ГЛАВА 9 ВЫНЕСЕНИЕ ПРИНЦИПИАЛЬНЫХ РЕШЕНИЙ ВЕРХОВНЫМ СУДОМ ВЕНГЕРСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ

Единообразное применение законов — это требование общества и правовой нормативности и одновременно один из факторов правореализации, момент определен­ности права в целях обеспечения общественного порядка. Единообразие правосудия в своей всеобщности положе­но позитивным правом, а в своей особенности оно всеоб­ще при принципиальном руководстве. В этих двух видах анализа по целесообразности полагается сам процесс как фактическое единообразие, существующее в казуаль­ных случаях. Обеспечение единообразного применения права требует особо определенных форм управления, ко­торые устанавливаются самим строением и действием ■судебной организации. Руководящая роль в этом вопросе принадлежит Верховному Суду, который обеспечивает единообразное применение права во всей стране.

Дополнение. Верховный Суд Венгерской Народной Республики создан на основании Конституции, точнее, Законом № 9 1949 года. В силу этого Закона был установлен способ судебного производства, в котором нашли отражение коренные изменения общества, прежние отрасли права по содержанию существенно изменились. Однако социалистическое содержание на раннем, начальном этапе реализо­валось лишь частично, наряду с буржуазно-демократическим напол­нением. Вот так стремления к единообразному выражению новой организационной формы и нового, социалистического содержания смыкаются по времени и с момента образования Верховного Суда функционируют характерным образом, служа социалистическому об­ществу1. Новая организационная форма фиксировала отчасти уже имеющиеся результаты, даже и в том смысле, что ее прежняя ор­ганизационная форма — Курия, способствуя общественному пре­образованию, располагала и определенными позитивными тради­циями.

На создание новой системы норм права требовалось время. В период революционного преобразования правовой надстройки в обес-лечении нового общественного порядка значительная роль отводи-

106

лась учреждению, стоящему во главе судебной организации. Так, § 1 Указа № 4071/1949 (4. VI) устанавливал; «до тех пор пока путем создания правовых норм, отвечающих народно-демократичес­кому государственному строю, из нашей юридической системы не будут удалены те правовые нормы, которые или по духу, или по своему назначению противоположны целям венгерской народной демократии, необходимо введение таких учреждений, с помощью которых суды по гражданским делам получали бы соответствующие принципиальные руководящие указания относительно основных поло­жений применения права». Для выполнения задач, стоявших в пе­реходный период и с целью «обеспечения общественных интересов» была создана особая коллегия Курии, а позднее Верховный Суд, который занимал принципиальную позицию по вопросам применения прежних правовых норм полностью или частично и по выработке нового законодательства. Решение Верховного Суда называлось «принципиальным выводом».

Поскольку ранее венгерское гражданское право в своей значи­тельной части состояло из резолюций Курии, пришлось пересматри­вать и их. Постановление СМ № 4338/1948 (6. XII) предусматрива­ло пересмотр прежних решений Курии об исполнении и единстве судебной практики, а также основных постановлений, включенных в официальный свод.

До появления первых социалистических правовых норм, охва­тывающих широкую сферу, деятельность Верховного Суда можно воспринимать прежде всего как работу по общему руководству судопроизводством. При тех исторических обстоятельствах и в силу необходимости Верховный Суд был правотворческим органом, но не только в этом суть его деятельности. Там, где существование рас­крыто в движении, в своей динамичности, характерно как раз пра­вотворчество, и именно поэтому оно не является эволюционным движением2 правовой надстройки. Управление было призвано устра­нить, а точнее, разрешить коренное противоречие между объектив­ными общественными отношениями, т. е, новым в сознании и нали­чествующими юридическими нормами. После решения этого вопроса, однако, сохраняющееся и далее противоречие юридической формы. и содержания, а с другой стороны, противоречие между законода­телем и субъектом, применяющим право, также ожидали своего разрешения: временное решение не заменяло даже на время работу законодателя.

Пересмотр прежней системы норм, приведение ее в соответствие с новыми общественными отношениями были первым шагом к праву нового типа и стали его составной частью3.

Ныне все это вопрос истории права. Теперь, в период кодифи­цированного социалистического права, совершенно очевидно, что принципиальное руководство правосудием означает иное качество по сравнению с прошлым. Однако это изменение его качества не сле­дует воспринимать как уменьшение его значения.

Первым вопросом детерминации становится изучение главных методов и средств принципиально нового руководства. Деятельность Верховного Суда Венгерской Народной Республики по управлению работой судей и правосудия вообще с точки зрения методологии не тождественна тому, что обозначено в § 47 Закона XX (Консти­туция) 1949 года и модифицированным Законом I 1972 года. Она не исчерпывается вынесением руководящих указаний и принципиаль­ных решений.  Бесспорно, что обе эти  формы законно определены

107

и ex Iege только они обязательны для судов4. Однако для управле­ния судопроизводством5 дается и много других возможностей, чему способствует функциональная и организационная самостоятель­ность правосудия. Но возможности, методы и их эффективность раз­личны.

Важнейшие методы принципиального руководства судопроизвод­ством и работой судей таковы:

а)             руководящие указания;

б)            принципиальные решения;

в)             определения коллегий;

г)             определения председателей судов коллегий;

д)             решения, содержащие руководящие указания, особенно:

решения по кассационным жалобам;

постановления по протестам прокурора;

принципиальные решения, вынесенные в процессе рассмотре­

ния дел в качестве суда первой инстанции;

е)             циркуляры, информационные и прочие материалы, толкующие

право, посвященные вопросам судебной практики;

ж)            заседания    коллегий   и   протоколы   заседаний    председате­

лей судов коллегии и пленумов, а также информационные справки

о них:

з)             доклады, информационные сообщения по применению права,

которые делает судья Верховного Суда, командируемый на заседа­

ния судов низшей инстанции.

;       Кроме того, Верховный Суд ведет учет всех этих материалов (Устав делопроизводства Верховного Суда, § 97—99),

К пунктам ^а», «б». Пленум Верховного Суда издает руководя­щие указания или принципиальные   решения, если для обеспечения единства практики правосудия необходимо принципиальное указание по   толкованию   права    (Закон   о  суде  «ЗС» № IV 1972 г., § 47). С предложениями о внесении   принципиального   решения могут вы­ступать председатель Верховного Суда, верховный прокурор и ми­нистр юстиции. Принципиальные решения издаются не по конкрет­ному делу, а по вопросам применения права, возникающим в ходе его реализаций. По своей внешней форме они являются толкованием. Однако по содержанию их сущность заключается в том, что они предписывают использование позитивного права как средства при­менения права и как метод использования средства, обязательный для каждого суда, и поэтому они суть критерии не просто толко­вания, но и .применения. По структуре они делятся на постановляю­щую и мотивировочную части. Обязательная сила руководящих ука­заний тождественна принципиальным решениям. Характерная черта руководящих указаний состоит в том, что затрагиваемые вопросы обсуждаются в них в более широком плане, но, с другой стороны, их подход к рассмотрению вопроса отличен от метода принципиаль­ных решений. В них содержатся выводы, имеющие силу закона, но постановляющей части нет. Природа самой задачи, требующей раз­решения, и является тем, что мотивирует в одном случае издание принципиального решения, а в другом — руководящих указаний. Они в какой-то мере похожи на принципы правовой политики6, но отож­дествляться с ними не могут. Их внешнее проявление связано со специальной формой, которая располагает силой обязательного дей­ствия. Руководящие указания и принципиальные   решения должны публиковаться в «Magyar Kozlonyben» («3C», § 48),

К пункту «в». Коллегии Верховного Суда по вопросам, не тре-

108

бующим издания руководящего указания или принципиального ре­шения, в интересах единообразного применения права выносят свои определения («ЗС>, § 49). Достаточно взглянуть на их число и сра­зу становится ясно, что определения коллегий в значительно боль­шей мере являются средством управления работой правосудия, чем принципиальные решения. Например, число руководящих указаний и принципиальных решений, дополняющих нормы гражданского пра­ва, не превышает десяти, а число определений коллегии, которые можно считать действующими, — более ста.

К пункту $г». Определения коллегий принимаются не по како­му-то одному-единственному конкретному делу; они возникают как результат совещания коллегии, компетентной по данному предмету. По форме они расчленяются на резолютивную и мотивировочную части и обязательной силы не имеют. Но даже при отсутствии ле­гальной обязательной силы их практическое воздействие явно велико, прежде всего на судопроизводство и через посредство его—на пра-вореализацию да и на соблюдение права. Этот метод принципиаль­ного управления правосудием не образует какой-то самостоятельной системы норм, как например, правовой обычай, а примыкает к пози­тивному праву и может быть причислен к категории судебной прак­тики как ее особое качество. Для объяснения его фактической реа­лизации при отсутствии обязательной силы недостаточно ссылаться на авторитет издающей его организации и на убеждающую силу мыслей, изложенных в заключении коллегии. Наряду с другими фак­торами небезразлично и правосознание судей как субъективный мо­мент, состоящий в том, что судопроизводство — это операция, тре­бующая ответственности судей и их умения правильно применить закон.

Принципиальное руководство не практика принуждения судьи. В результате действий судьи управление известно как целесообраз­ное средство для ведения судопроизводства с полной ответствен­ностью, а раз это средство известно как таковое, оно для судьи считается общим.

С определениями коллегии по тематике и по действию прибли­зительно совпадают определения совещаний председателей судов коллегий Верховного Суда. Различие между ними выражено и в названии: помимо их происхождения, прочих отличий у них по­чти нет.

К пункту «д». Приговоры и постановления Верховного Суда по конкретным делам могут восприниматься не только как фактическое правосудие, но одновременно и как метод принципиального руко­водства. Здесь, однако, важно, что эта деятельность Верховного Суда в своей всеобщности всего лишь правосудие, но в своей осо-, бенности может быть пригодна и для принципиального руководства. Такой функции не имеет ни одно отдельное постановление, а по­скольку эти постановления суть формы решения конкретных, юри-' дически спорных дел, закономерно, чтобы их содержание приспосаб­ливалось к данному делу, а само решение оставалось в этом объеме: jus facit inter partes.

Независимо от этого всеобщий характер может иметь и пра­вовая позиция в связи с разрешением какого-либо конкретного де­ла, где все решение может служить образцом. Само решение или постановляющая часть принципиального решения по. своей природе единичны. Однако мотивировка решения может обобщать и может быть обобщена.

109

Постановления по отдельному случаю сами по себе не являются методами принципиального руководства. Будучи опубликованными, они становятся средством, образцом решения. Об их публикации заботится Верховный Суд, делая это выборочно (Организационный устав Верховного Суда Венгерской Народной Республики, § 9).

К пунктам «е», «ж», <гз>. Информации, циркуляры, протоколы, материалы общего исследования, анализ, устные справки, сообщения и т. д. могут оказывать влияние на судопроизводство. Да и цель их состоит именно в том. Следовательно, они— средства принци­пиального руководства, хотя обязательной силы не имеют, и ссы­латься на них в мотивировке судебного решения нельзя. Их харак­терная особенность — это узкий информационный профиль и кон­кретный адрес: информация обращена только к судьям.

Формы управления — это объективированные посред­ники движения, и действительность этих форм реальна в движении и существует за счет движения. Их сущность — это само движение и природа движения. В объёктиви-зациях сущность низведена до момента, который сохра­няет в себе сущность прекращенной. Определение объек­тивизации, внешнего проявления формы — это внешнее рассмотрение момента. Хотя движение присутствует в каком-то общем объеме, но его действительность реали­зуется в единстве всеобщности и особенности. Особен­ность и моментность кажутся самостоятельными, хотя их носителями и хранителями является целое, целокупность. И в этой целокупности только моментность является по-лаганием явления с нормативных позиций или при юри­дически-социологическом подходе, а не то, что является его существованием. Здесь снова необходимо обратиться к такому неправильному с точки зрения всеобщности объему, который по сути дела не всеобщность сущности, а особенность ее моментности. Размеры этих исследова­ний не тождественны, да и способы их понимания раз­личны. Один из них — генетический, другой — в первую очередь функциональный. Вот так создается двойная картина, которая одновременно и положительна и отри­цательна. Иначе говоря, в государственно-правовом смысле деятельность, имеющая характер формирования права, негативна, а по социологии применения права мо­жет быть и позитивной.

Право реально может создаваться только уполномо­ченным на правотворчество органом при соблюдении определенной процедуры. Вследствие существования по­зитивного права ни один судебный орган не является правотворческим. И наоборот: право возникает только от определенного акта   законодателя.   А поскольку   ни

ПО

один судебный орган не является правотворческим, пра­во не может быть создано никаким судебным актом; таким образом, вопрос представляется решенным. Госу­дарственное право провело исключительно четкую и оп­ределенную грань между применением права и право­творчеством и в своей особенности тем самым и сняло вопрос. Полагание в своем объеме справедливо, и, оста­ваясь в его пределах, излишне искать другое реше­ние.

Другой объем в конкретном типе случаев — это отно­шение содержания объективного права и правового прин­ципа, возникшего в ходе принципиального управления судопроизводством  как предметная фактичность.

В этой связи можно сопоставлять два момента: концепцию теории государственного права, рассмотрен­ную довольно лаконично, согласно которой суд ни в коем случае не может играть правообразующей роли, и вто­рую, более иллюстрированную, из которой как раз и следует, что суд формирует право своеобразно, в его содержании. Ни об одной из концепций нельзя сказать, что в своем объеме она несправедлива или несуществен­на. Пренебрежение явлением не упраздняет само явле­ние. Ошибка в концепции может возникнуть как раз тогда, когда вещи однородны и проявляются представ­ленными только в одном виде. Действительность можно постигнуть только в полной взаимосвязи, и поэтому она — закономерность. Реально наличествующее само па себе необходимо, и необходимо как обособленно прояв­ляющееся в различных распространениях, но не приве­денным в точку покоя, а самополагаясь в движении. По­этому абсурдно представлять правовую норму без про­изводственных и общественных отношений.

Иначе говоря, в первую очередь правотворчество, соблюдение (несоблюдение) норм права и применение права образуют единство в социальном и историческом смысле, а уж потом они суть расчлененные определенно­сти. Именно в этих расчлененных определенностях обра­зуется тотальность, но не жестко, в противном случае нельзя было бы говорить не только об общественном развитии, но и даже о простом изменении. Позитивное право реально в движении и за, счет движения, а не иначе, потому что правовая норма, лишенная силы дей­ствия, это уже не реализующая форма, так как, утратив свою реальность, она не действительна.

ill