§ 2. Предпосылки права на предъявление иска

Под предпосылками права на предъявление иска мы подразумеваем те условия (правовые состояния и факты), от которых зависит возникновение и сохранение права на разре-

15 Это правило не распространяется на случаи: а) отсутствия дееспособности лица, заявившего иск, если действия недееспособного не будут подтверждены его законным представителем, и б) отсутствия у лица, выступающего представителем по чужому делу, законного полномочия. В указанных случаях рассмотрение и разрешение дела нарушило бы принцип диспозитивности в процессе, выраженный в ст. 2 ГПК.

шение судом спора. Их можно разделить на две основных группы:

а) субъективные предпосылки права на предъявление иска, относящиеся к личности тяжущихся;

б) предпосылки объективные, связанные с характером предмета, подлежащего внесению на рассмотрение суда.

Переходим к систематическому их изложению.

А. Субъективные предпосылки права на предъявление иска

1. Процессуальная правоспособность истца и ответчика.

1. Под правом на предъявление иска по определенному гражданскому делу подразумевается предоставленная законом всякому правоспособному лицу способность, (правомочие) вызвать своим волеизъявлением деятельность государства в лице суда по осуществлению правосудия по конкретному гражданскому делу, т. е. по разрешению конкретного гражданско-правового спора. Наличие процессуальной правоспособности является необходимой предпосылкой указанного права, представляющего собой ее проявление в конкретном случае.

Процессуальную правоспособность было бы неправильно понимать как одно из проявлений гражданской правоспособности, именно «отражение ее в процессе» (Васьковский, Учебник, § 51). Конечно, тот, кто правоспособен быть субъектом гражданских прав и обязанностей, не может не быть правоспособен и к защите своих прав. Между обоими видами правоспособности (гражданской и процессуальной) существует тесная связь. Однако связь не означает тождества.

Процессуальная правоспособность по своим объективным признакам (по области отношений, в которых она может проявляться) и по субъектам, которым она принадлежит, не совпадает с гражданской правоспособностью.

Как известно, защита гражданских прав осуществляется не только путем гражданского процесса. Ряд гражданских прав, например, в области жилищных, трудовых, земельных и других правоотношений, защищается в административном порядке. И наоборот, возможно проявление процессуальной правоспособности по спорам в области таких правоотношений, которые исключены из сферы гражданско-правовой деятельности данного лица.

Мы имеем в виду здесь юридические лица. Как известно, в области гражданского права юридические лица обладают не общей, а специальной правоспособностью, установленной

их уставами и положениями в соответствии с задачами их деятельности.

В силу ограничивающего значения специальной правоспособности действия, выходящие за ее пределы, не могут считаться юридически эффективными. Так называемые «внеуставные сделки» юридически ничтожны.

Можно ли, однако, распространить понятие специальной правоспособности на область процесса? Может ли быть, например, отказано в принятия искового заявления, исходящего от юридического лица, или, наоборот, направленного против юридического лица, либо дело прекращено производством на том основании, что указанная в основании иска сделка не относится к сфере предусмотренной уставом этого юридического лица деятельности, выходит за рамки его специальной правоспособности? Вопрос отнюдь не является «чисто теоретическим» – подобные случаи встречаются на практике. На него возможен только один, именно, отрицательный ответ, который обычно и дает практика судов: отказ в рассмотрения таких сделок почти всегда означал бы отказ в защите законных прав и интересов другой стороны, так как с установлением недействительности сделки обычно связываются дальнейшие юридические последствия, в виде, например, кондикционных требований (ГК, ст. 147), которые могут быть защищены лишь в объективном соединении с негативными исками о признании, и т. п. Отказ в принятия искового заявления, независимо от этого, в большинстве случаев был бы невозможен потому, что внеуставный характер совершенной юридическим лицом сделки может быть часто обнаружен адшь по рассмотрении дела по существу и раскрытию цели сделки. Одна и та же по своей юридической природе сделка, например, договор купли-продажи, даже направленная на один и тот же объект, может оказаться в одних случаях соответствующей целям деятельности юридического лица, совершившего сделку, в других – прямо противоречащей этим целям.

По изложенным соображениям следует прийти к выводу, что юридические лица, для деятельности которых в гражданском обороте характерна специальная правоспособность, обладают в процессе неограниченной способностью искать и отвечать на суде. Понятие специальной правоспособности в процессе неприменимо.

2. Процессуальная правоспособность означает способность быть стороной в процессе по своему делу. Обращаться к суду с иском можно лишь для защиты права, которое, по утверждению истца, принадлежит ему, или юридического состояния, в котором истец, по его заявле-

нию, 16 непосредственно заинтересован. 17 Именно в таком смысле ст. 2 ГПК говорит о заявлении «заинтересованной» стороны, выражая тем самым субъективные пределы начала диспозитивности в гражданском процессе.

Исключения из этого правила должны иметь специальные основания. Наш закон устанавливает такие основания как в форме соответствующих общих правомочий отдельных органов, так и путем предоставления права обращения к суду по чужим правоотношениям заинтересованным в них учреждениям и лицам в точно определенных случаях. К числу первых относится право прокуратуры «начать дело», осуществление которого зависит от того, требует ли этого, по мнению прокурора, охрана интересов государства или трудящихся масс. Примером второго могут служить случаи обращения к суду учреждений и должностных лиц по чужим делам в порядке ст.ст. 33 или 171 ПК, ст. 46 Кодекса законов о браке, семье и опеке (КЗоБСО).

Характерный для советского права пример права обращения к суду по чужому правоотношению представляет собой ст. 66 КЗоБСО, согласно которой любым лицом или учреждением может быть в судебном порядке возбужден иск об отмене усыновления, если того требуют интересы ребенка. Всякий в подобных случаях имеет право на предъявление иска. 18

16 Как выражали это римляне, si dfcetur. См. Дернбург, Пандекты, т. I, § 127, прим. 3.

17 Подлежащий защите интерес может касаться и чужого правоотношения. Например, А приобрел у Б долю вправе собственности на строение по домашней сделке. Б, считая договор недействительным, дарит строение Д. А предъявляет иск к Б о признании долевого права собственности на строение и одновременно иск к Б и Д о признании заключенного между ними акта дарения недействительным. См. также определение

Судебной коллегии Верховного суда СССР № 1463–1940 (Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда СССР 1940 г., стр. 347).

18 К той же категории исков можно отнести иск коммунального органа о признании недействительным договора об отчуждении разрушенного строения (т. е., в действительности, незастроенного участка и права восстановления строения). См. статью И. Л. Брауде в журнале «Советское .государство и право», 1946, № 7, стр. 64.

Право на предъявление иска по чужому правоотношению вытекает также из ст. 38 Положения об изобретениях и технических усовершенствованиях (СП СССР, 1941, № 9, ст. 150). Указанная статья дает право госорганам, кооперативным и общественным организациям, а также отдельным лицам до истечения одного года со дня опубликования о выдаче авторского свидетельства {а при отсутствии опубликования – в течение одного года со дня выдачи свидетельства) оспаривать правильность выдачи авторского свидетельства на изобретение, доказывая: а) что оно не ново или б) что действительным автором изобретения является другое лицо.

Наряду с приведенными случаями правомерного обращения к суду по чужим делам иногда указывается, как однородное с ними правовое явление, судебное представительство (чье-нибудь обращение к суду по законно порученному его защите делу). 19 Между тем, судебное представительство вовсе не является исключением из общего правила о возможности обращения к суду только по своему (т. е. утверждаемому, как свое) делу. В отличие от прокурора и других заинтересованных в чужих правоотношениях лиц, судебный представитель действует не от свое-го имени по чужому правоотношению, а от имени представляемого, обращающегося через представителя по своему делу. Обращение к суду полномочного представителя нельзя поэтому рассматривать, как выход за пределы его процессуальной правоспособности, как исключение из нее. В лице судебного представителя действует (ищет и отвечает) сторона, в частности, истец по делу. Поэтому правомочия представителя по обращению к суду нельзя считать его правом на предъявление иска по чужому делу и 20-22 обсуждать его, как таковое

3. Для действительности обращения к суду с гражданским иском недостаточно процессуальной правоспособности только истца. Иск представляет собой обращение к суду о защите против ответчика. Без ответчика нет иска. Но ответчиком может быть, как и истец, только лицо, обладающее процессуальной правоспособностью. Наличие последней составляет тем самым, так же как процессуальная правоспособность истца, необходимое условие юридической действительности обращения к суду с гражданским иском. Поэтому обращение к суду с иском против организации, не обладающей правоспособностью, недействительно.

Отказ от осуществления права на предъявление иска.

Как общее правило, от права обращения к суду, в частности, от права на предъявление иска, отказаться нельзя. Такой отказ по закону (ГК, ст. 2) недействителен, он не может, следовательно, быть и предметом соглашения.

Из общего положения о недопустимости отказа от права обращения к суду исключением является право граждан и организаций передать посредством договора третейской записи разрешение конкретного, спора между ними третейскому

19 См. инструкт. письмо ГКК Верхсуда РСФСР, 1926, № 1.

20-22Указанное в тексте не связано с разрешением проблемы о степени зависимости судебного представителя (прежде всего, адвоката) в совершаемых им процессуальных действиях от согласия на эти действия представляемого им лица, так как при любой степени самостоятельности в процессе он все же сохраняет свое значение представителя, полномочия которого покоятся на поручении представляемого.

суду. Способность отказаться от возможности обращения к суду не может рассматриваться как случай ограничения правоспособности; напротив, способность совершать пророга-ционные договоры представляет собой установленное законом расширение общей правоспособности. Советским законом, как известно, допускается заключение договоров третейской записи, на основании которых всякий спор о праве гражданском между частными лицами может быть передан на разрешение третейского суда. На практике подобные договоры между гражданами у нас чрезвычайно редки,23 что объясняется, несомненно, тем доверием, с которым граждане нашей страны относятся к государственному суду. Практическое значение третейские суды имеют в области внешней торговли, так как возможность обращения к ним предусматривается иногда в международных соглашениях.

В связи с этим не лишен интереса вопрос о значении и юридических последствиях договора третейской записи.

По своему содержанию указанный договор, устанавливая порядок разрешения определенного спора третейским судом, в то же время содержит обоюдный отказ сторон от обращения по этому спору к государственному суду.

В законных пределах договор третейской записи обязателен как для заключивших его сторон, так и для суда. Лицо, заключившее третейский договор, не вправе отказаться от него до истечения срока, кроме специальных, предусмотренных законом, случаев (ст.ст. 7 и 10 Положения о третейском суде). Несомненно, что суд обязан защитить в случае спора правоотношение, основанное на третейской записи, как всякое иное правоотношение. При обращении к государственному суду в нарушение третейской записи суд не вправе отказать в принятии искового заявления. Если же какая-либо из сторон возбуждает вопрос о действительности договора третейской записи и настаивает на его соблюдении, суд обязан этот спор разрешить и, при подтверждении договора, дело в суде прекратить. Подобное постановление суда слагается тем самым из двух различных частей: решения о признании существующими правоотношений по договору третейской записи и основанного на нем определения о прекращении дела производством за отсутствием права на предъявление иска.

Следует при этом отметить:

23 Нельзя, невидимому, все же утверждать, что такие случая вообще не встречаются: см., например, определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР № 36/49–1943 г., Суд. пр. VII, 24, 10, § 1.

а) Строго относительный характер данной отрицательной предпосылки права на предъявление иска, вытекающий из договорного ее основания.

Поскольку заключение договора третейской записи зависит от воли сторон, от той же воли зависит и отказаться от этого договора. Поэтому, коль скоро ответчик не возбуждает вопроса о наличии третейской записи, у суда нет оснований принимать ее во внимание.

б) Условное значение судебного решения о признании третейской записи, которое утрачивает свою законную силу, если третейский суд не состоится в течение действия срока записи; в последнем случае истец вновь приобретает право

(точнее, это право восстанавливается) обратиться с иском в суд.

Б. Объективные предпосылка права на предъявление иска

К объективным предпосылкам права на предъявление иска мы относим те из них, которые связаны с предметом иска.

Переходя к их рассмотрению, мы ставим перед собой задачу установить их классификацию, следовательно, их виды, признаки, объединяющие их по отдельным видам, и их правовые основы.

1. К числу объективных предпосылок права на предъявление иска, прежде всего, относится подведомственность дела судебным органам. Когда мы говорим о том, что дело подведомственно суду, мы имеем в виду, что именно суд, а не другое (административное учреждение) правомочен разрешить спор. Напротив, неподведомственность дела суду означает, что не суд, а другое учреждение компетентно разрешить спор по этому делу. Правильно определение подведомственности, как разграничение компетенции между судом, с одной стороны, и другими, в частности, административными, учреждениями – с другой.

Судебная практика приравнивает неподведомственность дела судебным органам к отсутствию права на предъявление иска, несомненно, применяя здесь понятие права на иск в процессуальном смысле.

Так, согласно циркуляру Верховного суда РСФСР 1925 г. № 7 (постат. мат. к ст. 108 ГПК, § 1, п. 3), «суд при рассмотрении исковых заявлений обязан: 3) прекратить производство по неподсудности дела... судебным учреждениям вообще (отсутствие права на иск)». Это по существу правильное (в приведенной здесь части) указание может вызвать замечание лишь в том отношении, что подведомственность является

только одним из условий права на предъявление иска, а следовательно, ставить между ними знак равенства значит Неосновательно суживать объем понятия этого права, как бы игнорировать значение остальных его предпосылок.

Подведомственность или неподведомственность дела суду имеет, как правило, безусловный характер в том смысле, что определенная категория дел безусловно подчиняется юрисдикции суда, либо выходит за ее пределы.

Однако закон может придать подведомственности условный характер. Так, условно подведомственными суду являются у нас споры по трудовым правоотношениям, подлежащие рассмотрению расценочно-конфликтных комиссий. Последние являются специальными примирительными органами разрешения споров по подведомственным им трудовым спорам. Именно такой юрисдикционный характер деятельности РКК характеризуется тем, что: а) суды вправе принимать к рассмотрению споры, подлежащие рассмотрению в РКК, только при том условии, что акт юрисдикции не был РКК совершен (ст.ст. 12 и 13 Правил о Примирительно-третейском и судебном рассмотрении трудовых конфликтов) 24 или когда решение РКК было отменено в порядке надзора (пункт «б» ст. 31 Правил); б) если решение РКК принято, оно исключает всякие иные решения по тому же требованию. По спорам, которые не отнесены к исключительной компетенции РКК, истец вправе выбрать любой путь, юрисдикции - путь правосудия (судебный25 или примирительно-третейский порядок). Такое противопоставление с одновременным указанием существенных различий этих двух видов юрисдикции мы находим также в практике Верховного суда СССР.

2. Обязательное предварительное согласование претензии с должником. Более спорным является отнесение к категории подведомственности правил так называемого претензионного и рекламационного порядка разрешения некоторых споров, установленного действующим законодательством, а также судебной практикой. 26,27,28

24 Пост. ЦИК и СНК СССР от 29 августа 1928 г. СЗ № 56, ст. 495.

25 Пост. Пленума Верховного суда СССР от 23.VII.1927.

26См. Устав железных дорог СССР (СЗ СССР 1935 г. № 9 CT. 73), Кодекс торгового мореплавания СССР (СЗ СССР 1927 г. № 41, ст. 366), Устав внутреннего водного транспорта (СЗ СССР 1930 г. № 55, ст. 582),. Воздушный кодекс СССР (СЗ СССР 1935 г. № 43, ст. 359), Устав почтовой, телеграфной, телефонной я радиосвязи СССР (СЗ СССР 1929 г. № 22, ст. 192).

27 Согласно ст. ст. 413 и 414 ГК Груз. ССР потерпевший обязан предварительно обратиться в органы социального страхования и лишь после отказа ему в вознаграждении или после установления ему возна-

Повидимому, положительный ответ на данный вопрос склонен дать Учебник гражданского процесса, поместивший раздел об указанных спорах в главе о подведомственности и подсудности. К тому же выводу в отношении претензионного порядка последовательно приводит и взгляд на этот порядок, как исключительный порядок разрешения гражданских споров, выраженный в определении № 1135–1943 г. Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР (Сборник судебной практики 1944 г., вып. VIII (XIV), стр. 31).

Можно ли, однако, согласиться с таким разрешением данного вопроса? Правильно ли считать, что рассмотрение требований, происходящее по закону в претензионном порядке, «подведомственно» управлениям железных дорог (или соответствующих иных транспортных предприятий)? На этот вопрос можно ответить утвердительно, если рассматривать претензионный порядок, как особый порядок разрешения споров, как форму юрисдикции. Но это-то как раз и возбуждает серьезные сомнения.

Разрешение претензии нельзя признать юрисдикционным актом в собственном смысле этого понятия. Оно не является им при отказе в претензии, так как такой отказ не только не устраняет необходимости в правосудии, но, наоборот, является его необходимой предпосылкой. Оно не является им и в случае удовлетворения претензии, так как последнее имеет значение добровольной ликвидации требования путем его исполнения лицом обязанным. Претензионный порядок есть порядок обязательного предварительного согласования спорного требования29 на основе проверки претензии органом, компетентным в специальном режиме, регулирующем соответ-

граждения вправе относительно недополученного возмещения вреда обратиться в народный суд с иском. См. по этому поводу также определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР № 274–15. III. 1946. Сборник постановлений Верхсуда СССР за 1941 г., 1947, стр. 13, № 12.

28 Отрицательный ответ на этот вопрос с полным основанием дает Н. Б. Зейдер, который не разъясняет, однако, сущности претензионного порядка и ставит его в один ряд с примирительно-третейским порядком

разрешения трудовых опоров, что с нашей точки зрения неправильно.

29 Специфический характер претензионного рассмотрения (согласование претензии дорогой) подтверждается также тем, что если признанная железной дорогой претензия не будет ею удовлетворена, то при пропуске претендентом срока на реализацию претензии в бесспорном порядке, взыскание признанной претензии производится в исковом порядке. См. Гринберг Л. М. Судебные споры с железными дорогами

по поводу утраты, недостачи и повреждения грузов. М., 1947, стр. 78, с ссылкой на п. 6 постановления Пленума Верховного суда СССР от 25 марта 1935 г.

ствующий тип правоотношений. Такая проверка во многих случаях приводит к погашению претензии; при отказе же в ее удовлетворении будут выяснены причины разногласия, что облегчит работу суда. Орган, рассматривающий претензию может и не ответить на нее; в этом, как правило, нет ничего незаконного, так как рассмотрение претензии не являете как мы сказали, актом разрешения спора. Но именно поэтому было бы неправильно говорить в таких случаях о подведомственности (хотя бы и условной) спора органу, рассматривающему претензию, а не суду.

Значение осуществления претензионного порядка заключается, таким образом, не в том, что с ним наступает условие подведомственности дела суду. Споры по правоотношениям с

железнодорожными и другими транспортными предприятиями относятся к категории гражданских споров и, вследствие отсутствия иных указаний о подведомственности их рассмотрения, они безусловно и единственно подведомственны суду

судебной юрисдикции.30, 31

Особая же предпосылка обращения к суду, создаваемая обязательным предварительным рассмотрением требования в претензионном порядке, состоит в достигаемом таким способом выяснении разногласий между сторонами, составляющими сущность спора.

Та же предпосылка – предварительное выяснение сторонами сущности спора – установлена для всякого обращения к Госарбитражу «Правилами рассмотрения и разрешения имущественных споров органами Госарбитража» (от 10.VIII. 1934). Согласно указанным правилам (ст. 7), к заявлению должны быть приложены материалы, удостоверяющие, что истец принял меры к непосредственному урегулированию спора. Нарушение этого правила влечет за собой оставление заявления без движения (ст. 8). Несомненно, и здесь неуме-

30 См. В. Н. Можейко я 3. И. Шкундин, Сб. «Арбитраж в советском хозяйстве», 1941, стр. 30. Авторы сборника правильно отмечают аналогию между обязанностью обращающейся в Госарбитраж организации принять предварительные меры к непосредственному урегулированию разногласий с организацией-ответчиком и обязанностью предварительного претензионного производства при предъявлении требований к органам транспорта, связи и т. д.

31 Несомненно, вместе с тем, что специальным постановлением закона может быть создано исключение из этого общего правила. Таким исключением является правило второй части ст. 99 Устава железных дорог СССР, согласно которой «претензии о возврате переборов провозной платы, а также об уплате премий за маршрутизацию, укрупнение отправок и досрочное освобождение подвижного состава не подлежат судебному рассмотрению и разрешаются Управлением железной дороги» (СЗ, 1935, № 9, ст. 73).

стно было бы говорить о неподведомственности дела арбитражу до принятия мер к урегулированию спора между сторонами (такое урегулирование установлено для дел, подведомственных арбитражу), равно как с полной очевидностью подобное урегулирование не может рассматриваться как особая форма юрисдикции.

Такой же предпосылкой действительного обращения к суду является требование наличия постановления правления колхоза по взаимным расчетам лиц, выбывающих из колхоза, если иск вытекает из этих расчетов (пост. Пленума Верховного суда РСФСР от 26 апреля 1930 г. № 6), а также отказа правления колхоза в выдаче колхознику продуктов и денег по начисленным ему трудодням, несмотря на состоявшееся постановление общего собрания сельхозартели о распределении годовых доходов колхоза [пост. Пленума Верховного суда СССР от 14.VIII.1942 г. № 14 (м) 15 (у)].32

Еще меньше, чем в отношении претензионных дел, мы находим оснований к тому, чтобы считать неподведомственными суду требования, вытекающие из договоров поставки, при недостатках по качеству, если до суда (или арбитража) не был соблюден порядок так называемых рекламаций, установленный Инструкцией Госарбитража при СНК СССР. Как явствует из ст. 26 этой Инструкции, несоблюдение рекламационного порядка приводит вовсе не к отказу в принятии соответствующего иска к производству, а к отказу в присуждении штрафа (неустойки), т. е. поражает не процессуальное право на предъявление иска, а материально-правовое притязание. Поэтому соблюдение рекламационного порядка вообще не имеет значения предпосылки права на предъявление иска и, в частности, не может быть отнесено к числу случаев, обусловливающих подведомственность дела суду.

Если споры, подлежащие предварительному согласованию между сторонами, нельзя причислить к делам суду неподведомственным, то это все же не препятствует тому значению, которое имеет, согласно закону, соблюдение так называемого «претензионного» порядка, как объективного условия действительности обращения к суду с иском и тем самым, как условия компетентности суда рассмотреть и разрешить дан-

32 Постат. мат. к ст. 21 ГПК, § 8. В отличие от отсутствия ответа на претензию в так называемых «претензионных» делах отсутствие со стороны колхоза ответа на предъявленные колхозником требования является, несомненно, нарушением обязанностей правления колхоза. Однако это нарушение по своему юридическому значению не может быть приравнено к отказу в разрешении спора со стороны органа, на который таковое возложено по закону.

ный спор.33 В частности, из такого условного характера данной предпосылки права на предъявление иска вытекает важное практическое последствие для того случая, когда несоблюдение претензионного порядка по данному спору обнаружилось лишь по принятии дела к производству.34 В этом случае мыслимы два положения.

а) Может оказаться, что срок, установленный для предъявления претензии, истек и тем самым утрачена возможность предъявить претензию. Это означает, что право на предъявление данного иска не может быть больше осуществлено; такая

возможность утрачена навсегда.

б) Может, однако, оказаться иное: претензионный срок не пропущен или для данной категории претензий вообще не существует (например, по упомянутым выше спорам колхозников с колхозом). В этих случаях возможность обращения с

претензией в порядке предварительного досудебного согласования ее с противной стороной у истца сохраняется; такое обращение еще может быть осуществлено.

Таким образом, в первом случае для истца создается процессуальное положение, равнозначное отсутствию права на предъявление иска; во втором – это право еще не потеряно и при известных условиях может быть осуществлено. Поэтому, если в первом случае имеется основание для констатации судом отсутствия права на предъявление иска, исключающее предъявление того же иска вторично, то во втором случае постановление суда не может влечь за собой таких последствий: оно, иными словами, не изменяет процессуальных прав истца.

Эти выводы, по нашему мнению, следует учесть при построении в будущем законе форм ликвидации процесса, прекращаемого вследствие окончательного или условного отсутствия у истца права на предъявление иска.

3. Постановление суда, как предпосылка права на предъявление иска. Советское гражданско-процессуальное право знает случай, когда возможность обращения к суду с иском появляется в результате постановления суда, приобретающего тем самым значение конститутивного условия образования правомочия суда на разрешение данного спора и вместе с тем права на предъявление соответствующего иска.

33 См. постановление Пленума Верховного суда СССР № 3/7/у. от 29.1.1942, п. 1. Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного Суда СССР 1924–1944 гг., 1946, стр. 127.

31 Такой случай практически не исключен, хотя нормально соблюдение претензионного (и равнозначного ему) порядка должно устанавливаться судом при принятии пакового заявления.

Мы имеем в виду Указ Президиума Верховного совета СССР от 8.VII 1944 г. в части его, установившей новый порядок разбирательства дел о расторжении брака (раздел V).

Согласно установленному Указом порядку, спор о расторжении брака первоначально рассматривается в народном суде, обязанностью которого является установить действительные мотивы расторжения брака и принять меры к примирению супругов. Лишь при недостижении примирения истец приобретает «право на иск» о расторжении брака (ст. 25, абзац II Указа).

Для правильной юридической квалификации образования указанного права следует, по нашему мнению, исходить из того, несомненно лежащего в основе нового порядка расторжения брака положения, что процессы в народном суде и в суде областном (городском, краевом) хотя и составляют по своей цели и предмету единый, развивающийся процесс расторжения брака, однако, процессуально представляют собой два разъединенных судебных производства, из которых только во втором может рассматриваться иск о расторжении брака по существу. Право на возбуждение этого второго производства, представляющее собой право на иск в принятом нами процессуальном смысле, т. е. права на разрешение спора по существу дела, возникает только в том случае, если народным судом будут рассмотрены и формулированы мотивы спора. Всякий вправе обратиться к суду (в смысле единой системы) о расторжении брака, так как право расторжения брака, как материальное правомочие, установлено нашим законодательством. Однако право на предъявление иска, как это отчетливо и правильно формулировано ст. 25 II Указа 8.VII 1944 г., возникает только на основании определения народного суда о недостижении между супругами примирения.

Тем самым необходимо признать, что при отсутствии такого определения народного суда право на предъявление иска о расторжении брака отсутствует: в принятии иска к производству должно быть отказано, начатое при таких условиях производство подлежит прекращению.

К числу постановлений суда, конституирующих право на предъявление иска, не следует относить разъяснительные указания и определения суда, имеющие своей целью помочь тяжущимся и облегчить им дальнейшее ведение дела. Подобные определения известны нашему процессуальному праву (например, ст. 119 УПК) и применяются в судебной практике.35

35 См., например, постановлению Пленума Верховного суда СССР № 1 (1). V–12. 1–1945, п. 4 (Суд. пр. X/VII, 3, 1).

5 М. А. Гурвич 65

4. Исключение по специальному основанию отдельных категорий споров из числа подлежащих рассмотрению суда.

1. К числу споров, рассматривать которые суд не компетентен, Н. Б. Зейдер относит претензии, «не подлежащие защите вообще». В качестве примеров подобных дел, служащих «выражением» этого положения, приводятся претензии бывших собственников, имущество которых было экспроприировано на основании революционного права или вообще перешло во владение трудящихся до 22 мая 1922 г. (бывшие собственники на этом основании утратили право требовать возвращения имущества согласно прим. 1 к ст. 59 ГК),36 споры по гражданским правоотношениям, возникшим до 7 ноября 1917 г., согласно ст. 2 Вводного закона к ГК, и некоторые другие, в отношении которых законом или ведомственным распоряжением исключена возможность обращения к суду. Закон, действительно, в отдельных, исключительных случаях воспрещает самое обращение к суду с иском. Примером такого воспрещения в новейшее время может служить норма ст. 20 Указа Президиума Верховного совета СССР от 8.VII 1944 г., согласно которой отменено «...существующее право обращения матери в суд с иском об установлении отцовства и о взыскании алиментов на содержание ребенка, родившегося от лица с которым она не состоит в зарегистрированном браке». Правильно ли будет, однако, сделать вместе с Н. Б. Зейдером вывод, что указанные им случаи являются лишь отдельными проявлениями общего, сформулированного им положения о некомпетентности суда рассматривать претензии, не подлежащие защите вообще?

Мы полагаем, что такой вывод был бы неправилен. Прежде всего, необходимо задать вопрос: что означает «претензия, не подлежащая защите вообще»? Не является ли этот признак совершенно неясным? Как найти ту степень обобщения различных, не защищаемых законом отношений, при которой споры по ним не могут составлять предмета судебного рассмотрения?

Почему, например, нельзя считать претензиями, не подлежащими защите вообще, требования, вытекающие из договоров пожизненного пользования? Почему не отнести к этой категории правоотношений также претензии по сделкам, совершенным советскими гражданами на территории, временно оккупированной врагом, если эти сделки не соответствуют советским законам и противоречат интересам советского государства? Разве нельзя сказать, что отношения, вытекающие из этой категории сделок, вообще не подлежат защи-

36 См. Н. Б. Зейдер. Учение об иске, стр. 150.

те советским законом? Не придем ли мы, однако, таким путем к абсурдному выводу, что любая недействительная сделка, совершенная в нарушение закона, может быть признана видом некой общей категории сделок, споры по которым не подлежат защите «вообще»?

Положение, формулированное Н. Б. Зейдером, и в известной мере распространенное,37 не может быть признано правильным.

Мы предвидим, однако, что наше мнение способно встретить следующее возражение.

Иск представляет собой обращение к суду о защите определенного субъективного права. Если «спорное отношение» (не будем в данном случае его называть правоотношением) не принадлежит к категории признаваемых и регулируемых советским законом или, более того, относится к числу им запрещенных, то может ли вообще суд выносить решение об отсутствии спорного права в данном случае? Закон о судоустройстве (ст. 2), могут нам сказать, возлагает на суды защиту от всяких посягательств прав и законных интересов. Если же кто-нибудь обращается к суду о защите требования или интереса, законом не охраняемых, то что, собственно говоря, суду делать с таким заявлением, что он будет проверять, оценивать, о чем судить? Не трудно, даже не обладая широкой фантазией, вообразить ряд примеров подобных заявлений, которыми на обсуждение суда были бы поставлены различные, не признаваемые советским правом, быть может даже любым правом, претензии, превращать которые в предмет судебного рассмотрения и обсуждения представлялось бы нелепым. Таков был бы в наших условиях иск о признании права собственности на земельный участок или о действительности «правоотношения» по его купле-продаже.

Подобные примеры, однако, не могут считаться реальными, а потому и «теоретически» значимыми. В действительности, жизнь дает примеры исков о «не признаваемых правом отношениях» в совершенно ином виде и значении.

37 Так, например, Фишман к числу требований, не подлежащих защите, относит те, которые в силу ст. 1 ГК не охраняются законом, и на этом основании считает, что в подобных случаях не имеется права на предъявление иска. Между тем, закон имеет здесь в виду не отсутствие права обращения к суду, как полагает Фишман, а отсутствие субъективного материального права ввиду злоупотребления им (см. М. М. Агарков. Проблема злоупотребления правом. «Известия отделения экономики и права. АН СССР», № 6, 1946), которое, будучи установлено судом, должно служить основанием для отказа в иске (Фишман. Движение, гражданского процесса, 1926, стр. 27).

5* 67

Чаще всего незаконное требование, составляющее предмет иска, прикрывается другим, законным требованием; незаконная, обычно воспрещенная, сделка, лежащая в основе требования, маскируется другой, притворной сделкой.38 Согласно закону (ст. 35 ГК) в таких случаях применяются положения, относящиеся к той сделке, которая действительно имелась в виду. Именно в таких случаях судья и призывается к той деятельности по разоблачению истинной сущности действий сторон, того вскрытия прикрытых форм классового сопротивления, которое, как учил М. И. Калинин, составляет важнейшую обязанность советского судьи.39 Но эта цель не могла бы быть достигнута, если бы суд отказывался рассматривать в публичных заседаниях и всенародно осуждать незаконные сделки, отказывая в подтверждении незаконных требований. Такие случаи, как скрытая продажа или аренда земельных участков, требование исполнения незаконных обязательств и т. п., должны быть предметом самого пристального исследования и внимания со стороны суда.

Иногда жизнь выдвигает и такие иски о «не признаваемых законом отношениях», в которых отсутствует указанный момент недобросовестности. При этом самый вопрос о том, является ли указанное в иске отношение правовым или не признаваемым законом, может оказаться спорным. В качестве примера подобного иска может быть приведен иск из договора пожизненного содержания. Как известно, подобный случай был предметом рассмотрения в нашей судебной практике. Судебной коллегией по гражданским делам Верховного суда СССР существование правоотношения из такого договора было отвергнуто (Суд. пр. XIV, 15, 11), что в дальнейшем послужило предметом серьезной дискуссии.40 Несомненно, что жизнь способна выдвигать перед судом новые типы общественных отношений, прямо не предусмотренных правовой нормой, вопрос о защите которых в порядке ст. 4 ГПК может пред-

38 Учебник гражданского права, т. I, п. 151: «Притворные сделки заключаются часто (подчеркнуто нами.– М. Г.) с целью скрыть противозаконную сделку». См. также циркуляр НКЮ РСФСР № 139–1926 (Бюлл. НКВД 1926 г. № 12). В практике судов Московской области, с которой мы знакомились в 1940 г., мы встретились со многими случаями продажи права застройки, в которых было нарушено примечание к ст. 79 ГК и прикрывалась фактическая продажа права пользования земельным участком.

39 М. И. Калинин. Из речи на расширенном пленуме Крайкома ВКП(б) Сибирского края. «Советская юстиция», 1934, № 12, стр. 1.

40 Проф. П. Орловский. Право собственности в практике Верховного суда СССР. «Социалистическая законность», 1944, № 9–10, стр. 13; проф. Г. Н. Амфитеатров. О праве личной собственности. «Социалистическая законность», 1945, № 8, стр. 13–14:

ставить серьезную, иногда сложную и всегда ответственную задачу.41

Поэтому в тех случаях, когда закон отказывает . в охране отношения, как направленного во вред интересам государства и трудящихся, а также когда отсутствие такой охраны вызывается необычностью, новизной отношения, было бы неправильно отказывать в принятии споров к судебному рассмотрению или, в случае принятия, прекращать производство по ним в любой стадии рассмотрения дела, что обязательно в делах, где отсутствует право на предъявление иска. Подобные действия были бы незаконны и нецелесообразны как с точки зрения общеполитических задач правосудия, так и интересов отдельного гражданина – истца и ответчика.

Высказанное здесь мнение может также вызвать следующий вопрос.

Из того, что право на предъявление иска есть право на решение по существу, еще не вытекает, что рассмотрение обстоятельств дела по существу неспособно вести к признанию отсутствия права на предъявление иска. Ведь отсутствие предпосылок права на предъявление иска может быть в некоторых случаях установлено только по рассмотрении обстоятельств, относящихся к существу материальных, а не процессуальных правоотношений. В качестве примеров могут быть приведены нередкие случаи установления неподведомственности дела суду по выяснении ряда сложных и спорных фактических обстоятельств. 42 Нельзя ли сделать из этих примеров тот вывод, что и в делах обсуждаемой здесь категории рассмотрение дел по существу, само по себе необходимое, может вести к признанию отсутствия права на предъявление иска, а не к судебному решению?

Изложенное сомнение является неосновательным. Примеры, здесь приведенные, относятся к тем случаям, когда в результате рассмотрения обстоятельств, касающихся материального правоотношения, суд придет к выводу, что разрешить вопрос, существует ли спорное правоотношение или не существует, суд не вправе. Иначе обстоит дело в тех случаях, когда такое же рассмотрение приводит к выводу, что заявленное требование не существует потому ли, что факты, приведенные истцом, в качестве основания иска, не подтвер-

41 Правильно указывается в «Методическом письме» НКЮ РСФСР № 19 от 22 июня 1943 г. на то, что, изучая и обобщая судебную практику, суды обязаны выявлять новые виды имущественных отношений, споров, возникающих между гражданами, предприятиями, колхозами и другими организациями.

42 См., например, постановление Пленума Верховного суда СССР, № 1 (2) V от 12 января 1945 г., п. 3.

ждаются, или потому, что они неспособны в условиях действующего права привести к указанным истцом последствиям. Отсутствие субъективного права, констатированное в том и другом случае судом, всегда дает основание вынести решение по существу об отказе в иске.

В соответствии с изложенным рассмотрение дела по существу (если под этим подразумевать проверку наличия фактов основания иска и указанного истцом правообразующего действия этих фактов), как общее правило, влечет за собой в нашем процессе вынесение решения.

Судебная практика Верховного суда СССР вполне подтверждает это положение. Из ряда опубликованных определений Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР видно, что во всех случаях, когда предметом рассмотрения дела явились незаконные сделки, направленные на создание отношений, не подлежащих охране советским законом, дела разрешались по существу. Особенно интересным в указанном отношении является определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР № 765 1944 г. (Суд. пр. XVII, 22, 2, § 1). По указанному делу истец (колхоз) взыскивал с ОРМ ИУ Закфронта 250 тыс. руб. за виноград снятого ответчиком урожая 1943 г. При рассмотрении дела в Верховном суде возникло серьезное сомнение в законности договора о сдаче колхозом виноградника в пользование ответчику. Ввиду этого Судебная коллегия вынесла определение отменить решение, вынесенное по данному делу Верховным судом АзССР, и, передавая его на новое рассмотрение, дала указание: подробно выяснить обстоятельства дела и в соответствии с полученными данными и руководствуясь законом разрешить дело.43

В пользу именно такого порядка ликвидации дела говорит также следующее соображение: если в результате рассмотрения дела по существу выяснятся незаконность требования истца, то решение, подтверждающее отсутствие права истца, всегда является таким, которое более глубоко разрешает спор, яснее определяет существующее правовое положение.

2. Отрицая в качестве общей (отрицательной) предпосылки права на предъявление иска то обстоятельство, что защи-

43 Обычно о совершением незаконной сделки связываются различные имущественные последствия, которые суду приходится ликвидировать при установлении отсутствия вытекающего из такой сделки правоотношения. Уже по одному этому в большинстве подобных дел суд не может не разрешить спора по существу. См. определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР, опубликованные в «Судебной практике» X, 30, 8; XIV, 15, 11; XVI, 4, 3; XVI, 25, 7; XVIII, 30, 8; XIX, 18, 3.

та данной категории отношений не предусмотрена законом, или законом воспрещена, необходимо в то же время отметить существование правоотношений, возможность судебного рассмотрения которых прямо исключена специальными постановлениями закона. Такова, например, норма ст. 20 Указа Президиума Верховного совета СССР 8.VII 1944 г. Содержащаяся в этой статье отмена права на предъявление иска (наряду с отменой материального права) имела большое значение при осуществления задач Указа. 44

Но установление такого положения возможно только в законодательном порядке.

Нарушения этого порядка, встречающиеся на практике, должны быть признаны актами неправомерными, какими бы целесообразными они ни представлялись. К числу таких актов нельзя не отнести циркуляр НКЮ РСФСР № 116 от 30.VI 1927 (ЕСЮ – 1927 г. № 28, стр. 116), согласно которому судам запрещалось принимать к производству иски организаций обобществленного сектора народного хозяйства на сумму до 10 руб. и частных лиц на сумму до 5 руб.45

В случаях, когда является целесообразным в массовом порядке прекратить прием к рассмотрению исков определенной категории, запрещение судам принимать иск к производству должно совершаться в законодательном порядке.

5. Наличие вступившего в законную силу решения по тождественному иску.

1. Общего правила о том, что наличие вступившего в законную силу решения (rei judicatae) исключает право на предъявление иска по тождественному правоотношению, ГПК не содержит. Тем не менее, имеется достаточный материал в нормах действующих процессуальных законов для такого утверждения. Так, согласно ст. 2 ГПК, принятие отказа стороны от принадлежащих ей прав ;и судебной их защиты лишает сторону права обратиться к суду

44 См. также ст. 29 КЗоБСО в редакции 16.IV 1945. Согласно примечанию к ст. 29 Кодекса законов о браке, семье и опеке в редакции Указа Президиума Верховного совета РСФСР от 16.IV 1945, «иски матерей о взыскании алиментов на содержание ребенка, родившегося до издания Указа Президиума Верховного совета СССР от 8 июля 1944 года от лица, с которым мать не состоит в зарегистрированном браке, при условии, если ответчик записан в качестве отца ребенка в книгах записей актов гражданского состояния, подлежат рассмотрению в судебных органах».

Ввиду того, что исследование указанных здесь фактических обстоятельств может происходить только в порядке рассмотрения дела по существу, нельзя не признать, что отмена права матери на обращение к суду с алиментным иском тем самым утратила свой безусловный, категорический характер.

46 Циркуляр этот ныне отменен приказом НКЮ РСФСР за № 72 от 1.XI 1944.

с иском, основанным на тех же основаниях. Естественно, решение суда, ликвидирующее спор по существу, а именно – отказ суда в иске за его необоснованностью, не может иметь, меньшее процессуальное значение, чем принятие судом отказа стороны от принадлежащих ей прав.

Прекращение права обращения к суду вследствие наличия rei judicatae имеет в виду и ст. 18 Угол. проц. кодекса, согласно которой «отказ в гражданском иске, постановленный при производстве уголовного дела, лишает потерпевшего права вторичного предъявления того же иска; равным образом отказ в иске, постановленный в порядке гражданского судопроизводства, лишает потерпевшего права вторичного предъявления того же иска в суде при производстве уголовного дела».

Если вступившее в законную силу решение, вынесенное в уголовном процессе, имеет значение отрицательной предпосылки права на предъявление иска в гражданском процессе и обратно, то тем более за ним такое значение следует признать в однородном процессе.

Из приведенных норм следует, таким образом, что вступившее в законную силу решение прекращает право на предъявление того же иска.

Этот вывод вполне соответствует и сложившейся судебной практике, сформулированной в указании Верховного суда РСФСР от 7 апреля 1924 г. прот. № 9 (постат. мат. кет. 2 ГПК, § 2): «По общим началам ГПК не допускается предъявление вторичного иска теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям».

Приведенные положения советского процессуального права и судебной практики представляются последовательными и правильными. Вступившим в законную силу решением: создан тот процессуальный результат, который являлся конечной целью процесса; спорное право превращено в бесспорное окончательно и с обязательным значением как для сторон, так и для суда и других органов власти. Тем самым вступившее в законную силу решение получает значение отрицательной предпосылки права на предъявление иска.

2. Квалификация вступившего в законную силу судебного решения по тождественному иску, как отрицательной предпосылки права на предъявление иска, могла бы по соображениям, высказанным ранее, дать основание к заключению, что вопрос о ее наличии входит в компетенцию судьи, принимающего дело к производству, и, следовательно, разрешается еще до рассмотрения дела в судебном заседании с участием сторон. Целесообразен ли, однако, был бы такой порядок? Установление тождества двух исков, возможного и при

известном различии фактических обстоятельств, сопровождающих требование, и, наоборот, отсутствующего, вопреки значительному сходству оснований исков, нередко связано с серьезным сравнительным исследованием материалов существа дела обоих исков и обсуждением их значения.

Приведенные соображения заставляют прийти к выводу, что рассмотрение вопроса о наличии тождества заявленного иска с иском, ранее судом разрешенным, должно происходить в заседании суда с участием сторон. Установление такого порядка, как твердой и обязательной нормы, требует законодательного акта. При наличии тождества иска с ранее разрешенным судом или с таким, по которому судом был принят отказ истца от прав в порядке ст. 2 ГПК, суд должен дело прекращать производством (а не отказывать в иске).

В буржуазном процессе обычно такое же значение, какое имеет res judicata для вторично предъявляемого того же иска, придают и факту нахождения тождественного спора на разрешении другого суда.46 Указание на это обстоятельство (exceptio litis pendentis) рассматривается, как процессуальный отвод, влекущий за собой прекращение дела производством.

Советским процессуальным законом данный вопрос не урегулирован, чего нельзя не признать известным пробелом. Однако заполнение этого пробела правилом, аналогичным иностранной норме, представляется нам нецелесообразным. Бели спорное дело одним судом, в производстве которого оно находится, еще не разрешено, то при таком условии для прекращения того же дела производством в другом суде основания не имеется. Такое основание появится лишь тогда, когда решение по делу будет вынесено. Нахождение дела на рассмотрении другого суда, в силу ст. 33 ГПК, запрещающей пререкания судов о подсудности, исключает разрешение дела судом, в который оно поступило позднее, за исключением случаев, когда дело в суде, куда оно первоначально поступило, было там производством прекращено с правом его возобновления. Однако и для немедленного прекращения дела оно оснований не дает, поскольку результат первоначального производства еще не известен. Отсюда может быть сделан тот вывод, что при установлении в процессе rei in lite pendentis (т. е. что тот же иск находится в производстве другого суда), дело должно быть ликвидировано без процес-

46 Германский устав гражданского судопроизводства (СРО) §§ 263, И, 274; Австрийский устав гражданского судопроизводства §§ 233, 240, III; Code de procedure civile, art. 171; дореволюционный устав гражданского судопроизводства России, от. 571, п. 2. См. также Е. В. Васьковский. Учебник, стр. 222; Гольмстен. Принцип тождества, стр. 15–16.

суальных последствий. Тем самым истец не лишился бы возможности получения правосудия по делу в данном суде в случае, если бы по каким-либо причинам оно вновь и притом правомерно оказалось на его рассмотрении.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 37 Главы: < 15. 16. 17. 18. 19. 20. 21. 22. 23. 24. 25. >

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

§ 2. Предпосылки права на предъявление иска