникновения у них в ходе совещания затруднений, обусловленных недостаточным количеством исследованных доказательств, они должны воспользоваться предоставленным им правом, прервав совещание, обратиться к председательствующему с просьбой о дополнительном исследовании доказательств.

4. Изменение роли председательствующего судьи в доказывании

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. процессуальные нормы, определяющие статус председательствующего в судебном следствии в суде присяжных, истолкованы исключительно с позиции состязательных начал.

«...В отличие от общих правил уголовного судопроизводства, суд присяжных не обязан по собственной инициативе собирать новые доказательства, выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства» (п. 15).

Далее в нем подчеркивается, что суд присяжных не только не обязан самостоятельно собирать новые доказательства, но и не связан мнением сторон о пределах исследования доказательств лишь в трех случаях'

• когда сделанное подсудимым признание своей вины вызывает у председательствующего сомнение несмотря на согласие сторон провести сокращенное судебное следствие;

Доказывание в суде присяжных                                        259

• когда присяжные возвращаются из совещательной комнаты с 1  «     просьбой о дополнительном исследовании каких-либо обстоятельств, и председательствующий возобновляет судебное след-

,    ствие (ч. 1 ст 455 УПК РСФСР);

г      • когда необходимо получить и исследовать заключения экспертов по вопросам, перечисленным в ст. 79 УПК РСФСР.

По смыслу данной формулировки постановления Пленума, во всех остальных случаях судья должен быть «связан мнением сторон о пределах исследования доказательств» и без ходатайства сторон не вправе исследовать какие-либо доказательства.

Анализ правоприменительной практики позволяет выделить ряд проблемных ситуаций, связанных с очевидным выходом председательствующего судьи за рамки своей процессуальной роли в области доказывания в суде присяжных.

Первый из таких случаев связан с нарушением предписаний ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР, согласно которой судья имеет право допрашивать потерпевших и свидетелей только после того, как они будут допрошены сторонами Наличие в структуре допроса института «свободного рассказа» позволяет судьям нейтрализовать указанный запрет и фактически первыми допрашивать свидетеля либо потерпевшего.

При разбирательстве дела И и др председательствующий первым допросил потерпевших и важнейших свидетелей по делу Во время «свободного рассказа» свидетеля К председательствующий задал ему вопросов больше, чем в последующем задали стороны При допросе потерпевшей 3 судья разрешил прокурору перейти к ее допросу только после того, как тот задал ей 42 вопроса по существенным обстоятельствам дела (продолжительность допроса потерпевшей, проведенного председательствующим, составила 70 мин )'

К этой же группе отступлений от состязательных начал, на наш взгляд, можно отнести и выявленные случаи несоблюдения судьями изложенного выше разъяснения Пленума Верховного Суда РФ о том, что оглашать в ходе судебного разбирательства документы и иные доказательства должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайство. Конечно, оговорка «как правило» не позволяет считать нарушением состязательности отдельные случаи оглашения судьей некоторых доказательств дела. Вместе с тем такие действия судьи не должны становиться общим правилом, число оглашенных таким способом документов не должно превышать число документов, оглашенных

См   архив Моорц*цш)ГО областного суда Дело № 2-119-34/97

I

260

Е Ю. Львова, С А. Насонов

сторонами, поскольку в противном случае присяжные утратят понимание того, как разграничены процессуальные функции в судебном следствии и на кого возложено их исполнение.

Следующая группа нарушений принципа состязательности связана с проявлением председательствующим в ходе судебного следствия необъективного отношения к одной из сторон, необоснованным ограничением принадлежащих ей прав, что существенно сказывается на процессуальном равноправии сторон.

Можно привести ряд примеров, иллюстрирующих наиболее типичные отступления от состязательных начал такого рода.

По смыслу ст. 280 УПК РСФСР допрос подсудимого начинается с предложения председательствующего дать показания по поводу обвинения и известных ему обстоятельств дела, т.е. со «свободного рассказа» подсудимого. Однако при разбирательстве дела И. и др. председательствующий применил свой особый метод допроса подсудимых, который, на наш взгляд, является нарушением состязательных начал.

Судья, предоставляя право подсудимому дать показания по существу предъявленного ему обвинения («свободный рассказ»), в то же время предупредил его, чтобы он не торопился, так как его показания фиксируются секретарем судебного заседания. После первой фразы подсудимого председательствующий прервал его и громко воспроизвел сказанное подсудимым «для секретаря», и применял такую тактику на протяжении всего допроса. При этом «монолог» подсудимого превратился в его диалог с судьей, так как прерывание показаний , делало непонятными некоторые высказывания допрашиваемого, что заставляло судью задавать уточняющие вопросы подсудимому, т.е. фактически первым осуществлять его допрос. Кроме того, подсудимый возобновляет дачу показаний только после соответствующего предложения судьи, что заставляет последнего много раз повторять фразу «А дальше что?» (в данном случае — более 40 раз)1.

Повторение судьей каждого слова, сказанного подсудимым, разбивает его рассказ на отдельные фрагменты, что может вызвать у присяжных затруднения в целостном его восприятии, т.е. имеет место лишение подсудимого права обрисовать присяжным целостную картину происшествия. При таком методе допроса судья добивается, чтобы все, даже малейшие детали показаний были выяснены с максимальной точностью, что иногда может противоречить намерениям подсудимого, который в процессе «свободного рассказа» вправе сам определять степень полноты раскрытия тех или иных фактов. В дальнейшем

См : архив Московского областного суда. Дело № 2-119-34/97. *   ' ' fl'<

Доказывание в суде присяжных

261

эта степень должна определяться сторонами в соответствии с их тактическими задачами и процессуальной функцией.

Изучение дел показывает, что в некоторых случаях отступление судьи от роли беспристрастного арбитра связано с демонстрацией присяжным заседателям своего отношения к подсудимому, причем достигается это не только с помощью вопросов и реплик, но и невербально.

•І

В процессе по делу У. судья, убедившись в полном совпадении показаний  свидетеля (отбывающего наказание) с показаниями подсудимого, задала пос- леднему следующие вопросы (насмешливым тоном): «Хорошо у вас «тюремная почта» работает? Вы в одной камере со свидетелем сидите?»1.

Не соответствуют процессуальному статусу председательствующего и имеющие место попытки некоторых судей дискредитировать допрашиваемых свидетелей с целью подорвать доверие присяжных к их показаниям.

При разбирательстве дела И., Б., К. имел место случай намеренной дискре->Н »    дитации в глазах присяжных потерпевшей Забелиной. .1.               «Председательствующий: Забелина, вы ранее судимы? За что?

Защитник. Возражаю, нельзя исследовать данные о судимости.

Председательствующий: А почему? Она же не подсудимая... Я имею право * задавать такой вопрос потерпевшим. Подсудимых я не имею права спрашивать Ж       о судимости. Возражение отклоняется. Забелина, отвечайте!

Забелина: Да, я была ранее судима за растрату и спекуляцию»2.

Зачастую отступление от состязательных начал в исследовании доказательств обусловлено неверным, на наш взгляд, толкованием законодательства.

При разбирательстве дела К. судья запретил защитникам задавать вопросы '          свидетелям и потерпевшим до того, как им зададут вопросы подсудимые, моти-

вируя это тем, что тем самым «нарушается установленный законом порядок • 'я'"''    допроса свидетелей».

В итоге при допросе свидетелей защита оказалась в худшем положении, чем прокурор, так как подсудимые, желая выяснить значимые для себя обстоятель-'    ства, но не обладая знанием тактики судебного допроса, задавали вопросы в >' '*'   такой форме (повествовательно-наводящие вопросы), что свидетели без особого труда обходили «опасные» для себя места и избегали противоречий.

После такого «допроса» свидетеля защитнику практически нечего делать — все его попытки задать аналогичные вопросы пресекаются председательствующим, который всегда в аналогичной ситуации ука-

1   См   архив Московского областного суда. Дело № 2-24-4/95.

2   См.: там же. Дело №2-119-34/97

262

Е Ю Львова, С А Насонов

зывает защитнику, что свидетель уже ответил на них Даже если адвокату удается отстоять в споре с судьей свое право задать подобные вопросы, то свидетель уже «подготовлен» к ответу, а у присяжных может сложиться впечатление, что защитник только запутывает свидетелей

Утверждение судьи о порядке допроса свидетеля противоречит ст 283 УПК РСФСР, согласно которой после иных участников судебного разбирательства свидетелей и потерпевших допрашивают защитники и подсудимые, т е защитник имеет право первым приступить к такому допросу Указанная норма не противоречит ст 446 УПК РСФСР, так как в ней говорится лишь о том, что первыми свидетеля допрашивают «стороны», но не указывается, что право первого допроса (после обвинителя) принадлежит подсудимому Поэтому, на наш взгляд, в данном случае имеет место завуалированное ограничение председательствующим прав защиты и нарушение состязательных начал Представляется, что решение вопроса об очередности участия в допросах защитника и подсудимого следует полностью отдать на их усмотрение, что придаст судебному следствию большую состязательность

Не меньшую актуальность имеет и доказательственная деятельность председательствующего на этапе постановки вопросов присяжным заседателям Анализ практики позволяет выделить ряд нарушений в этой области

Один из таких случаев можно проиллюстрировать на примере фрагмента из кассационной жалобы защитника

«Вопросный лист по настоящему делу имеет одну особенность Он завершается вопросом, который нельзя считать ни основным, ни частным, ни обяза-1        тельным Что же это за вопрос и зачем председательствующий внес его в вопросный лист под номером ЗЗ9 Является ли это нарушением закона и насколько ,       оно существенно7

Рассмотрим его содержание

:                   «Если на вопросы № 21 1, 25 1, 29 1 либо какой-либо из них даны положи-

тельные ответы, то доказано ли, что нож, использованный в указанных дейст виях и согласно заключению экспертизы, относящийся к холодному оружию, был  передан А   М   для использования против  водителей захватываемых машин9»

О каком обстоятельстве задан этот вопрос9 О важнейшем обстоятельстве, входящем в главный факт, относящемся к способу преступления — орудии убийства1 Орудие предопределяет способ, а способ — элемент события преступления О событии ставится один из основных вопросов Гаким образом, вопрос № 33 касается обстоятельства, которое должно было быть указано в одном из основных вопросов Это фрагмент основного вопроса Почему же фрагмент ос

Докашвание в суде присяжных

263

'4\t

новного вопроса оказался в виде самостоятельною вопроса под номером 33, в конце вопросного листа9

Это нарушение закона само по себе, так как основной вопрос нельзя разбивать на фрагменты Нельзя ставить присяжным вопросы о доказанности отдельных элементов события преступления вместо постановки вопроса о доказанности события в целом

Но здесь имеет место завуалированное более существенное нарушение закона, имеющее целью оказать воздействие на присяжных, чтобы они с большей вероятностью вынесли именно обвинительный вердикт

Последовательность закрепления и содержание вопросов вопросного листа оказывают прямое воздействие на последовательность и предмет обсуждения присяжными фактов дела Присяжные обсуждают эти факты настолько и в такой последовательности, насколько и в какой последоватечьности они отра жены в предложенных им вопросах Выйти за рамки вопросов или сначала обсудить вопрос о виновности, а потом о доказанности события они не могут — так их инструктируют профессиональные судьи, так говорит процессуальный закон

Именно это вероятно, учитывал председательствующий, когда выделял из основных вопросов № 21 1, 25 1, 29 1 очень важный фрагмент об орудии пре ступления, помещая его в конец вопросного листа

Факт передачи М ножа А , как и факт принадлежности А этого ножа, не доказан Никто не видел А с этим ножом Нож был найден не у него, а у М Отпечатков пальцев А на ноже не обнаружено

С другой стороны, доказано, что убийства скорее всего осуществлялись именно этим ножом

Присяжные, отвечая на вопрос о доказанности участия А в преступлении, если бы в основных вопросах был этот фрагмент (А наносил удары ножом, который ему передал М ), могли бы усомниться в этом Сомнение в этом могло бы вызвать сомнение в виновности А вообще, в том, наносил ли он вообще какие-либо удары    Мог бы быть и оправдательный вердикт

Судья поступает очень просто он вычленяет из указанных основных вопросов этот спорный фрагмент и помещает его в конец вопросного листа под номером 33 Как это влияет на его обсуждение присяжными'

Присяжные при ответе на указанные основные вопросы не стали обсуждать этот спорный момент, ведь о нем был отдельный вопрос, до которого они на тот момент еще не дошли А когда они до него дошли, уже было 32 утвердительных ответа

Таким образом, председательствующий разделением на фрагменты основного вопроса и расстановкой вопросов об этих обстоятельствах содействовал вынесению присяжными в отношении А обвинительного вердикта»1       (

і Vr *  , l S

„    '  Архив Ставропольского краевого суда Дело № 19-кп 99-1

4 -      ч>

264                                            Е.Ю Львова, С.А. Насонов

■    5. Права присяжных заседателей на участие    -юцрч> в доказывании                                                     '      '

Вряд ли нуждается в обосновании утверждение о том, что вынесение присяжными заседателями объективного вердикта возможно только в том случае, если они обладают достаточными процессуальными правами, дающими им возможность полно и всесторонне исследовать все обстоятельства дела в ходе судебного следствия. В силу этого права присяжных должны максимально соответствовать по объему правам профессионального судьи: они должны иметь право допрашивать свидетелей, подсудимых, потерпевших, осматривать предметы и документы, иметь возможность слышать и видеть все происходящее в зале судебного заседания, участвовать в проведении судебных экспертиз, осмотра.

Вместе с тем юридический непрофессионализм присяжных заседателей накладывает определенный отпечаток на их участие в исследовании доказательств, например, в допросах, поскольку можно предположить, что присяжные при наличии у них права прямого общения с допрашиваемыми (с учетом отсутствия юридических знаний) могут выходить за рамки процессуальной формы, преждевременно выражать свое мнение о достоверности их показаний. Все это предполагает участие в таких допросах профессионального судьи, который должен быть наделен правом в той или иной степени контролировать соблюдение присяжными процессуальной формы допроса.

Важной гарантией правильного уяснения присяжными обстоятельств дела и процессуальных правил судебного следствия является наличие процедуры судейского инструктирования. Возможность получения присяжными таких инструкций предусмотрена п. 4 ч. 2 ст. 437 УПК РСФСР, согласно которому они имеют право просить председательствующего разъяснить нормы закона, относящиеся к делу, содержание оглашенных в суде документов, признаки преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, и не ясные для них понятия.

Согласно действующему законодательству разъяснение присяжным заседателям процессуальных норм в основном осуществляется судьей в подготовительной части судебного разбирательства (ч. 3 ст. 438, ст. 444 УПК РСФСР) либо на этапе постановки вопросов и произнесения председательствующим напутственного слова.

Не отрицая необходимости инструктирования присяжных на указанных этапах судебного разбирательства, полагаем, что оно окажется

Доказывание в суде присяжных

265

более эффективным, если соответствующие разъяснения будут даваться присяжным и в ходе судебного следствия. Поэтому вряд ли можно согласиться с мнением тех авторов, которые предлагают пред-ворять «процесс формирования скамьи присяжных... прочтением трех-четырех лекций по вопросам назначения наказания, судебных доказательств, о правах и обязанностях присяжных... порядке и принципах рассмотрения судами уголовных дел... обеспечивать присяжных необходимой литературой...»1.

Представляется, что такие лекции сами по себе, без разъяснений председательствующего, окажутся малоэффективными и, кроме того, могут способствовать ошибочному восприятию присяжными судебного следствия, если они плохо уяснят «лекционный материал». Обеспечение присяжных процессуальной литературой2 также не гарантирует правильного уяснения процессуальных правил, зато может отвлечь присяжного от работы в судебном заседании.

С нашей точки зрения, наиболее эффективны разъяснения присяжным процессуальных норм именно в ходе судебного следствия, поскольку при этом разъяснение максимально приближено к моменту реализации правовых положений, что значительно облегчает их уяснение. Такой подход соответствует и судебной практике. Ее анализ показывает, что процессуальные нормы разъясняются председательствующим наиболее подробно и полно именно в ходе исследования доказательств либо разрешения возникающих процессуальных ситуаций в судебном следствии. Вместе с тем, учитывая отсутствие в законе указаний на необходимость такого инструктирования в ходе судебного следствия, представляется целесообразным внесение в проект УПК РФ положения о том, что председательствующий в необходимых случаях должен разъяснять присяжным соответствующие правовые положения, даже без просьбы с их стороны об этом.

Положительно оценивая активность профессиональных судей по разъяснению присяжным процедур судебного следствия, следует под-

1   Травина А.А., Кашепов В.П., Сырых В.М. Эффективность законодательства о суде присяжных // Эффективность закона. Методология и конкретные исследования. М., 1997. С. 100.

2   Данную позицию иногда разделяют и присяжные заседатели. Так, при разбирательстве дела Т. коллегией присяжных председательствующему были поданы «предложения по усовершенствованию суда присяжных», в которых указывалось, что «в рамках процесса необходимо предусмотреть юридический «ликбез» присяжных, доведение до них правовых норм... причем не с «голоса», а в написанном виде». См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-85-24/96.                     j,     »/-,,,,->•,        ,1у   -   4

266                                          Е.Ю.Львова, С.А Насонов

черкнуть, что нами наблюдались случаи выхода судей за рамки процессуальных отношений при даче таких разъяснений. Наиболее примечательный случай такого рода описан Ю.А. Ляховым: «...При рассмотрении Ростовским областным судом дела А.В. Трудникова... председательствующий неоднократно напоминал присяжным... что по всем неясным вопросам они могут обратиться к нему за разъяснениями не только в ходе рассмотрения, но и в перерывах между заседаниями суда. Судья даже дал номера своих телефонов — служебного и домашнего... а в перерыве разъяснил присяжному заседателю, по его просьбе, как ст. 51 Конституции РФ согласуется с нормами об ответственности»1. Конечно, подобное «инструктирование» является грубым нарушением закона, согласно которому все действия, «влияющие на позицию присяжных заседателей, могут совершаться только в ходе судебного заседания, в присутствии сторон, которых нельзя лишать... права возражать против таких действий»2. Представляется, что подобное отступление от законного порядка может и должно быть устранено в судебной практике.

На случай возникновения у присяжных заседателей в ходе их совещания затруднений, обусловленных, по их мнению, неполнотой судебного следствия (неисследованием либо недостаточным исследованием определенных обстоятельств), ст. 445 УПК РСФСР предусматривает возобновление судебного следствия. Насколько такое возобновление необходимо и возможно, решает председательствующий, и в случае признания им этой необходимости, в соответствии с разъяснением указанного выше постановления Пленума Верховного Суда РФ, он не связан мнением сторон о пределах исследования обстоятельств, о которых ему заявили присяжные. Вместе с тем, как отмечает В. Сте-палин, «не все судьи понимают важность данной нормы для правильного разрешения дела... нарушают требования закона и отказывают присяжным... в дополнительном исследовании каких-либо обстоятельств»3. В качестве иллюстрации отступления от указанной нормы закона автор приводит следующий пример из практики Московского областного суда.

«К... обвинялся в совершении умышленных убийств на почве неприязненных отношений с потерпевшими. В судебном заседании он пояснил, что ушел '         домой около 00 час. 45 мин. 21 апреля и убийства потерпевших не совершал По

1   Ляхов Ю.А Указ. соч С. 76.

2    Там же.                                  **    '   '

i  Степалин В. Указ. соч. С. 8.                    *V ХТ

Доказывание в суде присяжных

267

: ,         заключению судебно-медицинского эксперта, смерть потерпевшей Р. наступи-ла не ранее 3 час. 21 апреля. Присяжные заседатели просили председательствующего судью возобновить судебное следствие и еще раз исследовать заключе-' * •'     ние эксперта относительно времени наступления смерти, однако председательствующий в этом отказал и попросил руководствоваться временем наступления

.» ,       смерти, указанным в вопросном листе. Присяжными заседателями был постановлен оправдательный вердикт.

Отменяя оправдательный приговор Московского областного суда, кассаци-

WU- '   онная палата указала, что председательствующим были нарушены требования

., s«' '    ст. 455 УПК РСФСР, а это могло существенно повлиять на исход дела»'.

Как уже говорилось, особое значение для определения уровня познавательной доступности судебного следствия для присяжных заседателей имеют предоставленные им права на участие в исследовании доказательств, поскольку они являются важнейшей гарантией полного и всестороннего уяснения присяжными обстоятельств дела. Анализ действующего законодательства позволяет сделать вывод о том, что указанные права присяжных практически полностью идентичны в этой части правам председательствующего.

Так, ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР предоставляет присяжным право через председательствующего задавать вопросы допрашиваемым после того, как эти лица допрошены сторонами. Письменная и опосредованная формы такого допроса присяжными обусловлены тем, что допрос должен вестись организованно и председательствующий мог бы «задать вопрос в той форме, которая допустима в суде»2. Именно поэтому три вида вопросов: не имеющие отношение к делу, наводящие, оскорбительные — не задаются судьей. Но буквальное исполнение этого правила привело бы к тому, что присяжные не получили бы ответа на вопрос об интересующих их сведениях, заданный в неподобающей форме. Судебная практика нашла наиболее верный путь: в случае получения председательствующим подобных вопросов он формулирует их соответствующим образом и задает допрашиваемым.

Однако здесь требуется сделать ряд оговорок.

Во-первых, не всякий наводящий вопрос присяжных является противоправным. Конечно, здесь не могут быть применены изложенные выше рекомендации относительно допустимости наводящих вопросов, поскольку это процессуальное средство, как представляется, может быть использовано только сторонами и только в рамках пере-

1   Степалин В. Указ. соч. С. 8.

2   Вицин СЕ, Алексеева Л.Б., Михайловская И. Б., Куцова Э.Ф. Суд присяжных. Пособие для судей. М., 1994. С. 84.

268                                           Е.Ю. Львова, С.А. Насонов

крестного допроса. Еще И. Бентам (в качестве исключения из этого правила) допускал наводящие вопросы как «средство сокращения показаний» при условии, что «факт, указываемый вопросом, уже установлен самим свидетелем и ничему научить его не может»1.

В этом случае, на наш взгляд, судья вполне может задать подобный вопрос без его изменения.

Во-вторых, недостаточно четко, по нашему мнению, разграничены «оскорбительные» вопросы и вопросы, касающиеся отдельных аспектов личности допрашиваемого. В теории и на практике закрепилось правило, в соответствии с которым присяжные вообще не должны интересоваться личностью свидетелей. Так, в пособии для судей приведена инструкция присяжным, в которой сказано:

«Вам разрешено задавать вопросы с тем, чтобы лучше разобраться в показаниях или для получения дополнительной инфор-!    мации. Вы не должны задавать вопросы лишь для того, чтобы дискредитировать или оспорить свидетеля. Считается, что вы являе-1    тесь беспристрастными судьями всех фактов, а не защитником той или иной стороны в процессе»2. Практика придерживается этой рекомендации. Между тем, как указывалось выше, некоторые обстоятельства, характеризующие личность свидетеля (например, его отношения с подсудимым), могут быть связаны с мотивами дачи им неправдивых показаний. Поэтому вряд ли обоснованно отказывать присяжным в проверке этих обстоятельств путем вопросов о личности свидетеля либо потерпевшего.

При рассмотрении дела У. председательствующий отклонил предложенный

,',,..■;(;    присяжным заседателем вопрос о личности потерпевшей как не относящийся к

■*    делу. Между тем представляется, что данный вопрос был вызван определенным

, .(.■■   недоверием к ее показаниям, желанием присяжных проверить, насколько она

,   порядочна, можно ли ей доверять. Оставив данный вопрос без выяснения,

' '<'!,',;   председательствующий не позволил присяжным устранить это сомнение. По

;..          делу был вынесен оправдательный вердикт3.

Кроме того, в судебной практике имеются два недостатка, препятствующие реализации присяжными их права задавать вопросы допрашиваемым.

1    Бентам И. О судебных доказательствах. Клев, 1876. С. 106—107.

2   Вицин С.Е., Алексеева Л.Б., Михайловская И.Б., Куцова ЭФ. Указ. соч. С. 62.

3   См.: архив Московского областного суда. Дело № 2-24-4/95.

Доказывание в суде присяжных

269

Первый касается обсуждения судьей с обвинителем и защитником формы и содержания вопросов, задаваемых присяжными лицам, допрашиваемым в судебном заседании, если законность этих вопросов вызывает у председательствующего сомнения. Хотя это странное ограничение прав присяжных и не является существенным, но, на наш взгляд, препятствует уяснению присяжными обстоятельств дела.

Второй недостаток связан с тем, что председательствующие не напоминают присяжным об их праве задавать вопросы допрашиваемым. Конечно, это право разъясняется присяжным в самом начале процесса, но, как показывают опросы присяжных, последние, ожидая специального к ним обращения, не решаются задавать вопросы. Это создает опасность проявления коллегией присяжных пассивности, которая крайне негативно сказывается на объективности вердикта.

Оценивая совокупность предоставленных присяжным заседателям прав, можно сделать вывод о том, что в целом они обеспечивают «судьям факта» надлежащее уяснение обстоятельств дела и доказательств. Вместе с тем устранение отмеченных недостатков в судебной практике, а также предложенное расширение отдельных прав присяжных, на наш взгляд, будет способствовать более эффективному участию «судей факта» в доказывании.