ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ

В условиях развитого социалистического общества, характери­зующегося всемерным расширением демократии, повышается значе­ние законности и правопорядка. «Ибо без дисциплины и прочного общественного порядка демократия неосуществима, — отмечал на XXV съезде КПСС Л. И. Брежнев.— Именно ответственный подход каждого гражданина к своим обязанностям, к интересам народа создает единственно надежную базу для наиболее полного воплоще­ния принципов социалистического демократизма, подлинной свободы личности»1. Проблемы механизма правового регулирования, эффек­тивности действия правовых норм, их реализации в конкретных отношениях, борьбы с правонарушениями составляют важнейшее направление научных исследований, проводимых как советскими учеными-юристами, так и правоведами других социалистических стран.

Значительный интерес для советского читателя представляет книга известного венгерского ученого Андраша Тамаша «Судья и общество. Диалектика правосознания и правоприменения», в кото­рой рассматриваются актуальные проблемы общей теории права, а именно: проблемы сущности и понятия права, социальной природы применения права, стадии применения права в судебной практике, формы и методы управления правосудием и др. В ней содержатся малоизвестные широкому кругу читателей сведения об истории суда Венгрии, структуре и деятельности судебных органов Венгерской Народной Республики; дается достаточно широкий анализ юриди­ческой литературы ВНР и других социалистических стран по иссле­дуемым автором проблемам.

Значительное место в книге уделяется вопросам понятия права и его соотношения с понятием «сущность права», поскольку, как отмечает автор, нельзя пренебрегать обозначением общего понятия права, по крайней мере, в том объеме, в каком этого требует обще­теоретический вопрос реализации права. Руководствуясь пониманием сущности права   как возведенной в закон   воли   господствующего

© Dr. Tamas Andras Budapest, 1977

Вступительная статья и перевод на русский язык с сокращениями Издательство «Юридическая литература», 1980

1

1 Брежнев Л. И. Ленинским курсом. Речи и статьи. Т. 5. М., Политиздат, 1976, с. 546.

класса, А. Тамаш предпринимает попытку раскрыть механизм опо­средования правом материальных, экономических отношений об­щества.

Данная проблема приобретает особую актуальность в современ­ный период в связи с полемикой относительно понимания права, которая ведется на страницах советской юридической литературы. Сложившееся в середине 30-х годов и доминировавшее в юридичес­кой науке понимание права, основанное на отождествлении права и законодательства, становится явно недостаточным в современный период, когда не только правовая реальность осуществила качест­венный скачок в своем развитии, но и правовая наука стала качествен­но другой. В работах советских ученых (Г. В. Мальцева, В. С. Нерсе-сянца, В. А. Туманова, Э. Л. Розина и др.) убедительно показано, что право и законодательство —качественно различные явления, что праву присущи иные сущностные признаки, нежели законодательст­ву. Однако предпринятые попытки дать новое понимание права, раскрыть его собственные содержательные и сущностные признаки пока что во многом остаются только попытками, что объясня­ется как сложностью самой проблемы, так и сравнительно неболь­шим периодом ее исследования с этих позиций.

А. Тамаш последовательно проводит и обосновывает взгляд на право как социальное явление, не сводимое к действующему пози­тивному праву, законодательству. Последнее является таковым постольку, поскольку оно реализуется, воплощается в конкретных отношениях. Право вытекает из общественного производства и су­ществует независимо от законодателя и принимаемых им норматив­ных установлений.

Такое понимание права автор обосновывает следующим обра­

зом. В каждом обществе наряду с производственными и социальны­

ми отношениями в качестве одной из форм их проявления сущест­

вуют объективно, независимо от сознания человека отношения

«ценность — интерес». Ценность как определение полезных свойств

вещи, предмета и интерес как направленность действия человека на

извлечение этих полезных свойств по сути дела представляют собой

две стороны взаимосвязи человека и вещи, человека и окружающее

го его мира. Ценности обусловливаются производственными и со­

циальными отношениями и физическими материальными свойствами

вещей, предметов. Интересы человека даются способом производст­

ва и соединяются с порядком, системой существующих в обществе

ценностей, образуя объективную структуру взаимосвязи «ценность~

интерес*.              .■    .

Каждая общественно-экономическая формация в соответствии с присущими ей производственными отношениями характеризуется специфической системой отношений «ценность — интерес» и способа-

ми их оценки. Изменение последних возможна лишь йрй условий изменения способа производства и классовой структуры общества.

Отношения «ценность — интерес» познаются людьми. На основе познанного человек дает оценку явлениям, вещам, т. е. определяет, в связи с чемн кому целесообразно осуществлять конкретные дей-стрия, и совершает эти действия. Поступки, действия, осознанные как целесообразные, становятся закономерностью, которая опреде­ляет волю человека и пределы его свободы поведения в обществе. Таким образом, отношения «ценность — интерес», будучи познанны­ми, выступают в качестве основы различных социальных норм, сох­раняются в них в упраздненном виде.

Право как разновидность социальных норм строится на норма­тивном порядке «ценность — интерес» господствующего класса. Правовые нормы представляют собой в конечном итоге политико-правовой интерес класса, основанный на познанных отношениях «ценность — интерес». Понимаемое таким образом понятие сущности права, по мнению автора, не является тождественным понятию права.

Сущность права лежит в основе понятия права, но не раскры­вает его полностью. А. Тамаш пишет, что, будь это иначе, тогда и вести речь о дифференциации двух понятий было бы ни к чему. В работе содержится обстоятельный анализ определений понятия права, данных советскими учеными и учеными других социалистичес-ких стран, основанных на едином понимании сущности права, рас­крытом основоположниками марксизма. В то же время А, Тамаш не дает собственной дефиниции общего понятия права,

В книге высказывается мысль о том, что правоприменительные органы и субъекты права имеют свое собственное понятие права, отличающееся от его научного понимания. В применении права об­щее понятие права сводится к понятию действующей, применяемой юридической нормы, источникам права, а субъектам права оно из­вестно как порядок, подлежащий исполнению и соблюдению. Отжив­шее позитивное право, равно как и плохо сформулированная норма, не соответствуют общему понятию права в обыденном смысле и поэтому   чаще   всего   не   соблюдаются.

Не затрагивая всех положений автора о механизме детермина­ции права экономическими отношениями общества — для этого тре­буется специальное исследование, — выскажем наше отношение к позиции автора о различении сущности права и понятия права, а также понятия права в научном и практическом смыслах.

По нашему мнению, понятия «сущность права» и «право» явля­ются тождественными, равнозначными по своему содержанию. В марксистско-ленинском правоведении общее понятие права является основополагающей   категорией,    призванной  раскрыть  сущностные,

главные стороны* признаки данного явления. Эти же признаки сос­тавляют и содержание понятия «сущность права». Нет ничего, что было бы присуще сущности права и не входило бы в понятие «право» и наоборот. Названные понятия, будучи тождественными по своему содержанию, различаются, однако, своими функциональными харак­теристиками, что и дает основание для их различения в теоретичес­ком плане. Так, понятие права используется для раскрытия внешних связей права с другими социальными явлениями (государством, мо­ралью, правосознанием и др.), тогда как понятие сущности пра­ва применяется для раскрытия внутренних связей права, характери­зующих соотношение содержания, формы и структуры данного яв­ления.

Не свидетельствует о нетождественности понятий «сущность права» и «право» и факт наличия в литературе множества опреде­лений права, основанных на едином понимании сущности права. Наука не может иметь более одного научного понятия явления, пред­мета, поскольку каждый предмет, явление обладает только одной сущ­ностью. Но это не исключает возможности появления у одного по­нятия множества определений, каждое из которых раскрывает ка­кую-либо одну или несколько сторон, признаков исследуемого. Чем сложнее понятие, тем меньше шансов раскрыть его содержание одной дефиницией. Различия в определениях понятий могут быть также следствием неправильного применения логических методов, недостаточно глубокого знания сущности исследуемого и т. д.

Нет оснований для различения понятия «право» в научном и практическом смыслах. Безусловно, обыденное познание ограничи­вается лишь общими представлениями о явлениях и не может дать их подлинно научных понятий. Следовательно, можно говорить лишь о двух уровнях познания и соответственно двух пониманиях права: во-первых, об обыденном и научном, что, естественно, не равносильно утверждению о двух различных понятиях права, во-вторых, вряд ли правильно утверждать, что обыденному сознанию, по крайней мере, в социалистическом обществе неведомо подлинно научное понимание права. Социалистическое государство ведет ак­тивную работу по идейно-политическому, правовому воспитанию граждан с тем, чтобы все члены социалистического общества вла­дели марксистско-ленинским научным методом подхода к социаль­ным явлениям, знали основные социальные категории, в том числе и научное понятие права.

Изложенное в работе понимание сущности права органически связано с интерпретацией общественной роли правоприменения вообще и правосудия в частности. Данные вопросы хотя сами по себе и не новы, но имеют важное значение для определения путей, форм и методов дальнейшего совершенствования судебных и иных

правоприменительных органов в условиях развитого социалистичес­кого общества.

А. Тамаш предпринимает в целом небезуспешную попытку по­казать применение права как один из моментов объективации юри­дической нормативности, который органически дополняет и развива­ет процесс правотворчества, а в ряде случаев и выполняет его функции.

Автор решительно возражает против понимания примене­ния права как простой формально-логической процедуры подведения единичного (общественной ситуации, имеющей правовое значение) под общее .(норму). Он считает неприемлемым и взгляд, согласно которому применяющий право творит само право. Ибо в первом случае отрицается содержательность применения права, тогда как во втором — содержательность юридической нормы. А и в том и в другом случае применение права трактуется односторонне, абстра­гируясь от взаимосвязи целесообразности и причинности.

Автором защищается взгляд, согласно которому в процессе применения права в определенных пределах осуществляется регули­рование общественных отношений, но делается это иным путем, не­жели в ходе правотворчества. Последнее призвано изучать общест­венные отношения «ценность — интерес» и формулировать их в виде норм позитивного права. Результаты правотворчества характеризу­ются принятием реальных решений. В ходе применения права инди­видуализируются субъективные права, и результаты правопримене­ния характеризуются чаще всего принятием формальных решений. В то же время в применении права могут иметь место и элементы, присущие реальным решениям.

Наличие элементов правотворчества в правоприменительной дея­тельности автор объясняет двумя причинами: пробелами в праве и известным расхождением между требованиями нормы и последую­щим изменением, развитием регулируемых ею отношений.

А. Тамаш полемизирует с авторами, которые утверждают, что только норма порождает правоотношения, и показывает, что во всех отраслях права, допускающих применение права по аналогии, пра­воотношения могут возникать и при отсутствии соответствующей правовой нормы. При обнаружении пробела в праве правопримени­тельный орган по аналогии осуществляет саморегулирование общест­венных отношений до тех пор, пока сложившиеся общественные от­ношения не получат нормативно-правовую регламентацию.

Применению права присущи элементы правотворчества и в том случае, когда возникает необходимость нивелировать расхождение между требованиями нормы права и изменившимися общественны­ми отношениями путем приспособления содержания нормы права к новьш общественным отношениям. Применение нормы права s ее

буквальном смысле в этом случае противоречило бы требованиям законности и делало бы вынесенное решение несправедливым.

Механизм разрешения противоречий между нормой права и изменившимися общественными отношениями автор рассматривает на примере наиболее типичной для правоприменительной деятель­ности—деятельности судебных органов. Он раскрывает такие воп­росы, как понятие, функции и цели правосудия, стадии правоприме­нительной деятельности суда по разрешению гражданских дел, ре­зультаты судебной деятельности. Особое внимание в книге уделяет­ся вопросам единообразного применения права в деятельности судебных органов. И это внимание вполне оправдано. С теоретичес­ким решением данных вопросов связывается раскрытие путей и форм воплощения в практической деятельности одного из осново­полагающих принципов социалистической законности — требования единообразного понимания и применения действующего законода­тельства.

Проблема единства, стабильности судебной практики находится в Центре внимания советских ученых-юристов (С. Н. Братусь, А. Б. Венгеров, В. В. Лазарев и др.).. Развивая данную проблему, А. Тамаш дает содержательный анализ факторов, препятствующих единообразному применению права. В числе этих факторов называ­ются:

а)             факторы, обусловленные самим   правом    (пробелы в праве,

возможность принятия на основе одной нормы нескольких различ­

ных решений);

б)            факторы, коренящиеся в субъективной    стороне правосудия

(знание права, политики, образовательный уровень, профессиональ­

ные предубеждения и др.),;

в)             факторы, вытекающие из самого правоприменительного про­

цесса   (ограниченные  возможности  получения  информации  относи­

тельно обстоятельств рассматриваемого дела, неправильное приме­

нение методов толкования права и др.);

г)             факторы, вытекающие из организационной деятельности су­

дебных органов.

Автор приходит к выводу, что факторы, препятствующие едино­образному применению права, нельзя полностью устранить, но впол­не можно свести до минимума.' В качестве средств," призванных обеспечить решение такой задачи, он называет правотворчество, обеспечивающее своевременную отмену устаревших норм, и опера­тивную ликвидацию пробелов в праве, высокий профессиональный уровень судебных работников, организационное управление право­судием и др.

Организационное управление правосудием в книге рассматри­вается применительно к практике деятельности    судебных органов

10

Венгерской Народной Республики. В качестве форм руководства правосудием, осуществляемого Верховным Судом ВНР, автор назы­вает, руководящие указания и принципиальные решения Пленума Верховного Суда ВНР, заключения коллегий, заключения коллеги­альных совещаний председателей судов, постановления, содержащие принципиальные решения по конкретным делам, и др.

Следует отметить, что А. Тамаш, рассматривая правопримени­тельную деятельность судебных органов, использует понятие «судеб­ная практикам для обозначения всей деятельности судебных орга­нов, тогда как в советской юридической литературе данный термин нередко трактуется в ином смысле: как результат деятельности су­дебных органов, объективированный в форме правоположений.

По нашему мнению, А. Тамаш правильно применяет понятие «судебная практика» для обозначения деятельности судебных орга­нов по рассмотрению уголовных и гражданских дел. Использование данного понятия в ином значении влечет за собой его несоответст­вие родовому понятию — философской категории практики, понимае­мой как чувственно-предметная деятельность человека. Между тем видовое понятие должно включать в себя все признаки родового понятия. Развитие категорий диалектики в конкретных науках, в том числе и в правоведении,— более сложный акт познания, нежели формально-логическое подведение определения понятия через бли­жайший род и видовое отличие. Однако если этот акт конкрети­зации осуществлен правильно, то его результаты должны соответст­вовать всем требованиям формальной логики. В юридической науке философские категории не могут интерпретироваться в ином смысле, как бы ни были убедительны аргументы, оправдывающие такое толкование.

Определенная часть названных в книге форм организационного управления правосудием (руководящие разъяснения и принципиаль­ные решения по конкретным делам) известна советской правовой системе. В то же время такие формы, как заключения коллегий и заключения коллегиального совещания председателей судов, советс­кой правовой системе не известны и представляют определенный интерес для советского читателя.

Для правильного уяснения сути названных форм организацион­ного управления правосудием необходимо учитывать структуру Верховного Суда ВНР. Согласно закону о судах № IV 1972 года, Верховный Суд ВНР состоит из председателя, заместителей предсе­дателя, председателей коллегий, их заместителей, председателей судов, профессиональных судей и народных заседателей. В Верхов­ном Суде ВНР действуют пять коллегий: по уголовным делам, гражданским делам, .хозяйственным делам, трудовым спорам и воен­ная коллегия. Коллегия    не   является   органом,   осуществляющим

И

правосудие, а Представляет собой объединение профессиональных судей, работающих в одной отрасли законодательства. Для рассмо­трения дел внутри коллегий формируются суды из трех судей, один из которых является председательствующим в судебных заседаниях.

В целях единообразного применения права наряду с руководя­щими указаниями и принципиальными решениями Пленума Верхов­ного Суда ВНР коллегии наделены правом давать заключения по вопросам применения права, которые принимаются всеми членами соответствующей коллегии. Начиная с 1970 года в Верховном Суде ВНР сложилась практика принятия заключений не всеми членами коллегии, а лишь председателем суда. Первоначально эти заключе­ния имели своей целью выявление принципиальных вопросов, воз­никающих в судебной практике. Впоследствии заключения председа­телей судов коллегий стали направляться в областные суды, а с мая 1971 года начали публиковаться в официальном бюллетене «Судеб­ные решения»1.

Дискуссионный в юридической литературе вопрос о том, можно ли рассматривать руководящие разъяснения и принципиальные реше­ния Пленума Верховного Суда в качестве источников права, А. Тамаш решает отрицательно. В то же время он признает нормативные ус­тановления, содержащиеся в названных актах, в качестве своеобраз­ных адгезионных норм, которые соединяются с правовыми нормами, неотделимы от них, действуют вместе с ними, но не имеют силы самостоятельной нормы права. В этом позиция автора созвучна вы­водам .советских ученых-юристов о признании руководящих разъяс­нений и принципиальных решений по конкретным делам в качестве правоположений — специфического нормативного явления, которое смыкается с нормой права, но не совпадает с ней.

Свою.позицию относительно адгезионных правовых норм А. Та­маш обосновывает тем, что руководящие разъяснения и принципи­альные решения Пленума Верховного Суда не входят непосредст­венно в процесс применения права, а смыкаются с легальным толкованием. Однако названные формы принципиального управле­ния правосудием не являются легальным толкованием в полном смысле этого слова, поскольку принимаются для специфических целей в связи с осуществлением правосудия и не меняют внешнюю форму толкуемой нормы. В этом случае может меняться лишь вну­треннее содержание нормы, лежащий в ее основе порядок «цен-, ность — интерес». Коль скоро адгезионные правовые нормы не име­ют самостоятельного порядка ценностей, то они могут существовать только вместе с позитивным правом.

■1-i

В заключительной главе монографии исследуются вопросы, свя­занные с правосозданием судей и влиянием интуиции на осуществ­ление правосудия.

Книга написана сложным языком, который в определенной мере затрудняет восприятие положений и идей, развиваемых автором. Но этот недостаток, обусловленный способом исследования и изложения материала, вполне компенсируется оригинальностью постановки и новизной решения рассматриваемых проблем. В целом книга А. Та-маша «Судья и общество. Диалектика правосознания и правоприме­нения» имеет большое познавательное значение и, несомненно, сыг­рает заметную роль в дальнейшей разработке проблем общей теории права.

Кандидат юридических наук В. М. Сырых

1 Геллерт Д. 30 лет из истории Венгерского высшего суда.— В сб.: Развитие государства и права на протяжении истекших 30 лет в Венгерской Народной Республике. Будапешт, 1975, с. 70.

12