§ 6. Процессуальные последствия осуществления права на предъявление иска

1. Предъявление иска, как правообразующий акт. Предъявлением иска возбуждается деятельность государства в лице суда по разрешению заявленных суду требований путем гражданского процесса, деятельность по правосудию по данному гражданскому спору.

Что собой представляет указанный акт в юридическом отношении, какова его природа?

Со времен Бюлова буржуазная теория гражданского процесса в лице своих наиболее авторитетных представителей (в частности, Ваха, Гельвига, Шмидта, Штейна, в России –

94

Гольмстена, Васьковского) придерживается того взгляда, что гражданский процесс представляет собой единое, постепенно развивающееся юридическое отношение между сторонами, с одной стороны, и судом – с другой, наподобие гражданско-правового отношения, например, обязательства или права собственности,69,70 в которых правам одной стороны соответствуют обязанности другой. Представлению о процессе, как о правоотношении соответствовало представление об иске, как о правообразующем действии, как об юридической сделке.71

Появление указанной конструкции имело свои исторические основания и свое оправдание. Теория Бюлова явилась выражением усиливавшегося самосознания, сознания своего экономического значения и политического положения, своих прав и требований молодой тогда немецкой буржуазии, выражением ее протеста против произвола и всесторонней опеки прусского полицейского государства. Вместо полицейско-административного основания процесса был выдвинут принцип права истца на правосудие, соответствующего обязанности государства его совершить, принцип, в котором буржуазия стала противопоставлять себя, как равная равному, прусскому полицейскому государству.

В дальнейшем историческом развитии, по мере того как буржуазией было завоевано положение господствующего класса и буржуазный суд, наравне с прочими органами государственной власти, стал орудием осуществления этого господства,72 понятие процессуального правоотношения, утратив свое былое прогрессивное73 значение, стало, как и другие буржуазные символы формального равенства, выполнять роль маскировки, прикрытия действительного угнетения, эксплуатации и того «неравенства возможностей» (не формальных, а реальных), которое составляет сущность бур-

65 А. X. Гольметен. Учебник, стр. 1–12, особенно стр. 4.

70        Здесь нет надобности рассматривать различные многочисленные варианты теории процесса как юридического отношения, в частности те из них, согласно которым в процессе юридические отношения образуются также между сторонами. В русской литературе критический обзор их сделал проф. Нефедьев. К учению о сущности гражданского процесса, 1891. стр. 81 и сл.

В нашем рассмотрении мы касаемся наиболее распространенной теории, оказавшей, в частности, свое влияние на русскую процессуальную литературу, на взгляды А. X. Гольмстена, Е. В. Васьковского и др.

71        Н е 11 w i g. Lehrbuch, Bd. II, par. 64, III 8; К 1 e i n f e 11 e r. Lehrbuch des deutschen zivilprocessrechts, 1925, par. 77, IV, S. 277.

72        В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 425; т. XXX, стр. 195.

73        См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 636. И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11 -е, стр. 539–540.

95

жуазного вообще и империалистического строя, в особенности.74

Является ли понятие о процессе, как правоотношении, пригодным для теории советского гражданского процесса?

Как известно, правосудие вообще и, в частности, правосудие по гражданским делам представляет собой одну из важнейших функций государственной власти, одну из форм государственного руководства обществом,75 заключающуюся «... в разрешении судом конкретных правовых вопросов и в применении в порядке судебного процесса на основе действующего права и правосознания судей государственного принуждения к отдельным лицам, совершившим неправомерные действия или допустившим неправомерное бездействие» (Голунский).

Принимая указанное определение понятия правосудия, мы тем самым решительно отрицаем возможность рассматривать форму осуществления правосудия, как юридическое отношение между равными, координированными субъектами. Это, однако, отнюдь не означает, что процесс, как некоторая фактическая деятельность, не покоится на едином юридическом основании, что эта деятельность, как это иногда полагают, представляет собой совокупность отдельных действий, которыми осуществляются отдельные разрозненные самостоятельные процессуальные права и обязанности.

Против такого представления о процессе совершенно справедливо возражал Гольмстен. Критикуя распространенную в теории квалификацию гражданского процесса, как

74        Следует, впрочем, отметить, что в связи с изменением роли и задач суда при империализме, усилением регулирующего начала в гражданском судопроизводстве, от теории процессуального правоотношения в том

виде, в каком она была создана Бюловым, отступают и многие буржуазные процессуалисты. Знаменательна в этом отношении теория Иосифа Колера (1888), который отверг существование процессуального правоотношения между государством и гражданами, ввиду неравного их положения (Колер признавал процессуальное правоотношение между тяжущимися). В позднейшей литературе (XX в.) встречается полный отказ от концепции процесса, как правоотношения (Гольдшмидт). Рассмотрение

отдельных взглядов, высказанных в теория гражданского процесса поданному вопросу, их возникновения и смены вышло бы, однако, за пределы темы данной работы.

75        В. И. Ленин. Соч., т. XXI, стр. 24. «Суд есть орган власти. Это забывают иногда либералы. Марксисту грех забывать это».

Проф. М. С. С т р о г о в и ч. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности, 1939, стр. 19. С. А. Голунский. Основные понятия учения о суде и о правосудии, Труды Военно-юридической академии, 1943, стр. 10. И. Т. Голяков. Воспитательная роль суда. «Социалистическая законность», 1945, № 3.

96

«систему судебных действий» (Малышев, Исаченко) или как «деятельность, совокупность действий» (Васьковский), Гольмстен76 замечает, что «...это не квалификация, а воспроизведение чисто внешнего признака; в каждом процессе все участники его действуют... все они совершают судебные действия; но это не процесс как обобщенная форма юридического явления,–это представление о процессах, а не понятие о процессе». «Господствующая квалификация,– говорит далее Гольмстен,– при изложении процесса исключает всякую возможность установить единство между отдельными частями его: исключает возможность установить общие условия в развитии процесса, как единого юридического явления. Судебные действия столь разнохарактерны, что обобщение или объединение их невозможно; каждое действие определяется своими условиями, в большинстве случаев очень скудными».

Но если процесс все же не является правоотношением

между равными, «координированными» субъектами, как полагал Гольмстен, то в чем же тогда состоит та юридическая основа судебного производства по данному делу, которая

сообщает ему свойство внутренней цельности, значение некоторого единого, ограниченного в своем содержании и предмете правового явления?

Исходя из того, единственно правильного положения, что правосудие является функцией государственной власти, мы полагаем, что и правовая основа каждого отдельного судебного «дела» может заключаться только в этой функции, но не в ее общей, отвлеченной форме, а в форме конкретизированной, направленной на разрешение данного конкретного спора, обязанности (в то же время права).

Несомненно, что конкретизация общей функции при ее практическом осуществлении присуща не только правосудию, но и и другим функциям государственной власти. Но в области правосудия она получает особое значение вследствие того, что правосудие совершается путем применения особых

78 А. X. Гольмстея. Юридическая квалификация гражданского процесса. Сборник статей по гражданскому и торговому праву и гражданскому процессу «памяти А. В. Завадского». Казань, 1917, стр. 65–66.

Мы воспроизводим критику Гольмстена не во всех ее аргументах, так как не все они нами принимаются. Процессуальные права мы, в отличие от Гольмстена, понимаем не как элементы правоотношения, в котором правам соответствуют обязанности, а как конкретное проявление процессуальной правоспособности сторон. Это обстоятельство ни <в какой мере не исключает для нас необходимости найти ту единую правовую основу процесса, на почве которой возможно осуществление процессуальной правоспособности путем совершения разнообразных процессуальных действий в данном процессе.

7 М. а. Гурвич           97

«процессуальных средств и процессуальных форм деятельности», определяющих сущность процессуальных прав и обязанностей. 77 С обязанностью правосудия по данному конкретному делу связываются и ею объединяются отдельные процессуальные права и обязанности, их возникновение и прекращение. Понятие о ней дает возможность охватить и понять процесс не только в его целевом и предметном единстве, но и в единстве и существе правовом, 78 процесс, как связанное, развивающееся правовое целое. Это понятие объясняет возникновение процесса, как внутренне цельного и в этом смысле единого и отдельного правового явления, приостановление рассмотрения дела, как перерыв в его развитии, уничтожение производства, как действие, поражающее недействительностью процесс в составе всех совершенных в нем действий, ввиду ничтожности (отсутствия) общей их правовой основы.

Понятие процесса, как конкретизированной, отдельной обязанности правосудия, объясняет также значение предъявления иска. Этот акт предстает перед нами не просто как первое из действий, составляющих процесс, а как акт, вызывающий к жизни, к деятельному проявлению общую функцию правосудия, ее направление на определенный объект. В таком значении предъявление иска оказывается правообразующим фактом, порождающим возникновение конкретизированной, ограниченной определенным предметом, внутренне цельной обязанности правосудия по данному «делу».

Указанное понятие процесса разъясняет, наконец, юридическую роль субъектов процесса, как лиц, которые своими действиями вызывают возникновение процесса и участвуют, в качестве носителей процессуальных прав и обязанностей, в его развитии.

В дальнейшем изложении, говоря о процессе, о его возникновении и ликвидации, мы будем иметь в виду лежащую в основе деятельности по правосудию единую и отдельную обязанность суда, возбуждаемую истцом и осуществляемую с участием ответчика и других субъектов процесса.

2. Разрешение вопроса о наличии права на предъявление иска и его последствия.

1. Предъявление иска является основанием возникновения процесса. Однако последнее предполагает принятие судом искового заявления к производству. В связи с этим неизбежно возникает вопрос: не является ли акт возбуждения процесса двусторонним актом?

77        Н. Н. Полянский. Вопросы систематики в уголовном процессе.

78        Е. А. Нефедьев. Учебник русского гражданского судопроизводства, 1910, § 9, с. 8.

98

В советской теории гражданского процесса данный вопрос не получил какого-либо освещения; в высказываниях отдельных представителей нашей теории гражданского процесса иногда отрицается возникновение процесса на основе одностороннего акта истца; процесс, с этой точки зрения, образуется в результате двустороннего акта предъявления иска и его принятия судом.

Мы полагаем, что конструкция акта, на основании которого возникает процесс, как двустороннего, неправильна. Она является результатом некритического перенесения в процессуальное право цивилистического понятия о двусторонней (взаимной) сделке. Как известно, существенным признаком сделки является необходимость взаимных волеизъявлений, т. е. таких, которые согласны по содержанию и сделаны сторонами возникающего правоотношения друг другу. Эти волеизъявления имеют встречный характер и образуют соглашение или договор.79 Совершенно иначе обстоит дело при возникновении процесса. Принимая дело к производству, суд не совершает встречного по отношению к истцу волеизъявления, он не «соглашается» с ним о принятии дела к слушанию; волеизъявление суда, являясь исполнением его должностной обязанности, вовсе не обращено к лицу истца, как взаимное, наподобие тому, как это происходит при заключении договора. По своему содержанию оно сводится к констатации действительности обращения к суду с данным иском и, следовательно, тех последствий его в форме возникновения обязанности разрешить спор, которые оно по закону за собой влечет. Акт принятия иска к производству, в соответствии с этим, правильно рассматривать не как однородное с иском встречное волеизъявление «противной стороны»,80 а как условие действия одностороннего акта предъявления иска.

Указанная юридическая характеристика акта принятия искового заявления к производству ни в какой мере не умаляет его значения в возникновении процесса. Получив исковое заявление, суд обязан рассмотреть вопрос о наличии необходимых предпосылок его действительности и либо (в положительном случае) принять заявление, либо (при отсутствии какой-нибудь из предпосылок) отказать в таком принятии. О том и о другом суд оповещает лицо, обратившееся к суду с исковым заявлением.

79        Учебник гражданского права, т. 1, М., 1944, стр. 90.

80        Придерживающиеся взгляда на основание возникновения процесса, как на двусторонний акт, тем самым весьма приближаются к конструкции процесса, как правоотношения между судом и сторонами, как равными координированными субъектами права.

7*        99

Какова же юридическая сущность и последствия исследования судом вопроса о наличии предпосылок права на предъявление иска?

Переходим к рассмотрению этого вопроса.

2. Вопрос о сущности судебного исследования так называемых «предположений процесса», или условий юридической его действительности, со времен Бюлова не переставал привлекать внимание теоретиков гражданского процесса. Известно, что в соответствии со своим взглядом на процесс, как единое юридическое правоотношение, способное возникнуть лишь при наличии определенных условий, Бюлов считал исследование наличия предпосылок процесса допроцессуальной стадией. Известно также, что взгляд Бюлова не был принят германским законодательством, которое в условиях современных ему потребностей не могло пойти на строгое отделение допроцессуальной стадии от разбирательства дела по существу, отказавшись для этого от применения к первой стадии процессуальной формы. Слишком велики и явны были пороки прусского процесса, в котором подобное отделение вело к явным и систематическим злоупотреблениям. В современном процессе исследование наличия условий процесса, как общее правило, происходит в процессуальной форме, составляя единый процесс с рассмотрением спорного правоотношения.

Тем не менее, вопрос об юридическом значении указанного исследования отнюдь не утратил своего теоретического и практического значения. Особое действие его результата, как условия возникновения обязанностей совершения правосудия по спорному правоотношению, и предварительный по отношению к исполнению указанной обязанности характер выделяют, несомненно, составляющие его судебные действия из общего состава судопроизводства по данному делу и ставят /перед теорией процесса вопрос об их юридической характеристике.

Приступая к их анализу, нельзя не вспомнить об оригинальной попытке его разрешения русским процессуалистом профессором Нефедьевым в его работе «К Учению о сущности гражданского процесса».81

«Разрешение судом вопроса о процессуальных предположениях так же мало,– говорит Нефедьев,– может составлять элемент процесса, как, например, проверка поверенным своего полномочия – быть исполнением обязанности поверенного». При разрешении этих вопросов суд действует «...не в качестве органа судебной власти, а в качестве вообще одного из го-

81 Указ, соч., стр. 163, 164, "167. 100

100

сударственных установлений, так как обязанность действовать в пределах определенной законом компетенции и при наличности указанных им условий – это есть общая обязанность, лежащая на всяком должностном липе государства или государственном установлении и вытекает из самого существа государственной должности». «Разрешая вопрос о существовании процессуальных предположений, суд исполняет совершенно иную обязанность, чем в том случае, когда рассматривает дело по существу или разрешает процессуальные заявления. В последнем случае мы видим отправление функций судебной власти, а в первом – подчинение суда исполнительной организационной власти государства» (подчеркнуто нами.– М. Г.).

«В современном процессе,– говорит Нефедьев,– вопрос о наличности процессуальных предположений может разрешаться судом во время ведения процесса; но это обстоятельство не может изменить его сущности и сделать его вопросом, разрешение которого было бы отправлением функций судебной власти». Особый характер определений суда, касающийся наличия предположений процесса, отличающий их от всех остальных судебных действий, Нефедьев стремится доказать также тем, что эти определения в случаях, когда они уничтожают процесс, сами сохраняют известную силу absolutio ab instantia и могут составить предмет дальнейших жалоб, рассмотрения и соответствующих определений.

В наши задачи не входит здесь оценка учения Нефедьева, как такового, возможная лишь в связи с критикой его общего воззрения на сущность процесса, а также с учетом тех условий законодательства и политики, в обстановке которых указанное учение создавалось. Теория Нефедьева привлекла наше внимание, как формулирующая положения прямо противоположные тем, которые должны быть, по нашему мнению, выведены на основе Советского процессуального права из достаточно выясненных в советской правовой науке понятий о правосудии и процессуальной форме. В нашем анализе мы пользуемся, таким образом, теорией Нефедьева, как абстрактной формулой, облегчающей возможность путем сравнения с ней прийти к выводам, касающимся советского гражданского процесса.

Взгляд Нефедьева на сущность процессуального исследования условий действительности процесса неприемлем для нас уже потому, что им разрывается связь между деятельностью по правосудию и процессуальной формой. Для нас они представляют собой неразрывное единство. Мы не можем

101

говорить о разрешении конкретных правовых вопросов суд в процессуальной форме как о деятельности административной, так как в этом заключалось бы противоречие в caмом существе.

Но, могут нас спросить, если указанная деятельность су по исследованию условий возникновения процесса являет процессуальной деятельностью, т. е. специфической деятельностью судебной власти, или правосудием, что же составляет здесь предмет правосудия?

Для правильного ответа на этот вопрос необходимо различать, что именно является предметом исследования су; на рассматриваемой стадии. Таким предметом является либо вопрос права (налицо ли у истца право на предъявление иска), либо факты (выполнены ли требования порядка обращения к суду с иском). В зависимости от того, какой из указанных вопросов служит предметом рассмотрения и разрешения суда, только и может быть дана юридическая характеристика соответствующей деятельности суда.

В первом случае перед нами разрешение правового вопроса на основании права и в порядке установленного правом процесса. Это – деятельность по правосудию.82 Правд; предметом правосудия является здесь не материально-правовое отношение, а вопрос процессуального права, что ни какой мере не лишает производства суда ни содержания, ни юридического действия акта правосудия.

Уместно вспомнить здесь о ст. 2 Закона о судоустройстве по широкому смыслу которой предметом судебной защиты могут быть не только гражданские материальные права и интересы граждан и организаций, но политические, трудовые и иные личные и имущественные права и интересы. Ничто не препятствует рассматривать право на иск в процессуальном смысле, как одно из таких прав, способных быть предметен судебного суждения и отказа в его подтверждении.

Итак, установление судом отсутствия права на предъявление иска есть судебное признание отсутствия права, которое, как всякое судебное признание права, вступает в законную силу. Таково признание данной организации не обладающей правами юридического лица или отсутствия у данного физического лица или учреждения права обращения к суду по данному чужому правоотношению. Такое же значение имеют определения суда о признании дела неподведомственным судебным органам или об установлении тождества иска с иском, ранее разрешенным судом. Во всех указанных случаях определение суда является суждением об отсутствии

82 Проф. М. С. Строгович, указ, соч., стр. 19.

102

у лица, обратившегося с данным иском, права на предъявление этого иска, следовательно, суждение о праве, т. е. акт правосудия, в данном случае по вопросу процессуального права. Законная сила указанных определений препятствует повторению обращений к суду с тем же иском при неизменении условий, содержащихся в мотивах определения, и связывает как суд, вынесший указанное определение, так и другие органы судебной и несудебной государственной власти.

Значение деятельности суда по рассмотрению предпосылок права на предъявление иска, как правосудия, и определений, выносимых в результате этой деятельности, как подлинных актов юстиции, приводит к заключению, что определение о констатации отсутствия права на предъявление иска, будет ли оно вынесено до приступа к рассмотрению материально-правового спора или в процессе последнего, не может иметь обратного действия на пройденную часть процесса в смысле его уничтожения. Напротив, действия, совершенные судом по рассмотрению предпосылок права на предъявление иска, сохраняют свое значение и при признании отсутствия этого права и ликвидации на этом основании процесса. Можно даже сказать, что именно в этом случае производство по рассмотрению предпосылок права на предъявление иска приобретает окончательное, а потому и самостоятельное значение, переставая играть роль производства предварительного по отношению к исполнению правосудия по спорному правоотношению, которая, конечно, нормально ему присуща,

Из изложенного, таким образом, следует, что правовое значение судебного рассмотрения предпосылок права на предъявление иска является составной частью процесса и что его содержанием является правосудие по вопросу о праве на предъявление иска, т. е. по процессуальному вопросу. Имен-, но этим и объясняется длительное и обязательное значение выносимых по указанному предмету постановлений суда, а не их административно-правовой природой, как это считал Нефедьев.

3. Обращаясь от наших выводов, основанных на процессуальном значении рассмотренных действий суда, к вопросу о том, выражены ли эти выводы прямо в статьях действующего закона, способных служить непосредственным руководством для деятельности суда, мы должны с сожалении признать, что таких указаний почти не имеется. Закон наш в этом отношении весьма скуден. Так, например, нет в нем указания о том, как должен поступить судья, если считает, что дело, по которому ему подается исковое заявление, неподведомственно судебным органам; или если в качестве истца или ответчика выступает организация, например, местный

103

комитет профсоюза, не обладающий правами юридического лица; либо, если по имеющимся у судьи данным исковое заявление относится к иску, уже судом однажды разрешенному. Такой же пробел в нормах приходится признать в отношении положения суда при обнаружении отсутствия права на предъявление иска в ходе процесса в суде первой инстанции. Какова должна быть форма постановления суда в подобных случаях? Закон хранит об этом молчание.

Недостаток в регламентации указанных отношений лишь в незначительной степени восполняется судебной практикой. Мы имеем в виду известный циркуляр Верховного суда РСФСР 1925 г. № 7 (постатейный материал к ст. 108 ГПК § I, п. 3), которым судам предписывается э случаях неподсудности дела данному суду, или судам вообще, прекращать производство. Можно было бы считать, что прекращение дела производством в данном случае является частным случаем применения прекращения дела, уместного во всех случаях, когда отсутствует компетентность суда рассмотреть дело или правоспособный субъект процесса. К сожалению, такому выводу препятствует то обстоятельство, что в приведенном указании Верховного суда РСФСР форма «прекращения производства» применена как к случаям неподведомственности дела судебным органам, так и неподсудности его данному суду, в которых, как это будет видно из дальнейшего, она не может не иметь различного значения. Распространение правовой формы, юридическое содержание которой неясно, по аналогии представляется невозможным.

Таким образом, законодательная регламентация формы действий суда в случаях установления отсутствия права на предъявление иска находится в настоящее время в неудовлетворительном состоянии. На этом вопросе нам придется остановиться еще раз, рассмотрев его с более широких позиций (§ 6, разд. 5).

3. Проверка соблюдения порядка обращения к суду с иском и ее последствия. 1. К условиям, обязательное соблюдение которых составляет порядок обращения к суду с иском, мы относим: подсудность дела данному суду, наличие дееспособности истца, форму предъявления иска (§ 5 настоящей главы).

Рассмотрим, в чем состоит определение суда, констатирующее нарушение указанных условий, и его юридические последствия.

А. Согласно закону (ГПК, ст. 31), «признавая дело себе неподсудным, народный суд возвращает поданное ему исковое заявление вместе с приложениями и копией резолюции для представления в надлежащий суд». Таким образом, суд

104

совершает здесь сложный акт, состоящий из двух действий: а) отказа в принятии искового заявления и б) установление надлежащего суда, которому подсудно дело, о чем суд извещает истца в форме вручения ему копии соответствующей резолюции.

Подсудность, как мы это уже пытались показать, есть только известный порядок реализации права на предъявление иска. Констатируя нарушение подсудности, суд тем самым еще не выносит суждений о каком-либо праве истца, материальном или процессуальном. Он не совершает акта правосудия ни по вопросу материального, ни по вопросу процессуального права истца.

Иное значение имеет вторая часть совершаемого здесь судом действия – указание надлежащего суда. Этим указанием суд признает, что право на предъявление иска (если оно вообще имеется) существует у истца лишь на обращение с иском к определенному суду. В силу специального закона (ст. 33 ГПК), воспрещающего пререкания о подсудности, эта часть определения обязательна для суда, указанного в определении. «Определение суда первой инстанции о неподсудности ему дела с указанием надлежащего суда, если это определение не обжаловано и не опротестовано или жалоба и протест оставлены без последствий, обязательно к исполнению для суда, указанного в определении» (подчеркнуто нами.– М. Г.), правильно разъяснено циркуляром Верховного суда РСФСР 1924 г. № 26 (постат. матер, к ст. 33 ГПК). Тем самым определение суда, выносимое по ст. 31 ГПК в части, устанавливающей надлежащую подсудность, приобретает материальную законную силу, как акт правосудия по процессуальному вопросу.

Неподсудность дела данному суду нередко обнаруживается уже после возникновения процесса, в ходе производства. Каковы должны быть последствия в таком случае?

Закон не дает ответа на этот важный вопрос. Его пришлось дать судебной практике. Циркуляром Верховного суда РСФСР 1925 г. № 7 (постат. мат. к ст. 108 ГПК, § 1, п. 3) разъяснено, что суды обязаны в случае неподсудности дела данному суду прекращать дело производством. Однако несомненно, что судьба иска не может быть различной в зависимости от того, обнаружилось ли нарушение порядка обращения с ним к суду при принятии дела к производству или позднее – в ходе процесса. Поэтому «прекращение дела производством» в этих случаях не может иметь иное значение, чем «возвращение искового заявления» согласно ст. 31 ГПК. Оно, следовательно, возвращает стороны в допроцессуальное

105

положение: процесс признается не имеющим значения, г. е. ничтожным.

Следует, однако, полагать, что и в тех случаях, когда дело по неподсудности «прекращается производством», суд обязан не в меньшей мере, чем единоличный судья, действующий в порядке ст. 31 ГПК, определить, какому суду данное дело подсудно. В указанной части определение суда вступает в законную силу в соответствии со ст. 33 ГПК, приобретая значение акта правосудия по вопросу процессуального права истца.

Представлялось бы желательным в будущем законе установить правило, согласно которому суд в таких случаях сам передает дело по подсудности. Это соответствовало бы характеру деятельности советского суда, как органа единой судебной системы, в сферу которой в лице данного суда исковое заявление уже внесено. Притом истец был бы также избавлен от вторичного предъявления иска и вторичного взноса государственной пошлины,83 что явилось бы справедливым, так как в этих случаях в ошибке, происшедшей при принятии дела к производству, виновен не только истец, но и судья, принявши. исковое заявление.

Б. а)При получении судом иска нередко может выясниться и недееспособность лица, подающего исковое заявление. Вправе ли суд отказать в принятии такого заявления и, если вправе, как квалифицировать соответствующее действие суда?

Формально рассуждая, можно было бы прийти к следующему ответу на данный вопрос.

Отсутствие процессуальной дееспособности истца, согласно закону, не является основанием для отказа в принятии искового заявления; следовательно, таковое должно быть принято и производство по делу начато. Однако суд, руководствуясь ст. ст. 80-а и 113 ГПК, обязан тут же производство приостановить. Дальнейшее движение дела зависит от действий законного представителя недееспособного.

Не трудно убедиться, однако, 0 том, что подобный «порядок» мог бы привести к изрядным, несообразностям и несправедливости. Представим себе, что в суд является несовершеннолетний с исковым заявлением по правоотношениям, в области которых закон не признает силы за действиями несовершеннолетнего. Предположим, что суд примет его заявление, допустит оплату пошлины, а за сим тут же скажет: «Дело я приостанавливаю, пока твой опекун не подтвердит заявления». Не будет ли выглядеть подобная процедура, как некое издевательство над данным «истцом»?

83 См. § 24 Инструкции Министерства финансов СССР 14.III.1947 г.,

№ 160 (постат. мат. к ст. 34 ГПК, § 3).

106

 Мы полагаем, что исковое заявление, поданное недееспособным, следует рассматривать как недействительное с последствиями по ст. 81 ГПК, ранее нами рассмотренными. В соответствии с этим суд поступит правильно, если не даст заявлению недееспособного движения, а вызовет законного представителя недееспособного для выяснения вопроса, одобряет ли представитель заявление недееспособного. Если заявление недееспособного не будет подтверждено его законный представителем, то оно должно рассматриваться, как недействительное, т. е. неподанное и, следовательно, не являющееся основанием для возникновения процесса, необходимым в силу ст. 2 ГПК.

Правда, в этом случае предметом суждения суда является вопрос о некотором правовом состоянии, каковым, несомненно, является дееспособность. Тем не менее и здесь суждению суда было бы неправильно придавать законную силу, так как состояние недееспособности составляет дефект, компенсируемый обязательным законным представительством. В силу этого оно неспособно вести к тем длительным, в принципе окончательным, правовым положениям, которые характерны для предмета законной силы решения. Отказ судьи дать движение заявлению недееспособного не может тем самым рассматриваться, как акт правосудия по вопросу процессуального права.

Итак, в случаях несоблюдения условий надлежащего осуществления права на предъявление иска, если указанный порок предъявления иска установлен судом при получении искового заявления, суд не дает движения заявлению; процесс не возникает; действие судьи не имеет значения акта правосудия ни по вопросу материального, ни по вопросу процессуального права.

Исключением из этого положения является только случай нарушения подсудности, которое в отношении формы его судебного осуществления не отличается от отсутствия предпосылок права на предъявление иска, к числу которых его все же отнести нельзя по соображениям, высказанным выше (§ 5, разд. 2 настоящей главы).

Если недееспособность, обнаруженная при предъявлении иска, ведет к тому, что процесс не может возникнуть, и истец остается в допроцессуальном положении, то нет никаких оснований для создания иного результата в случаях, когда то .же обнаруживается в течение процесса.

Было бы неправильным применять в подобных случаях ст. 113, п. «а» ГПК. Указанное правило говорит о тех случаях, когда в ходе процесса возникает необходимость учреждения опеки над тяжущимся (в частности, истцом). Процесс в

107

таких случаях возник и интересы ответчика (не только истца) требуют его нормальной ликвидации. Положение процесса здесь одинаково как в случае наступления недееспособности истца, так и ответчика: они заменяются их законными представителями. Если законный представитель в суд не явится или иным способом не будет поддерживать иск, правомерно заявленный его подопечным, то это будет равнозначным тому, как если бы так же вел себя дееспособный истец. При несогласии ответчика на прекращение дела оно подлежит разрешению по существу.

Иное положение создается в процессе, когда в ходе производства обнаруживается, что заявление было подано недееспособным. Как и в других случаях, одни и те же процессуальные факты не могут и здесь создавать различные процессуальные последствия в зависимости от того, в какой момент они были обнаружены. Отсюда следует, что обнаружение в ходе процесса недееспособности лица, подавшего заявление, в момент заявления должно вести к тем же последствиям, к каким приводит обнаружение недееспособности при принятии искового заявления: стороны должны быть возвращены в до-процессуальное положение. Таковым представляется нам логический вывод из положений, гласящих: а) что возникновение процесса требует предъявления иска (ст. 2 ГПК) и б) что исковое заявление, поданное недееспособным, т. е. лицом, неспособным совершать процессуальные действия, каковым, в частности, является предъявление иска, недействительно.

В процессе, однако, необходимы прямо выраженные правила, способные служить непосредственным руководством для судьи. Нельзя поэтому не пожалеть, что наш закон не содержит нормы, соответствующей нашему выводу, выраженной в форме статьи, разрешающей данный специальный вопрос.

б) Несоблюдение установленной законом формы предъявления иска или неуплата пошлины влекут за собой, согласно закону, оставление искового заявления без движения, как отчетливо гласит об этом ст. 81 ГПК; «исковое заявление считается неподанным», оно юридически ничтожно. Процесс не возникает за отсутствием необходимого для того основания – искового заявления (ст. 2 ГПК).

Закон предоставляет при этом истцу возможность исправить допущенные им недостатки формы предъявления иска в установленный судьей для этого срок. Такое исправление исцеляет акт предъявления иска с обратной силой (см. § 5, раздел 3 настоящей главы).

Что же представляет собой оставление искового заявления без движения, в результате которого, если пороки заявления не будут исправлены, последнее счи-

108

тается не поданным и, следовательно, процесс не возникшим, с оставлением, таким образом, сторон полностью в допроцессуальном положении?

Несомненно, акт правосудия в данном случае отсутствует, так как суд не разрешает здесь вопроса о наличии или отсутствии какого-либо права у истца: такой вопрос не служит здесь предметом суждения суда. Действие судьи состоит в указанных случаях только в проверке порядка предъявления иска, т. е является суждением о некоторых фактах. Если в результате такой проверки обнаружится, что установленные законом условия предъявления иска соблюдены не были, действие суда заключается в предоставлении истцу возможности исправить недостатки искового заявления в установленный судом срок. При неиспользовании этой возможности заявителем признание заявления не поданным наступает автоматически, в силу закона, не требуя какого-либо деклараторного о том акта суда. Конечно, отсутствие действия суда по принятию искового заявления, в частности, отказа в его принятии, мотивированного согласно закону, в случае, если данное исковое заявление должно было считаться поданным, представляет собой бездействие, отказ в правосудии.

Отдельные недостатки искового заявления могут обнаружиться и после его принятия к производству, в частности, таковыми являются:

а)         отсутствие доверенности у представителя истца (примечание 2 к ст. 76 ГПК);

б)         неуказание доказательств (вопреки пункту «г» той же статьи).

Отсутствие доверенности или иного полномочия у представителя, подавшего исковое заявление, влечет за собой недействительность искового заявления. Установление этого обстоятельства судом означает констатацию нарушения порядка предъявления иска. Оно не затрагивает процессуального права истца на самое предъявление иска, не касаясь вопроса о его наличии или отсутствии. Тем самым оно не является актом правосудия, вступающим в законную силу. Возникновение процесса оказывается не имеющим основания, дело не может получить дальнейшее движение; оно должно быть прекращено без процессуальных последствий для сторон.

Порок отсутствия доверенности может быть восполнен последующим представлением таковой с обратным действием исцеления силы акта предъявления иска.

Иные последствия влечет за собой неуказание истцом доказательств в обоснование его требования. На советский суд возложена обязанность активно исследовать обстоятельства дела в целях установления действительных право-

109

отношений сторон, оказывая последним всемерное содействие в защите их прав и законных интересов (ГПК ст. ст. 5 и 118). Поэтому неуказание той или иной стороной доказательств их требований и возражений, как на это неоднократно указывалось Верховными судами СССР и РСФСР,84 не может служить основанием ни для отказа в иске, ни для прекращения дела производством. Суд обязан принять все меры к тому, чтобы имеющиеся доказательства были выявлены и представлены суду.

2.         Ео всех рассмотренных случаях несоблюдения условий надлежащего предъявления иска, за единственным исключением неуказания истцом доказательств, исковое заявление

либо не принимается судом к производству, либо, если дело начато производством, оно прекращается без процессуальных последствий, т. е. актом признания производства ничтожным.

Указанные определения суда не имеют значения акта правосудия, так как ими не подтверждается существование или несуществование какого-либо права истца. Исключением является лишь определение об отказе в принятии искового заявления или прекращение дела производством за неподсудностью: указанные определения в отношении установления надлежащего суда вступают в законную силу и обязательны как для истца, так и для установленного ими «надлежащего суда».

3.         Указанная форма окончания процесса применяется по действующему праву также в случае прекращения осуществления права на предъявление иска после возникновения процесса. Истец может отказаться от поддержания иска, не отказываясь от спорного права. Такое действие на процессуальном языке обозначается словами: взять иск обратно. Оно допустимо, однако, только с согласия ответчика, так как в противном случае было бы нарушено право последнего на судебную защиту.85 Последствием взятия иска обратно

явится прекращение процесса без совершения акта правосудия по вопросу о спорном материальном праве; процессуальное право истца на предъявление иска сохраняется, так как оно остается неиспользованным.

Одна из форм подобного прекращения процесса предусмотрена ст. 100 ГПК, в основе которой лежит презумптивный отказ истца от осуществления в данном процессе своего процессуального права на иск при согласии на то ответчика, молчаливо выраженном двухкратной его неявкой в суд.

84 См. постатейный материал к ст. 118 ГПК; также определения Суд. колл. по гражд. делам Верховного суда СССР (Суд. пр.) VII, 24, 10, § 2 и 3.

 85Подробнее по этому вопросу см. в главе четвертой настоящей работы.

110     

Другой случай такого же по своему значению прекращения процесса предусмотрен ст. 134 ГПК УССР: невозобновление сторонами в установленный срок дела, приостановленного по соглашению сторон.

4. Установление отсутствия права на предъявление иска при производстве в кассационной или надзорной инстанции. В заключение исследования процессуально-правовых последствий, связанных с осуществлением права на предъявление иска, остается рассмотреть процессуальное положение, создающееся при обнаружении отсутствия права на п р е д ъ я в л е н и е и с к а, т. е. его предпосылок, во второй инстанции.

Сама по себе такая возможность не только не исключена теоретически, но и подтверждается постоянно практикой суда. Легко представить себе случаи отсутствия предпосылок права на предъявление иска, обнаружение которых происходит в кассационной инстанции, например, заявление иска, требующее предварительного согласования требований в претензионном порядке иска по чужим правоотношениям без правомочия на то,86 предъявление иска организацией, не обладающей процессуальной правоспособностью, и др. Как в подобных случаях должен поступать суд второй инстанции?

Наш закон дает на этот вопрос следующий ответ: дело подлежит прекращению производством.

Этот ответ мы находим в ст. 246, п. «б» ГПК, согласно которой кассационная инстанция в случае отсутствия «права на иск» или неподведомственности дела суду прекращает дело производством.

Норма указанной статьи по причинам, связанным с двояким значением термина «право на иск», подверглась в судебной практике серьезному нарушению. В «праве на иск» в применении его в ст. 246, п. «б» стали усматривать без всяких к тому оснований материальное право.87

Подобное воззрение неизбежно должно было привести к положениям, которые с точки зрения нормальных требований гражданского процесса являются неправильными. А именно, получилось, что при одном и том же процессуальном материально-правовом положении истца его претензия получала различный ответ в единой судебной системе в зависимости от того, закончилось ли рассмотрение дела в первой или, во вто-

86        См. Инстр. письмо ГКК Верхсуда РСФСР № 1 за 1926 г.

87        К. Б. 3 е и д е р. Прекращение гражданского дела (журн. «Советская юстиция», 1938, № 17, стр. 29). В ряде «случаев, усматривая отсутствие у истца права ,на иск в материальном смысле, Верховный суд РСФСР не руководствовался ст. 246, п. «б», а отказывал в иске. См., например, дело по иску Нязе-Петровского поселкового совета к Колотухину (жури. «Советская юстиция», 1939, № 4, стр. 79).

 111

рой инстанции, т. е. от обстоятельств, безразличных для материальных прав истца и потому имеющих для дела случайный характер. В одном случае дело заканчивается, согласно такому взгляду, решением суда, в другом – оно прекращается производством. Но если признать, что названные формы ликвидации спорного дела не тождественны друг другу,88 то для подобного различия в процессуальной судьбе исковой претензии нельзя найти разумные основания.

Указанная практика неправильна еще и по другому соображению. Если признавать за понятием «права на иск» в смысле ст. 246, п. «б» значение материального права, то тем самым грубо нарушена была бы компетенция кассационной инстанции, которая в форме прекращения дела производством давала бы ответ по существу спора, т. е. под видом «прекращения производства» выносила бы решение по существу дела. Нужно ли, таким образом, доказывать явную ошибочность этого взгляда и противоречие, к которому он неизбежно приводит с пунктом «в» ст. 246, устанавливающим строгие границы компетенции кассационной инстанции в области разрешения дела по существу?

Следует отметить, что и теоретические взгляды, высказанные по этому вопросу в нашей литературе, способствовали только сгущению тумана, обволакивающего нормy рассматриваемой здесь статьи.

Таково, в частности, мнение Р. Гланца, утверждающего, что под «правом на иск» в смысле ст. 246, п. «б», имеется в виду отсутствие активной легитимации к делу и что, следовательно, понятие «право на иск» применено здесь в том же смысле, в каком его применяет ст. 166 ГПК.89 При этом остается неясным, почему отсутствие права на иск в смысле ст. 166 ГПК должно при обнаружении его в первой инстанции приводить к отказу в иске, а во второй – к прекращению дела производством. То соображение, что кассационная инстанция не имеет возможности продолжить процесс с привлечением к участию в нем «надлежащего истца», не может служить убедительным аргументом за утверждение Р. Гланца. Кассационная инстанция имеет полную возможность, отменив решение за нарушением ст. 166 ГПК, либо передать дело на новое рассмотрение с предоставлением надлежащему истцу

88        Решением об отказе в иске подтверждается отсутствие спорного материального требования, прекращением дела производством (в смысле действующего права)–либо отсутствие права на предъявление иска, либо окончание процесса без каких-либо процессуальных последствий для сторон, материально или процессуально-правовых.

89        Р. Г л а н ц. Право на иск по ГПК. Журн. «Право и жизнь», № 9–10 за 1925 г.

112

возможности вступить в дело,90-91 либо изменить состоявшееся решение в порядке пункта «в» ст. 246 ГПК.

Без надлежащей критической оценки оставляет указанную неправильную судебную практику и Н. Б. Зейдер в своей статье «Прекращение гражданского дела», ограничиваясь только констатацией этой практики.92

В соответствии с изложенным мы считали бы желательным, чтобы указанная практика применения ст. 246, п. «б» была изменена: норма указанной статьи относится к праву на иск не в материальном, а в процессуальном смысле, так как только в этом случае спорное дело может быть ликвидировано без решения по существу, т. е. прекращено производством.93

Все сказанное в отношении п. «б» ст. 246 ГПК мы полностью распространяем и на п. «а» абзаца второго ст. 254-б ГПК.

5. Необходимые законодательные изменения. 1. Переходя от выводов, к которым приводит теоретическое рассмотрение вопроса о процессуально-правовой сущности постановлений суда об отсутствии предпосылок права на предъявление иска и о несоблюдении условий его осуществления, к действующему процессуальному праву, нельзя не констатировать (как это уже отчасти отмечалось нами раньше), что последнее ни в какой мере не соответствует существующим в данной области потребностям.

По действующему ГПК РСФСР суд первой инстанции лишь в одном случае может прекратить дело производством – именно в случае, указанном в ст. 100 ГПК: за неявкой в судебное заседание вторично обеих сторон.94 Неудивительно, что и практика судов и теоретическая мысль стали под влиянием потребностей жизни раздвигать эти рамки, распространяя институт прекращения дела производством на ряд других случаев, в частности на случаи неподведомственное™ дела судебным органам и неподсудности данному суду, несоблюдения претензионного (или рекламационного) поряд-

90-91в тех случаях, когда надлежащим истцом должна быть государственная организация, такое определение представляется единственно правильным (см. постат. мат. к ст. 166 ГПК, № 1, абз. 1).

92        «Советская юстиция», 1938 г., № 17, стр. 29.

93        Мы с удовлетворением отмечаем, что после длительного периода длительной практики Верховный суд СССР также стал в последнее время рассматривать право на иск в смысле ст. 246 п. «б» ГПК, как процессуальное право. См. Суд. пр. XXXVII, 18, 20.

94        Н. Б. Зейдер без достаточных, по нашему мнению, оснований приписывает значение прекращения дела производством также акту принятия судом отказа истца от иска но ст. 2 ГПК РСФСР. См. статью того же

автора «Прекращение гражданского дела» в журн. «Советская юстиция», 1938, № 17. Столь же спорным мы считаем вопрос об уместности прекращать дело производством в случае судебной мировой сделки, по крайней

мере, по ГПК РСФСР; см постат. мат. к ст. 108 ГПК § 1, п. 2.

8 М. А. Гурвич            113

ка, невозобновления производства по делу, если оно было приостановлено, и др.9S В результате такого расширение сфера применения института прекращения дела производством утратила ясные границы и объем. Кроме того, применяемое в юридически разнородных случаях прекращение дела, не регламентированное в своих последствиях в применении к этим не указанным в законе случаям, утратило определенность своего юридического содержания и значения,96 с чем неизбежно стали связываться как различные ошибки при использовании данного института на практике,87 так и споры в литературе о его значении и надлежащей области при менения.98

Между тем, как совершенно правильно отметил Н. Б. Зейдер, окончание гражданского дела без его решения по существу является «...исключительным способом ликвидации судебного производства» и, как таковое, «...может иметь место лишь в точно определенном круге случаев»."

Отсюда ясно, что определение этого круга, равно как в значения самого института прекращения дела, является; актуальной теоретической и законодательной задачей.

 Нам представляется, что произведенный нами анализ юридической сущности предпосылок права на предъявление иска и условий его осуществления, а также значения постановлений суда, которыми устанавливается отсутствие первых и несоблюдение вторых, дает необходимый исходный мате риал для разрешения указанной значительной задачи.

2. В предыдущих разделах § 6 настоящей главы нами выяснено, что между постановлениями суда, которыми дело прекращается производством ввиду обстоятельств, квалифицируемых нами, как предпосылки права на предъявление иска (например, неподведомственность, наличие вступившего

98 Цирк. Верховного суда РСФСР № 7 1925 г. (постат. мат, к ст 108 ГПК § 1. п. 3; Учебник гражданского процесса, стр. 205, ел.).

96        Так, например, одно и то же по своему наименованию определение суда «прекращение дела производством», указанное в циркуляре Верховного суда РСФСР 1925 г. № 7 (постат. мат. к ст. 108 ГПК S I, п. 3), имеет различное юридическое содержание и действие в случае неподведомственности дела судебным органам (когда оно устраняет возможность вторичного предъявления того же иска) я в случае .неподсудности данного дела данному суду (когда оно возвращает стороны в первоначальное,

допроцессуальное положение и предъявлению того же иска вторично в надлежащий суд не препятствует).

97        См. Суд. пр. VII, 24–26, 10, § 1, 2, 3 (суды прекращают дела, в частности, «за недоказанностью иска», за отсутствием у стороны доверенности я т. п.).

98        См., например, статью М. Я. Лапирова-Скобло. Основания для прекращения дела, жури. «Арбитраж» № 11–12 за 1940 г.

99        Н. Б. 3 е и д е р. Прекращение гражданского дела. Журн. «Советская юстиция», 1938, № 17, стр. 26, 27.

114

в законную силу решения по тождественному иску, отсутствие правоспособности у одной из сторон и др.), с одной стороны, и с другой – вследствие установленного несоблюдения условий осуществления этого права (например, недееспособности лица, заявившего иск, нарушения отдельных требований формы предъявления иска и др.), имеется существенное юридическое различие. Первая категория постановлений относится к актам правосудия по вопросу процессуального права, вторая имеет своим предметом установление факта, влекущего аннулирование значения возникшего процесса. Указанные две категории судебных постановлений образуют тем самым две формы, два института процессуального права, глубоко различные по своим основаниям и последствиям.

Ввиду этого представляется, прежде всего, целесообразным установить для указанных двух форм окончания процесса без судебного решения два разных наименования. Мы считали бы уместным с этой целью, сохранив наименование «прекращение дела производством» для случаев установления судом отсутствия права на предъявление иска, назвать судебное определение об окончании процесса при нарушении условий осуществления этого права «оставлением иска без рассмотрения». 100

Разделение внешне единой в настоящее время формы «прекращения дела производством» на два различных института, по существу ею охватываемых и в ней смешанных, способствовало бы, по нашему мнению, внесению ясности в формы окончания процесса без судебного решения.

Разделение института прекращения дела производством на два института, естественно, не может выразиться в законе лишь установлением разных наименований. Каждый из институтов должен получить исчерпывающую регламентацию путем указания оснований его применения и его последствий.

Переходим к обсуждению этого вопроса раздельно по каждому институту.

А. Прекращение дела производством

а) Прекращение дела производством в принятом нами значении по практическому своему значению и глубине последствий является наиболее важной формой окончания дела без судебного решения. Оно означает признание отсутствия у данного истца по данному делу права на предъявление иска.

В соответствии с предпосылками этого права, указанными нами в § 2 настоящей главы, мы считали бы необходимым.

100 Этот термин известен советскому процессуальному праву – УПК, ст. 327, п. 1.

8*        115

 установить в законе, что дело подлежит прекращению производством. в следующих случаях:

 а) неподведомственности дела судебным органам (§ 2 Б, а);

 б) несоблюдения истцом установленного порядка предварительного внесудебного разрешения спора или согласования претензии с должником, если возможность такого разрешения или согласования утрачена (§ 2, Б, б);

в) отсутствия хотя бы у одной из сторон процессуальной правоспособности, практически возможного в наших условиях только у организации, но не у физического лица (§ 2, А, Г)

 г) наличия вступившего в законную силу решения по тождественному иску.101

Дело, далее, должно быть также прекращено производством в тех случаях, когда судом установлено наличие третейской записи между сторонами, на исполнении которой ответчик настаивает. Прекращение дела в этих случаях имеет условный характер в связи с тем, что обязательность третейской записи ограничена по закону известным сроком и условиями (ст. ст. 7 и 10 Положения о третейском суде – СУ РСФСР 1924 г., № 78, стр. 783).

Ввиду того, что, как показала практика, применение формы третейского суда представляет собой редкость, едва ли целесообразно указывать этот случай в общем ряду условий прекращения дела.

Точно так же нет, по нашему мнению, надобности указывать и на те случаи, в которых дело должно быть прекращено ввиду того, что оно по специальному основанию исключено из числа подлежащих судебной защите.

Закон должен также содержать указание на то, что прекращение дела производством исключает вторичное предъявление того же иска.

Таковы должны быть, по нашему мнению, основания и последствия прекращения дела производством.

 Б. Оставление иска без рассмотрения

 а) Оставление иска без рассмотрения должно возвращать стороны в допроцессуальное положение. Оставить иск без рассмотрения в принятом нами значении значит признать производство по делу ничтожным, предъявленное исковое

101 Высказано мнение, что дело подлежит прекращению также в случае смерти одной из сторон в процессе, если предмет спора не может перейти к правопреемнику (Учебник гражданского процесса, стр. 205). Мы полагаем, что нет оснований возражать против включения и этого случая в число обстоятельств, вызывающих прекращение дела, хотя в данном случае юридических последствий постановление судя неспособно породить: вторичное предъявление иска и без того здесь невозможно.

116

заявление не вызвавшим никаких процессуальных последствий в пользу или против какой-либо из сторон.

Основаниями оставления иска без рассмотрения должны, в соответствии с ранее изложенными нами положениями (§ 1, 5, 6 – разд. 3 настоящей главы), явиться установленные судом факты несоблюдения условий осуществления прав на предъявление иска, если их последствия не были устранены последующими действиями или событиями с исцеляющим значением.

Кроме того, эту форму окончания процесса целесообразно применять также и в некоторых других случаях, а именно тогда, когда отсутствие права на предъявление иска еще не может быть установлено ввиду того, что условие, от которого это отсутствие зависит, еще не наступило. Прекращение производства со значением признания отсутствия у истца права на предъявление иска было бы в таких случаях преждевременным и потому неосновательным. Наоборот, правильным является в таких условиях оканчивать процесс, не лишая истца возможности осуществить свое право на предъявление иска в надлежащем порядке.

Таковы следующие случаи:

а) когда тот же иск находится на рассмотрении другого суда;

б)когда после принятия дела к производству окажется, что истцом не соблюден установленный порядок предварительного внесудебного разрешения спора или согласования претензии с должником при условии, что возможность такого разрешения или согласования еще не утрачена.

В указанных случаях, правда, еще не возникло право на предъявление иска, но положение это является условным: такое право может возникнуть; поэтому окончательное признание его отсутствующим в форме прекращения дела производством явилось бы преждевременным.

В соответствии с изложенным было бы правильным установить следующие основания оставления иска без рассмотрения:

а)         обнаружение недееспособности лица, подавшего исковое заявление, если последнее не будет одобрено с исцеляющим действием его законным представителем;

б)         отсутствие полномочия у представителя истца, если иск был предъявлен через представителя;

в)         несоблюдение истцом установленного порядка предварительного внесудебного порядка разрешения спора или согласования претензии с должником при условии, что возможность такого разрешения или согласования еще не утрачена;

117

г)         неявка обеих сторон не менее двух раз в судебные заседания без уважительных причин;

д)         нахождение дела по тому же иску на рассмотрении другого суда;

е)         невозобновление в установленный срок сторонами дела, приостановленного рассмотрением по соглашению сторон. 84

4. В предыдущем разделе были рассмотрены формы окончания процесса без судебного решения, их основания и последствия.

Однако в большинстве случаев как отсутствие предпосылок права на предъявление иска, так и несоблюдение условий осуществления этого права могут быть установлены судом уже при принятии искового заявления. В этих случаях суд в лице единолично действующего судьи отказывает в принятии искового заявления.

Нет необходимости доказывать, что обеспечение законных интересов граждан и организаций в судебной защите требует строгой и точной регламентации также действий судьи по отказу в принятии искового заявления. С этой целью необходимо установить в будущем законе исчерпывающий перечень оснований отказа судьи в принятии искового заявления. При этом должно быть учтено, в какой мере наличие отдельных предпосылок права на предъявление иска или соблюдение условий осуществления этого права могут быть установлены с достаточной степенью достоверности судьей единолично.

Исходя из указанных соображений, было бы целесообразно установить в будущем законе, что отказ в принятии искового заявления допускается в следующих случаях:

а)         неподведомственности дела судебным органам или не подсудности его данному суду;

б)         отсутствия процессуальной правоспособности организации, предъявляющей иск;

в)         обнаружения недееспособности лица, предъявляющегоиск;

г)         несоблюдения предварительного внесудебного порядка разрешения спора или согласования претензии с должником, когда такое разрешение или согласование установлены законом;

д)         несоблюдения установленной формы предъявления иска.

Процессуальное значение определений суда об отказе в принятии иска должно быть тождественным определениям

102 В случае обнаружения в процессе неподсудности дела данному суду мы считали бы правильной передачу судом дела по подсудности в надлежащий суд, а не оставление иска без рассмотрения. См. об этом наши соображения, изложенные в § 5, разд. 3 настоящей главы.

118

суда о прекращений дела производством или об оставлении иска без рассмотрения по соответствующим основаниям.

5. Едва ли могут быть, наконец, сомнения в том, что в будущем процессуальном законе должны быть со всей необходимой точностью установлены права второй инстанции в отношении прекращения дела производством и оставления иска без рассмотрения.

При разрешении этого вопроса следует исходить из того принципиального положения, что конечная судьба спорного дела не может различаться в зависимости от того, найдет ли оно свое окончание в первой или во второй инстанции.

Отсюда должен быть сделан тот первый вывод, что при обнаружении судом второй инстанции отсутствия права на предъявление иска дело должно быть прекращено производством.

Что же касается случаев обнаружения во второй инстанции нарушения п о р я д к а (условий) осуществления права на предъявление иска, то его последствия должны определяться с учетом:

а)         отсутствия безусловного действия в ряде случаев этого порядка (§ 5 настоящей главы). Если нарушение условий надлежащего осуществления права на

предъявление иска не привело к неправильному разрешению

дела, то судебное решение должно быть оставлено в силе;

б)         особенности компетенции и задач суда второй инстанции, как кассационно-ревизионной: а именно, при возможности исправить допущенное нарушение условий предъявления иска дело должно быть возвращено в суд первой инстанции. Так, например, при нарушении подсудности дело должно быть направлено в суд первой инстанции по надлежащей подсудности.

При выяснившейся ««исцелимости порока иска, вызванного нарушением порядка осуществления права на предъявление иска, например, при недееспособности истца в случаях, когда исковое заявление не подтверждается законным представителем, иск должен быть оставлен без рассмотрения.

Подробная регламентация функций второй инстанции, вытекающая из указанных положений, должна составить предмет законодательной работы,      

Изложенное в настоящей главе может быть в основном подытожено в следующих положениях:

1. Обязанность правосудия по спорному гражданскому правоотношению возникает вследствие осуществления права

119

на предъявление иска, предполагающего наличие условий, подразделяемых на:

а)         предпосылки права на предъявление иска,

б)         условий его осуществления.

Всякое обращение к суду вызывает обязанность суда рассмотреть заявление для установления наличия обеих категорий условий, с отсутствием которых связаны либо не

возможность рассмотрения гражданско-правового спора (отсутствие условий первой категории), либо недействительность процесса (отсутствие условий второй категории).

При установлении судом на основании рассмотрения предпосылок права на предъявление иска (указанных в п. 1 «а») отсутствия такого права суд выносит постановление (определение), констатирующее отсутствие права на предъявление иска и на этом основании отказывает в рассмотрении спорного правоотношения. Указанное постановление суда само по себе имеет содержание и значение акта правосудия

по вопросу процессуального права (на предъявление иска) и, как таковое, вступает в законную (материальную) силу.

Оно выносится либо в форме единоличного определения об отказе в принятии дела к производству, либо в форме определения судебной коллегии, в частности, и во второй инстанции – о прекращении дела производством.

Порок отсутствия предпосылки права на предъявление иска неисцелим. Нарушение условий надлежащего осуществления этого права может быть исправлено с обратным

исцеляющим действием.

Если при проверке заявления, поданного в суд, оно не может быть признано исковым вследствие нарушения порядка осуществления права на предъявление иска (условий,

указанных в п. 1 «б»), то, за исключением случаев исцеления порока искового заявления, последнее считается неподанным или недействительным, а процесс не возникшим.

Если несоблюдение надлежащего порядка осуществления права на предъявление иска обнаружилось в течение процесса, последний подлежит прекращению без процессуальных последствий для сторон. Такой порядок окончания процесса целесообразно распространить также на те случаи, когда в суде обнаруживается, что отсутствие права на предъявление иска является условным, и когда, следовательно, его

признание явилось бы преждевременным ( а) нахождение того же иска на рассмотрении другого суда и б) несоблюдение истцом предварительного внесудебного порядка разрешения спора, когда возможность такого разрешения еще не

утрачена).

120

Ввиду особых условий «прекращения дела производством» в указанном в п. 8 значении и существенного юридического отличия этой формы окончания процесса от прекращения дела производством, как акта правосудия по процессуально-правовому вопросу (признание отсутствия права на предъявление иска), целесообразно разделить внешне

единый ныне институт прекращения дела производством, в котором смешаны различные по своим основаниям и последствиям формы окончания процесса, на два самостоятельных

института.

Если право на предъявление иска налицо и соблюдены условия его надлежащего осуществления, суд переходит к исполнению возникшей тем самым обязанности рассмотрения гражданско-правового спора для вынесения решения по

существу.

§ 7. Злоупотребление правом на предъявление иска

1.         Советский гражданский процесс, воплощая в конкретных нормах основные демократические положения конституции, гарантирующие действительную охрану прав и интересов трудящихся, предоставляет гражданам широкую возможность обращения к судебной защите. Установленные законом предпосылки права на предъявление иска, как и условия надлежащего осуществлении этого права, имеющие единственной своей задачей установление порядка в осуществлении правосудия, необходимого для гарантии наиболее действенной, быстрой и полной защиты гражданских прав,

ни в какой мере не стесняют свободы граждан в обращении к суду.

Это обстоятельство, однако, совсем не означает, что в советском процессе допустима предъявление исков без юридической потребности в этом. Сутяжничество рассматривается в нашем процессе, как прямое зло, с которым должна вестись серьезная борьба. Однако средства этой борьбы не могут состоять в умалении самой возможности обращения к суду; эта возможность дана законом, и ее границы ни при каких обстоятельствах не могут быть сужены. Борьба с сутяжничеством ведется иными средствами, сущность которых определяется юридическим значением сутяжничества, как злоупотребления правом, именно правом на предъявление иска.

Что же собой представляет злоупотребление правом на предъявление иска и каковы законные меры борьбы с этим явлением?

2.         В поисках ответа на первый из поставленных здесь вопросов нельзя не вспомнить о ст. 6 ГПК, возлагающей на

121

стороны обязанность «...добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами» и категорически воспрещающей, под страхом «немедленного пресечения», всякие злоупотребления этими правами.

Вопрос о сущности обязанности добросовестного пользования процессуальными правами и значении злоупотребления ими служил предметом многих исследований в процессуальной литературе. Отчетливый ответ на него мы находим русской теории гражданского процесса, именно в курсе Васьковского.103 Для выяснения истинного смысла выражения «злоупотребление правом» (имеется в виду процессуальное право), говорит Васьковский, «необходимо взять исходной точкой сущность и задачи гражданского процесса». Считая, что целью процесса является правильное и скорое разрешение дел, которое в состязательном процессе обеспечивается привлечением к участию в процессе тяжущихся, Е. В. Васьковский приходит к выводу, что процессуальные права даны законом тяжущимся «...для содействия суду при рассмотрении дел, для содействия их правильному разрешению, и что каждый раз, когда тяжущийся совершает какое-либо процессуальное действие не с этой целью, а для достижения каких либо посторонних целей (для введения судей в заблуждение, для проволочки дела, для причинения затруднения противнику), он выходит за пределы действительного содержания своего права, т. е., говоря иначе, злоупотребляет им». «Таким образом,– говорит Васьковский,– под злоупотреблением процессуальными правами следует понимать осуществление их тяжущимися для достижения целей, несогласных с целью процесса – правильным и скорым разрешением дел».

Цели гражданского процесса, как известно, исторически меняются, в частности цель правосудия в капиталистических странах и в стране социализма глубоко различна. В соответствии с этим различно и содержание того, что означает «правильное и скорое разрешение спора». Е. В. Васьковский придал своей формулировке злоупотребления правом несколько отвлеченный характер, характер определения, конкретное содержание которого изменяется. Мы можем, однако, этому определению придать конкретное содержание в его применении к советскому гражданскому процессу, указав в качестве целей процесса установление действительных правоотношений между тяжущимися, защиту реально существующих прав и охраняемых законами социалистического государства интересов. В таком содержании определение злоупотребления правом вполне согласуется с указаниями, данными ст. 6 ГПК, и

103 См. Е. В. Васьковский. Курс, § 81, стр. 669, 676, 677. 122

122

соответствует содержащемуся в них понятию «недобросовестного» пользования процессуальными правами и нарушению обязанности такого пользования.

Может ли, однако, и в какой м«ре понятие злоупотребления процессуальным правом, служащего предметом нормы ст. 6 ГПК, быть распространено и на право предъявления иска?

По санкции, которая, согласно ст. 6 ГПК, заключается в «немедленном пресечении» «недобросовестного» процессуального действия, ст. 6 ГПК явно не рассчитана на акт предъявления иска. Это со всей очевидностью вытекает из примечания 2-го к ст. 46 ГПК, из которого следует, что недобросовестное предъявление даже неосновательного иска влечет за собой различные денежные взыскания с истца, но не приводит к признанию недействительности предъявления иска и к прекращению дела производством, в чем единственно могло бы в данном случав заключаться «немедленное пресечение» недобросовестного процессуального акта. Тем более неприменимым окажется правило ст. 6 ГПК в тех случаях, когда недобросовестно был предъявлен основательный (в материально-правовом отношении) иск (см. примечание 2-е к ст. 46 ГПК).

По изложенным соображениям можно прийти к тому выводу, что норма ст. 6 ГПК по своему объему рассчитана лишь на те действия, которые совершаются сторонами в уже возникшем процессе и составляют содержание участия сторон в судебном производстве, а следовательно, на акт предъявления иска не распространяется.

Можно ли, однако, отсюда сделать вывод, что нашему процессуальному закону неизвестно злоупотребление правом на предъявление иска, что такое понятие не соответствовало бы смыслу закона?

Для ответа на этот вопрос целесообразно рассмотреть, в чем может заключаться здесь злоупотребление правом, нельзя ли в различных возможных случаях такого злоупотребления найти какие-либо характерные, общие для них, объединяющие признаки?

Исходя из принятого нами определения злоупотребления процессуальным правом, как использования его в противоречии с целью советского гражданского процесса – раскрыть действительное правоотношение и оказать скорую защиту существующему праву, нельзя не признать, что в ряде случаев предъявление иска может расходиться с этой целью. При этом можно различать две основные группы таких случаев: а) недобросовестное предъявление неосновательного (в материально-правовом отношении) иска и б) недобросо-

123

вестное предъявление основательного (в материально-правовом отношении) иска. Остановимся на каждой из этих групп:

а)         Едва ли может быть сомнение в том, что сама по себе «неосновательность» (гражданско-правовая) иска неспособна служить признаком злоупотребления правом на его предъявление. Лицо, честно действующее в предположении, что оно путем иска добивается защиты своего права, конечно, не может рассматриваться, как злоупотребляющее своей процессуальной правоспособностью, если окажется, что оно в своих

предположениях заблуждалось. Но если лицо, заявляющее неосновательный иск, знает, что ему отыскиваемое право не принадлежит, если, например, предъявляется иск о платеже уже погашенного платежом требования в расчете на потерю ответчиком расписки, то, спрашивается, какова может быть истинная цель такого иска? Как правило, ею

может быть только цель добиться неправосудного решения104 путем «затемнения» истинных обстоятельств дела, добиться

решения, которое противоречит законной цели процесса, состоящей в раскрытии материальной истины и защите действительно существующего права. Не может быть сомнения в том, что в подобных случаях процессуальное право осуществляется в противоречии с целями гражданского процесса, что такое использование этого права составляет злоупотребление правом.

б)         Сложнее обстоит дело в тех случаях, когда истец «недобросовестно» заявляет основательный (в гражданско-правовом отношении) иск.

Как мы уже отметили, закон (примеч. 2-е к ст. 46 ГПК) этот случай предусматривает. Развивая указанное положение закона, НКЮ СССР в одном из своих приказов 105 говорит: «Недобросовестность... может выразиться в "предъявлении правильного по существу искового требования, если истец имел возможность получить полное удовлетворение без обращения в суд, но уклонялся от принятия исполнения, действительно предлагавшегося ответчиком».

Указание НКЮ СССР делает, по нашему мнению, правильные выводы из закона, но приурочивает его только к одному из возможных случаев недобросовестного заявления основательных исков и потому не характеризует злоупотребления правом на предъявление иска во всех таких случаях в полном его объеме. Каков же этот объем в действительно-

104      Встречаются и иные случаи; см. сноску 107 на стр. 126–127 настоящей работы.

105      Приказ НКЮ СССР 1937 г., № 51, постат мат: к ст. 46 ГПК § I, п. 4.

124

сти, в каких случаях истец, предъявивший основательный иск, должен считаться «злоупотребившим своим правом на предъявление иска»?

При разрешении этого вопроса следует исходить, прежде всего, из того, что цели нашего процесса – раскрыть действительное правоотношение и защитить нарушенное право – противоречит обращение к суду с иском, предметом которого служит правоотношение, не оспоренное противником, не вызывающее разногласия между сторонами и потому не требующее выяснения и подтверждения, противоречит обращение о судебной защите права, ответчиком не нарушенного и потому не требующего защиты. Необходимому уважению к высокому положению нашего суда, выполняющего одну из важнейших функций государства – правосудие, также противоречат действия, вследствие которых свой труд и время суд принужден был бы расходовать втуне; такая деятельность была бы напрасной, не оправдывалась бы делом. Таким образом, обращение к суду за защитой в случаях, когда такая защита не нужна вследствие того, что между сторонами еще не возникло спора в материальном смысле, т. е. разногласий или помехи в осуществлении права, означает использование права на предъявление иска без нужды и является процессуально неоправданным.

Вместе с тем такое обращение означает и необоснованный отказ от мирного осуществления права, т. е. от совершения таких действий, которые управомоченный должен предпринять в соответствии с нормальным развитием гражданского правоотношения и его нормальной ликвидацией. Таковы те случаи, когда должник не в состоянии исполнить свою обязанность без известного действия со стороны управомоченного, которое либо не совершается им вовсе, либо совершается не мирным, внепроцессуальным путем, а путем иска, обстоятельствами дела не оправдываемого.

Одна группа таких случаев указана в приведенном приказе НКЮ СССР (невозможность исполнить обязанность вследствие уклонения истца от принятия исполнения).

Другой тип составляют случаи, в которых ответчик не имел возможности или основания предложить исполнение ввиду несовершения истцом до суда действий, необходимых для создания такой возможности или такого основания. Например, подрядчик, вместо того чтобы представить заказчику счет за выполненную для него работу, предъявляет к нему иск об ее оплате; или заимодавец, который требует уплаты долга в форме предъявления иска; или цессионарий, предъявляющий иск к должнику, не уведомленному о состоявшейся цессии.

125

Общим для всех этих случаев является то обстоятельство, что должник (ответчик) своим поведением не дал истцу ни. какого повода к тому, чтобы за осуществлением своего права тот обратился в суд, не дал повода для предъявления иска. Именно эта мысль выражена в одном из указаний Пленума Верховного суда РСФСР от 27 июня 1927 г. «Ответчики не виноваты в предъявлении иска и должны быть освобождены от издержек»,– гласит это указание.106

Предъявляя иск в условиях, когда ответчик своим поведением не дал к тому повода, истец не только злоупотребляет трудом и временем суда и государственными средствами, расходуемыми на правосудие, но и напрасно тревожит ответчика, вызывая обычно затрату его сил и средств без необходимых для того оснований, чем приносится ответчику несомненный ущерб. Каким бы малым этот ущерб ивой раз ни представлялся, он не может в наших условиях не быть значительным, если мы с должным уважением отнесемся к личности тяжущегося.

Правда, этот ущерб обычно не является целью или, по крайней мере, единственной целью истца. Игнорируя законные интересы ответчика, истец своим иском преследует собственную выгоду, причем в случаях предъявления основательного иска – осуществление своего права. Однако, поскольку в таком порядке осуществления права надобности не было, так как оно могло быть с тем же успехом осуществлено без обращения к суду, следует признать, что в этих случаях зло, приносимое предъявлением иска, значительно превышает процессуальный интерес истца, не оправдывается им.

Суммируя высказанные здесь соображения, можно сказать, что «недобросовестное» предъявление основательного иска, заключаясь в предъявлении иска без повода для этого со стороны должника, влечет за собой как неоправданное потребностью истца напрасное возбуждение деятельности суда, так и сознательное причинение ущерба ответчику, несоразмерного с интересом истца в судебном решении,

Таковы признаки и последствия злоупотребления правом

на предъявление основательного иска. 107        

106      С. Н. Абрамов я В. К. Лебедев. Сб. «Гражданский процессуальный кодекс РСФСР», 1932, стр. 111, п. 6/3.

107      В практике встречаются случаи предъявления явно неосновательных исков с целью получения судебного отказа в иске. Такой отказ используется затем для списания «сомнительных» долгов. Подобные иски, служащие целям «перестраховки» отдельных, не в меру осторожных

должностных лиц, также могут считаться злоупотреблением правом на предъявление иска по приведенным здесь признакам.

126

Однако условие отсутствия повода для предъявления иска характерно не только для случаев, когда недобросовестно предъявляется основательный иск, но, конечно (пожалуй, тем более), для тех случаев, когда иск в материальном отношении неоснователен. Поэтому указанное условие может служить общим и существенным признаком, характеризующим злоупотребление правом на предъявление иска. Тем самым мы приходим и к общему определению «злоупотребления правом на предъявление иска», как предъявления иска во всех тех случаях, когда поведение должника не дает повода для предъявления иска.

В таком значении понятие «повод для предъявления иска» не имеет ничего общего с понятием «повода к иску», как условия права на предъявление иска.108 В этом новом значении повод не является ни предпосылкой права обращения к суду с гражданским иском, ни условием удовлетворения иска по существу. Отсутствие «повода для .предъявления иска» означает лишь, что истец использовал принадлежащее ему право на судебную защиту недобросовестно, что он сутяжничал.

Переходим к вопросу о мерах борьбы с сутяжничеством.

3. Как уже указывалось, санкцией злоупотребления возможностью обращения к суду не может быть отказ в рассмотрении иска, так как это означало бы установление трудно проверяемой при принятии дела к производству предпосылки права на предъявление иска и привело бы на практике к сужению возможности получить судебную защиту, несовместимому с началами демократизма нашего процесса.

Поэтому регулирование процесса в данном отношении строится на компенсации противной стороны за ущерб, причиненный ей вследствие неоправданной потери рабочего времени, за счет недобросовестного истца.

Таков именно смысл и значение примечания 2 к ст. 46 ГПК, согласно которому на сторону, недобросовестно заявившую неосновательный иск или спор против иска, или си-

К числу исков, предъявление которых составляет злоупотребление правом, следует отнести и такие, которыми заменяются по каким-либо причинам, чаще всего ради того, чтобы избежать уплаты установленной пошлины, те или иные сделки, требующие нотариального оформления. С такими исками нам пришлось встретиться в области отношений по созастройке. См. также интересные замечания А. Есава в статье «Некоторые вопросы нотариальной практики», ж. «Социалистическая законность», 1948 г., № 10, стр. 20. По поводу указанных здесь исков правильно заметил еще Боровиковский: «Задача суда – разрешение споров, а не закрепление сделок; для сделок существуют н о т а р и а л ь н ы е, а не судебные учреждения» (А. Боровиковский. Отчет судьи, т. I, стр. 260).

103 О понятия «повода к иску» о значении предположения процесса см, настоящую главу, § 4, а также главу третью.

127

схематически противодействовавшую скорому и правильно» разрешению дела, суд может возложить уплату в полы другой стороны вознаграждения за фактическую потерю рабочего времени, в соответствии со средним заработком, до 5% присужденной или отклоненной части иска. «Это вознаграждение может по обстоятельствам дела быть присужден и с той стороны, в пользу которой выносится решение, целиком или частью, и притом независимо от разрешения вопрос о возмещении судебных расходов».

Весьма важное указание было сделано в отношении 6opьбы с сутяжничеством Пленумом Верховного суда РСФС. 20 июня 1927 г., разъяснившим, что в тех случаях, когда выяснится, что истец обратился в суд без надобности (здесь слово «надобность» применено именно в смысле не оправданности, неосновательности самого обращения к суду), судебные издержки должны быть возложены на истца, независимо от того, вынесено ли решение в пользу ответчика или истца.

Оценивая законодательные и ведомственные указания по борьбе с сутяжничеством, следует признать, что они дают основной материал для разрешения этого вопроса в новом процессуальном законе. Обобщая эти указания на основе произведенного здесь анализа злоупотребления правом на предъявление иска, мы считали бы целесообразным, прежде всего, раскрыть его содержание в законе путем указания объективного признака, а именно: предъявления иска в тех случаях, когда ответчик своим поведением не дал повода для предъявления к нему иска.109

Разумеется, такой повод не должен при этом возникнуть и в самом процессе, так как это исцелило бы немедленно порок злоупотребления правом на предъявление иска. Такое исцеление наступило бы, если бы ответчик немедленно не признал в суде предъявленной к нему претензии, а стал бы ее оспаривать.

Наряду с этим является необходимым ввести в закон правило, не только возлагающее на недобросовестного истца судебные расходы, но и устанавливающее, в определенных границах, возмещение тех убытков, которые причинены были ответчику необоснованным поведением истца, предъявившего иск без необходимости.

109 Выражение «повод для предъявления иска» мы заимствуем из нашей судебной практики (см., например, определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР №.1033, 1943 г. (Суд. пр., X, 24, 2), в котором оно, однако, применяется без определенного юридического значения. В нашем применении оно приобретает определенное содержание и влечет за собой процессуальные последствия.

128